Русич (СИ)

Глава 9

Брови Лекса тут же сошлись на переносице, и взгляд стал тяжелым и проницательным до дрожи. Хорошо, что Варя не смотрела на него и потому не испугалась еще сильнее.

Это что еще?

Девочка решила, что он ее ударит?

Он выглядел настолько монстром со стороны?

Или в ее жизни уже был такой неприятный опыт и теперь казалось, что каждый мужчина поступит именно так?

В голове всё еще стоял туман, и тело ломило от ядерного выброса адреналина, который так и не нашел выхода, но даже в этом состоянии Лекс благоразумно понимал, что если попытается продолжить, то сделает только хуже. Им обоим.

Ему казалось, что хрупкие и невесомые, но правдивые отношения только-только стали зарождаться между ними, чтобы вот так всё испортить ради удовлетворения своих потребностей.

Это было по меньшей мере мерзко.

Один бог знал, каким усилием воли он запрятал торчащий и пульсирующий член снова в штаны и попытался мыслить трезво и максимально логично.

А еще не испугать Варюшу сильнее, потому что ей и без того сейчас было несладко.

— Варюш, это я тебя так испугал?

Понимал ведь, что не он.

Постепенно мозги начинали работать, хоть и со скрипом. И мысли, которые пришли в его голову сейчас, к возбуждению добавили еще и ярость.

Выходит, это кто-то насильно заставлял ее делать такое. Держал за волосы и не позволял отстраниться. И скорее всего, ударил после того, как она попыталась вырваться.

Кто это мог быть?

Лекс сжал кулаки и с трудом удержался, чтобы не заорать.

Найти бы этого умника и выбить всю дурь!

А потом придушить собственными руками, чтобы больше не было возможности обижать хороших девочек!

Хочешь минет по самые гланды — вали, на хрен, к профессиональным шлюхам!

Они тебе и не такие кренделя выпишут!

А трогать домашних девочек не смей!

Варя зашевелилась и неловко села на пол, вытянув ноги, но глаз не поднимала.

— Нет. Простите, пожалуйста, Алексей Алексеевич! Можно я сейчас попью воды и мы продолжим?

Лекс с трудом сдержал тяжелый вздох.

Какое там продолжим!

Варя выглядела такой расстроенной и потерянной, что мучить ее дальше он не смог бы.

— Хочешь, поговорим об этом?

Девушка только поджала губы и отрицательно покачала головой.

Нет, значит.

Значит, память о пережитом еще слишком свежа, чтобы делиться с ним.

— Сделаем вот как, — Лекс поднялся с кровати и легко подхватил девушку на руки, чтобы отнести прочь из спальни в зал. К счастью, она не шарахнулась от него. Не сжалась. Даже впервые робко обняла за шею и не смутилась этого своего жеста. — Ты будешь лежать на диване и отдыхать. Твоя задача — найти любимые фильмы и сериалы и смотреть их, пока не надоест.

Мужчина ловко подцепил ногой край дивана, дернув вперед, отчего тот разложился, и аккуратно посадил Варю на край.

— Лежи на животе и смотри телевизор. Обед и ужин сегодня на мне.

— Вы умеете готовить? — слабо, но искренне улыбнулась Варя, пока Лекс разложил по краю дивана подушки, чтобы ей было удобнее, и хмыкнул.

— А как же! Не так виртуозно, как Женька, но кое-что тоже могу. Ложись. Вот пульт.

Варя сделала всё, что он говорил, без пререканий.

Легла послушно на живот и подмяла под себя одну из подушек, чтобы углубиться в изучение картотеки фильмов, и, к счастью, не заметила, каким жадным, почти хищным взглядом окинул ее фигурку Лекс, проглотив смачные маты о том, что скоро он умом тронется, если выживет.

Хотя Варюша была достаточно худой, попка у нее была что надо!

Круглая и аппетитная, словно булочки.

А в таком положении не заметить этого было просто невозможно.

