С тобой — хоть на край света!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Прошло три месяца. Лето было сухим и необыкновенно жарким. За все это время Рейчел ни разу не видела Жан-Люка, лишь обменивалась с ним факсами. Она находила это вполне удобным, хотя ее и раздражали краткие письменные сообщения, которые приходили ей на дом.

Рейчел стояла у окна спальни, расчесывая свои золотистые волосы и глядя на садовников, укладывавших куски дерна. Работы в Грейндже шли к завершению. Подрядчик опережал график, без сомнения рассчитывая на хорошие премиальные.

Рейчел положила щетку на туалетный столик и натянула футболку. Послезавтра ожидается открытие отеля, и новая встреча с Жан-Люком неизбежна. Как-то она справится?

— Ты даже не притронулся к коньяку.

За столом, украшенным свечами, Иветта выглядела потрясающе в своем открытом черном платье. Жан-Люк улыбнулся и поднял бокал, сознавая, что недостаточно принимает участие в беседе, в то время как положение обязывало, тем более что именно он пригласил Иветту на обед.

— Извини, я задумался…

— Может быть, кофе у меня в номере? — промурлыкала она. — Или у тебя?

Он засомневался, разумно ли это. Но ведь он не давал обета безбрачия.

Окончилось лето, жаркое, сухое и слишком долгое. Он предпочел оставаться в Париже, очень много работая, целиком окунувшись в бизнес.

Жан-Люк взглянул на Иветту. Она была такой милой, веселой и беззаботной — все это мешало запросто отправиться с ней в постель.

— Иветта…

— Ты не хочешь. — Она коротко, почти холодно улыбнулась. — Уговаривать не буду.

— Я не ожидал. Ты очень соблазнительная женщина. — Он выдавил улыбку, затем нахмурился, раздраженный собственным поведением.

— Ты думаешь о чем-то другом. Это заметно. Кстати, как там в Англии? — Красиво подведенные губы чуть скривились.

— Насколько мне известно, хорошо. Завтра я отправлюсь туда, чтобы убедиться лично.

— Надеюсь, поездка будет удачной. — Иветта поднялась из-за стола. — Эта женщина очень красива. Желаю счастья вам обоим. Но если ничего не получится… Ах! Я же обещала, что не буду уговаривать. Ты неотразим, Жан-Люк Мануар! И тебе это известно.

— Не для всех, — мрачно заметил Жан-Люк. Ему вспомнился последний разговор с Рейчел, и он потряс головой, отгоняя видение.

— Как ты живешь?

Рейчел резко обернулась на голос Жан-Люка. Его присутствие действовало на нее даже на расстоянии. Она судорожно вздохнула и наклонилась, рассматривая кусты коралловых роз, которые обрамляли новую дорожку к теннисному корту. Надо взять себя в руки.

— Я думала, ты приедешь завтра.

Когда он подошел ближе, Рейчел подняла глаза и заметила, что он выглядит усталым.

— Ты мог бы сообщить мне о своем прилете накануне.

— Зачем? Разве мой неожиданный приезд причинил тебе неудобства?

— Возможно.

Ее голос был холоден. Она окинула взглядом его фигуру. Узел шелкового галстука бронзового цвета ослаблен, верхняя пуговица сорочки расстегнута, загорелая шея обнажена. Ее глаза невольно задержались на темном завитке волос, слегка блестевшем от пота. Следствие жары.

— Мои комнаты готовы?

— Да. Ты удивлен? — Рейчел не потрудилась скрыть раздражение. — Раз ты не доверяешь мне, приходится держать их все время наготове.

— Я устал от города. Жаркие летние дни лучше всего проводить в английской провинции. Сейчас Грейндж выглядит особенно привлекательно. Его прекрасно подновили, ты не находишь?

— Да.

— Ты говоришь так, будто на самом деле недовольна результатами. Разве ты не согласна, что теперь дом радует глаз?

Рейчел рискнула поднять глаза. Жан-Люк неожиданно засмеялся, она не удержалась и засмеялась вместе с ним, затем снова взглянула на свой дом, ставший отелем.

— Если угодно, он хорош.

— Рейчел, ради Бога! Почему бы тебе не унять свою гордыню и не признать, что все прошло лучше, чем ты думала? Как ты и просила, я оставил тебя в покое.

