Роковая ошибка

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Я же вижу, что тебе плохо, – настаивала Луиза, но Джорджия вяло все отрицала. Они сидели в агентстве, куда девушка зашла, чтобы сдать выполненное задание и забрать очередную порцию. Увидев ее напряженную сгорбленную фигурку и мертвенно-бледное лицо, Луиза тут же усадила девушку и посоветовала ей не впрягаться в работу, а хорошенько отдохнуть.

– Но я вовсе не хочу отдыхать, – возразила Джорджия и, запнувшись, добавила: – Я не могу…

– Тогда кому-нибудь придется заставить тебя это сделать. Послушай, – Луиза немного смягчилась, – я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, я ведь помню, что было со мной, когда я потеряла бабушку. Но, угробив себя, ее ты не вернешь. К тому же я точно знаю: ей бы совсем не понравилось твое сегодняшнее состояние.

Джорджия молчала. Конечно, Луиза кругом права, но ужасно стыдно признаться подруге, что смерть бабушки тут ни при чем: ее нынешняя подавленность и безразличие к самой себе имеют совсем другую причину. Ну разве можно рассказать Луизе о той ночи с Митчем?.. Обо всем, что было тогда сказано и совершено? При одном воспоминании о нем у девушки даже теперь пылали щеки и по телу пробегала предательская дрожь. Но еще хуже ей приходилось по ночам, когда усталый мозг отключался и из-под спуда стыда и виноватости выплывали самые нескромные желания; она скучала по Митчу, ждала и призывала его. Даже во сне ей не было покоя: воспоминания о нем, яркие и мучительные, являлись ей в сновидениях, создавая иллюзию незримых уз, которыми они с Митчем никогда не были связаны в реальной жизни.

Минуло две недели с тех пор, как похоронили тетю Мей. Джорджия постоянно испытывала потребность обсудить с бабушкой то или иное дело, но тут же вспоминала, что ехать в больницу уже не придется, потому что некому больше ее выслушать; она также довольно часто мысленно разговаривала с тетей Мей, и при этом у нее возникало странное ощущение, будто бабушка рядом, будто она слышит ее и сочувствует ей.

Джорджия не могла смириться с тем, что тети Мей больше нет, но ее утешало, что сама смерть была легкой и достойной и бабушка встретила ее именно так, как сама решила. Скорбь и боль от потери не отпускали девушку, но момент смерти бабушки не был омрачен для нее тягостными воспоминаниями.

А вот мысли о Митче были совсем другими – беспокойными и жалящими.

Просыпаясь по утрам от непроходящей тоски, Джорджия чувствовала себя совершенно больной.

Постоянное недомогание подтачивало ее силы, следствием чего стали бледность и худоба, столь обеспокоившие Луизу. Но пусть подруга говорит что угодно, а бросать работу сейчас никак нельзя, ведь это единственное, что хоть как-то отвлекает от воспоминаний о Митче, о его ласках…

Заметив, что девушка нервничает, Луиза нахмурилась.

– Давай-ка допивай кофе, и я объявлю перерыв на пару часов. Сходим ко мне, посидим немного в саду и расслабимся.

Джорджия покачала головой, но спорить с Луизой было бесполезно – та наперед знала, что услышит в ответ. К тому же девушке было неловко все время повторять, будто работа нужна, чтобы рассчитаться за похороны.

На самом деле Джорджия на днях пережила еще одно потрясение: бабушка оставила ей в наследство довольно значительную сумму. Эти сбережения, накопленные за долгие годы, конечно же, были результатом постоянного самоограничения, о котором при жизни тети Мей никто не догадывался. Но когда поверенный зачитал завещание, девушка мгновенно все поняла и растрогалась до слез.

Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. У бабушки не было никакой необходимости отказывать себе в маленьких удовольствиях, чтобы обеспечить материальную поддержку Джорджии. Ведь она молода, здорова и всегда сможет прилично заработать. Еще тетя Мей оставила письмо, в котором объясняла, что ей хотелось сделать приятное своей внучке; в нем также сообщалось: основная часть этих денег перешла к бабушке от родителей Джорджии после их гибели и она расходовала унаследованные средства на летний отдых девочки и на ее содержание во время учебы в университете.

Прочитав письмо, Джорджия, все еще сдерживавшая слезы, заплакала. Бабушкина мудрость, забота и любовь не оставляли ее даже теперь, когда их разделяет смерть, горько думала она.

Сразу же после отъезда Митча девушка взяла у Луизы его лондонский рабочий адрес и отправила ему чек, возвращая таким образом ту сумму, на которую он великодушно закрыл глаза. Но Джорджия была слишком горда, чтобы принимать подобные подарки. Ну и пусть он не придает этим деньгам никакого значения – ей же, наоборот, чрезвычайно важно вернуть их своему бывшему квартиранту!

