Рыцари

ГЛАВА 14

Когда чуть позже Глориана немного пришла в себя, то почувствовала себя ужасно глупо. Она поняла, что ее поведение было просто непростительно. Отправиться бродить по руинам Кенбрук-Холла под проливным дождем! Позволить чувствам взять верх над разумом! Как она могла подвергать такой опасности саму себя и своего ребенка?! В будущем надо быть более осторожной и продумывать каждый свой шаг, прежде чем предпринимать что-либо. Ее беда состояла в том, что Глориана всегда была слишком импульсивной.

Только Глориана все обдумала и решила, что впредь не повторит своих ошибок, как в дверях больничной палаты появился Лин. Он был сам не свой: усталый, небритый, взъерошенный.

- Ты беременна, - сказал он. В руке Лин держал ее медицинскую карту. Кирквуд не был лечащим врачом Глорианы, но как работник больницы имел доступ к любому документу. Глориана многое узнала о больнице из мелодраматических сериалов, которые любили смотреть Марж и миссис Бонд.

Глориана села в кровати, опершись спиной о подушки. Казалось, каждая косточка в ее теле болит и ноет, к тому же она сильно простудилась. Но как сказала Глориане вызвавшаяся ухаживать за ней Марж, дела ее были не так уж плохи. Глориана скоро пойдет на поправку, а в больнице ее задержали лишь для небольшого обследования.

Результаты его показали усталость и переутомление.

- Да, - подтвердила Глориана спустя некоторое время. Она никому, кроме Дэйна, еще не сообщала о своей беременности, но понимала, что здесь нечего, стыдиться. В конце концов она замужняя женщина, даже если ее муж и жил семь веков назад.

- Ты давно знаешь об этом? - спросил Лин, no-прежнему стоявший в дверях. Он был все так же дружелюбен, но казался каким-то чужим, холодным и... обиженным.

- С самого первого дня, - ответила Глориана, расправляя одеяло, и это не было преувеличением. Она знала, что зачала ребенка от Дэйна в римских банях, в глубине Кенбрук - Холла. Что-то безошибочно подсказало им тогда, что они дали начало новой жизни.

- Надо было сказать мне, - сухо проговорил Лин. Ее друг наконец вошел в комнату и подвинул стул к ее кровати. - Боже мой, Глориана, беременной женщине необходим покой, отдых, правильное питание и витамины.

Глориана понятия не имела, что такое «витамины», но не стала расспрашивать Лина, боясь услышать от него подробное и длинное объяснение.

Лин долго молча смотрел на нее.

- А кто отец?

- Дэйн Сент-Грегори, пятый барон Кенбрук, кто же еще? - гордо ответила Глориана, Она вздернула голову и скрестила руки на груди.

- Разумеется, - тяжело вздыхая, сказал Лин, - но ведь его нет рядом с тобой, чтобы позаботиться о тебе и ребенке...

Глориана никак не могла и не хотела привыкнуть к отсутствию Дэйна. Слова Лина болью отозвались в ее сердце. Лучше она останется совсем одна, если не сможет вернуться к мужу.

- Я не идиотка, Лин, и не инвалид, - отрезала Глориана. - Я сама могу позаботиться о себе!

Казалось, Лин устал от этой борьбы. Он откинулся на спинку стула и вздохнул.

- Я не хотел унизить тебя, - сказал он, стараясь быть терпеливым. - Просто я беспокоюсь...

- Не беспокойся! - перебила Глориана. - Сегодня днем меня выписывают из больницы. Я собираюсь вернуться обратно в книжный магазин. Конечно, если только Джанет по - прежнему доверяет мне.

- Конечно, Глориана. Но прошу тебя, прислушайся к голосу разума! Ты вообще не должна сейчас работать. Тебе необходим отдых, хорошая еда, спокойствие...

- Господи Боже, - взорвалась Глориана, - ты принимаешь меня за беспомощного младенца!

- Все, сдаюсь! - воскликнул Лин, отодвигая стул с явным намерением уйти.

- Давно пора, - раздался от дверей голос Марж.

Лин хотел было что-то сказать, но потом передумал и вышел из палаты.

