Роза пустыни

Глава девятая

Хассан лежал на боку, облокотившись на руку, и смотрел на спящую Роуз. Ее нежная грудь спокойно поднималась и опускалась в такт дыханию. Совсем как ребенок, она раскинулась на постели, беззащитная, наивно убежденная в том, что мир создан для счастья.

Ее тело излучало удовольствие. Удовольствие, которое подарил ей он. Сейчас Хассан был самым счастливым человеком на свете и молил Аллаха о том, чтобы так было всегда.

Ресницы Роуз вздрогнули. Она потянулась и улыбнулась чему-то во сне. События последних дней стали для него откровением. Он словно заново родился. Но он должен посмотреть правде в глаза. С трудом он заставил себя оторваться от ее теплого тела, ее любви.

В его жизни все изменилось, и в то же время все осталось по-прежнему. Они были разными людьми, принадлежали разным культурам, строили разные планы на будущее.

Она уедет, потому что ее жизнь — ее настоящая жизнь — где-то далеко отсюда. Он должен остаться в Рас аль Хаджаре. Несмотря ни на что, здесь его дом.

Воспоминания об этой ночи будут преследовать их всю жизнь. У их любви нет будущего. Только шрамы на сердце будут напоминать о несбыточной мечте.

На улице было ясно и холодно. На темно-синем небе ярко сияли звезды. Кругом стояла тишина, которую нарушало лишь беспокойное ржание лошадей в каменном загоне.

— Хассан?

Он обернулся. Роуз, с распущенными волосами, завернувшись в пушистый голубой халат, стояла у него за спиной. Она была так прекрасна в свете звезд!

— Извини, я не хотел тревожить тебя.

— Поздно извиняться, — она мило улыбнулась. — Ты растревожил меня, как только я увидела тебя.

Глаза Роуз заблестели от слез. Подняв руку, она нежно погладила его по щеке.

Это было приглашение. Противостоять этому было невозможно. На это был способен только самый жестокий и бессердечный человек. И в те благословенные дни и часы, что они провели вместе вдали от суеты, Хассан понял, что у него есть сердце. Тяжелая работа по возведению преграды между ними оборвалась в тот миг, когда он поддался искушению и был вознагражден ее поцелуем.

Но Роуз почувствовала, что Хассан думает о чем-то своем. Отстранившись, она посмотрела ему в глаза.

— Фэйсал наконец-то нашелся, — утвердительно произнесла она.

Роуз попала прямо в яблочко. Она читала его, как книгу. Такую женщину трудно водить за нос. Хассан однажды попытался сделать это, с вызовом заявив ей о намеченной свадьбе. Но она видела его насквозь.

— Да, он уже в пути и скоро будет дома.

Хассан не мог оторвать от нее глаз. Их идиллия подходила к концу, и он видел, что Роуз расстроена.

Молодая женщина нежно коснулась его руки.

— Это, должно быть, такое облегчение для тебя.

— Да, — ответил Хассан.

Да и нет. Мысль о том, что в их жизни ничего нельзя изменить, что все останется по-прежнему, причиняла ему страшную боль. Это безумие. Настоящее безумие! Даже если Фэйсал останется в Европе, он все равно должен будет отвезти Роуз домой. Ее мать приехала вместе с журналистами и не теряла времени зря, пока Абдулла рвал на себе волосы. Если верить Надим, мисс Пэм Фентон задала Его высочеству хорошую трепку. Впрочем, от матери Роуз вряд ли можно было ожидать чего-то другого.

— А что за девушка была с ним? — спросила Роуз.

— Девушка? — Он и не подумал спросить о ней. — Партридж наверняка уже распорядился, чтобы ее в целости и сохранности доставили домой. — Хассан немного помолчал, потом добавил. — Разумеется, ей компенсируют прерванный отпуск.

— Да, я и не сомневаюсь: компенсируют.