– Ну, пей же, – поторопила Луиза.

Джорджия покорно подчинилась, но едва она уловила аромат крепкого кофе, как к горлу подступила тошнота; девушка поставила чашку на стол и, белая как мел, вскочила, зажимая рот рукой. Луиза все поняла и бросилась к ней, чтобы проводить в уборную.

Вскоре Джорджия снова появилась в комнате, и Луиза сочувственно обратилась к девушке:

– Что за напасть такая? Это, наверно, от кофе. Помню, когда я была беременна, меня этот запах чуть не доконал… – Она осеклась, увидев, что ее подруга побледнела еще сильнее. – Тебе по-прежнему нехорошо?

Джорджия кивнула. Тошнота уже прошла, но она чувствовала странное головокружение, словно тело ее стало пустым и легким и плавно воспарило над землей. Причиной ее смертельной бледности стал вовсе не новый приступ, а упоминание о беременности.

– Ты не против, если я пойду домой? – сдавленно спросила девушка.

– Конечно, нет, – заверила Луиза. – Только намотай на ус то, что я тебе скажу. Тебе нельзя погружаться по уши в работу и просто необходимо отдохнуть. Сама не знаю, зачем я это говорю: ведь ты наш лучший программист и твой отпуск совершенно не в моих интересах…

Джорджия уже не слушала подругу. Схватив сумочку, она поспешила на улицу.

Девушка с трудом добрела до машины, хота автомобиль был припаркован в двух шагах от агентства. По пути она вся покрылась холодной испариной, и ее прямо-таки качало на ветру.

Беременна… Нет, не может быть. А вдруг? С первой же ночи? Да нет… так не бывает…

Она села за руль и закрыла глаза. Беременна… Как же тогда быть? Она не замужем… и ни с кем не живет… Родить ребенка без мужа, взять на себя всю ответственность за его воспитание и благополучие – к такому варианту она совершенно не была готова.

Ребенок… Ребенок от Митча…

Горячая слабость разлилась по всему телу, и к глазам подступили слезы. Джорджии хотелось одновременно и плакать, и смеяться.

Беременна… Да не может быть! А если может?..

Спустя несколько часов Джорджия уже точно знала: она беременна. Она также знала и то, что, несмотря на все предстоящие трудности, страстно хочет ребенка… Ребенка от Митча.

В конце концов, она не первая, с кем случилось такое. Ведь есть же женщины, которые воспитывают детей в одиночку. Конечно, она совсем не думала о последствиях, когда умоляла Митча остаться в ту ночь с ней. Или все-таки?.. Неужели уже тогда в глубине ее подсознания таилась потребность зачать новую жизнь, чтобы выстоять перед страшным ликом смерти?

Довольно странная мысль… Впрочем, мало ли что взбредет в голову беременной женщине. Тем не менее эта мысль засела в ней довольно крепко. Ну да ладно, она не наивная девочка и знала, на что шла. Митч ведь предупреждал, но она отмахнулась от его предостережений и даже нарочно ввела его в искушение…

Ребенок… его ребенок будет принадлежать только ей. Митч никогда о нем не узнает, да и вряд ли он захотел бы что-либо узнавать. В ту ночь он просто поддался соблазну и ни сном ни духом не ведал, что такое произойдет, и, уж конечно, не думал ни о какой новой жизни.

Но эта жизнь уже зародилась. Теперь ее надо сохранить. Надо выносить ребенка. Джорджия вся задрожала от этой мысли – столь неожиданное осознание случившегося и взбудоражило, и успокоило ее.

Когда она пришла за результатами анализа, ей предложили, если она хочет, прервать беременность…

Она не колеблясь ответила отрицательно, потому что решение уже было принято, и, каким бы неразумным и безрассудным оно ни казалось, Джорджия не собиралась его менять. И если раньше она не задумывалась о возможности иметь ребенка, а уж тем более внебрачного, то теперь ее самым горячим желанием было спасти это маленькое существо. Не ради бабушки и не ради Митча, а потому… что оно нуждалось в защите и любви.

Беременна… Джорджия так глубоко погрузилась в размышления, что на обратном пути забыла тронуться с места на перекрестке и перегородила дорогу остальным машинам, – если бы не их нетерпеливые гудки, она бы еще не скоро вернулась к реальности.