- Просто он заботится о тебе, - сказала Марж доверительно, входя в палату. Она принесла небольшой пакет, в котором оказалась свежая одежда: бежевый вязаный джемпер, который, как вспомнила Глориана, в Америке Называли «свитером», вельветовые слаксы, носки, нижнее белье и пара туфель. Одежда, которая была на Глориане во время ее печально закончившейся поездки на автобусе, вероятнее всего попала в химчистку, если только не потеряна.

- Значит, Лин должен перестать заботиться обо мне, - пробормотала Глориана. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы. - Он хороший человек и не заслуживает того, чтобы я разбила ему сердце, - Но ведь это его собственный выбор, - сказала Марж. - Ты не сможешь излечить Лина от его чувств, Глориана. Тут не стоит даже и пытаться, это никому не принесет никакой пользы. Ну что ж, давай одеваться. Я отвезу тебя обратно в магазин Джанет. - Она похлопала рукой по карману больничного халата. - У меня здесь рецепт, заедем по дороге в аптеку. Тебе прописали витамины и еще кое-какие лекарства от простуды.

Глориана поручила себя заботам Марж. Та помогла ей одеться и вывезла из больницы на специальном кресле-каталке. Глориана еще чувствовала некоторую слабость в ногах, но все же смогла бы выйти сама. Вся эта шумиха вокруг нее была совсем ни к чему.

Заехав в аптеку - Глориана ждала в машине, пока Марж сбегала за лекарствами, - они остановились наконец перед книжным магазином Джанет. Если бы Глориана могла выбирать, она пожелала бы очутиться сейчас в своем родном Кенбрук-Холле, рядом с Дэйном, но нет - так нет! Сейчас она была рада и домику Джанет, потому что здесь ощущала себя более или менее самостоятельной.

Глориана горячо поблагодарила Марж за заботу. Та усадила ее в мягкое удобное кресло перед камином, развела огонь и приготовила крепкого душистого чая. Попрощавшись, Марж уехала, предоставив Глориану самой себе.

Глориана выпила свои лекарства - витамины и антибиотики, а потом погрузилась в здоровый сон без сновидений. Когда она открыла глаза, то увидела, что у камина возится Лин, подкладывая дрова в огонь. Аппетитный запах еды дразнил обоняние. Кирквуд выглядел сейчас таким несчастным, что Глориана забыла свое прежнее раздражение и сердечно поприветствовала его.

- Ты всегда приезжаешь в гости без приглашения? - шутя просила она.

Лин обернулся через плечо и грустно улыбнулся.

- Нет, но ты не отвечала на мои звонки, а я звонил, наверное, раз сто. Как ты себя чувствуешь, Глориана?

- Получше. А как ты? Он невесело рассмеялся.

- Как говорится, я чувствую себя так, словно меня вывернули наизнанку.

Глориана не могла не рассмеяться, представив себе, как будет выглядеть Лин, если его вывернуть наизнанку. Но увидев боль в его глазах, которую он тщетно пытался скрыть, Глориана посерьезнела.

- - Ты был очень добр ко мне, - сказала она тихо. - Я очень тебе благодарна за все, что ты для меня сделал. Но, Лин, ты не должен больше тратить свое время, заботясь обо мне.

- Но кто-то ведь должен приглядеть за тобой...

- Лин, - прервала Глориана, - я сама могу приглядеть за собой.

Он повернулся спиной к Глориане, засунул руки в карманы брюк и уставился в огонь. Но Глориана успела заметить, что на его лице отразилось недовольство.

- Тебе что, так нравится бродить одной среди древних руин под проливным дождем? - спросил он.

Глориана прикрыла глаза и обречено вздохнула. Она старалась держать себя в руках. В конце концов Лин ведь только пытался помочь ей.

- Да, я поступила глупо, - призналась Глориана, - очень глупо. Но это не значит, что мне нужна нянька.

Лин сгорбился, слова Глорианы явно причинили ему боль.

- Глориана, - сказал он после продолжительного молчания, - прошлое умерло. Пожалуйста, позволь мне дать тебе будущее.

Слезы засверкали на ресницах Глорианы, но она успела смахнуть их, прежде чем Лин успел заметить, что она плачет.

