С чужим ребенком

Глава девятая

— Если вы хотите, то можете пройти в самолет сейчас, пока пассажиров еще мало, и устроить ребенка. — Стюардесса блеснула яркой профессиональной улыбкой.

Нет, Джинни вовсе не хотелось идти в самолет, она не хотела улетать от Филипа. Да же теперь, зная, что его чувства были сплошным притворством, она все еще любила его. Любила и хотела быть рядом с ним.

— Что-то не в порядке? — наклонилась к ней стюардесса.

— Нет, благодарю вас, — с трудом выдавила Джинни, поднялась на ноги и последовала за стюардессой в самолет. Ей нужно уехать сейчас, до того, как Джейсон попытается отобрать Дэймона через суд. В Америке все будет проще: ни один американский суд не позволит отобрать ребенка у матери. Но здесь, в Греции... Она не хотела рисковать. Бесс не выдержит даже временной разлуки с Дэймоном.

А Филип? Что Филип? В общем-то, Джинни не могла по-настоящему винить его в том, что случилось. Он не заманивал ее в постель. Необходимости не было. Она сама жаждала его любви. А теперь... Теперь он найдет себе тихую, безответную женщину, такую, как Лидия, и женится на ней. Да и искать особенно не придется, женщин у него более чем достаточно, любая с радостью бросится в его объятия. Но счастлив он не будет, потому что с такой женщиной ему скоро станет скучно, и он все равно начнет вспоминать...

Стоп! Ни к чему хорошему эти мысли не приведут. И Джинни решила думать о чем-нибудь другом. Она наконец устроила Дэймона, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Когда она вернется домой, ей будет легче. Там ничто не будет напоминать о Филипе. Уже через неделю она станет смеяться над сегодняшними своими страданиями.

Филип вошел в свои апартаменты. Быстро заглянул в гостиную — пусто, прошел на балкон. Джинни должна быть дома. Он хотел видеть ее, хотел обнять крепко-крепко. В течение всего этого утомительного дня его согревала одна мысль — дома его ждет Джинни. Он обнимет ее, станет целовать и забудет все свои неприятности. И еще он хотел поговорить с ней, рассказать о тех непроходимых дураках, с которыми он вынужден иметь дело.

К огромному своему разочарованию, на балконе он увидел только Лидию, она кормила Джесмин.

— Где Джинни? — нетерпеливо спросил он.

Лидия испуганно моргнула, посмотрела на него, не зная, что сказать. Что бы там ни говорила Джинни, вряд ли Филип обрадуется ее отъезду. Хотя Дэймон и не его ребенок, но она видела, как Филип держал мальчика на руках; тут не могло быть никакой ошибки, совершенно очевидно, что он любит малыша. А Джинни... Лидия вздохнула. Никогда ни один мужчина не смотрел на нее так... Ни один — даже Стюард...

Лучше всего, решила она, выдавать новости порциями.

— Я знаю про Креона, — сказала она.

— Что ты знаешь про Креона? — осторожно спросил Филип.

— Что Дэймон его сын.

Филип провел рукой по волосам.

— Она не должна была говорить тебе, — пробормотал он, раздосадованный тем, что Джинни опять не послушалась его, но не слишком удивленный. — Даже если это правда — заметь, я говорю «если», — тебе незачем было это знать.

Лидия вздохнула и решительно произнесла:

— Филип, ты самый лучший брат на свете. Но Джинни права. Это моя жизнь. И принимать решения должна я сама.

Филип уже готов был разразиться гневной тирадой — Лидия так неопытна, она совсем не знает мир, — но вдруг почувствовал облегчение: он больше не ответствен за ее счастье. И вместе с тем ощутил легкое чувство вины: какой же он эгоист, не хочет защитить свою сестру.

— Не художник ли причина твоего внезапного прозрения? — спросил он.

Лидия нервно разгладила складку на платьице Джесмин. Она сомневалась, что у нее хватит сил противостоять Филипу. Но так или иначе, она должна дать ему понять, как это важно для нее.

— Что бы ты ни говорил, встреча со Стюардом вытащила меня из той рутинной жизни, какую я вела. Или, возможно, это сделала Джинни, не знаю. Знаю только, что хочу сама разобраться в своих чувствах и решить, как мне быть дальше. И я не хочу, чтобы кто-то решал за меня.