Только к вечеру девушка смогла сосредоточиться и хорошенько взвесить ситуацию. Конечно, беременность скоро перестанет быть тайной для окружающих и не стоит делать из нее секрета, в то же время ей не хотелось бы… чтобы узнали о Митче… У нее есть полное право желать ребенка и родить его, но навязывать нежеланное дитя отцу… Такого права она за собой не признавала, даже если бы ей вздумалось поступить именно таким образом. Впрочем, она вовсе не собиралась посвящать Митча в свои проблемы. Но людского любопытства ей не избежать… Особенно это касается Луизы. Подруга, естественно, захочет все знать.

Придется ей рассказать… но не сейчас. Джорджия надеялась, что первое время Луиза вполне будет довольствоваться ответом, будто ей неприятно говорить об отце ребенка.

Заварив чай из трав вместо привычного кофе, Джорджия села за кухонный стол, и ей вдруг безумно захотелось, чтобы тетя Мей была жива и разделила с ней эти минуты; она знала наверняка, что бабушка не стала бы осуждать ее – она приняла бы ребенка всем сердцем.

Ночью Джорджии снова приснился Митч. Каким-то образом он узнал о ребенке и страшно рассердился; он обвинил Джорджию в легкомыслии и сказал, что никогда не согласится с ее решением…

Джорджия проснулась вся в слезах, мучимая холодом и сильным сердцебиением. Охваченная паникой, она села в кровати, обхватив руками колени, и, вся дрожа, поклялась: Митч никогда ничего не узнает!

Хорошо, что он вернулся в Лондон, и хорошо бы, чтоб он больше не появлялся в их краях. Ради блага ребенка. Пусть остается вдалеке. Им незачем встречаться.

Джорджия находилась на грани истерики. Если бы, ей на горе, он все-таки вернулся… если бы решил перевести сюда свое представительство… если бы им пришлось увидеться и он узнал бы, что она беременна… и если бы возник вопрос об отцовстве, она бы наврала, что отец ребенка – ее женатый любовник, которого на самом деле никогда не было.

За окном начался дождь, и его шум подействовал на девушку умиротворяюще. Он напомнил о розах, которые она заказала для своего сада, чтобы выполнить обещание, данное тете Мей.

Однажды, когда ребенок подрастет и начнет понимать ее, она расскажет сыну, а может, дочери об этих розах и о своей бабушке.

А вот расскажет ли она всю правду о Митче? Вопрос был непростым, и, дабы не искать на него ответа, Джорджия закуталась в одеяло и закрыла глаза.

Если раньше девушка совсем не заботилась о своем здоровье, не задумывалась о том, что надо вовремя есть и нормально спать, то теперь она заставляла себя завтракать, несмотря на подступающую тошноту при виде тарелки с кашей или чашки молока, – ведь питание необходимо ребенку.

Джорджия удивлялась собственному спокойствию, целеустремленности и решительности; новые заботы окрылили ее и придали смысл ее теперешней жизни.

В один из дней она приехала в агентство и объявила, что хочет вернуться к работе. Луиза не удержалась, чтобы не урезонить девушку.

– Мне нужно подзаработать, – стояла на своем Джорджия, а потом тихо добавила: – Луиза, я беременна.

Как она и ожидала, подруга сначала остолбенела, но осуждать не стала, а только заметила:

– Я вижу, бесполезно спрашивать, уверена ли ты, что действительно этого хочешь. И так все ясно. Как же я сразу-то не догадалась…

– Вообще-то, у меня не было таких планов, – перебила Джорджия. – Это… получилось случайно. По правде говоря, если бы ты однажды не упомянула о своей беременности, мне бы и в голову не пришло провериться.

– Ну а что отец? – спросила Луиза. – Он… Ты уже сказала?..

– Он ничего не знает, и я не хочу, чтобы до него это дошло, – ответила Джорджия. Она увидела, как у подруги изменилось выражение лица, и дрожащим голосом продолжила: – Ему это совсем не нужно. Не буду вдаваться в подробности, только, знаешь, я вполне могу отвечать за свои поступки и за свои ошибки, если угодно… На меня тогда что-то нашло… какое-то затмение. Я сама от себя не ожидала. Но теперь, когда все уже случилось… Я хочу этого ребенка, – закончила она с вызовом. – Единственное, кого мне не хватает, так это тети Мей.

– Не скрою, ты меня удивила, – призналась Луиза. – Впрочем, в наше время ребенок без отца не такая уж и редкость.

Просидев у Луизы больше часа, Джорджия покинула агентство с новым заданием. Ну что ж, придется попотеть.