- У меня есть будущее, - сказала она. - Но я отчаянно нуждаюсь в друге.

Лин медленно повернулся к ней и взглянул ей прямо в глаза.

- Я всегда буду твоим другом, - проговорил он хрипло.

- Надеюсь, - ответила Глориана. - Потому что не знаю, что бы я делала без твоей помощи.

Казалось, между ними вновь протянулась тонкая ниточка взаимного доверия. Лин не стал заговаривать о своих чувствах. Он молча поставил на стол разогретую на плите тушеную баранину, приготовленную миссис Бонд.

Глориана ела, по-прежнему сидя в кресле у камина. Лин принялся собирать листы манускрипта профессора Стайнбета.

- Я передам Артуру, что ты .не сможешь закончить эту работу, - сказал он.

Глориана пришла в отчаяние.

- Ты снова решаешь за меня, - заметила она. - Я желаю закончить работу с рукописью, мистер Кирквуд. У меня на то есть свои причины.

Лин оставил бумаги и поднял руки.

- Сдаюсь! - воскликнул он. - Я передам Артуру, что ты скоро закончишь.

- Спасибо, - улыбнувшись, ответила Глориана.

Лин взглянул на свои наручные часы.

- Ну, мне пора, - сказал он. - У меня обход. - Он наклонился и поцеловал ее в лоб. - Спокойной ночи, любовь моя.

Она благодарно пожала ему руку. Попрощавшись, Лин оделся и вышел.

После нескольких часов отдыха и горячего обеда Глориана чувствовала себя окрепшей. Да и лекарства сделали свое дело. Она отставила поднос с остатками еды и отложила одеяло, которым ее укутала Марж. Манускрипт профессора Стайнбета притягивал ее, и Глориана направилась к столу.

Через несколько минут, включив маленькое записывающее устройство, Глориана уже погрузилась в чтение. Она разбирала полустертые слова, написанные давным-давно одним из потомков Дэйна. Далеко позади остались смерть Кенбрука и жизнь его современников. Теперь речь шла об истории последующих поколений. Иногда рассказ казался ей скучным, но в нем то и дело встречались захватывающие или трагические места.

Глориана закончила чтение лишь под утро. Не чувствуя усталости, она приготовила себе завтрак, приняла душ и спустилась в магазин.

Ей не терпелось приступить к работе и доказать самой себе, что Джанет не напрасно доверилась ей.

В магазин зашли несколько покупателей, и Глориане удалось даже продать одну довольно дорогую книгу американскому туристу.

Оставшись одна, Глориана взобралась на приставную лестницу, чтобы поставить книги на место на одну из верхних полок. Внезапно она почувствовала уже знакомую головную боль, темнота застилала ей взор. По всему ее телу выступил холодный пот, и Глориана судорожно вцепилась в перекладину лестницы, боясь упасть и не решаясь спуститься.

Перед глазами у нее колыхалась пелена серого тумана с вкраплениями разноцветных пятен. Она чувствовала, что сознание ее постепенно гаснет.

А потом она поняла, что падает.

Она падала и падала без конца, как светловолосая девочка Алиса, сказку про которую ей рассказывали в далеком детстве. И вот теперь ей казалось, что она тоже падает в бездонную кроличью норку. Глориана сжалась, ожидая удара о деревянный пол, но боялась, что так и будет падать вечно...

Кто-то тыкал ее в бок.

- Поднимайся и убирайся отсюда, паренек, - грубо приказал мужской голос, - ступай своей дорогой. Это не богадельня и не таверна. Ни то и ни другое.

Глориана открыла глаза и увидела мужчину в шерстяной тунике и таких же штанах, который стоял рядом с ней, сжимая в руке пастушеский посох. Она лежала, прислонившись к стене глинобитной хижины. Подняв голову, Глориана увидела над собой соломенную крышу.

Радость охватила ее. Не сон ли это? Неужели она наконец вернулась в свой родной век? В век Дэйна?

Глориана торопливо поднялась:

- Умоляю, какой это год и какое королевство?

Человек молчал, тупо уставившись на нее. Он неодобрительно оглядел ее странную одежду и немного отодвинулся от Глорианы, словно ожидая, что сейчас из кончиков ее пальцев вылетит пламя.