А какая компенсация сможет удовлетворить саму Роуз? Кровь, золото или честь? Кровь? Это просто немыслимо. Золото — оскорбительно. Сделав шаг в сторону, она вышла из-под широкого навеса.

Хассан протянул руку, чтобы остановить ее.

— Куда ты?

— Вон туда. — Роуз показала на возвышенность недалеко от лагеря. — Пойдем, я хочу постоять там с тобой, посмотреть на небо. — Она взглянула на Хассана. Он обнял ее за плечи и взял за руку. — В пустыне небо кажется таким близким, что звезды можно достать рукой.

— Ты хочешь достать до звезд?

— До звезд, до луны, — сказала она, глядя на тонкий серп ночного светила, восходящий на бескрайнем пространстве небес.

— И это все? Почему бы тебе не прихватить парочку планет, раз уж они так близко?

— Действительно, почему бы и нет? — подыграла Роуз. — С твоей помощью я смогу сделать все.

Улыбка пропала с его лица.

— В тебе самой, Роуз, есть что-то, что заставляет меня верить в это.

«Помни об этом, Хассан», — подумала Роуз, и они вместе пошли к вершине холма, туда, где звездное небо казалось огромным куполом. — «Помни об этом».

Роуз остановилась: она увидела звездопад. Где-то на западе метеориты чертили по небу пылающими хвостами.

— Смотри! Смотри! — прошептала она. — Как красиво! Ты загадал желание?

Хассан сжал ее руку.

— Наша судьба предначертана Богом, Роуз, — грустно сказал Хассан, потом посмотрел ей в глаза и спросил: — А ты загадала желание?

— Я всегда в таких случаях загадываю, чтобы люди, которых я люблю, были здоровы и счастливы.

Хассан вздохнул.

— И ничего для себя?

Может быть, он надеялся, что Роуз скажет ему, что хочет остаться здесь навсегда? Хотел ли он этого хотя бы немного?

— Это для себя. Если они будут здоровы и счастливы, все остальное не имеет значения. — Роуз улыбнулась. — Судьба, конечно, существует, но я и сама кое-что могу. Ведь оказалась же я здесь в нужный момент?

— Ты такая… такая…

Хассан не мог найти слов. Он не был готов понять ее, ее активное отношение к жизни, ее стремление подчинять события своей воле.

— Так какая же? — спросила Роуз. — Самоуверенная? — Хассан молчал. Тогда, театрально вздохнув, Роуз продолжала: — Ты считаешь меня упрямой? Упрямой, черствой и кровожадной?

Хассан пальцами прикоснулся к ее губам, давая понять, что пора остановиться.

— Решительная, — начал он перечислять ее достоинства. — Бескомпромиссная. — Он убрал ей за ухо выбившуюся прядь волос. — Бесстрашная, благородная. — В его голове крутилось много слов. Непредсказуемая, не похожая на других, милая… Как роза в пустыне. В эту минуту Хассан понял, какой подарок ей должен сделать. Он должен подарить ей то, что всегда будет напоминать о его любви. — Ты когда-нибудь видела розу пустыни? — спросил он.

— Розу пустыни? Она похожа на каменную розу? — Роуз осмотрелась вокруг, как будто хотела увидеть этот цветок. — У моей мамы в саду росла желтая роза.

— Нет, это не цветок, вообще не растение. Это кристалл. Селенит. Редкий, необыкновенной красоты кристалл. Иногда он розовый, сами кристаллы похожи на лепестки. Его можно найти только в пустыне, но он открывается не всем.

— И что тогда?

И что тогда? Он затеял опасную игру. Его сердце уже готово было сдаться на милость этой женщине.

— Ничего. Просто название этого цветка совпадает с твоим именем. Так уж случилось, что я встретил тебя в пустыне. Вот и все.

— Как розу пустыни. — Ему показалось, что Роуз улыбнулась, но она только негромко вздохнула. — Завтра мы уезжаем отсюда? Мы должны вернуться в город?