Руки сами тянулись, чтобы пожамкать от души это сокровище, и Лекс поспешно отступил, потому что себя знал. И знал то, что мимо он не пройдет и обязательно залезет девушке под кофту, а потом ведь сорвется.

— А Евгений готовить умеет? — вдруг вскинула голову Варя, посмотрев на Лекса с неподдельным интересом, на что он только присвистнул.

— Еще как! Женька у нас гуру домашней еды! Сварить борщ или котлеты пожарить для него святое дело. У каждого из нас свои тараканы в голове, и у Женьки они все связаны с едой. Он никогда нигде не ест, кроме дома: ни в гостях, ни в кафе, ни в ресторанах. Даже воду там не пьет. Единственное, кому он доверяет и может перекусить, — это если приготовила моя мама, а еще парней-викингов в «Чертоге». Так что то, что он завтракал с нами, — это просто чудо какое-то, не иначе.

Теперь Варя понимала, почему Лекс во время этого самого завтрака просто весь цвел и был таким довольным и гордым. Но теперь и она сама была очень довольна и тронута до глубины души тем, что хмурый, замкнутый Евгений решил попробовать ее стряпню.

— Варюш, не испугаешься одна здесь? Я выйду ненадолго покурить, — проговорил Лекс, отвлекая девушку от мыслей. — Я недалеко буду. И вернусь быстро.

— Да, конечно, — быстро закивала она и стыдливо покраснела, потому что, конечно же, поняла, что причиной такого желания стала она.

А вернее, то, что она не довела до конца.

Лекс только кивнул и тут же ушел, прихватив с собой сотовый.

На самом деле он бросил курить еще пару лет назад, но сейчас его ломало так, что без сигарет было просто не справиться. Как наркомана выворачивало!

Иногда он срывался. Вот как, например, сейчас.

Кто бы мог подумать, что такое с ним вообще когда-то может случиться? Что он вот так по-глупому зависнет на скромной приличной девушке?

У него и сигарет-то с собой не было.

Но когда он открыл тяжелую, массивную дверь и вышел в узкий серый коридор, где пахло сыростью, легче совсем не стало, даже если прохлада тут же окутала обнаженный торс.

Заключенным он не был, поэтому мог свободно передвигаться по корпусу, что и сделал, зашагав по коридору вправо, где чуть поодаль располагался кабинет начальника этой тюрьмы.

— Привет, генерал! — улыбнулся Лекс, когда постучал в дверь и услышал с другой стороны, что можно войти. — Не помешаю?

— Входи, Лёша, — тут же засуетился уже пожилой, но стройный мужчина с бравой армейской статью и легкой проседью в волосах.

Лев Богданович.

Выходец из Белоруссии и давний папин друг, с которым он дружил много лет.

И дружил бы еще, если бы не эта чудовищная смерть.

Уже год прошел, а легче на душе не становилось.

Вот и сейчас Лекс покосился на свои сожженные, изуродованные руки, и снова перед глазами встала искореженная груда металла, которая была папиной машиной и разлетелась на десятки метров от точки взрыва.

Как он раскидывал горящие обломки в попытках отыскать отца… хоть что-то, что могло бы остаться от него.

Как он кричал, срывая голос, и звал его, а Варг и Женька пытались оттащить его и скрутить, потому что боялись еще диверсии и понимали, что если убрали Алексея-старшего, то придет время и самого Лекса. Это у них получилось сделать, только когда присоединился здоровяк Бьёрн.

В тот день сердце Лекса тоже сгорело.

Его выжгли дотла те гады, которые посчитали, что убрать с дороги Алексея-старшего будет лучшим вариантом для смуты, в которой все национальные группы Ванкувера перессорятся и станут врагами друг другу.

Разделяй и властвуй, так гласила мудрость.

Но план не сработал.

За русских нерушимой стеной тут же встали братья викинги во главе с ледяным Варгом.

И индусы — самая древняя и многочисленная группировка среди кварталов со смелым молчаливым Арханом.

