Русич (СИ)

Глава 13

Варя еще долго не могла прийти в себя.

Она лежала в объятьях довольного Лекса и всё еще ощущала кусающие отголоски этой дикой неудержимой страсти, которая затмила собой все горести и ее мысли о своем изъяне.

Ее живот мелко подрагивал, и легкие спазмы иногда спускались в бедра, напоминая ненавязчиво о только что происшедшем.

Она кончила.

Впервые в жизни по-настоящему.

И это было настолько неожиданно и приятно, что вряд ли она смогла бы найти правильные слова. К счастью, Лексу это было вовсе не нужно. Он снова лежал за ее спиной, прижимаясь своим большим телом, и крепко обнимал ручищей, прошептав:

— Не страшно, правда? А дальше будет еще лучше. Веришь мне, Варюш?

Девушка улыбнулась и кивнула:

— Да.

— Отлично. А теперь спи. Надо успеть выспаться, пока Женька не приехал. А если учесть, что просыпается он в шесть утра, спать нам осталось очень недолго.

Девушка улыбнулась, ощущая в душе удивительную легкость, которой не испытывала уже много лет.

Это была возрождающаяся вера в то, что она нормальная, а не бракованная для отношений.

И что в жизни наконец началась светлая полоса, где больше не нужно будет вздрагивать от каждого шороха рядом с собой, ожидая ненависти и нападений.

И мама с Алиской были в безопасности.

Что могло быть лучше?

И всё это благодаря Лёше.

Мужчина уснул довольно быстро.

Засопел, уткнувшись в ее затылок, а Варя никак не могла заставить себя сомкнуть глаза — лежала и тихо улыбалась в темноте, потому что на сердце было хорошо и уютно. И рядом с ним было совсем не страшно, а так хорошо, что было даже неловко.

И уже язык не поворачивался называть его чужим и тем более бандитом.

Другой он. Не такой, как все.

Ей было не важно, какой Лекс был с другими: с ней он был самым внимательным и честным, а это было даже больше, чем пресловутая любовь, которая может принести очень много боли и незаживающих ран.

Теперь она с интересом думала о том, что было бы, если бы она не убежала тогда из клуба после жадного поцелуя Лекса?

Он бы повел себя так же, как сейчас? Или всё было бы совсем по-другому, добавив новых ран и полного недоверия к мужчинам в целом?

С этими мыслями Варя всё-таки уснула, пригревшись под рукой Лёши.

И во сне ничего не видела, потому что спала крепко и сладко, почувствовав себя в полной безопасности и — как бы странно это ни звучало с учетом местонахождения — уюте.

Из-за того, что в комнату не поступал солнечный свет, сложно было сказать, какое сейчас время суток, но проснулась Варя от вкусного и бодрящего аромата свежесваренного кофе. И ощущения того, что в кровати она одна, отчего стало не по себе.

Жутко, но за те дни, что она провела рядом с Лёшей, Варя успела настолько к нему привыкнуть, что было странным не ощущать его рядом с собой. И не видеть, стоило только открыть глаза.

Первым делом она переоделась в свое скромное черное платье и надела нижнее белье.

Он уже хозяйничал на кухне и широко улыбнулся, когда вошла Варя, зябко кутаясь от легкой прохлады в помещении.

— Ты так сладко спала, что не хотел тебя будить, Варюш. Решил сделать сюрприз и приготовить завтрак в меру своих кулинарных способностей.

Варя улыбнулась, увидев на столе две тарелки с яичницей и поджаренным хлебом.

Ну разве это было не мило?

— Завтрак просто прекрасный. Большое спасибо.

В душе что-то ёкнуло, когда девушка подумала о том, что бывший муж никогда не делал для нее ничего подобного даже в те времена, когда между ними еще всё было хорошо, и постель не встала преградой на пути к недолгому счастью.

— Тогда садись скорее, пока я не передумал и мои добрые начинания не закончились бурным десертом в спальне, — жарко и жадно полыхнули голубые глаза Лёши, в ответ на что Варя поспешно села за стол, а он сокрушенно покачал головой с кривой улыбкой: ну никак он не может убедить Варюшу в том, что в спальне любой завтрак, обед и ужин будет вкуснее и слаще. Хотя бы потому, что кушать они будут в последнюю очередь, только когда выдохнутся после бурного секса.