Филип с изумлением слушал ее и понимал, что сестра изменилась. Джинни словно поделилась с Лидией своей смелостью, теперь Лидия готова сама отвечать за себя. Впрочем, ведь и его самого Джинни заставила иначе взглянуть на многие вещи.

— Но совет ты можешь выслушать? — спросил он, еще не вполне готовый предоставить ей идти своим путем.

Лидия улыбнулась.

— Если ты согласишься с тем, что я могу и не последовать ему.

Он улыбнулся.

— Я постараюсь, но...

— А, вот ты где!

Резкий голос Джейсона нарушил их уединение.

Филип удивленно обернулся. Джейсон-то что тут делает? У Филипа не было никакого желания терпеть его дурное настроение. И без него забот хватало.

— Зачем ты в Афинах? — спросил Филип.

— Сегодня утром я получил результат анализа из лаборатории и сразу приехал поговорить с этой женщиной, — ответил Джейсон.

— Значит, результат положительный?

Филип с трудом скрыл разочарование. Он не хотел, чтобы мальчик оказался сыном Креона. И дело даже не в Лидии. Он не хо тел ни с кем делить Джинни и ее ребенка. Он хотел, чтобы она зависела от него, а не от Джейсона.

— Да, — кивнул Джейсон. — Я ей так и сказал.

Филип поморщился. Он мог себе представить реакцию Джинни, когда она узнала, что они проделали за ее спиной.

— Но она и без того знала, что Креон отец Дэймона, — мягко сказала Лидия.

Джейсон уставился на свою невестку, потрясенный тем, что ей, оказывается, прекрасно известно то, что они так тщательно скрывали.

— И что сказала Джинни? — поторопил Филип.

Старик снова повернулся к нему.

— О, она притворилась страшно оскорбленной, когда я сказал ей, что собираюсь сам воспитывать мальчика. Но причина, без сомнения, в том, что, по ее мнению, я предложил ей мало денег — видимо, она рассчитывала на большее, привозя сюда ребенка.

Гнев и недоверие боролись в Филипе. Не ослышался ли он? Джейсон предложил Джинни деньги за ее сына? Он что, идиот? Любому же ясно, что она души не чает в малыше!

— Скажи ей, что я не прибавлю ни пенни, — приказал Джейсон. — Надеюсь, ты все устроишь. Я хочу внука.

— Нет, — резко сказал Филип.

— Нет? — закричал Джейсон, и Джесмин заплакала.

Но он не обратил на внучку никакого внимания.

— Нет, — повторил Филип.

Ему было наплевать, чего хочет Джейсон, он вообще больше не хотел иметь с ним дела. Важно, чего хочет Джинни.

— Ребенок должен остаться с матерью. Вот что я ей скажу. Где она? — повернулся он к Лидии.

Лидия сделала глубокий вдох.

— Она уехала.

— С моим внуком? — взвизгнул Джейсон.

— Со своим сыном, — пробормотала Лидия, успокаивая плачущую девочку.

Филип тупо смотрел на сестру. Его сердце стучало так, что груди было больно, а в голове был сплошной туман. Джинни уехала? Не сказав ему ни слова? Не может быть! После всего, что было между ними...

— Как она посмела... — начал было Джейсон, но Филип нетерпеливо перебил его:

— Куда она поехала?

— Домой, в Нью-Йорк. Они с Джейсоном пошли в кабинет, и вышла она оттуда очень злая. Собрала вещи, взяла мальчика и поехала в аэропорт.

— У нее был обратный билет?

Лидия пожала плечами.

— Она не сказала, а я не подумала спросить.

Филип изо всех сил старался рассуждать логично. Несомненно, она решила уехать из-за того, что наговорил ей Джейсон. Значит, скорее всего, билета у нее не было. Сейчас разгар туристического сезона, самолеты переполнены, возможно, ей не удастся сразу купить билет. Надежда засияла перед ним. Может быть, она все еще в аэропорту?

Он кинулся к двери. Если повезет, он успеет найти ее до того, как она улетит. И объяснит ей, что это была не его идея — забрать у нее ребенка, хотя анализ в лаборатории устроил именно он.

