Сама невинность

Глава 10

Но Софи так и не коснулась земли. Мик, стоявший рядом, успел поймать её, как только она начала падать. Подхватив девушку под спину и колени, он без труда, словно она ничего не весила, поднял её на руки. Действовал он настолько быстро и легко, что Софи стало любопытно, а не обучают ли детективов полиции спасать леди, теряющих сознание.

Её семья сильно встревожилась. Софи не видела их лиц, но прекрасно слышала голоса и ощущала беспокойство. Агата попросила принести нюхательную соль[67]. Кэтрин предложила послать кого-нибудь за доктором. Шарлотта сказала, что они должны унести сестру в помещение, нельзя же той мокнуть под дождем. Виктор и Гарольд единодушно согласились, что это просто удивительно — насколько женщины хрупкие создания.

— Вероятно, у неё было видение, — сказала Вайолет. — Она всегда падает в обморок, когда её посещают видения.

— Не будь смешной, — огрызнулась Агата. — Скорее всего, горничная слишком туго затянула ей корсет, только и всего.

— Нам обязательно надо стоять под дождем? — продолжала причитать Шарлотта.

Низкий уверенный голос Мика заглушил все остальные голоса:

— Мы должны отвезти её домой.

Софи решила, что, пожалуй, Майкл Данбар начинает ей нравиться.

Прежде её никогда не держал на руках мужчина. Это было восхитительное чувство. То, как её щека идеально легла в изгиб его плеча, ощущение его сильных рук, когда он, не шевелясь, держал её в объятиях, тепло его тела — всё это заставляло Софи чувствовать себя защищённой, чувствовать себя в полной безопасности. Её охватило непреодолимое желание обнять его за шею, прижаться к нему и долго-долго вдыхать запах лавровишневой воды, исходящий от его кожи, но она не могла. Ведь, в конце концов, предполагалось, что она была без сознания.

На предложение Мика отвезти Софи домой согласилась вся её семья, но девушка не успела почувствовать облегчение и порадоваться, что её план удался.

— Я поеду с ней, — заявила Агата.

Это было совершенно недопустимо. Софи рассчитывала, что сопровождать её до поместья Виктора вызовется тетушка. А если она останется наедине с матерью, то может сразу же забыть свои мечты о тихом, мирном вечере. Девушка уже сейчас могла представить себе ожидающие ее нравоучения.

Если бы ты приложила чуть больше усилий, дорогая, и не была бы такой откровенной, то смогла бы заполучить любого джентльмена в Англии. У тебя превосходная фигура. Тебе только следует правильно одеваться и использовать её наилучшим образом.

Софи решила, что лучше ей очнуться сейчас.

Вновь застонав, она приподняла голову с плеча Мика и, сонно моргая, открыла глаза.

— Боже мой, что произошло?

— Вы лишились чувств, — ответил Мик серьёзным голосом, но когда девушка взглянула на него, ей на мгновение показалось, что уголки его губ подозрительно изогнулись.

Софи решила не обращать на это внимания.

— Да? — она оглянулась в нарочитом удивлении, затем нахмурилась. — У меня болит голова.

— Мы должны отвезти тебя домой, дорогая, — Агата посмотрела на Данбара. — Сейчас же поставьте её на землю.

— При всём моём уважении, мэм, не думаю, что это разумно, — ответил тот, ещё крепче прижимая к себе Софи. — Понимаете, она может снова упасть в обморок.

— Очень хорошо, но тогда давайте, по крайней мере, унесём её из-под дождя. Надо отнести Софи в экипаж.

— Мама, со мной всё в порядке, — сказала девушка, отчаянно желая отвлечь Агату от мысли о необходимости сопровождать дочь в поместье. — Мне просто нужно поехать домой и сразу же лечь. Ты не должна ехать со мной. Я и помыслить не смею о том, чтобы испортить тебе вечер.

— Глупости. Разумеется, я поеду с тобой. Мы доставим тебя домой и пошлём за доктором.

— Вероятно, у неё разлитие желчи, — равнодушно вставила Шарлотта.

— У нее болит голова, а не живот, дорогая племянница, — возразила Вайолет. — Это обычная головная боль, не правда ли, милая? У тебя не было видения?

Софи покачала головой, и тётушка с ласковой улыбкой похлопала её по щеке.

— Ты сразу же почувствуешь себя лучше, как только выспишься хорошенько. Нет никаких причин, чтобы кто-либо из нас сопровождал Софи обратно в поместье, — пожилая женщина перевела взгляд на Мика. — Пожалуйста, Майкл, доставьте мою любимую племянницу домой в целости и сохранности. Я поеду в Кроссроудс вместе с Виктором и Кэтрин.

Софи была настолько поражена словами тетушки, что не смогла удержаться и выпалила:

— Тетушка, разве ты со мной не поедешь?

— Дорогая, в этом нет нужды. Майкл отвезет тебя обратно, ты выпьешь полную ложку моего тоника — только бери тот, который в коричневой бутылочке, не в голубой — и ляжешь спать. Пойдем, Агата.