– Ты знаешь, я страшная эгоистка, – призналась на прощанье Луиза. – Я так рада, что ты меня выручаешь. Утром мне звонила личный помощник Митча и просила как можно скорее раскидать эту работу по внештатникам. Не представляю, как бы я без тебя выкрутилась, ведь у них очень высокие требования. Я еле-еле удержалась, чтобы не задать вопрос о возможном их переезде сюда, ты ведь понимаешь, о таких вещах спрашивают осторожно. Но даже если бы я все-таки решилась, эта дама все равно бы не раскололась. У нее хорошая выучка и старая закалка; по-моему, она вдова и безгранично предана своему шефу.

К счастью, в этот момент Луиза стояла к Джорджии спиной, иначе предательская дрожь выдала бы девушку с головой. Она не знала, что и сказать, ведь, заговори она о Митче, голос тут же сорвался бы. Она никак не отреагировала на рассказ подруги, а поспешила открыть дверь и бросила напоследок:

– Я постараюсь управиться как можно быстрее.

Следующим пунктом намеченного ею маршрута была строительная компания. Там Джорджия выписала чек, и камень свалился у нее с души – она полностью выплатила ссуду за дом.

«И снова надо благодарить тетю Мей», – скорбно подумала девушка. Конечно, она могла бы продать свое жилище и купить другой коттедж, немного поменьше, поближе к центру и без сада, но это значило бы лишить будущего ребенка всех прелестей природы. Без бабушкиного наследства Джорджии пришлось бы сейчас очень несладко. Но теперь-то она уверена, что если беременность не позволит ей нормально работать или если с появлением ребенка она по каким-либо причинам не сможет вернуться к работе так быстро, как ей хотелось бы, то не стоит паниковать, потому что на первое время она обеспечена.

Джорджия завернула в магазин, где тщательно и придирчиво выбрала продукты: ведь отныне ее питание должно быть продуманным и здоровым.

На следующее утро у нее был назначен визит к терапевту. Этот врач также наблюдал тетю Мей, пока та не легла в больницу. Джорджия не представляла, как доктор отнесется к ее беременности и какие вопросы задаст об отце ребенка. Как бы то ни было, она решила ни под каким видом не называть Митча. Она просто не имеет на это права. Он вовсе не просил ее рожать и никогда не хотел стать отцом ее ребенка – в чем, в чем, а в этом она была уверена на все сто.

Но Джорджия волновалась напрасно. Когда она, спотыкаясь на каждом слове, сообщила, что хотела бы сохранить в тайне, кто отец ребенка, врач не стал настаивать и быстро переменил тему разговора. Он обратил внимание на ее чрезмерную худобу, а также был обеспокоен тем, что девушке в первые же недели беременности пришлось пережить сильнейший стресс, а это весьма нежелательно для плода.

– Вы считаете, я могу потерять ребенка? – со страхом спросила Джорджия.

– Вовсе нет. Я только хотел бы предупредить, что смерть бабушки истощила вас и физически, и морально, а значит, вам надо быть особенно осторожной и совершенно нельзя переутомляться, – Врач слегка нахмурился. – Вы живете в довольно отдаленном месте. Надеюсь, вам не надо объяснять, как опасны ступеньки, но уж если без них никак нельзя, то по крайней мере необходимо смотреть под ноги. Вообще-то, я не сторонник резких перемен в образе жизни, но в вашем случае… – Он покачал головой. – Вы не поверите, скольких беременных женщин вдруг охватывало стремление переклеить дома обои. Боже вас упаси!

Джорджия выслушала врача с некоторым недоумением. В чем он пытался ее убедить? В том, что ребенку угрожает какая-то опасность? Или же он просто пытается предостеречь ее от переутомления?

Словно прочитав ее мысли, доктор успокоил:

– Ну-ну, не бойтесь. И с вами, и с ребенком все будет в порядке, только помните, что надо беречь себя. Я вижу, вы его действительно хотите.

– Очень! – горячо заверила Джорджия.

– Вот и хорошо, – улыбнулся врач. – У нас есть специальные курсы для будущих мам: подготовка к естественным родам, занятия плаванием… В регистратуре вам подробно обо всем расскажут.

Вернувшись домой, Джорджия тут же засела за работу. От сознания, что она помогает фирме Митча, у нее учащенно забилось сердце и затряслись руки.

Митч… Где он сейчас? Чем занимается? С кем он? Вспоминает ли он ее?

«Прекрати немедленно!» – приказала себе Джорджия. Бессмысленно блуждать по дороге, ведущей в никуда.

Ей казалось, что теперь, когда она узнала о ребенке, Митч перестанет сниться ей и она не будет мучиться из-за него, интересоваться им, любить его… Но вопреки ожиданиям беременность только укрепила ее внутреннюю связь с ним.