Она все понимает… О, прекрасная Роза пустыни!

— Хотелось бы, чтобы мир был устроен иначе, но у нас нет выбора. Мы оба знаем, что наши отношения не могут длиться вечно.

Значит, он решил, что это не может больше продолжаться! Но Роуз предпочла принять собственное решение. Из любой, даже самой сложной ситуации всегда можно найти выход, а если постараться, то и не один. Но для того, чтобы научиться преодолевать трудности, нужно быть отважным и верить в то, что ничто не сможет победить тебя, кроме твоих собственных сомнений. Этому Роуз научила ее мать.

И она сможет выстоять.

Им обоим нужно кое-что изменить в себе, и тогда их маленькие жертвы будут вознаграждены. Роуз знала это. Хассан должен понять, что совершает ошибку.

И все-таки он прав: завтра начнется обычная жизнь. Ничто не сможет остановить ее. Но то, что произошло с ними этой ночью, будет согревать их. Немного поэзии и волшебства, прежде чем суетность мира снова поглотит их.

— Завтра будет видно, моя любовь, — сказала она, прикоснувшись губами к руке Хассана, и нежно потерлась щекой о его пальцы; затем взглянула ему в глаза и добавила: — А сейчас давай не будем омрачать раздумьями последние часы нашего счастья.

Они не теряли времени даром. Нежность их ласк привела Хассана в восторг. Если уж им суждено расстаться, пусть это произойдет здесь. Этот оазис навсегда останется местом их встречи, и память о ней не будет омрачена неизбежным выяснением отношений, когда столкнутся два разных мира, к которым они принадлежали.

Рано утром Хассан вышел из шатра. На этот раз, утомленная, она не пошевелилась, даже когда он нежно поцеловал ее и, прошептав «прощай», положил на подушку свой маленький подарок.

Эта вещь не была дорогой. Хассан мог бы осыпать Роуз драгоценностями, дать ей все, что она пожелала, но он знал, что это может оскорбить ее. Дары сердца она ценила выше золота. Сознание того, что с ней остается частичка его самого, будет согревать ее в одинокие минуты жизни.

Проснувшись, Роуз сразу же поняла, что она одна. Хассан ушел. Она была готова к этому. Ночью он был так нежен. Когда он целовал ее, в его серых глазах блестели слезы. И все же он ушел.

Что нужно было сделать, чтобы убедить его? Может, ей нужно было настоять? Она могла бы попросить Тима, чтобы он потребовал от Хассана жениться на ней. Роуз представила себе, как Тим вынуждает Хассана изменить своим правилам, и улыбнулась. Это действительно смешно.

Хассан должен принять решение сам. Роуз протянула руку, воображая, что ее возлюбленный еще лежит рядом. Рука наткнулась на что-то твердое, и Роуз сразу же догадалась, что это. Роза пустыни. Он подарил ей розу пустыни. Рядом лежала записка.

«Это маленькая частичка моей жизни. Возьми ее с собой. Пусть она станет напоминанием о том, что осталось позади.

Хассан».

Роуз взяла в руки кристалл. Роза пустыни лежала у нее на ладони такая изящная, и в то же время такая непохожая на те розы, которыми ее осыпал Абдулла. Этот цветок никогда не увянет и не засохнет. Он вечен, как настоящая любовь.

Понимал ли Хассан смысл, заложенный в этом символе? Понимал ли он, что, сам того не сознавая, предавал свои чувства? Но Роуз не думала об этом. Она долго смотрела на кристалл, который лежал у нее в руке. И вдруг ей стало страшно. Может, характер Хассана похож на этот камень, и ничто на свете не сможет смягчить его?

— Мисс Фентон? — Возле постели она увидела нечеткие очертания чьей-то фигуры. Что это? Неужели она плачет? Слезами делу не поможешь. — Роуз? — Быстро заморгав глазами, чтобы избавиться от слез, Роуз разглядела высокую, стройную женщину с темными с проседью волосами. — Хассан попросил меня отвезти вас домой.