— Ты куда? — спросил Джейсон.

— В аэропорт, может, еще успею догнать ее, — бросил Филип через плечо. — И будет лучше, если ты уедешь отсюда до того, как мы вернемся. Вряд ли она будет рада тебя видеть.

До аэропорта Филип добирался, казалось, целую вечность. И чем дальше, тем больше им завладевало отчаяние. Величайшее сокровище его жизни ускользало от него.

Наконец он прибыл в аэропорт и, оставив машину под знаком, запрещающим парковку, бросился в зал ожидания. Ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться: вопреки всем его надеждам Джинни там нет.

Филип прислонился к колонне и попытался собраться с мыслями. Это было нелегко. Слишком много вопросов одновременно крутилось в его голове. Как она могла оставить его? Как могла его предать? Неужели она не верила, что он защитит ее от любых махинаций Джейсона? Или ей просто нет до него дела?

Эта мысль на мгновение словно застлала ему зрение. Он тряхнул головой. Только Джинни может ответить на эти вопросы, значит, он должен найти ее.

Почти целый час он выяснял, каким рейсом она полетела. Ему очень хотелось сейчас же взять билет и лететь за ней, но он не мог. Сперва надо разрешить все проблемы с фабрикой. Если он улетит сейчас, чиновники не упустят случая, и тысячи людей потеряют работу.

Филип скрипнул зубами.

Но даже если он не может немедленно полететь к ней, можно же позвонить ей в Нью-Йорк и сказать... Что сказать? И станет ли она слушать? Возможно, она просто повесит трубку. Все зависит от того, считает ли она его причастным к планам старика.

Филип покинул здание аэропорта и сел в машину. Джейсон вполне мог сказать ей, что медицинскую экспертизу организовал он, Филип, и Джинни, конечно же, решила, что и в остальном они с Джейсоном заодно. Да, основания так подумать у Джинни были.

Филипа одолевали сомнения. Когда лучше позвонить ей: сразу, как она приедет в Нью-Йорк, или дать ей несколько дней, чтобы успокоилась?

Ни по пути к дому, ни приехав домой и запершись у себя в кабинете, Филип так и не смог прийти к какому-нибудь определен ному решению. Так ничего и не придумав, он отправился спать.

Но уснуть не мог. Всю ночь он проворочался без сна. Ему страшно не хватало Джинни.

Отказавшись от всяких попыток заснуть, он встал и позвонил в аэропорт, чтобы узнать, благополучно ли приземлился ее самолет. Да, ответил ему. Значит Джинни была уже дома, в безопасности.

Филип направился в душ. Можно ли так скучать по женщине? Он даже поморщился. Но чувствовал, что нечто очень важное ушло из его жизни.

И вдруг понял, что скучает не только по Джинни, но и по мальчику. Он слегка улыбнулся. Дэймон — чудесный мальчуган. Из него выйдет отличный старший брат. Все его тело отозвалось, когда он представил себе Джинни в окружении детей. Его детей.

Филип встал и пошел в ванную, повернул кран, не замечая ледяной воды. Он был слишком занят внезапно представшим перед ним образом: Джинни, ожидающая ребенка. Филип рассеянно намылил мочалку и изо всех сил стал тереть спину.

Удивительное дело: Джинни совсем не такая женщина, на какой он предполагал жениться. Во-первых, она принадлежит другому социальному слою. Но Креон и Лидия принадлежали одному слою, и вот что вышло из их брака.

Креон умер, напомнил себе Филип. Каким бы плохим мужем он ни был, все свои ошибки он искупил. Теперь Лидия свободна. Филип задумчиво нахмурился. Странным образом смерть Креона освободила и его. Освободила от невыполнимой задачи обеспечивать счастье Лидии. Пора было подумать о своем. А в центре его счастья была Джинни.

Любит ли он ее? Он не знал. Он вообще не смог бы определить, что такое любовь. Его чувство к Джинни не было похоже на то, что воспевают поэты и романисты. Он не хотел вознести ее на пьедестал и поклоняться ей. Он хотел уложить ее в постель и заниматься с ней любовью.