Глориана догадалась, что он просто не понял ее. Она сосредоточилась, пытаясь воскресить в памяти прежнюю манеру говорить.

Медленно и внятно она повторила свой вопрос.

- Год тысяча двести пятьдесят шестой от Рождества Христова, - ответил наконец мужчина, - Британия это. Пора бы уже знать в твоем возрасте, парень. Ты что, с луны свалился?

Два года, подумала она. Два года прошло с тех пор, как она исчезла из Кенбрук-Холла. А ведь в двадцатом веке прошло не больше месяца.

За это время много чего могло случиться, и радость Глорианы была омрачена страхом. Она не знала, вернулась ли вовремя, чтобы предотвратить те трагедии, о которых прочитала в манускрипте профессора Стайнбета. Если же нет, то впереди ее ждали одни несчастья.

Оторвавшись от этих невеселых мыслей, Глориана подумала о том, что мужчина принимает ее за мальчишку, вероятно, из-за ее вельветовых слаксов и коротких волос. Он больно схватил ее за руку.

- Отвечай, откуда ты, мальчишка, иначе получишь хорошего пинка.

Глориана не знала, что ей ответить.

- Из Кенбрук-Холла, - решилась она наконец.

Мужчина приблизил к ней свое лицо. Из его рта воняло гнилью, а от тела несло потом, - Из Кенбрук-Холла, говоришь? Врешь, там давно никто не живет, кроме привидений.

Он пуст.

У Глорианы упало сердце.

- Не может быть.

- Хозяин перебрался в Хэдлей, - ответил мужчина и смачно сплюнул. Глориана почувствовала, что ее тошнит. - Оттуда ближе до таверны.

Глориана вырвалась из цепких пальцев крестьянина и довольно грубо оттолкнула его, когда он вновь попытался схватить ее. Оглядевшись по сторонам, Глориана узнала местность. Она оказалась в одной из деревень неподалеку от Хэдлей. До замка Гарета нужно было пройти еще несколько миль.

Игнорируя летящие ей в спину вопросы и насмешки, она быстрым шагом направилась к видневшимся вдалеке крестьянским хижинам. Там она надеялась выклянчить, одолжить или даже стащить женское платье. Одежда двадцатого века вызвала слишком много вопросов, на которые ей совсем не хотелось отвечать.

По дороге ее обгоняли повозки, груженные сеном. Сидящие в них люди неодобрительно косились на нее. Добредя наконец до деревеньки, она увидела посреди нее труппу бродячих комедиантов. Там были и акробаты, и жонглеры, и танцовщицы, а еще небольшой зверинец в клетках на колесах.

Боязливо покосившись на большого косматого медведя, сидевшего на цепи, Глориана подошла к седому мужчине. Он был самым высоким в труппе и потому производил впечатление главного. На нем был широкий плащ из лазурного шелка, украшенный блестящими золотыми звездочками.

- Простите, - обратилась она к нему, дотронувшись до его рукава.

Он обернулся, взглянул ей в глаза и улыбнулся, словно ее лицо показалось ему знакомым. Наверное, его труппа уже давала представления в замке Хэдлей, когда она еще жила у Гарета. А может быть, они участвовали в праздновании посвящения Эдварда в рыцари.

Глориана подумала, что этот высокий человек волшебник. И тут он произнес странные слова.

- А вот и ты наконец, - сказал новоиспеченный Мерлин тоном человека, который долго искал и наконец нашел свою пропажу.

Глориана испуганно отпрянула от него. Но сейчас самым важным для нее было найти Дэйна, поэтому она не придала значения словам человека в звездном плаще.

- Куда вы направляетесь? - спросила она.

- В замок Хэдлей, - был ответ. Мужчина сопроводил свои слова тяжелым вздохом. - Печаль поселилась там, а счастье покинуло его.

Ледяное копье боли пронзило сердце Глорианы, когда она узнала, что на долю ее семьи выпало столько страданий, но она постаралась не давать волю чувствам. Однажды, бродя по руинам Кенбрук-Холла под дождем в мире Лина, она уже поддалась чувствам и это едва не стоило ей жизни. Ей не хотелось повторять прежних ошибок.