Его темпераменту, телу и страсти было мало ее.

Очень мало.

Лексу постоянно приходилось сдерживать себя, но он понимал куда лучше Вари, что сможет продержаться еще пару дней, и не больше. А потом она узнает, каким он может быть. И нужно, чтобы девушка к этому была готова.

— Налетай, пока горячее. А то скоро явится Женька, и покой нам будет только сниться, потому что всё, что касается приготовления еды, — это его самая большая страсть, а значит, будем толкаться на кухне, пока всё не приготовим.

Варя только улыбнулась, чуть пожав плечами.

— Я тоже люблю готовить. Мне это не в тягость.

— А вот я между вами буду подвывать к обеду, — рассмеялся очаровательно мужчина, занимая свое место за столом, чтобы срочно позавтракать.

Они ели в молчании, но не чувствовали себя напряженными или скованными.

Атмосфера за столом была теплой, наверное, даже семейной.

Молчание нарушила Варя, когда сделала глоточек ароматного кофе, ощущая его необычный, завораживающий вкус.

— Никогда не пила такой кофе.

— Нравится?

— Очень. Но никак не могу понять, что в нем.

— Кроме самого кофе, есть еще сливки, немного ванили и капелька красного жгучего перца для теплоты. Такой кофе варила моя бабушка каждое утро, пока была в состоянии ходить. Именно по нему папа понял, кто именно его подкармливал украдкой, пока он жил на улице и был оборванцем. Никто больше не варил такой кофе. Можно сказать, что это наш семейный секрет.

Бровки девушки удивленно приподнялись, когда она выдохнула:

— Оборванцем?

Ее мозг работал, пытаясь отыскать в своих недрах всю информацию, которую она когда-либо слышала про Алексея-старшего.

Первое, что приходило на ум, помимо того, что он был главой русского квартала, — мужчина был успешным бизнесменом. В его собственности было несколько гостиниц, причем не только на территории русского квартала. А еще ночной клуб, хотя там управлял всем Лекс. Наверняка было что-то еще запрещенное и преступное, что не афишировалось.

Разве при своем статусе и деньгах главу квартала можно было бы назвать оборванцем?

К счастью, видя удивление в красивых глазах Варюши, Лекс мягко и грустно улыбнулся, продолжив:

— Папа детдомовский был. Попал туда в возрасте пяти лет, когда родители погибли по страшной случайности, а из других родственников смогли официально найти только престарелую бабушку, которая и за собой-то уже с трудом могла ухаживать — не то чтобы еще присматривать за мальчишкой. У него ничего не было, кроме гордости и уверенности в том, что он со всем справится, когда в восемнадцать лет он вышел из стен детдома без гроша и без работы.

— Это очень страшно, — прошептала Варя, глубоко принимая в сердце все слова Лекса, которые он говорил с грустной, но гордой улыбкой.

Она знала, что ему больно говорить об отце.

И то, что он это делал сейчас сам, было очень волнительно и трогательно.

— Он часто говорил, что если бы не влюбился в маму, то его вторым домом стала бы тюрьма, а потом сразу кладбище. Работу таким детям давали неохотно, поэтому они собирались в стаи и промышляли грабежами, чтобы прожить хоть как-то. И у папы была такая компания: молодые, наглые, сильные и упрямые. Они ничего не боялись, а потому действовали дерзко и быстро. Сначала таскали деньги из карманов, а потом стали грабить те дома, хозяева которых уезжали. Именно в одном таком доме папа увидел фотографию белокурой девушки и не смог пройти мимо нее. Забрал не драгоценности, а только ее и заколку со столика.

Варя не смогла сдержать улыбку, потому что Лекс хоть и рассказывал страшные вещи, а эта последняя фраза поселяла в душе тепло и надежду на то, что всё завершилось лучше, чем молодые сами могли бы подумать.