Довольно странно в ее возрасте по уши втрескаться в мужчину, с которым она так мало знакома и который совсем не ухаживал за ней. Но если бы не было той постыдной и сладостной ночи, разве смогла бы она разобраться в своих чувствах? Или продолжала бы пребывать в уверенности, что в ней кипит одно лишь неприязненное негодование? Слишком поздно задавать вопросы. Она любит его и, даже стань она волшебником, все равно ни за что бы не вычеркнула ту ночь из своей жизни. Джорджия положила руку на живот, и нежная улыбка непроизвольно заиграла на ее губах. Она думала о ребенке… Ребенке Митча…

Джорджия была на шестом месяце, и по слегка округлившемуся животу окружающим уже нетрудно было обо всем догадаться. И тут до нее докатилась удручающая новость: Митч Флетчер все-таки переводит весь управленческий аппарат из Лондона в их маленький городок.

Известие принесла, конечно же, Луиза. На секунду Джорджии померещилось, что подруга догадалась о ее тайне, но, мысленно отругав себя за излишнюю мнительность, она все же убедила себя, что частые упоминания о Митче объясняются тем, что бизнес Луизы довольно тесно связан с деятельностью его компании.

– Мне сообщили об этом совершенно официально. У него были переговоры с представителями местной администрации о расширении производства и постройке нового здания под офис, и теперь наши власти дали «добро». А еще я знаю от мужа, что ходят слухи, будто Митч ищет себе дом в наших краях, а пока собирается жить в гостинице.

Джорджия боялась взглянуть на подругу, дабы не выдать своих чувств. Ее снедало желание побыть в одиночестве и переварить полученную информацию. Митч переезжает сюда насовсем! И как же теперь быть? Что же делать, ведь вполне может так случиться, что они столкнутся где-нибудь в центре? Удастся ли ей запрятать свои переживания… свою любовь?..

Джорджия быстро распрощалась с подругой, чтобы сосредоточиться на том, что она услышала. Одно дело, когда Митч в далеком Лондоне и они не встречаются – Джорджия видит его лишь во сне и хранит его образ в своем израненном сердце. И совсем другое – когда Митч будет жить рядом, вблизи от малыша.

До сих пор все складывалось довольно благополучно. Те немногие знакомые, кто знал про ребенка, весьма деликатно отнеслись к желанию Джорджии не раскрывать имя отца.

Луизе же девушка призналась, что забеременела чисто случайно и что отец ребенка ее не любил.

– Ну и ладно, зато ты его любила, – заключила Луиза с присущей ей проницательностью, и девушка не стала отпираться, хотя в целях конспирации, наверно, это стоило бы сделать.

Теперь же ей придется усилить бдительность, чтобы ни одна живая душа не догадалась о Митче. Но если догадается сам Митч… если он спросит?.. Посмеет ли она солгать ему, сможет ли не признаться, что это его ребенок?

В тот вечер впервые за время беременности Джорджия не смогла проглотить за ужином ни кусочка.

Несмотря на ворчание доктора, после смерти тети Мей она так и не набрала былой вес и по-прежнему оставалась худенькой.

Боль потери немного притупилась, но перед Рождеством Джорджия не могла не вспомнить праздники своего детства, которые бабушка всегда устраивала с особой выдумкой. Больше им не придется встречать их вместе, но все лучшие семейные традиции непременно должны быть сохранены, и если ребёнок о них узнает, то тетя Мей будет жить в его памяти.

Бабушка признавала только живую елку, причем не маленькое и жалкое подобие лесной красавицы, а высокое, пышное дерево, и Джорджия дала себе зарок, что у нее на Рождество тоже всегда будет настоящая елка, украшенная звездой, наряженная игрушками и гирляндами – в общем, такая же, как было заведено у тети Мей.

Девушке стало нестерпимо грустно и одиноко, но за последние месяцы она научилась управлять своими чувствами, и, когда ее охватывала острая тоска по бабушке, она знала, что нужно переключиться на какое-нибудь занятие.

Если бы точно так же можно было побороть тоску по Митчу! Как ни странно, но именно длинная череда прекрасных воспоминаний о тете Мей помогала Джорджии пережить эту страшную утрату; что касается Митча, то после него не осталось почти ничего: обрывки страстного шепота, ночь, полная ласк… и кровоточащая рана на сердце оттого, что ее любовь ровным счетом ничего для него не значила.

Всякий раз, когда Джорджия вспоминала его поспешное бегство и свое пробуждение в пустой постели, ее мутило от обиды и презрения к себе, но, повторись вся история снова, она ничего бы не стала менять в своем прошлом.

Она нежно погладила упругий, слегка выпирающий живот: это самое главное, что не подлежит исправлению.