Возникла напряженная пауза. Птичье пение в кронах деревьев вдруг зазвучало слишком громко и неуместно радостно.

— Если ты закончил, позволь мне идти. Я как раз направлялась на корт.

Его темные глаза оценивающе прошлись по загорелым ногам Рейчел и короткой белой юбочке в складку.

— Я тоже пойду. Удается ли тебе поддерживать форму?

— Удалось улучшить. Я оттачиваю свое мастерство. — Рейчел отвечала до неприличия холодно.

Неуловимым движением Жан-Люк выхватил ракетку у нее из рук.

— Хороший выбор. У меня в багажнике лежит похожая.

— Ты, должно быть, не хочешь играть? Конечно, последняя вещь, которую тебе хотелось бы сразу по приезде из Парижа, — это играть в теннис. Почему бы тебе не пойти в крытый бассейн? Он выглядит очень эффектно.

— Рейчел, ты что, уже продаешь мне дом? Я успею поплавать. Не знаю лучшего способа скинуть с себя заботы трудовой недели, чем стычка с тобой, или, может, ты заранее сдаешься?

— Вот еще!

Именно такого ответа и ждал Жан-Люк. Глядя на его самонадеянную мину, Рейчел чувствовала, как краснеет.

— Прекрасно. Я буду через пять минут. — Он обернулся и прибавил: — Отнесись к этому как к работе. Задача — доставить удовольствие инвестору. Это поможет убрать с твоего лица недовольное выражение.

Жан-Люк оставил ее дожидаться, и, пока она думала, не последовать ли голосу инстинкта самосохранения и не уйти ли с корта, он появился, крепкий и красивый, в шортах и белой майке, демонстрировавшей широкие плечи и настолько открывавшей сильную мускулистую грудь, что Рейчел смутилась.

— Три сета? — Жан-Люк достал пару теннисных мячей из футляра у ног Рейчел, затем кинул их ей. Он улыбался, темные глаза сияли озорным блеском. — Ты когда-то хорошо играла. Наверное, предвкушаешь, что выбьешь из меня дух.

— Я все еще в форме, вот увидишь.

Рейчел волновалась, что победить будет нелегко. От напряжения она пропускала мячи, с какими обычно справлялась играючи. Безжалостный Жан-Люк возвращал все ее подачи под острыми углами, вкладывая в удары всю свою грозную силу. Рейчел металась по площадке, как загнанный заяц.

— Доволен? — сдавленно выговорила она в момент смены площадок.

— Это здорово, вроде путешествия по волнам памяти. — Жан-Люк протянул ей бутылку воды. — Освежись немного.

— Ты и дальше собираешься играть, как будто на турнире в Уимблдоне? Умерь, пожалуйста, темп. Неужели я прошу слишком много? Сейчас так жарко. К тому же мне жмут новые теннисные туфли.

Жан-Люк запрокинул голову и полил водой на свое разгоряченное лицо.

— Я помню, ты регулярно обыгрывала меня.

— Я учила тебя играть. Был конец зимы, и нам удалось сыграть лишь несколько раз. Наверное, с тех пор ты хорошо натренировался.

— Возможно, и так. Твоя услуга обернулась против тебя.

Он откинул назад мокрые пряди волос, упавшие на глаза.

— Вот спасибо! — пропела Рейчел, завороженно следя за каплями воды, стекающими по его бронзовой шее. — Я знаю слабые места в своей игре и ничего не могу с ними поделать.

Взгляд Жан-Люка заставил ее замереть.

— Чисто интуитивно я нашел единственно верное решение.

Он взял ракетку Рейчел, задумчиво оглядел со всех сторон, затем перевел взгляд на ее лицо, покрытое легким загаром.

— Почему бы мне не преподать тебе небольшой урок?

— Что? — Рейчел облизнула пересохшие губы.

— У тебя проблемы с броском. Он недостаточно высок, кроме того, твои движения неверны.

Жан-Люк мягко стиснул ее запястье своими загорелыми пальцами и показал Рейчел, как должна двигаться рука, прежде чем она успела открыть рот для протеста. Инструктаж продолжался:

— Теперь возьми ракетку и мяч, как если бы ты готовилась к подаче.

Он поправил ее стойку, что вызвало протест:

— Мне не нужно твоих поучений!

