С чужим ребенком

Глава вторая

Где-то внутри у нее натянулась и вздрогнула струна. Как зачарованная смотрела Джинни на Филипа, который шел к телефону. Белое полотенце было обернуто вокруг талии, и больше на нем ничего не было. В каком-то странном состоянии Джинни ловила каждое движение его совершенного тела. Капельки воды, упавшие с волос на плечи, сбегали по широкой груди и исчезали под полотенцем. У Джинни пересохло во рту. Ей захотелось повторить их путь, позволить пальцам легко пробежать по этой блестящей коже, а потом коснуться губами...

Филип вдруг сделал резкое движение, вероятно в ответ на какие-то слова собеседника, и полотенце съехало вниз. Джинни мгновенно ощутила, как отяжелели ее веки и стеснилось дыхание.

Безумие! С огромным трудом ей удалось овладеть собой. Куда это годится — сидеть тут, по-идиотски мечтая о мужчине, которого она едва знает! Да и то немногое, что знает, ей совсем не нравится. Джинни Элтон, опомнись!

Она попыталась закрыть глаза, чтобы избавиться от наваждения. Безрезультатно. Теперь она словно еще отчетливее видит его тело. Она открыла глаза и постаралась сосредоточиться на Дэймоне. Тоже безрезультатно! Единственное, о чем она могла думать, — это о том, что его черные волосы очень похожи на волосы Филипа.

Обыкновенная химическая реакция, пыталась она убедить себя. Вполне научно объяснимая. Просто писатели обессмертили это явление, слагая о нем песни и легенды еще с незапамятных времен. Но она не поддастся! Она современная, весьма компетентная женщина и в состоянии справиться с нежелательным сексуальным возбуждением. Отныне она будет смотреть на Филипа лишь как на великолепный анатомический образец!

Джинни подняла голову и посмотрела на него. Лишь великолепный анатомический образец... Филип махнул рукой, и столь незначительное движение его мускулов вновь поставило Джинни в один ряд с женщинами несовременными и очень малокомпетентными. Сейчас ей хотелось только одного — чтобы он прижал ее к своей груди и она могла ощущать каждый его мускул.

— Нет, я не думаю, что это сын Креона.

Резкие слова словно прорвали туман. Джинни вновь была собой. Она обняла бедного беззащитного малыша и мрачно поглядела на Филипа. Она, конечно, могла бы и вступить в спор, но Бесс это никак не поможет. Скорей заставит Филипа увериться в своей правоте. Однако, в конце концов, важно не то, что думает он, а что подумает Джейсон Папас.

— Мы приедем завтра, Джейсон, — с этими словами Филип повесил трубку и повернулся к Джинни. Она сидела очень прямо, ее фигурка выглядела такой хрупкой, что казалось, вот-вот переломится. — Хм... — неуверенно начал он, не зная точно, что хочет сказать.

— Да? — резко отозвалась Джинни, пристально разглядывая что-то находящееся за его левым плечом.

«Она смутилась? — подумал он. — Смутилась потому, что он видит ее насквозь? Разозлилась?»

Джинни склонилась над ребенком. От света лампы в ее волосах пробежали золотистые искорки. Филип наблюдал за ней и не мог понять, как эта женщина, похожая на Мадонну Боттичелли, могла пойти на любовную связь с женатым мужчиной.

Она поправила выскользнувшую из прически прядь. Ее движения были полны грации. А если провести рукой по этим блестящим волосам? Он стиснул зубы. Желание прикоснуться к ней с новой силой поднялось в нем. Он забеспокоился. Ведь эта женщина — мошенница, пытающаяся надуть старого, больного человека, как же он может думать о какой бы то ни было близости...

— Никто не поверит, что вы моя любовница, — сказал он, раздраженный тем, что она определенно отказывается смотреть на него. Словно он в чем-то виноват.

Джинни осторожно подняла глаза — и тут же пожалела об этом. Первое, что она увидела, было возвышение под его полотенцем. Она заставила себя отвести взгляд и посмотреть ему в лицо.

— Позволю себе напомнить, что то была ваша блестящая идея — сделать вид, будто мы любовники. Никто из тех, кто меня знает, не поверил бы этому.