— Вайолет, мы не можем ехать на вечеринку! — вскричала та. — Мы должны быть вместе с Софи дома.

— Ерунда. Какая от нас будет польза? У неё болит голова, и она собирается сразу же лечь. Майкл проследит, чтобы она благополучно добралась до дома. Правильно я говорю, мой дорогой мальчик?

— Конечно, — ответил Мик. — Мы поедем прямо в поместье лорда Фортескью.

— Что? — Агата задохнулась от ужаса. — Софи не может ехать с ним одна. С ним? Без компаньонки?

— Он же полицейский, — возразила её сестра. — Разве Софи может быть в большей безопасности, чем находясь в одном экипаже вместе с детективом?

Агата начала было снова возражать, но Вайолет перебила её.

— Моя дорогая сестра, последнее время Софи плохо спит, она устала. Всё, что ей нужно, это ничем не потревоженный, спокойный, продолжительный сон. Нет никакой необходимости ехать с ней. Кроме того, тогда ты так и не увидишься с лордом и леди Хит, ведь каждый год ты обычно приезжаешь в Лондон на очень короткое время. Софи будет в совершеннейшей безопасности в компании инспектора Данбара, он сопроводит её домой. Она хорошенько выспится, и к завтрашнему дню будет совершенно здорова, дорогая.

— С Софи всё будет в порядке, мама, — сказала Шарлотта, нетерпеливо дергая мать за рукав. — Ради бога, давайте отправимся в путь до того, как мы все здесь вымокнем. Льёт как из ведра.

И, правда, дождь начал усиливаться, и Агата неохотно позволила отвести себя к экипажу Гарольда. Мик направился в противоположную сторону, неся Софи к другому экипажу.

Кэбмен поднял верх до того, как пошел дождь, и внутри экипажа было сухо. Мик велел отвезти их в поместье лорда Фортескью, затем открыл дверь, приподнял Софи и осторожно уложил её на сидение. Взобравшись следом, он расположился на противоположном сидении. Кэбмен захлопнул дверь, и экипаж тронулся.

Сначала они ехали по покрытой гравием аллее, которая вела к основной дороге. Аллея эта была запружена множеством других колясок, чьи хозяева также покидали ипподром после окончания скачек.

Прижав пальцы к вискам и издав звук, который, как она надеялась, был похож на стон, полный боли, Софи села.

Мик разразился громким хохотом.

Изображая изумление, девушка посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Что вас так веселит?

— Превосходный спектакль, Софи, — сказал он, откинувшись на спинку сидения, обитого тёмно-красной кожей. Продолжая посмеиваться, он снял шляпу и отложил её в сторону. — Вы почти убедили меня.

— Не понимаю, о чём вы говорите.

— Будь я проклят, если не понимаете. Вы изобразили обморок, чтобы не ехать на этот приём и избежать встречи с сыном лорда Хита и сводничества вашей матери. Ясно как божий день.

— Я ничего не изображала.

— Ага, и именно поэтому вы свернулись клубочком у меня на груди, словно довольный котёнок. Потому что вы лишились чувств.

— Я не делала ничего подобного!

— Врунишка. Вы практически мурлыкали.

— Не мурлыкала, — Софи сердито посмотрела на него. — Кроме того, ни один хорошо воспитанный джентльмен никогда не станет обвинять леди в том, что она лжёт.

— Вы уже знаете, что я не джентльмен и не хорошо воспитан. Я вырос в Ист-Энде, а единственная семья, которую я знал, это старая проститутка по имени Флосси Малвеню, которая разрешила мне жить в её квартире за шесть носовых платков неделю.

— Носовых платков? — спросила девушка, на время позабыв, что она спорила с ним. — Какое отношение имеют носовые платки к плате за комнату?

— За каждый носовой платок получатель платил по полпенни.

Софи была в недоумении.

— Но кто такой получатель?

— Получатель платит воришкам за украденные вещи, а потом продает их как подержанные.

— Украденные носовые платки? — Софи недоверчиво уставилась на Мика. — Вы воровали носовые платки? Но вы же полицейский!

— Когда мне было десять лет, я не был полицейским.

— Нет, вы были карманником.

— Я родился в сиротском приюте. Моя мать умерла там, давая мне жизнь. Когда мне исполнилось шесть лет, меня отправили в работный дом[68], откуда я сбежал в десятилетнем возрасте, после чего мне пришлось выживать на улицах. Так я и стал карманником, — он ухмыльнулся. — Совсем, как в истории Диккенса, вы не считаете? И я всё ещё жду богача, который усыновил бы меня.

Софи не знала, следует ли ей ему посочувствовать или она должна посмеяться над его шуткой. Девушка решила рассмеяться.

— Полицейский, который раньше был вором.

— Сейчас моё прошлое даёт мне преимущество. Как бывший вор, ошивавшийся неподалеку от уличных банд и проституток, я очень хорошо понимаю логику преступников. Это чрезвычайно помогает мне в работе, и именно поэтому я получил своё нынешнее звание так быстро. Большинство людей моего возраста всё ещё находятся в звании сержанта, ну или, может быть, инспектора в каком-нибудь подразделении сыскной полиции.