Но он понимал, что дело тут не только в вожделении. В Джинни ему нравилось все. Нравилось ее чувство юмора и ее сочувствие Лидии, нравилось, как она борется за сына. И ум, ее острый ум. С ней можно было поговорить. Поговорить о деле, о каких-то идеях, — поговорить, а не посплетничать, в то время как сестры и дочери его знакомых только на это и способны.

Она не всегда соглашалась с ним, но всегда умела объяснить почему. Филип улыбнулся. Джинни единственная женщина, которая не только хотела, но и могла спорить с ним, на равных.

«Люблю!» — наконец решил он. Да, он любит Джинни Элтон и хочет жениться на ней.

Но захочет ли она выйти за него замуж? Он выключил воду и стал вытираться. Если бы она хотела выйти за него, разве она не осталась бы с ним, стараясь укрепить свои позиции в его постели? Разве не обратилась бы к нему за помощью в борьбе против этого старого осла Джейсона?

Филип вздохнул: он не знает. Это одна из трудностей в их с Джинни отношениях: он слишком многого о ней не знает.

Уронив полотенце на пол, он пошел одеваться .

Итак, сначала был ее приезд к Джейсону и просьба о деньгах. Это очень не вязалось с ее независимым характером. Он бы скорее ожидал, что она пошлет Креона и его родственников к дьяволу и вырастит сына сама. Как она и делала четыре месяца. Почему же она вдруг решила просить денег?

Филип неторопливо одевался. Он не видел смысла в ее действиях, но Джинни, без сомнения, видела. Она очень логичный человек. Достаточно логичный, надеялся он, чтобы понять, как это правильно — выйти за него замуж.

Он с сомнением посмотрел на телефон. Пожалуй, не стоит делать предложение по телефону, она может просто повесить трубку. Нет, предложение надо делать лично. Тогда ей придется выслушать его, и он сумеет убедить ее, что выйти за него замуж — это лучшее, что она может сделать. Он скажет ей о своем намерении усыновить Дэймона.

Интересно, чем она сейчас занята? Может быть, бродит по пустой квартире и думает о нем?

— Господи, Джинни! Ты вернулась!

Бесс схватила Дэймона и расцеловала. Он что-то залопотал с довольным видом.

Джинни закрыла за собой дверь и внимательно посмотрела на Бесс.

— Хорошо выглядишь, — сказала она. Бесс счастливо улыбнулась.

— И чувствую себя хорошо. Доктор говорит, что я поправляюсь быстрее, чем он ожидал. А теперь, когда Дэймон со мной...

И она прижала его к себе.

Джинни поставила на пол сумки и опустилась на диван. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться на привычном мире, на любви к Бесс, чтобы заполнить бездонную пустоту в сердце. Не помогало. Без Филипа жизнь утратила всякий смысл.

— Перелет был трудным? — участливо спросила Бесс.

Джинни только кивнула. Ей очень хотелось расплакаться, но нельзя было огорчать Бесс.

— Ты так неожиданно вернулась, — сказала Бесс. — Мистер Папас не захотел признать Дэймона?

— Сначала нет. Но потом он провел какую-то проверку крови. Без моего ведома, — Джинни все еще не могла говорить об этом спокойно. — Но во всяком случае, анализы доказали, что Дэймон сын Креона.

— Так он признал Дэймона? — живо спросила Бесс.

Джинни вздохнула, не зная, стоит ли полностью вводить Бесс в курс дела, но напомнила себе, что Бесс не ребенок и не должна заблуждаться насчет возможных трудностей. Хуже будет, если Бесс окажется к ним не готова.

И Джинни сказала:

— Он хочет усыновить Дэймона и воспитывать его в Греции.

— Что?!

Руки Бесс инстинктивно сжались, и Дэймон жалобно пискнул.

— О, прости, малыш! — Бесс снова начала целовать его.

Джинни с любопытством наблюдала странное несоответствие между ее нежными действиями и воинственным выражения лица.

— Я сказала ему, чтобы он бросил эту затею, и первым же самолетом улетела, — успокоила она сестру.