— Почему?

— Потому что я предпочитаю спокойных, рассудительных мужчин, которые не делают поспешных выводов, а проверяют факты.

— Представляю, какие они зануды.

Джинни нахмурилась, не желая признаться даже самой себе, что он не совсем не прав.

— Это люди высоких принципов! — Фи, какая банальность!

— Вы хотите убедить меня в том, что все ваши знакомые — люди высоких принципов, а отцом вашего ребенка оказался женатый мужчина, — съязвил он.

— Он не... — Джинни вовремя оборвала себя и поправилась. — Я не знала, что он женат. Он никогда об этом не говорил.

— Он носил обручальное кольцо!

— В Нью-Йорке не носил. И вообще, все это уже несущественно. — Джинни попыталась направить разговор в другое русло. Обсуждать с Филипом свою личную жизнь, какая бы она ни была, ей ужасно не хотелось.

—А вот то, что никто не поверит, будто мы любовники, весьма существенно.

— Дайте объявление в газеты!

— Любовникам должно быть хорошо и приятно друг с другом, — настаивал он.

Джинни состроила гримаску. Вряд ли ей когда-нибудь будет хорошо с ним.

— Можно начать, например, с того, что вы бы прикоснулись ко мне, — и Филип подошел к ней совсем близко.

Она почувствовала легкий запах хвойного мыла. Это напомнило ей Рождество и радостное ожидание, переполнявшее ее в канун праздника. Сейчас она ощущала что-то похожее.

Прикоснуться к нему? Джинни любовалась контрастом между белоснежным полотенцем и темной кожей. Едва ли это удачная мысль, думала она. Но с другой стороны, может быть, стоит только прикоснуться к нему, и очарование рассеется? И потом, больше ведь она ничего не сможет сделать. Во всяком случае, сейчас, когда у нее на руках спящий малыш.

Придя к такому заключению, Джинни высвободила одну руку и осторожно, кончиками пальцев, коснулась его бедра. Мышцы были напряжены.

— Не так, — Филип схватил ее руку и прижал к своему обнаженному бедру.

Ее словно обожгло. На секунду отступили все запреты. Она нежно провела рукой вниз по его ноге, одновременно изучая и лаская ее. Вдруг, к ее разочарованию, но и облегчению, Филип отступил.

— Детская в конце коридора, — сказал Филип. — Мальчику там будет удобно. А ваш багаж в комнате рядом.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел. Минуту спустя Джинни услышала, как закрылась дверь его спальни.

— И вам спокойной ночи, — пробормотала она, осторожно вставая и стараясь не потревожить малыша. Нужно хорошенько вы спаться, а там все постепенно образуется. Во всяком случае, хуже не будет.

Филип рассеянно стянул полотенце и бросил на роскошный толстый ковер. То, что Джинни настаивает на отцовстве Креона, тревожило, но не удивляло его. Прилетев сюда, на другой конец света, она едва ли откажется от своей лжи. Возможно, она надеется, что с одиноким стариком дело пойдет легче и ей удастся всучить ему внука.

Филип задумчиво провел рукой по волосам. Конечно, она лжет. У Креона не могло быть связи с другой женщиной, Лидия знала бы об этом. Она попросила бы совета. Но она никогда и слова против мужа не сказала.

Тут он остановился, кое-что внезапно осознав. Лидия вообще никогда не говорила о Креоне. Время от времени она поминала Джейсона, постоянно что-нибудь рассказывала про дочерей, но о Креоне — никогда ни слова. Ему стало слегка не по себе. Что скрывалось за ее молчанием? Лидия всегда была самой чувствительной из его сестер, самой ранимой. Смерть мужа потрясла ее. И если теперь объявится красивая женщина и будет твердить, что Креон — отец ее ребенка, от такого удара Лидия может и не оправиться. Отчаяние охватило его. Он должен защитить сестру! Но как? Джинни Элтон пока согласилась сделать вид, будто отец ребенка — он. Но как долго это может продолжаться?

Размышляя об этом, Филип медленно одевался. Нужно найти какое-то оружие против нее, но какое? А может быть, Креон вовсе не встречался с ней? Если бы удалось выяснить, как он проводил время в Нью-Йорке год назад...