Китайцы же не заручились поддержкой арабов и остались в меньшинстве. Да и замести следы за собой так и не смогли, хоть и пытались подставить Психопата, за что поплатились.

Лекс отомстил. Жестоко.

Но папу было не вернуть. И дышать, как прежде, он так и не научился.

Без него было настолько тяжко, что часто Лекс не мог сдержать слез.

А еще говорят, что мужики не плачут.

Но оказалось, что боль боли рознь, и есть такая, которую вынести в одиночку просто невозможно.

Да, у Лекса были верный молчаливый Женька и холодный хмурый Варг — они не давали ему упасть на самое дно одиночества и с того дня зорко и неустанно следили, чтобы Лекс один совсем не оставался.

Но иногда он сбегал и от друзей.

Приезжал посреди ночи на то самое место, где его отец погиб так быстро, жестоко и страшно, садился прямо на асфальт и разговаривал с папой.

Всё ему рассказывал, потому что знал, что его душа здесь, а не в пустой могиле, куда не смогли положить даже прах.

Иногда ложился, прижимаясь щекой к асфальту, и замирал, словно ждал, что папа ответит.

Что подскажет мудрым словом или расскажет историю из своей жизни как мораль того, что может случиться.

Как же ему сейчас не хватало этих разговоров и историй!

Лекс знал, что Женька пытался отгородить его от печальных мыслей. Вероятнее всего, на этом месте не раз проводили уборку и пытались смыть все следы от чудовищного взрыва, после которого от добротного джипа и четырех мужчин остались лишь клочки плоти, костей и металла. Но черный след, который шел почти ровной окружностью, всё равно остался.

Такой же след был и в сердце Лекса — черный, прожигающий насквозь, а внутри пугающая гнетущая пустота.

— Всё в порядке, Лёш? — мужчина тронул его за плечо, возвращая из тягостных мыслей на землю, и Лекс поспешно кивнул, подумав о том, что забыл надеть перчатки, перед тем как вышел.

Стеснительным он никогда не был, и по большому счету ему было плевать, кто что думал.

Но чаще всего, видя его изуродованные руки, люди начинали говорить об отце.

О том, что они понимают его и им очень жаль.

А Лексу хотелось убить за ложь каждого второго. Задушить этими же руками. Потому что понять его мог только тот, кто сам остался без родителей. Как Варг, отца которого убили так же жестоко и несправедливо, пока тот пытался защитить свою семью. Как Архан, который был без отца с раннего детства.

Лекс поэтому носил перчатки — чтобы лишний раз не лезли в душу.

Потому что ничего хорошего в ней не было.

— Да. Я зашел у вас сигарету стрельнуть, — криво улыбнулся Лекс. — Поделитесь?

— Не вопрос!

Лев Богданович тут же положил пачку на стол.

— Всю забирай. У меня еще есть.

— Спасибо. С меня причитается.

— Да брось ты, Лёш!

— Где тут у вас места для курения?

Лекс поднялся, а Лев Богданович покачал головой.

— Все на улице, а тебе выходить не положено. Женя запретил тебя выпускать. Так что кури здесь.

— Ох уж этот Женя! — только хохотнул Лекс.

— Ты его слушай! Не у каждого из твоих людей старая закалка еще времен КГБ, а потом ФСБ. Женька столько знает и умеет, что нам и не снилось. — Лев Богданович поднялся из-за стола и чуть приоткрыл окно: — Кофе будешь?

— Нет, спасибо. Я только перекурю и вернусь в свою каморку.

— Потерпи еще немного. Скоро Женя решит все вопросы с этим покушением, и ты снова будешь жить свободно, а главное, в безопасности.

Мужчина протянул ему зажигалку, когда в дверь постучали и раздалось на русском:

— Товарищ генерал, можно войти?

— Входите.

На пороге появился один из работников тюрьмы.

Тоже русскоговорящий.

Поэтому его Женька сюда и запрятал, что девяносто процентов служащих в этом заведении были выходцами из России и бывших стран Советского Союза. Все говорили на русском и друг друга поддерживали.