— Домой? — Снова унылый холодный Лондон? Нет, ее дом здесь, рядом с Хассаном. — Я не понимаю. — Но через секунду Роуз все поняла. Хассану нужно, чтобы она уехала из страны.

— Ваша мать ждет вас.

Ее мать? Роуз снова понадобилось время, чтобы понять, о чем идет речь, и только потом она догадалась, кто эта седовласая женщина.

— Вы мать Хассана? И Надим? Она очень похожа на вас.

— Хассан сказал, что вы хотите со мной поговорить.

— Как мило с его стороны, что он не забыл. Простите, но я даже не знаю, как вас зовут.

Женщина улыбнулась, подошла поближе и села рядом с Роуз.

— Айша. Меня зовут Айша.

— Айша. — Роуз показалось, что одного имени недостаточно для такой царственно красивой женщины. — У Хассана, должно быть, много других дел. Наверное, вы будете сопровождать Фэйсала домой.

— Я уже говорила с Фэйсалом… Он позвонил мне из Лондона. Что это у вас?

Роуз разжала ладонь.

— Это подарок Хассана.

— Вот как? — Айша протянула руку, но ее пальцы замерли, как только она прикоснулась к розе. — Давно я не видела этой вещи. — Женщина посмотрела на Роуз. У Айши были темно-карие глаза, но в них чувствовалась та же сила, что и у Хассана.

— Эта вещь долго принадлежала Хассану? — спросила Роуз.

— Всю жизнь. — Айша улыбнулась, и эта улыбка исходила не столько от ее губ, сколько откуда-то из глубины души. — Его отец подарил мне это еще до того, как мы поженились.

— Еще до свадьбы?

Мать Хассана поднесла палец к улыбающимся губам. Эта улыбка без слов могла рассказать свою собственную историю. Историю любви. Так могла улыбаться только женщина, которая знала о любви все.

— И вы отдали это Хассану, когда… выходили замуж во второй раз.

— Тогда я отдала Хассану все вещи Алистера, его одежду, этот халат. — Рука пожилой женщины нежно прикоснулась к мягкой голубой шерсти, лежавшей возле постели. — Все вещи, которые я подарила ему, и все вещи, которые он подарил мне. Когда выходишь замуж во второй раз, нельзя брать с собой в дом напоминания о прошлой любви. Вы были замужем, Роуз, мне говорили об этом, так что вы меня понимаете.

Айша словно хотела испытать Роуз.

— Да, я понимаю. — После смерти Майкла Роуз покинула его дом, оставив все вещи его склочным родственникам. Она сняла даже кольца, которые он подарил ей, и начала жизнь заново. Она выходила замуж за человека, а не за его собственность. — А откуда вы знаете, что я была замужем?

— Мне рассказала ваша мать. Вчера мы вместе обедали. Она очень интересная женщина…

— Она здесь!

— Она приехала два дня назад. Хассан сообщил ей, где вы находитесь. Она, конечно, не знала, от кого получила сообщение, и я не сказала ей. Просто ей позвонили и сказали, что с вами все в порядке. Ее просили не говорить об этом никому, и она выполнила эту просьбу.

— Мама!

Роуз резко поднялась с постели, и в ту же секунду поняла, что на ней нет одежды. Смутившись, она снова села на постель и прикрылась одеялом.

Айша подняла пушистый голубой халат, ненадолго задержала на нем взгляд и протянула его Роуз.

— Не торопитесь, а я пока немного погуляю. Я так давно не была в пустыне.

Как только Айша вышла, Роуз встала с постели. Боже мой! Здесь ее мать. Знает ли она о том, что у нее было с Хассаном? Почему он ничего не сказал ей? Он не хотел, чтобы она знала о его заботе. Мысли путались у нее в голове, ей нужно было все тщательно обдумать.