Филип поднял трубку и набрал номер офиса в Нью-Йорке. Их менеджера в это время, конечно, уже нет на месте, но он оставит сообщение на автоответчике. Если повезет, то уже завтра он получит ответ.

А пока он все время должен быть рядом с Джинни и следить, чтобы она не сказала и не сделала ничего такого, что могло бы повредить Лидии. Да, все время рядом. И чувство взволнованного ожидания наполнило его. Он не мог этого объяснить, а потому постарался выкинуть из головы. И прошел в кабинет, чтобы закончить работу по проблемам, касающимся одной из его афинских фабрик.

Следующее утро выдалось ясное и солнечное, не в пример настроению Джинни. Она очень хорошо отдохнула, но одного взгляда на Филипа за завтраком было достаточно, чтобы понять: крепкий сон ничего не изменил. Этот человек оказывал на ее нервную систему дезорганизующее действие.

Усевшись напротив Филипа, она дала Дэймону бутылочку с питанием.

Филип нахмурился:

— Разве вы никогда не даете ребенку настоящей еды? Ему нужно что-нибудь посерьезней. Каша, например. — И он протянул малышу ложку овсянки, которую как раз ел.

— Если вы хотя бы приблизитесь к нему с этой дрянью, то я...

Филип взглянул на свирепое выражение ее лица и с трудом удержался от смеха. Она была похожа на взбешенную львицу, готовую защищать своего львенка до конца. А Джинни действительно хорошая мать. Жаль, что она не позаботилась узнать получше человека, в постель которого легла. Должно быть, он оказался негодяем и, узнав, что она беременна, бросил ее.

— Так что же вы сделаете? — полюбопытствовал он.

— Увидите, — мрачно пообещала Джинни, не имевшая ни малейшего представления, что бы такое она могла сделать. Возможно, что и ничего.

К ее удивлению, его губы сжались.

— Если вы повторите вашу ложь перед Лидией, я заставлю вас пожалеть о том, что вы вообще родились на свет. Для нее это мой ребенок. — Его голос был так холоден, что мог бы заморозить воду. Филип встал из-за стола и все так же холодно сказал: — Я буду у себя в кабинете, мне еще нужно кое-кому позвонить. Когда ребенок поест, мы поедем к Джейсону.

Джинни смотрела ему вслед, пока он не скрылся в кабинете.

— Интересно, какое у него давление? — спросила она Дэймона. — Он совершенно не умеет сдерживать свои чувства.

Интересовал ее также вопрос, сдерживает ли он их в постели. Но, решила она, это не ее дело. Лучше заняться Дэймоном — может быть, любовь к малышу поможет ей выкинуть из головы увлечение Филипом...

Путь из Афин в Глифаду занял полтора часа. Невыносимых полтора часа. Джинни боялась даже взглянуть на Филипа. Предстоящая встреча с Джейсоном Папасом тоже заставляла ее нервничать, да вдобавок еще Дэймон вопил чуть не всю дорогу. С ума сойти можно. Наконец машина остановилась возле белой виллы.

Джинни торопливо выбралась из машины и подхватила на руки плачущего Дэймона.

— Пошли, — Филип почти потащил ее в дом.

Они остановились возле открытой двери большого кабинета.

— Это и есть пресловутый ребенок?

И Джинни увидела стоящего у окна очень худого старика, который весьма неприязненно смотрел на нее. Очевидно, это и был Джейсон Папас. Джинни ответила ему взглядом столь же нелюбезным.

— Да, — ответил Филип, так как Джинни молчала.

— Принесите его сюда.

Джинни приблизилась и осторожно развернула Дэймона так, чтобы было видно его лицо. Джейсон неловко, словно против воли, наклонился к ребенку. Невозможно было понять, о чем он думает: черты его лица оставались совершенно неподвижны, а блеск в глазах мог свидетельствовать о чем угодно.

К сожалению, Дэймон был не так сдержан. Разглядев дедушку, он огласил комнату громким криком.

— И вы заявляете, что это мой внук? — презрительно усмехнулся Джейсон.