— Слава Богу, — смягчилась Бесс. Джинни размышляла, стоит ли сообщать Бесс о Лидии. Но если Джейсон не успокоится и попытается заполучить Дэймона, Бесс все равно узнает. Лучше уж сказать сейчас, чтобы она была готова ко всему. И Джинни решилась.

— Бесс, у Креона в Греции жена. Они были женаты семь лет, у них три дочери.

Лицо Бесс побелело как мел.

— Жена? — прошептала она. Джинни кивнула.

— Мне очень жаль.

Бесс встала и подошла к окну.

— Так вот почему он не мог жениться на мне. Это многое объясняет. Наверное, это был брак по расчету, его принудили жениться. А он пытался найти достойный выход и ничего не говорил мне, боялся, что я не стану ждать...

Джинни криво усмехнулась. И устало поднялась на ноги.

— Ладно, все это было и прошло. А сейчас мне нужен только горячий душ и долгий крепкий сон.

Голос Бесс остановил ее на пороге:

— Джинни!.. Спасибо тебе за все.

— Пожалуйста.

Джинни постаралась улыбнуться. Ощущение было такое, словно она вообще никогда не улыбалась и не знала, как это делается.

Время. Она повторяла про себя этот старый банальный рецепт. Время все лечит.

Теоретически это звучало неплохо, но на практике... Джинни никак не могла выкинуть из головы Филипа. На что бы она ни посмотрела, все напоминало о нем.

Два дня она слонялась по квартире, пытаясь делать вид, что все идет прекрасно. На третий не выдержала и отправилась на работу, надеясь, что текущие события на финансовом рынке отвлекут ее от иных забот.

Но и это не помогло. Мысли о Филипе не покидали ее, она никак не могла сосредоточиться и делала просто глупые ошибки.

Ко всем прочим несчастьям ее стала мучить бессонница и она потеряла всякий аппетит.

Неделю спустя, встав в ванной на весы и обнаружив, что похудела на пять с лишним фунтов, Джинни поняла, что надо что-то делать. Да, она любит человека, который ее не любит. Ну что ж, она сумеет забыть его! Рано или поздно!

— Надеюсь, сэр, вы остались довольны полетом и не испытывали никаких неудобств. Желаю вам хорошо провести время в Нью-Йорке, — сказал стюард Филипу.

Но Филип не слышал его, он торопился к выходу. Ни о чем другом, кроме Джинни, он думать не мог. Что, если она откажется встретиться с ним? Он не знал, как быть, если она не захочет с ним разговаривать. Возможно, он сядет на пороге ее дома, обхватит голову руками и сойдет с ума.

Адрес Джинни он взял у Джейсона; час спустя машина остановилась возле ее дома. Филип вылез из такси и некоторое время постоял на тротуаре, глядя на высокое серое здание, отыскивая окна четвертого этажа, где ее квартира, и размышляя, как ему подняться туда, не выдавая заранее своего присутствия.

К счастью, пожилая дама с собачкой подошла к подъезду и открыла дверь своим ключом. Очевидно, Филип не вызвал у нее подозрений, потому что она не только позволила ему войти в подъезд, но и спокойно поехала с ним в лифте.

Когда лифт остановился на четвертом этаже, Филип нервно вздрогнул. Двери бесшумно раздвинулись, он глубоко вздохнул, вышел из лифта и направился к квартире. Женщина с собачкой поехала выше.

На минуту Филип замер возле квартиры Джинни. Теперь, когда она была так близко, он думал только об одном: Джинни нужна ему и как быть, если он ей совсем не нужен?

Наконец он отбросил колебания и постучал. Ответа не было. Он уже собрался постучать второй раз, но тут дверь открылась.

Филип шагнул было вперед — и остановился. Это была вовсе не Джинни! Нахмурившись, он смотрел на незнакомую женщину. Она была очень похожа на Джинни, но казалась бледной копией с живого яркого оригинала. На руках у нее был Дэймон. Увидев Филипа, малыш что-то весело залопотал и протянул к нему ручонки. Филип погладил его по щечке.

— Кто вы? — спросил Филип. — И где Джинни?

Бесс в свою очередь внимательно смотрела на незнакомца. С виду он походил на грека, но по-английски говорил почти без акцента. На нем был превосходный костюм и очень дорогие часы — значит, он богат. Дэймон его знает, очевидно, это какой-то знакомый Джинни, кто-то, с кем она встречалась в Греции.