— Перенеси центр тяжести. Вот так, — продолжал Жан-Люк. Он оказался у нее за спиной, положил руки поверх складок теннисной юбки и неуловимым движением придал правильное положение бедрам. — Измени положение левой стопы и встань ближе к линии.

Слушая его инструкции, Рейчел едва дышала. Сердце болезненно сжалось. Он все это делает нарочно. Проверяет ее. Со времени их последней схватки он должен был понять, как ей трудно переносить подобное.

— Теперь захват. — Его правая рука без необходимости заскользила вниз по обнаженной коже ее руки и сжала пальцы, обхватившие рукоятку. — Слишком плотно. Немного расслабь пальцы, — звучал голос возле ее щеки. — Вот как нужно чувствовать удар. Красиво и просто.

Жан-Люк корректировал ее позу всем телом так, что она могла ощутить тяжесть его мужского естества.

— Теперь еще раз! — скомандовал он тихо, но настойчиво. Казалось, он не замечает, что мучит ее. — Чувствуешь, что так лучше? Нужно смотреть на сетку, а не на меня.

Рейчел была уже не в силах терпеть. Она поняла, что ее воля сломлена. Вот свинство!

— Я не хочу, чтобы ты учил меня делать подачу! И вообще не хочу твоей помощи! — Рейчел и не заметила, что сказала ему больше, чем ей бы хотелось. — Отпусти меня!

— А если не отпущу?

— Что?

Рейчел отчаянно зажмурилась в бессильном сопротивлении чарам этого хриплого голоса с французским акцентом.

— А может быть, мне не хочется отпускать тебя. Что тогда?

Рейчел почувствовала тепло его дыхания, когда он наклонил голову и замер, прижав губы к ее шее.

— Я узнаю твой запах, — хрипло пробормотал он. — Ароматы жимолости и цветущих яблонь, мешающиеся с запахом твоей кожи.

Рейчел почувствовала невыносимую боль глубоко внутри, когда он мягко прошелся языком по ее обнаженному плечу.

— Прекрати! — Она судорожно сглотнула. Ее лоб болезненно сморщился. — Это непорядочно!

— Непорядочно? — В голосе Жан-Люка послышался сарказм. — А как надо?

— Это все твои отвратительные штучки. Ты хочешь удовлетворить свои садистские устремления.

— Почему бы и нет? — Голос Жан-Люка был спокоен, несмотря на страсть, пылающую в глазах. Он повернул Рейчел лицом к себе. — Считаешь, мне нужно испытать удовольствие? Насколько я понимаю, желание обоюдное.

Глаза Рейчел загорелись яростью.

— Прекрати! Для меня невыносимо все, что хотя бы отдаленно связано с тобой. Ты воображаешь, будто я поспешила согласиться на условия, при которых ты вошел в мою жизнь? И я приму твои грязные манипуляции и покорно лягу?

Жан-Люк пожал широкими плечами.

— Стоя или лежа — какая разница?

— Ты не можешь так поступить со мной!

— Нет? А разве можно так поступать со мной? Ты и твоя тетка. Такие рафинированные, так стремившиеся уколоть меня моим положением в обществе.

— О чем ты?

— Удобно не помнить, не так ли?

— Не могу представить, что ты настолько жесток!

— Жесток? Разве не я сохранил для тебя твой драгоценный Грейндж?

Он бросил что-то нецензурное, потом на одном дыхании выдал какие-то французские ругательства, затем стремительно закрыл ей рот своими губами, и Рейчел зашаталась от этого поцелуя. Страстная атака оглушила и возбудила ее. Рейчел оказалась запертой в объятиях, неспособная к сопротивлению. Она попыталась было освободиться, но победили сильные руки, тяжесть склоненного тела и пронзительная чувственность губ.

Рейчел старалась сдержать рыдание, но не смогла. Жан-Люк приподнял ее голову и заглянул в возбужденное лицо. Невозможно было понять, о чем он думает, но вдруг в нем произошла перемена. В выражении лица стал заметен проблеск неудовольствия и что-то похожее на раскаяние.

Жан-Люк отпустил ее не сразу. Рейчел вздрогнула, когда он поднял руку и нежно дотронулся до ее щеки.

— Прости меня.

Слова были такими тихими. Она решила, что ей померещилось. Затем грозный холод вернулся в темные глаза Жан-Люка, и момент внезапной нежности исчез.

— Я думал, что люблю тебя. Какой дурак!