— Папа сразу влюбился. Каждый вечер приходил к этому дому, где жила интеллигенция, стоял за углом и смотрел за тем, как эта самая белокурая девушка с фотографии возвращается из института. Родители были из разных миров. У меня же дед был доцентом кафедры филологии в университете, а бабушка — бывшей оперной певицей. Да и мама поступила с первого раза на факультет востоковедения и знала три языка еще до института. Это всё папа видел и понимал, что ему ничего не светит, хотя сам ловил всех ухажеров мамы украдкой и таких люлей им вставлял, что они быстро и судорожно теряли к ней интерес.

Лекс тихо рассмеялся, качая головой, а Варя любовалась им, подперев подбородок кулачком, и с удовольствием слушала всё, что он хотел ей рассказать.

— Он ведь думал, что мама ничего не замечает: и как он ее поклонников лупит, и как ночами под окнами стоит, и что ее фотография пропала из комнаты. А она за шторкой пряталась и тоже за ним наблюдала всё это время. И неясно, чем бы закончились эти гляделки, если бы всё это не засекла моя мудрая бабушка и добрейшая из женщин. В один из дней, когда мама была на учебе, а дед на работе, она вышла на улицу и пригласила папу выпить кофе с ее коронным десертом — эклерами. Папа смутился и даже хотел сбежать, но потом взял себя в руки и согласился. За этим кофе папа честно рассказал, кто он и как впервые увидел маму, и даже был готов на то, чтобы бабушка вызвала полицию и сдала его в тот же день. Но бабушка делать этого не стала. Она выслушала папу и пригласила его на ужин через несколько дней, чтобы официально представить дедушке. «Если твои намерения в отношении моей дочери серьезны, то приходи и ничего не бойся» — так сказала бабушка, и папа пришел. Два дня и две ночи он таскал коробки и мешки на овощебазе, чтобы заработать денег, купить букет для бабушки и мамы и единственную приличную рубашку. Мой дед был строгим и на вид очень холодным, но он никогда никого не упрекал и видел в людях хорошее, поэтому папу принял как равного и никогда за свою жизнь ни разу не упрекнул за то, что тот был из простого народа, да еще и из детдома. В тот вечер он сказал папе честно, что для моей мамы подобрали пару, но если она выберет его, то препятствовать их браку дед не будет. Поставил только одно условие: папа должен привести маму в их собственную квартиру и всю заботиться о том, чтобы маме было комфортно. И он сделал это. За пару лет заработал денег на собственную квартиру, куда привел маму в свадебном платье. Он тяжело и много работал, а бабушка украдкой приходила к нему, чтобы накормить, и всегда приносила в термосе этот кофе.

Лекс с тихой уютной улыбкой посмотрел на собственную кружку с таким же кофе.

— Даже когда мы перебрались в Канаду, бабушка каждое утро варила папе этот кофе, а он просыпался, первым делом шел на кухню и целовал бабушкины руки.

— У вас очень хорошая семья, — Варя не могла перестать улыбаться, потому что рассказ Лекса получился очень неожиданным и настолько милым, что в какой-то момент в уголках глаз появились слезы.

— Это да. Только я как приемный, — криво улыбнулся Лекс, явно намекая на то, что всегда был баламутом и бунтарем в мирном царстве его семьи.

— Неправда. Вы очень хороший, — возмутилась Варя и притихла, потому что в его глазах тут же промелькнуло озорство и явное возбуждение, с которыми он притянул ее к себе, усаживая на колени.

— А хорошие девочки любят плохих мальчиков?

— Хорошие девочки любят тех, рядом с кем уютно и спокойно, — на полном серьезе отозвалась Варя, глядя в глаза мужчине.

— А рядом со мной уютно?

— Да.

Лекс улыбнулся широко и недоуменно: такой откровенности от девушки он не ожидал, поэтому был приятно шокирован.

И на этом он бы не остановился, если бы не раздался настойчивый стук в дверь.

Женя приехал и наверняка думал, что они еще спят, а потому пытался разбудить с порога.

— Ломится, как к себе домой, — хохотнул Лекс и был вынужден с тяжелым вздохом выпустить Варюшу из своих рук, понимая, что нужно будет как-то продержаться до ночи, чтобы постоянно не смущать девушку своими приставаниями на глазах у его друзей.

Друзья-то ничего бы не сказали, а вот Варюше точно будет не по себе.

Хотя Лексу казалось, что к Женьке девушка уже привыкла, и это удивительно грело его душу.