Здесь все друг друга знали, а потому лишние вопросы про Лекса сразу вызвали бы подозрения.

Но за него все стояли горой.

Даже те из заключенных, кто тоже был русским.

Лекс не слушал, о чем рапортовал вошедший мужчина в форме, только подошел к приоткрытому окну и глубоко затянулся с непередаваемым блаженством.

Че-е-ерт.

Хорошо-то как.

Если Лекс и курил, что делал очень редко и лишь для того, чтобы расслабиться, то сигареты у него были другие. Не такие крепкие и, как правило, с ароматом вишни или шоколада.

Но сейчас был такой момент, что было не до выбора.

Лишь бы прийти немного в себя и вернуться обратно к Варюше собранным и достаточно спокойным, чтобы не наброситься на нее с порога.

Он вспомнил о том, как познакомился с девушкой, и тихо улыбнулся.

В тот день он тоже был на взводе.

И тоже курил.

А потом появилась она: маленькая, хрупкая, с большими карими глазищами и говорящая правду.

Вкусная девочка, которая смотрела на него, как завороженная, и выполняла всё, что он говорил, но поцелуя испугалась, потому что в тот день Лекс не сдерживался, как делал это сейчас.

— Лёш, я отойду ненадолго, — услышал он голос Льва Богдановича и кивнул.

— Я докурю и к себе пойду.

Так было даже лучше.

Общаться Лексу не сильно хотелось, хотя Лев был хорошим мужиком и всегда говорил правильные и мудрые слова.

Оставшись в одиночестве, Лекс уселся на подоконник и нахмурился, вспоминая поведение Варюши недавно.

Что же с ней сделали, что оставили такой след в душе?

И кто сделал, мать его?

А Лекс ведь о ней ничего не знал, кроме имени и того, что девушка сама рассказала за эти дни.

Она была замужем?

Или, может, был парень?

Мужчина, который ее ждал?

Если был, почему не помог тогда? Не спас трех беззащитных женщин?

В груди тут же заныло и стало жарко от яда ревности.

Лекс не хотел делить Варюшу ни с кем!

И уже сейчас знал, что если в ее жизни есть какой-то мужчина, то это ненадолго.

Эгоистично?

Да!

Жестоко?

Возможно.

Но тот, кто не способен защитить свою любимую и ее семью, не достоин находиться рядом с девушкой, и точка!

Лекс потянулся к телефону и уже набрал сообщение Жене, чтобы тот собрал досье на Варюшу, но потом замер и удалил его, так и не отправив.

Он сам всё узнает.

Будет спрашивать, разговаривать, общаться. Как делают все нормальные люди.

Потому что он хотел нормальных доверительных отношений с ней.

Курил Лекс долго. От души.

И вышел из кабинета, только когда был полностью уверен в том, что будет вести себя нормально и на Варюшу не кидаться, а еще всё-таки прихватил с собой оставшуюся пачку сигарет. Потому что знал заранее, что она ему ой как пригодится.

В его странной камере, переделанной из еще одного кабинета для таких вот особенных «гостей», было тихо, только приглушенно работал телевизор.

Варюша сидела на диване, поджав под себя ноги, и улыбнулась, когда увидела Лекса. Радостно и, наверное, даже как-то облегченно.

Видимо, одной ей здесь было неловко.

— Всё в порядке, Варюш? — пробасил Лекс, почувствовав облегчение на душе, когда девушка закивала ему в ответ.

— Да. А у вас?

Девушка сказала это и смутилась, но взгляда не отвела. А Лекс улыбнулся широко и хитро:

— Уже гораздо лучше. Но чувствую, что пачка сигарет закончится очень быстро.

Варя прозрачно покраснела, но так и не нашла что сказать в ответ, а Лекс улыбнулся еще шире.

Милая она, эта Варюша.

Так бы смотрел на нее и любовался.

И смотрел бы, если бы не осознал, что он снова возбуждается, а это значит, опять нужно будет идти курить.