- Я хочу присоединиться к вашей труппе, - решительно сказала она. Если комедианты примут ее к себе, то дадут ей костюм, под которым она сможет скрыть свою одежду двадцатого века. Глориане очень хотелось увидеться с Дэйном, но она прекрасно помнила, о чем говорилось в манускрипте профессора Стайнбета. После ее исчезновения ее стали называть Кенбрукской ведьмой. Если она открыто появится в замке, то подвергнет себя серьезной опасности.

- А что ты умеешь делать? - спросил хозяин труппы, и в глазах его блеснули озорные искорки. - Ты танцор, фокусник или факир?

Глориана замялась.

- Я могу танцевать, - подумав, сказала она, потом просияла, вспомнив о своем путешествии в двадцатый век и обо всех тех удивительных вещах, которые она там увидела. - А еще я могу рассказывать замечательные сказки.

- Сказочник, - проговорил мужчина, коснувшись ее волос. - Ты юноша или девушка?

Глориана оглядела себя. Свободный свитер и широкие штаны скрывали ее формы. Ее небольшая грудь и некрутые бедра стали совсем незаметны.

- А кем мне нужно быть, чтобы вы меня взяли? - спросила она, поглядев в сверкающие глаза Мерлина.

Хозяин труппы раскатисто рассмеялся, откинув косматую голову.

- А тебе дан выбор? В таком случае ты дашь фору любому из моей труппы, если можешь быть и тем и другим!

- Я женщина, - тихо сказала Глориана, надеясь, что Мерлина не удивят ее стриженые волосы. По стандартам двадцатого века они были достаточно длинными, почти доставая ей до плеч, но в тринадцатом столетии женщины не стриглись ни разу за всю свою жизнь.

- А, - только и сказал комедиант, приветственно протягивая ей руку. - Меня зовут Ромулус. Вы поедете с нашей труппой до замка Хэдлей, миледи. А там - кто знает?

Глориана прищурилась. Этот человек пугал ее, Глориане казалось, что он знает, кто она такая на самом деле, и что он ожидал ее возвращения. Один из комедиантов бросил Глориане красное платье с капюшоном, расшитое золотом. Она не колеблясь подхватила наряд.

Глориана натянула платье поверх своей одежды и опустила на лицо капюшон. Улучив минутку, когда за ней не следили ничьи глаза, она зачерпнула в ладонь грязи с земли и старательно вымазала себе лицо и руки, придавая себе еще большее сходство с бродячими актерами.

Ромулус громко выкрикнул несколько приказаний, и в небольшую повозку быстро уложили скромный скарб комедиантов. Серый ослик, несомненно, входивший и в зверинец, был запряжен в повозку, и они медленно двинулись по извилистой дороге в сторону замка Хэдлей.

Глориана не сделала попытки заговорить с кем-либо из своих спутников. Она была погружена в собственные мысли. Ей хотелось кинуться вперед, скорее разыскать Дэйна, но она боялась быть узнанной и потому ей приходилось быть осторожной.

Глориана шла, скрестив руки на груди, низко опустив голову, пряча лицо под капюшоном.

Рядом с ней шла худенькая девушка в простом коричневом платье. Волосы ее покрывал испачканный платок. Она была грязна, как и все остальные актеры, за исключением Ромулуса, но, кажется, не придавала этому никакого значения.

Глориана всегда была чистюлей, а сейчас еще сказалось недавнее пребывание в куда более чистом и опрятном мире, чем мир тринадцатого века. Стараясь не морщиться, она украдкой посматривала на свою спутницу.

- Меня зовут Корлис, - решилась представиться девушка. По ее лицу было видно, что она очень хочет познакомиться с новоприбывшей, и Глориана приветливо повернулась к ней. - Я танцую и гадаю по руке.

Глориана улыбнулась чуть печально. Корлис отроду было не больше двенадцати лет, но она уже сама могла позаботиться о себе: танцами зарабатывала себе на жизнь и предсказывала будущее. Сложно было в одиночку выжить в этом суровом мире.

- Может статься, я попрошу тебя погадать мне, - сказала Глориана, назвав свое имя. Конечно, о своей фамилии Сент-Грегори и о Дэйне она не сказала ни слова.