Не сказать чтобы он кого-то особо слушал и обращал внимание на разного рода советы, но его проверенные временем малочисленные друзья были больше чем вторая семья, и мнение парней для него много значило.

По этой причине Лексу было чертовски приятно видеть, что и Женька относится к Варюше хорошо.

Женя по жизни был как камень — фиг что узнаешь и упросишь, если он сам не захочет это сделать, — поэтому то, что он перекидывался с девушкой фразами и сегодня ринулся помогать готовить, говорило о многом.

Взять хотя бы тот скромный факт, что Дианку Женя на дух не переносил. Он с ней даже здоровался сквозь зубы, не то что садиться с ней за один стол и тем более кушать то, что она приготовила.

Так что пока всё шло откровенно чудесно!

Но были еще Варг и Архан, с кем Варюша должна была незаметно познакомиться сегодня. И не то чтобы Лекс переживал на счетотношения парней к ней. Но всё равно было чертовски волнительно.

А еще была мама, с которой Лекс тоже собирался познакомить Варюшу, как только выберется из этой дыры и снова станет относительно свободным человеком.

— Неужели уже проснулись? — с порога приподнял удивленно брови Женя, когда Лекс открыл ему дверь и широко улыбнулся:

— И даже приготовили завтрак на тебя, вредину!

— Спасибо.

— Но готовил я, так что будь готов к простой еде!

Варя улыбнулась, слыша голос Лекса, и кивнула Жене в приветствии, когда тот появился на кухне, как и обещал, с пароваркой:

— Доброго утра!

— Доброго!

От девушки не укрылось, как быстро и пронзительно мужчина окинул ее взглядом, отчего она смутилась, но, конечно же, промолчала.

О чем он думал, когда смотрел на нее именно так? Ведь это было уже не в первый раз.

И потом, она помнила его слова о том, что он знает Лекса, когда речь зашла о том, что им нужно спать — и только.

Головой Варя понимала, что Женя делает это неосознанно и не хочет ее смущать. Скорее было ощущение, что в каком-то роде он за нее переживал.

Он ведь знал о Лексе то, чего пока не знала она. В плане секса в том числе, видимо.

Это уже не пугало. Но заставляло задумываться над некоторыми моментами.

— Не будем торопиться, у нас еще полно времени до обеда.

— Это тебе так кажется, Лёш. Лепка — процесс длительный, но затягивающий.

— Ну всё, понеслось, — тяжело выдохнул Лекс с кривой улыбкой, понимая, что в ближайшее время покой ему будет только сниться.

Впрочем, ему нравилась эта атмосфера, которая царила сейчас в камере.

Домашняя, почти семейная. Как раньше, когда перед Новым годом собиралась вся семья за одним столом, чтобы налепить три сотни домашних пельменей. И не важно, что даже половина из них не съедалась, — главное, что все были рядом, вместе и с хорошим настроением в предвкушении праздника.

Такой была традиция у них в семье, пока был жив дедушка. И папа.

Совсем маленькому Лёше это нравилось.

Будучи подростком, он бесился и не понимал, почему он не может заниматься своими делами и почему нужно слушать унылые разговоры старших и их воспоминания.

В более старшем возрасте Лекс уже не выказывал недовольства, потому что понимал ценность уважения старших, но в восторге не был.

А сейчас он, видимо, дошел до такого возраста, когда по тем золотым дням накатывала щемящая ностальгия и хотелось вернуть каждый такой день назад, чтобы насладиться им сполна.

Теперь он понимал и деда, и папу. И знал, что его дети так же будут сидеть за столом и не спеша лепить пельмешки, слушая рассказы о семье. Потому что это было важно.

— Тесто лучше получается в женских руках, а вот мясо — это дело сугубо мужское, — проговорил деловито Женя, принявшись хозяйничать на кухне и доставать из забитого до отказа холодильника всё, что было нужно для дальнейшей готовки.

Варюша радостно ему помогала во всём и улыбалась, а Лекс старался не мешаться этой парочке заправских поваров.

Буузы — это, конечно, не пельмени, но всё равно атмосфера была очень уютной, когда они втроем сели за стол и принялись лепить эту незамысловатую еду.