— Джинни на работе, — неуверенно сказала она. — Я ее двоюродная сестра, Бесс, а это...

— Мальчика я знаю.

— А кто вы? — спросила Бесс.

— Филип Лизандер. Где работает Джинни?

Бесс поколебалась, не зная, давать ли ему адрес. Джинни ничего не говорила про этого человека, неизвестно, захочет ли она его видеть. Но потом решила, что в случае необходимости Джинни сумеет его отшить. И продиктовала ему адрес места работы сестры.

Филип кивнул и поспешил обратно к лифту. Бесс смотрела ему вслед, думая, не из-за него ли Джинни в последнее время сама не своя.

Филип поймал такси и дал шоферу рабочий адрес Джинни, предполагая, что там находится детский сад. К его удивлению, шофер привез его в деловой район и остановился возле высокого здания. Может быть, здесь располагается частный детский сад для детей служащих?

Зайдя внутрь, он нашел администратора и выяснил, что никаких детских садов тут нет, а «Уинтонс» (название, которое дала ему Бесс) — это инвестиционная фирма.

Филип нахмурился. Если Джинни работает в инвестиционной фирме, понятно, откуда ей известно о той мексиканской компании. Непонятно только, зачем она сказала Джейсону, что работает в детском саду.

Но сейчас он не мог думать об этих странностях. Сейчас ему нужно было одно — увидеть Джинни. Наконец! Все остальное не имело никакого значения.

Он вошел в лифт и нажал на кнопку девятого этажа. Фирма «Уинтонс» была справа от лифта.

Открыв дверь, Филип увидел совершенно роскошную приемную, обставленную со знанием дела и со вкусом. Секретарша просияла белозубой улыбкой:

— Чем я могу помочь вам, сэр?

— Мне нужно видеть мисс Элтон.

Никакого особенного интереса в глазах секретарши не блеснуло.

— Третья дверь направо вот по этому коридору, — она указала налево. — Как о вас доложить?

Филип не ответил, он уже шагал по коридору. На массивной дубовой двери висела табличка с именем Джинни. Он едва справился с волнением, поднявшимся в груди, и постучал в дверь.

— Войдите!

Джинни очень надеялась, что это не кто-нибудь из сотрудниц — любительниц поболтать. При всем желании она не могла бы сейчас притвориться внимательной. Она подняла глаза. В дверях стоял Филип.

— Филип? — прошептала она, боясь поверить собственным глазам.

Он вошел и закрыл за собой дверь.

— Ты ужасно выглядишь! Что с тобой случилось? — воскликнул он, пораженный ее бледностью.

Джинни почувствовала, как теплая радость заполняет ее. Это действительно Филип! Она не знала и не хотела знать, как он попал сюда и что ему надо. Он здесь — это го довольно.

— Ты похудела, — продолжал он. — И какого черта ты сказала Джейсону, что ты воспитательница?

От звука его голоса кровь быстрее заструилась по жилам, заряжая ее энергией.

— Ну? — торопил он.

Что же сказать ему? Когда Филип узнает, что она все рассказала Лидии... Да, именно этот вопрос надо прояснить прежде всего.

— Я рассказала Лидии правду о Дэймоне.

Но Филип только нетерпеливо махнул рукой.

— Знаю, она говорила. Может быть, теперь ты объяснишь, почему ты сбежала, не сказав мне ни слова? Ты же знала, что у меня проблемы с фабрикой и я не смогу полететь за тобой!

Джинни слышала в его голосе затаенную боль.

— Я не могла отдать Дэймона Джейсону. И боялась, что ты станешь уговаривать меня.

Филип покачал головой:

— Никогда не стал бы. Ты его мать, ребенок принадлежит матери.

— Но Дэймон... — начала она.

Филип присел на краешек письменного стола и посмотрел на нее.

— Что Дэймон?

Джинни облизнула пересохшие губы. Главное — держать себя в руках, не поддаваться растущему вожделению.

— Дэймон не мой ребенок... — пробормотала она.

— Что?!