Корлис удивленно взглянула на нее.

- Да я и так знаю вашу судьбу, даже без рун, миледи, - ответила она.

Глориану объял страх. Она попросила погадать лишь в шутку, ей совсем не хотелось знать, что может ждать ее впереди. Корлис была вторым человеком, который со времени ее возвращения обратился к ней «миледи».

- Почему ты обращаешься ко мне, как к женщине знатного происхождения? - спросила она шепотом, подойдя ближе к девушке из боязни, что их могут услышать. - Я обычная нищенка, такая же странница, как и ты.

Корлис понимающе улыбнулась.

- Во всем королевстве не найдется другой женщины с таким чудным именем, как Глориана. Вы ведь не кто иная, как Кенбрукская ведьма!

Глориана ужаснулась и судорожно сжала пальцы вокруг запястья своей спутницы.

- Молю тебя, не говори таких глупостей. Неужели ты хочешь, чтобы я оказалась на костре, чтобы меня сожгли как прислужницу сатаны? - прошептала она.

Радостное выражение сошло с перепачканного грязью лица Корлис. Она выглядела совершенно сбитой с толку. Бродячие комедианты, которые и сами были отверженными, относились к гонимым с большей терпимостью, чем обычные крестьяне. Молоденькая девушка, спутница Глорианы, забыла, как опасно иметь дело с магией. Даже таким, как Ромулус, приходилось быть очень осторожными. Их фокусы должны были приносить радость и веселье, но никогда внушать страх и уж тем более благоговейный ужас.

- Но вы ведь на самом деле леди Кенбрук? И вы вернулись к нам из другого мира? - продолжала шепотом настаивать Корлис. Ее догадка была так близка к правде, что это ошеломило Глориану.

Она была так напугана всем происшедшим, что хотела солгать, но решила, что это ничего уже не изменит.

- Что ты знаешь о Кербруке и о замке Хэдлей? - спросила она. - Отвечай!

Корлис закусила нижнюю губу, припоминая все, что слышала об интересующем Глориану предмете.

- Говорят, что Кенбрук убил своего младшего брата, юного сэра Эдварда, в битве на ножах и кулаках.

Услышав эти дурные вести, Глориана закрыла глаза.

- Пресвятая Дева Мария, матерь Божья... - пробормотала она.

Корлис задрожала от страха: она все еще подозревала Глориану в связи с нечистой силой.

- На них лежит проклятие. На них на всех. Сам Хэдлей тоже умер от лихорадки, а его жена, леди Элейна, с тех пор словно онемела, ни слова не говорит. Сидит, уставившись в одну точку, и даже не моргнет, когда кто-нибудь говорит с ней или дотрагивается до нее.

Сердце Глорианы сжалось от боли. Она вернулась слишком поздно... Слишком поздно, чтобы спасти от смерти Эдварда, ее дорогого, храброго Эдварда, слишком поздно, чтобы поблагодарить Гарета за все, что он сделал для нее, чтобы сказать ему последнее прости, слишком поздно, чтобы посидеть рядом со своей лучшей подругой леди Элейной, которую она любила как родную сестру.

Но ведь был Дэйн. Дэйн жив! Глориана знала, что должна быть рядом с ним и подарить ему всю свою любовь и нежность. Она должна утешить своего мужа в его горе. Ни на один миг не пожалела она, что вернулась к Дэйну, пусть даже слишком поздно, чтобы предотвратить другие трагедии. Ради встречи с ним она отдала бы свою душу.

- Конечно, эти слухи сильно преувеличены, - сказала она, когда наконец смогла говорить. - Они ведь прошли через многие уста, прежде чем достигли твоих ушей.

- Посмотрим, - ответила Корлис, покачав головой.

Когда усталые и голодные путешественники добрались наконец до ворот замка Хэдлей, солнце уже опускалось за горизонт.

Несмотря на всю печаль, которую породили в ее сердце слова Корлис, Глориана с радостным трепетом ожидала долгожданной встречи с человеком, которого любила больше жизни, с человеком, который был ее душой, смыслом ее жизни.

Глориана стояла рядом с Ромулусом и Корлис, дожидаясь, пока опустят подъемный мост. Она боялась, что как только увидит Дэйна, то не выдержит и бросится в его объятия.