Разговоры были милыми и ни о чем, но Лексу постоянно хотелось улыбаться, потому что он был по-настоящему счастлив сейчас. И кто бы мог подумать, что это произойдет в тюремной камере и во времена, когда кто-то отчаянно хотел его смерти.

Когда неожиданно зазвонил его телефон, мужчина не нахмурился, а только рассмеялся, что, помимо кухни, он уделает в муке всю камеру. Но когда увидел незнакомый номер, то чуть свел брови.

— Кто там, Лёш? — Женя, конечно же, был начеку и всё заметил.

— Пока не знаю. Номер не определяется.

Варя растерялась, видя, как Женя тут же напрягся, словно был готов к тому, что враги выпрыгнут прямо из телефона и начнут душить его друга и соратника.

Лекс нажал на кнопку ответа и только поднес телефон к уху, как почти сразу же завопил, оглушая своим басом. Но делая это явно с большой радостью.

— Психуша! Твою ж мать!

Странно, но эта фраза была сказана без злобы или угрозы — на таком позитиве, что Варя недоуменно улыбнулась, а Женя только сокрушенно покачал головой и пробормотал себе под нос что-то вроде «говнюк мелкий», но тоже вдруг улыбнулся.

Значит, тот самый бандит с интересным прозвищем Психопат, кому Лекс усердно названивал последние дни, наконец объявился.

Лекс включил громкую связь, снова совершенно не стесняясь того, что с ними была Варя, и она в который раз подумала, что Лёша либо очень уверен в себе и потому ничего не боится, либо доверяет ей так сильно, что было необычно и трогательно.

— Куда ты там потерялся, черт тебя дери? Я уже не знал, каких собак спускать, чтобы тебя искали!

На другом конце телефонной линии раздался мягкий и очень приятный смех.

— Если бы знал, что ты так будешь переживать за меня, то позвонил бы гораздо раньше, Русич.

У Психа был очень красивый голос.

В какой-то степени музыкальный.

Не имея представления о том, как он выглядит, его хотелось слушать и слушать.

— Когда ты уже вернешься? Кто будет наводить порядок в китайском квартале? У нас тут новая заварушка намечается, а ты всё пропускаешь! — пробасил Лекс и положил телефон на кухонный стол, принявшись снова неловко лепить очередной бууз.

— По-твоему, я смогу навести там порядок, друг мой?

— А куда ты денешься! Раз заявил свои права на эту часть Ванкувера, то стой за нее до конца.

— Меня не интересует весь квартал, мне нужны только ночные клубы для своих сугубо деловых целей. И потом, местное население примет во главе только человека из своей массы, но не чужака. Подумай об этом на досуге.

— То есть я тут сижу в тюрьме, пока Женька ищет тех, кто собрался меня убивать, а ты говоришь, что тебе нет дела до этого?

— Нет дела до китайского квартала. Но не до тебя, Русич, — мягко отозвался Псих.

— Так когда ты вернешься в Канаду?

— У меня есть некоторые личные дела, друг мой, которые я не могу оставить прямо сейчас.

Лекс понятливо хмыкнул и пробасил:

— Так хватай свои личные дела и тащи ее к нам! Познакомится с нашей Лизкой, со всей компанией, а там, может, поймет, что не такой уж ты и пропащий.

Псих в ответ рассмеялся:

— Как только она станет покладистой, я смогу снять с нее наручники и отпустить от батареи, то обязательно привезу.

У Вари не получилось сдержать эмоции от услышанного, и девушка округлила глаза, не понимая в этот момент: мужчина шутит или действительно его любовь к какой-то девушке была настолько сумасшедшей и странной?

— Я надеюсь, ты сейчас не серьезно, Псих?

— Как знать, друг мой. Как знать, — почти промурлыкал голос этого странного мужчины, на что Лекс только покачал головой и добавил:

— Ты не забыл, что у нашего мелкого варвара скоро день рождения? Год пацаненку! Он уже с зубами и своим личным топором! Ты Лизку знаешь: если не приедешь на праздник, она тебе член подарочным бантиком завяжет, прежде чем прострелит!

— Да, буду обязательно.

— Тогда ждем тебя! Там и поговорим!