— Я не просто заявляю, я знаю.

— Вы, конечно, недурны собой и можете заставить мужчину забыть супружеский долг, — сказал Джейсон.

«Это, очевидно, комплимент», — подумала Джинни.

— Но мой сын, — продолжал он, — никогда бы не запятнал своей чести общением с такой особой. И правда заключается в том, что...

— Боюсь, вы не узнаете, в чем заключается правда, даже если она свалится вам на го лову. — Джинни решила, что пришла пора прояснить ситуацию. — Вы можете хоть до своих последних дней рассуждать о так называемой «чести Креона», но факты останутся фактами. И еще. Я не для того пролетела полмира, чтобы терпеть оскорбления.

Джейсон бросил на нее неприязненный взгляд:

— И что же вы предпримете? Уедете? В таком случае из моих денег вы не увидите ни драхмы.

— А это решит суд! — парировала Джинни. Она не знала, пойдет ли Бесс на такие крайние меры, но Джейсону Папасу не вредно это услышать.

— Суд? — на его впалых щеках появился темный румянец. — Вы осмеливаетесь угрожать мне?

— Нет, — твердо сказала Джинни. — Я вам не угрожаю. Я предупреждаю вас. Дэймон имеет полное право на поддержку со стороны семьи своего отца. И если для того, чтобы получить ее, понадобится тяжба...

— Ах ты, проститутка бесстыжая! — Его губы скривились, как будто он проглотил ложку горчицы.

— Хватит! Успокойтесь оба! — вмешался Филип, чем очень удивил Джинни. — Джейсон, так ничего не выйдет. Я пойду покажу Джинни детскую, а обсудить все это мы можем и попозже.

Единственное, что Джинни хотела сейчас обсудить, — это кратчайший путь в Нью-Йорк. Но она вспомнила Бесс, отчаяние на ее лице — и промолчала. Джинни чуть вздрогнула, когда Филип взял ее под руку и повел из кабинета. Да, существовала еще одна причина, по которой она не была готова уехать прямо сейчас, призналась она себе. Причина по имени Филип Лизандер.

— Обычно Джейсон не такой, — счел Филип своим долгом сообщить.

— Вы хотите сказать, что обычно никто не смеет противоречить этому старому тирану. Увидев его, я поняла, кто воспитал в Креоне самодовольного эгоиста!

Филип удивленно повернулся к ней:

— Зачем же вы вступили в связь с таким человеком?

Джинни прикусила язык. Чем ближе она узнавала эту семью, тем труднее ей было играть роль любовницы Креона.

— Он умел быть просто очаровательным, когда все шло так, как он хотел, — сказала она наконец. — Но появление Дэймона застигло его врасплох, вот тут-то он и проявил себя во всей красе.

Филип вдруг вспомнил, как мать говорила ему, что Джейсон выполняет любые капризы Креона.

— Филип... — мягкий нерешительный голос остановил их, когда они проходили мимо гостиной.

Джинни оглянулась. Посередине комнаты стояла невысокая темноволосая женщина лет тридцати. Увидев, что они встали, она пошла к ним навстречу; на ее губах играла нежная улыбка. Джинни почувствовала укол ревности, увидев, как тепло улыбается ей Филип. Даже его темные глаза улыбались. Он обнял женщину за плечи и обернулся к Джинни:

— Лидия, это Джинни Элтон и ее сын Дэймон. Джинни, это моя сестра Лидия.

В его глазах, обращенных к Джинни, читалось предупреждение.

— Здравствуйте, — сказала Джинни. Слава Богу, это только его сестра. Наличие в доме ревнивой подружки сильно осложнило бы положение, оправдывала она себя.

— Доброе утро.

Лидия неуверенно улыбнулась, явно не зная, как надлежит приветствовать эту гостью.

Но тут Дэймон протянул к ней ручку и издал дружелюбный звук. Улыбка Лидии сразу стала более открытой и естественной.

— Какой прелестный мальчуган! Вы должны им гордиться! Мой муж всегда хотел сына, но я... — Лидия вздохнула. — Он был так разочарован, когда родилась наша младшая дочь...