Роза пустыни — прощальный подарок. Записка, которую он написал, — последнее «прости». Ей не удалось убедить этого человека. Сможет ли она убедить самых близких ему женщин? Его мать и его сестер. Помогут ли они ей?

Роуз вытерла волосы полотенцем, затем, будто она вовсе не Роуз Фентон, которая, наспех натянув джинсы, бросается на поиски очередной истории, подошла к зеркалу и аккуратно наложила на лицо макияж. Выстиранный «шалвар камиз» лежал на комоде. Роуз надела его и покрыла голову длинным шарфом.

Когда Роуз была готова, Айша уже вернулась с прогулки и сидела на оттоманке с чашкой кофе в руке. Она повернулась, посмотрела на Роуз и улыбнулась.

— Вы очаровательно выглядите, Роуз. Не хотите ли кофе?

— С превеликим удовольствием, и если у нас есть время, я бы хотела посоветоваться с вами.

Самолет медленно выруливал к терминалу аэропорта. На носу лайнера развивалось знамя эмира. Хассан был вторым в линии официальных лиц, выстроившихся для встречи. Рядом стоял Абдулла. Челюсти его были плотно сжаты, но перед многочисленными иностранными журналистами регенту не оставалось ничего другого, как радостно приветствовать своего молодого преемника.

Хассан знал, что Роуз стоит за ним, в стороне от прессы. Одетая в шелк и шифон, она выглядела, как принцесса. Сейчас она была совсем не похожа на ту Роуз, которая до изнеможения работала в смертельно опасной обстановке, чтобы сделать очередной репортаж. Она вполне контролировала ситуацию, и даже самые ретивые журналисты не решались беспокоить ее. Хассан мельком взглянул на нее. Только один взгляд, но этого было достаточно, чтобы понять, как она ему нужна. И будет нужна всегда.

Самолет остановился, к нему подкатил трап, и дверь распахнулась. Под прицелом фотоаппаратов Фэйсал вышел из самолета. На нем были джинсы и футболка с символикой любимой футбольной команды. Это привело Хассана в ярость, но он не подал вида. Как он посмел? Как он мог так легкомысленно отнестись к самому важному моменту в своей жизни? Как мог Саймон Партридж позволить ему выйти в таком виде?

Из-за спины Фейсала показалась стройная фигурка молодой женщины. Это была настоящая калифорнийская блондинка с улыбкой шириной в Тихий океан. За ней шел Саймон Партридж.

Фэйсал, молодой, длинноногий, легко сбежал по трапу, подошел к Абдулле и, сложив руки на груди, уважительно поклонился ему. На мгновение Абдулла почувствовал себя победителем, а Хассан подумал, что все пропало. Но затем Фэйсал с уверенностью, свойственной только молодости, протянул руки, чтобы Абдулла в свою очередь воздал ему почести, признав его сначала как равного, потом как господина.

Абдулла не хотел подчиняться. У Хассана перехватило дыхание, но на лице Фэйсала не дрогнул ни один мускул. Он просто ждал. Это мгновение показалось Хассану вечностью, но в конце концов регент подчинился своему правителю.

Затем Фэйсал церемонно перешел к Хассану и протянул ему руки, на этот раз с улыбкой. Хассан сдержанно поклонился, стараясь не выдать огромного уважения, которое он испытывал сейчас к Фэйсалу. Мальчик стал мужчиной. Даже без внешних атрибутов власти, одетый в футболку и джинсы, он заставил Абдуллу отступить.

Роуз наблюдала за этим спектаклем, стоя неподалеку. Делая репортаж о приезде Фэйсала, она комментировала происходящее за кадром, и все это по спутниковой связи тут же передавалось в телестудию. Про себя она отметила, что молодая женщина проскользнула в поджидавший ее лимузин, пока Фэйсал проходил церемонию прибытия.