В сторожевой постройке невдалеке от ворот ярко горели смолистые факелы, но на дворе, обычно шумном и полном народу, сейчас не было ни души. Вдалеке тускло поблескивали окошки деревенских домиков. По сравнению с электрическими огнями двадцатого века они казались лишь бледными тенями, но все же были роднее и милее сердцу Глорианы.

Труппа бродячих актеров-комедиантов ступила на древнюю, выложенную еще римлянами мощеную дорогу. Их серый ослик заревел не хуже доброго охотничьего рога. Из хижин начали выходить крестьяне, чтобы посмотреть, кого это принесло в такой час.

Дэйн Сент-Грегори сидел в деревенской таверне. Вдруг он с такой силой грохнул кружкой о деревянный стол, что расплескал пиво. Странное ощущение, какая-то радостная тревога захлестнула его.

«Она рядом», - подумал он, хотя и не склонен был фантазировать.

- Это просто труппа бродячих комедиантов, - объявил жестянщик, который всегда оказывался в числе первых любопытных, желающих посмотреть на пришлый люд.

Дэйн с трудом поднялся на ноги и стоял, шатаясь, уставившись на дверь. Теперь он был уверен, что Глориана вернулась к нему, и эта уверенность отрезвила его. Он почувствовал ее незримое присутствие, ее любовь. Во сне он часто видел Глориану и знал, что она рядом. Но сейчас...

Сейчас это было наяву.

Дэйн с отвращением оглядел себя. Одежда его была испачкана и измята. Проведя дрожащей рукой по подбородку, он ощутил колючую щетину. Несмотря на радостное чувство надежды, зародившееся в его душе, Дэйн боялся, что это всего-навсего игра воображения. Он не смог бы вынести разочарования, если бы, выбежав во двор, не нашел там Глорианы.

- В чем дело? - спросил Максин, сидящий напротив Дэйна. С трудом верилось, что такое возможно, но уэльсец выглядел еще хуже Кенбрука. Два года, в течение которых они с Дэйном преследовали беднягу Мерримонта и поглощали дрянной английский эль, не прибавили достоинств ни тому, ни другому, - Кровь Христова, приятель, ты выглядишь так, словно увидел привидение.

Дэйн, не обращая внимания на своего друга, сделал неуверенный шаг к двери. Он шел, то и дело спотыкаясь, словно что-то притягивало его, как магнит.

Бродячие комедианты, самая жалкая и потрепанная из всех виденных Дэйном трупп, ковыляли мимо таверны, когда Кенбрук вышел на улицу. Им отдадут объедки и предложат ночлег в стойлах - таков был заведенный обычай.

Дэйн сделал несколько шагов вслед актерам.

- Стойте! - крикнул он.

Никто из актеров не остановился, кроме одного, наряженного в малиновое платье с капюшоном. Что-то в облике этого человека показалось Дэйну знакомым...

Сердце Дэйна замерло, когда бродячий комедиант откинул капюшон. В неверном свете факелов и спрятавшейся за облаками луны он узнал в незнакомце свою давно потерянную жену. Дважды по двенадцать месяцев не видел он Глориану и все это время тосковал по ней. Дэйну хотелось броситься к ней, но она прижала к губам палец и отрицательно покачала головой.

Дэйн медленно подошел к ней.

- Умоляю, - тихо сказала Глориана, - не обнимай меня сейчас, не называй моего имени, иначе во мне признают Кенбрукскую ведьму.

Я приду к тебе, как только смогу, приду в римские бани, где мы зачали нашего ребенка, Дэйн.

Дэйн молча пожирал ее глазами, борясь с желанием обнять ее, прижать к себе и никогда уже больше не отпускать. Ему все еще казалось, что она лишь видение, мираж. Наверное, он все-таки спит в своей комнате в замке Хэдлей или снова перебрал эля.

Глориана нежно улыбнулась ему. Она догадывалась, о чем он сейчас думает, и ей так не хотелось покидать своего мужа. Но нужно было идти. Повернувшись к Дэйну спиной, она медленно побрела к стойлам вслед за остальными комедиантами.