Джинни с ужасом уставилась на Лидию. Дочь! Младшая дочь! Мало того, что Креон был женат, у этого негодяя еще и дети были!

— Э-э-э... Джинни... — начал было Филип, которому очень не понравилось выражение ее лица.

Но Джинни не обратила на него никакого внимания.

— А сколько у вас дочерей, Лидия?

— Три. Марии три года, Ианте — два, а маленькой Джесмин всего пять месяцев.

Только на месяц старше Дэймона! Бессильная ярость охватила Джинни. Если бы Креон был сейчас здесь, она бы его приду шила.

— А Дэймон выглядит настоящим греком. — Лидия украдкой взглянула на Филипа.

Филип почувствовал в ее голосе укор. Он вовсе не хотел, чтобы сестра считала его эгоистом, способным бросить беременную женщину и позволить своему сыну родиться вне брака. Но единственным выходом было бы рассказать Лидии о претензиях Джинни. О чем и подумать было нельзя. Он пообещал себе, что выпытает у Джинни имя отца и тогда расскажет Лидии всю правду. Пока же приходится поддерживать эту ложь.

— Я думаю, он очень похож на меня.

Дэймон, видимо поняв намек, сердито закричал.

Джинни чуть улыбнулась Филипу:

— Во всяком случае, ведет он себя совершенно так же.

— Бедняжка, — посочувствовала Лидия, — у него такой несчастный вид.

— Нужно сменить пеленки, покормить его и уложить спать, — сказала Джинни.

—Если бы ты давала ему сразу побольше еды, он не был бы постоянно голодным, — проворчал Филип.

— Я отведу вас в детскую, — сказала Лидия. — Там есть все, что нужно.

Джинни пошла за ней. Не удержавшись, она обернулась и взглянула на Филипа. Он стоял посередине комнаты, спиной к окну, и Джинни не могла понять, смотрит он на нее или нет. Она не видела его лица, только крупный темный силуэт на фоне окна. Воплощенное Возмездие. Ее персональное Возмездие. Джинни вдруг страшно захотелось показать ему язык.

Лидия тоже обернулась, посмотрела на Джинни, потом на Филипа и произнесла:

— Должно быть, вы очень любите его.

— Мои чувства к вашему брату очень сильны, — ответила Джинни несколько, пожалуй, высокопарно, но зато искренно.

Лидия успокаивающе похлопала ее по руке.

— Не волнуйтесь, свой долг он выполнит. Я свяжусь с семьей.

— С семьей? — слабо переспросила Джин ни. Дело нравилось ей все меньше и меньше. На ее взгляд, в нем и так было задействовано слишком много народу.

— Ну да, — энергично кивнула Лидия, — мама и мои сестры. Они поговорят с Филипом.

— А сколько у вас сестер?

— Пять. Мы все старше Филипа.

— Наверное, после его рождения ваши родители наконец успокоились.

Лидия взглянула на нее с сомнением, явно не зная, как отреагировать на ее слова. Наконец она слегка засмеялась, так тихо и неуверенно, как будто вообще не привыкла смеяться. Возможно, так оно и есть, подумала Джинни. Ничего удивительного. Такой муж, как Креон, у кого хочешь отобьет охоту веселиться.

— Пожалуйста, Лидия, не надо впутывать сюда семью.

— Но Филип обязан выполнить свой долг по отношению к вам, — запротестовала Лидия.

— Меньше всего я хочу, чтобы мужчина исполнял долг по отношению ко мне. — И Джинни высоко вздернула нос.

Лидия вздохнула:

— Да, приятного в этом мало. Но если вы не хотите выйти замуж за Филипа, зачем же вы приехали в Грецию?

Джинни была готова взвыть от отчаяния. Конечно, такая простая причина, как желание познакомить дедушку с внуком, вряд ли выглядит убедительно.

Но тут Дэймон вдруг заплакал, и Джинни вздохнула с облегчением, потому что Лидия сразу же спохватилась:

— Пойдемте. Детская там. Я познакомлю вас с няней, которая присматривает за Джесмин. У старших девочек есть гувернантка, мисс Вельбурн, но они все сейчас в Париже вместе с моей мамой.