Потом, когда Фэйсал вместе с Хассаном пошли к машине, Роуз громко спросила:

— Вы рады тому, что приехали домой, ваше высочество?

— Очень рад, мисс Фентон. — Фэйсал остановился и повернулся к ее микрофону. — Как вы уже знаете, мой приезд был вызван срочной необходимостью, поэтому я несколько небрежно одет. Мы все очень беспокоились о вас.

Фэйсал сказал это специально, дабы подчеркнуть, что его приезд сюда непосредственно связан с исчезновением Роуз.

— Очень жаль, что я доставила вам столько неудобств.

Роуз объяснила свое исчезновение внезапным рецидивом болезни. Она сказала, что не помнит, как очутилась среди кочевников, которые приютили ее, хотя не говорили по-английски. Через некоторое время вместе с кочевым племенем она добралась до отдаленной деревни, в которой был телефон.

Мать Роуз наблюдала за происходящим с пониманием. Тим был похож на готовый взорваться паровой котел, но Роуз ни минуты не сомневалась в том, что говорит, и, судя по всему, ей поверили. По крайней мере, никто не задал ей ни одного провоцирующего вопроса.

Фэйсал радушно улыбнулся.

— Вы прекрасно выглядите, мисс Фентон. Я рад, что это приключение пошло вам на пользу.

— О, да, сэр. Пустыня — одно из самых прекрасных мест на земле. Я получила массу впечатлений, а гостеприимство ваших людей просто не знает границ.

— Но это еще не все. Хассан устраивает праздник. Нам есть, что отпраздновать.

— Это приятная новость, сэр, — сказала Роуз, но ей не хватило мужества посмотреть на Хассана.

Хассан проводил взглядом автомобиль Фэйсала, отъезжавший из аэропорта, затем направился к своей машине.

— О чем вы только думали, Партридж? Могли бы это сделать хотя бы для меня!

— Не мог.

— Не могли заставить его надеть костюм? И потом, зачем вы привезли с собой эту девушку? Когда она вышла из самолета вслед за Фэйсалом, у всех глаза на лоб полезли. Если уж было так необходимо, чтобы она приехала сюда, вам следовало позаботиться, чтобы об этом никто не узнал. — Хассан вдруг осекся. Странно, что он заговорил об осторожности в любви. — Кто она? — спросил он Партриджа.

— Ее зовут Бонни Харт. Фэйсал женился на ней недели две назад.

— Что?! Женился!

— Вы… мы… прервали их медовый месяц.

— Они проводили медовый месяц? Уединившись в горной хижине! Подальше от суетного мира! В Альпах?

— В Адирондаках.

— Да, какая разница где…

— Я такого же мнения. Они не поехали далеко, потому что Бонни на следующей неделе должна приступить к занятиям в колледже.

— В колледже! Господи! Дай мне силы! О чем Фэйсал думает?

— Я бы сказал, что он принял обдуманное решение. Бонни прелестная девушка, яркая личность. Она агроном…

— Меня не интересует, кто она. Фэйсал не имел права жениться на ней. — Он должен был жениться на девушке, которую для него подберут родственники, на девушке из семьи с подходящей политической репутацией, со связями, с родословной. — Пожалуйста, — взмолился Хассан. — Саймон, скажите, что все это мне только снится. Что мы будем с ней делать?

— Подарим ей большой кусок пустыни. Пусть поиграет, — предложил Партридж. — У нее грандиозные планы. Кстати, Фэйсал познакомился с Бонни во время визита на ту самую гидроэлектростанцию, которую вы просили его осмотреть.

— Вы хотите сказать, что во всем виноват я?

— Нет, сэр. Просто Фэйсал уже не мальчик. Он вырос. И сам прекрасно понимает, чего хочет. Я говорил ему, чтобы он надел костюм. Я знал, что вам не понравится, если он выйдет к подданным в джинсах, но он очень вежливо дал понять, что это не мое дело.