Забавно даже — Варюша сбегала от него на кухню, чтобы не попасть под его тело, а теперь сбегал он сам, чтобы не затащить ее под себя.

— Супы я готовить не умею, — наконец пробасил Лекс, когда пауза явно затянулась и молчание становилось всё более неловким. — А вот второе блюдо вполне могу сварганить. Сегодня будет фирменное блюдо Алексея Морозова — макарохи по-флотски!

Девушка улыбнулась:

— Звучит аппетитно!

— Еще бы, пальчики оближешь!

Лекс браво зашагал на кухню, не признавшись в том, что на самом деле еще не готовил ни для одной девушки за всю свою бурную жизнь.

Только для себя, мамы. И пару раз для Женьки, когда тот слег от какой-то заразы и лежал плашмя почти неделю с высоченной температурой. Вот только это было давно.

Но Женька тот еще ворчун!

Едой от Лекса он остался не очень доволен, правда, ел всё равно, потому что ничего другого просто не было. Да и как угодить тому, кто сам умеет готовить гораздо лучше, чем большинство современных девушек?

Может, поэтому Женька до сих пор был один и не торопился завязывать какие-то серьезные отношения?..

Поначалу готовка не особо радовала Лекса.

Он долго искал нужную посуду, потом понял, что мясо замороженное и здесь, конечно же, нет кухонного комбайна, чтобы перекрутить его.

Но потом наконец расслабился, когда стал мелко нарезать мясо, выпуская излишние эмоции, которые могли навредить.

Он уже сварил лапшу и занялся приготовлением мяса, когда на кухню заглянула Варя, скованно помахав ему рукой со словами:

— Давайте я помогу?

— Варюша, лежи и отдыхай! Дай ранам хотя бы затянуться!

— С ранами ничего не случится, Алексей Алексеевич. Руки и ноги у меня здоровые и целые, так что вполне могу что-нибудь сделать тоже. Давайте хотя бы овощи для салата почищу!

Лекс только покачал сокрушенно головой: вот же неугомонная девочка! Но всё же сдался ей и кивнул.

— Ладно. Но только один салат!

На самом деле ему нравилось, что они вдвоем хозяйничали на кухне.

Вместе.

И не было никакой скованности.

Не было пауз, в которых кто-то из них отводил бы глаза или не знал, что сказать.

Теперь Лекс отчетливо видел, что за пару неполных дней они с Варей действительно стали доверять друг другу.

Исчезли скованность и неловкое молчание со стороны девушки, а уж он был готов на многое, чтобы она просто смеялась над какими-то его словами и была рядом.

Странная мысль, но еще недавно он выл и кидался на стены, оттого что сходил с ума взаперти.

А теперь он бы готов поселиться здесь, чтобы остаться подольше. Вместе с Варей.

Мужчина старался отгонять от себя мысли о том, что когда-то он пытался жить так называемой семейной жизнью с Дианкой, но сейчас сравнивал то, как было раньше, и то, как стало сейчас с Варей, и понимал, что дело было в нем. В его отношении.

Дианка более чем устраивала его в постели: она выдерживала его темп и ненасытность.

Не ныла, что ей больно.

И голова у нее никогда не болела.

Но стоило ей только привезти свои шмотки на его территорию, как Лекс осознал, что его раздражает в красивой блондинке слишком многое.

Продержался он всего пару недель и тишком купил себе новую квартиру, где отдыхал душой в тишине и покое.

Дианка, конечно, об этом узнала и гордо вернулась к родителям со всеми манатками.

Лекс извинился и сказал, что у них ничего не получится, а потому не стоит питать пустых надежд на совместное будущее и тем более брак.

Вот только Дианка, видимо, думала по-другому, раз приперлась к нему и попыталась показать девушкам, кто здесь главный.

Не вышло.

И что было в Варюше такого, что он был готов хоть сейчас нестись регистрировать их брак?

С ней его душа была словно в одеяло укутана.

Такого уюта и тепла он не испытывал ни с кем из девушек, кроме своей мамы и бабушки.