Джинни почувствовала приступ злости. У Лидии и няня, и гувернантка, и наверняка еще целый штат прислуги, и эта вилла, больше похожая на дворец. А бедняжка Бесс вынуждена была жить у Джинни, потому что она не работала, а следовательно, не имела денег, чтобы платить за квартиру. Она взглянула на грустное лицо Лидии, и ее злость усилилась, поскольку излить ее было не на кого. Лидия ни при чем. Она такая же жертва Креона, как и Бесс.

Нет, отмела Джинни эту мысль. Не хватает ей еще переживать за Лидию.

Детская находилась в самом конце дома и была просто роскошной. Джинни подавила готовое вырваться наружу раздражение. При взгляде на няню она немного пришла в себя. Добродушная маленькая англичанка неопределенного возраста, похожая на толстенькую птичку.

Няня пошла подогреть бутылочку с питанием для Дэймона, а Лидия потянула Джинни к стоящей в углу кроватке. Она была украшена настоящим брабантским кружевом. В ней спал ребенок.

— Это Джесмин, — прошептала Лидия, такая славная крошка.

— Очень хорошенькая, — согласилась Джинни, стараясь не думать о том, что девочка — единокровная сестра Дэймона.

— Да, — сказала Лидия с такой гордостью, что Джинни чуть не заплакала. Она не знала, кого ей вдруг стало жаль: Лидию, этих двух малышей, Бесс или самое себя. — Я пока оставлю вас на попечение нянечки, а сама пойду распоряжусь насчет ланча. — С этими словами Лидия ушла.

Джинни с сожалением посмотрела ей вслед. Единственный приветливый человек, которого она тут встретила.

— А вот и мы, — няня вернулась с теплой бутылочкой.

— Спасибо.

Джинни уселась в мягкое кресло-качалку и дала Дэймону его еду. Пока он обедал, она задумалась, покачиваясь вперед-назад. Мысли сразу же вернулись к Филипу. Она представила его обнаженным, с белым полотенцем, обмотанным вокруг талии. Джинни встряхнула головой, пытаясь избавиться от этого образа, но он прочно закрепился в ее памяти и уходить не желал. В конце концов, решила она, ничего страшного в этом нет, она сумеет справиться с фантазиями.

Джинни представила, как осторожно берется за кончик полотенца и тянет на себя. Оно падает. Джинни почувствовала мгновенную сухость во рту и облизнула губы, увидев перед собой Филипа совершенно нагим. Картина была настолько реальна, что Джинни даже вздрогнула.

Дэймон немедленно отреагировал, что заставило ее спуститься с небес на землю.

— Прости, мой сладкий, — и она поцеловала его в лобик.

Полчаса спустя Дэймон уже мирно посапывал под бдительным оком няни, и Джинни вышла из детской, надеясь хоть немного развеяться.

Дойдя до гостиной, где они встретили Лидию, она вдруг поняла, что идти ей некуда. Никто не сказал Джинни, где ее комната. А бродить по незнакомому дому, открывая все двери и высматривая, не здесь ли ее багаж, неприлично.

Пройдя через пустую гостиную, Джинни вышла на выложенную плиткой террасу. Ветер принес с собой солоноватый запах моря и вкус приключений. Ее потянуло на пляж, белый, солнечный.

Надо было обдумать все, что с ней здесь произошло, и решить, как быть дальше. Тот факт, что у Креона была не только жена, но и трое маленьких детей, совсем расстроит Бесс. Может, не стоит говорить ей? А если она узнает от кого-то другого?..

Джинни поежилась. Какой-нибудь Джейсон Папас расскажет все бедняжке Бесс так грубо, как он умеет... В конце концов, хорошо, что Креон не женился на Бесс. Ей пришлось бы много хуже, чем Лидии.

Забудь Лидию, приказала себе Джинни. Нужно вновь обрести душевное равновесие, ей еще предстоит бороться с Филипом. Она невольно улыбнулась, вообразив, как бросается на Филипа и валит его на землю. На душе у нее стало удивительно легко, она скинула сандалии и пошла по самому краю прибоя. Волны омывали ее босые ноги.