Резкое восклицание Филипа лишило ее сил. Джинни с трудом заставила себя закончить фразу:

— ...он сын Бесс, моей двоюродной сестры.

Филип тупо смотрел на нее, пытаясь осознать то, что услышал.

— Так ты меня обманула!

— В известном смысле да, но...

— В известном смысле! Ты сказала, что ты воспитательница детсада, — и солгала! Сказала, что ты мать Дэймона, — и снова солгала!

В чем еще она обманула его? Может быть, их любовь — тоже обман? Гнев и сомнения буквально рвали Филипа на части.

— Но я лгала не тебе!

Джинни отчаянно пыталась заставить его понять, пробиться сквозь взрывную смесь этих эмоций.

— Ах, ты лгала не мне! Черта с два.

— Вспомни, когда я приехала в Грецию, я даже не знала о твоем существовании!

— И все-таки лгала! — упорствовал Филип, не в силах отделаться от мысли, что все между ними было ложью, обманом.

— Ладно, пусть так! Я лгала! — воскликнула Джинни, теряя терпение. — Я лгала, чтобы защитить свою сестру. Лгала, чтобы не позволить Джейсону причинить ей боль. Я лгала во имя моей семьи! И мне странно видеть тебя в роли правдолюба. Ведь первое, что ты мне предложил, — солгать! Солгать о том, кто настоящий отец Дэймона! Так что у тебя, дорогой мой, тоже рыльце в пушку!

— Это совсем другое дело! Я только хотел...

Презрительный взгляд Джинни заставил его умолкнуть.

Тут на столе зазвонил телефон. Филип нервно вскочил. Джинни взяла трубку.

Филип отошел к окну. Он старался успокоиться, посмотреть на все трезво — и не мог. Там, где дело касалось Джинни, он не умел смотреть трезво.

В одном, приходилось признать, она права. Он лгал, чтобы защитить свою сестру, так что едва ли он имеет право жаловаться на то, что Джинни пыталась защитить свою. Кроме того, такая преданность семье — очень греческая черта. Просто прекрасная черта! Женщина должна быть предана мужу и детям... Он нахмурился. Стоп... Раз Джинни не мать Дэймона, значит, у нее и не было связи с Креоном. Значит, не она, а ее двоюродная сестра была его любовницей! Страшная тяжесть спала у него с души. Он только сейчас ощутил, какая страшная это была тяжесть.

— Ну, в чем же еще ты меня обвинишь?

Филип вздрогнул. Он смотрел в ее измученное, такое дорогое ему лицо, и ему захотелось защитить ее от всех бед, всех несчастий. А прежде всего — успокоить.

— Прости меня, — тихо сказал он.

— О! За что именно?

— За все. — Потом он глубоко вдохнул и выпалил: — Выходи за меня замуж. — И, испугавшись, что это прозвучало чересчур категорично, добавил: — Пожалуйста.

Джинни замерла, сомневаясь, были ли эти слова произнесены, или же ее воображение сыграло с ней злую шутку.

— Я могу перевести все свои дела из Лондона в Нью-Йорк, и ты будешь по-прежнему работать здесь, — нервно продолжал Филип, видя, что она не отвечает.

Джинни молча смотрела на него. Этого не может быть, просто не может быть! Ведь Филип имеет очень четкое представление о том, какими качествами должна обладать жена, а у нее совсем нет этих качеств. В чем же дело? Он хочет подшутить над ней? Расквитаться за Лидию? Возможно, он так и не простил ей того, что она открыла его сестре глаза на мужа!

Нет, остановила себя Джинни. Филип Лизандер легко вспыхивает, но мстительность вовсе не в его характере.

Она подняла глаза на Филиппа. Нет. Раз он просит ее выйти за него замуж, значит, он этого хочет.

— Но почему? — тихо спросила она, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Потому что я люблю тебя, черт побери все на свете! – воскликнул он.

Губы Джинни изогнулись в медленной чувственной улыбке. Счастье заполнило ее до краев.

— В таком случае все в порядке. Я стану твоей женой.

— Точно? — подозрительно спросил он.

— О да, — она обняла его за шею и притянула к себе. – Потому что, хотя ты, кажется, так этого и не понял, я безумно люблю тебя.