— Но вы тоже инспектор сыскной полиции.

— Я работаю в самом Скотленд-ярде, а не в каком-то конкретном подразделении. Я один из немногих детективов, имеющих неограниченные полномочия. У меня есть право заниматься любыми делами в любых подразделениях.

Софи откинулась назад, устраиваясь поудобнее на сиденье.

— А что вообще заставило вас решить стать полицейским?

— Это хорошая работа для человека, не получившего официального образования. Но на самом деле я мечтал стать частным детективом.

Она улыбнулась:

— Как Шерлок Холмс?

— Именно как Шерлок Холмс. Прочитав впервые рассказ Конан Дойля в журнале «Стренд»[69], я подумал, что это самая интересная работа, которая только может быть у человека. Но вместо этого я пошёл в полицию — потому что я должен был где-то жить и что-то есть, а быть карманным воришкой всю свою оставшуюся жизнь я не хотел. И не хотел довольствоваться работой на фабрике или в доках.

— Как вы научились читать?

— Научился сам, когда мне было пятнадцать лет. Мы с Флосси слишком часто перебирались с места на место, чтобы я мог ходить в народную школу[70].

Софи была поражена. Хотя её семья всегда была небогатой, существовали вещи, наличие которых она всегда считала само собой разумеющимся. Читать её научила гувернантка, и у них всегда был тёплый уютный дом и еда на столе. И, несмотря на свои недостатки, её родные, по крайней мере, всегда были с ней рядом, и в случае действительно серьёзных неприятностей она могла рассчитывать даже на помощь Шарлотты. Пусть та и стала бы помогать сестре только для того, чтобы избежать скандала.

— Я не могу представить себе никого, кто бы сам научился читать, — восхищённо выдохнула Софи. — Как вам это удалось?

— Сказать вам правду? — когда она кивнула, Мик продолжил: — я выискивал старые газеты в мусорных кучах, вставал на перекрёстке и, держа газеты в руке, просил проходящих мимо людей зачитать мне газетные заголовки. Когда они это делали, я запоминал, как выглядят слова.

Чуть склонив голову, Софи внимательно рассматривала Мика. Уголки его губ приподнялись в лёгком намеке на улыбку, взгляд, казалось, был устремлен в далёкое прошлое, словно он вспоминал, как стоял на перекрёстках и просил людей прочитать ему заголовки газетных статей.

— Должно быть, вы твёрдо решили научиться читать, — негромко заметила она, и Данбар перевёл взгляд на девушку.

— Я знал, что единственный способ выбраться из трущоб — это научиться читать, и я так и сделал. Находясь в звании констебля, я выучил французский и немецкий на курсах заочного обучения. Знание нескольких языков сильно способствует продвижению офицеров полиции. И в течение нескольких лет я посещал занятия по фонетике, чтобы перестать говорить, как кокни.

Чем больше Мик рассказывал о своём воспитании и образовании, тем больше ей хотелось знать.

— А почему вы так много переезжали?

— Местным констеблям не требуется много времени, чтобы выявить воришек и начать следить за ними. Приходилось менять место жительства. Так я побывал на каждой улочке, в каждом переулке и закутке, во всех дворах и подворотнях от Кенсингтона[71] до Ист-Хема[72]. И теперь я знаю Лондон и его окрестности, как свои пять пальцев.

— А как вы познакомились с этой Флосси?

— Однажды ночью я наткнулся на неё в одном переулке неподалеку от Бишопсгейт[73]. Она была с одним парнем, который… — Мик замолчал и выглянул в окно. — Мы почти выехали на главную дорогу, так что в поместье лорда Фортескью будем примерно через полчаса или около того.

Он совершенно очевидно не хотел ей больше ничего рассказывать.

— Вы увидели её с каким-то мужчиной. И что дальше?

Помолчав немного, Мик наконец взглянул на Софи и продолжил рассказывать:

— Флосси не понравился этот парень, а он не слишком хорошо это воспринял. Я ударил его по голове пустой бутылкой из-под джина.

— Таким образом вы спасли её, а вам было всего десять лет отроду?

От того, как она это преподнесла, он смущенно закашлялся и сказал:

— Не начинайте думать, что я был героем или нечто в этом роде. Пусть это останется между нами, но мы с Флосси облегчили его карманы на два фунта и шесть пенсов.

— Я считаю, он заслужил это.

— Согласен. Флосси научила меня воровать, разрешила жить вместе с ней, делилась со мной пищей. Даже мясом, когда могла себе это позволить.

Софи заметила, что его лицо скривилось от отвращения, и она знала, почему.

— Вот почему вы ненавидите баранину. Потому что это самое дешёвое мясо, и только его вы и ели, будучи мальчишкой, — она окинула его дерзким взглядом. — А теперь давайте, скажите мне, что я просто удачно предположила.

Мик поднял руки в умиротворяющем жесте.

— Я наслаждаюсь тем затишьем, которое установилось сейчас. Давайте не будем нарушать его ссорами. Согласны? — он улыбнулся ей, и Софи не смогла не улыбнуться в ответ. Она тоже не хотела ссориться.

— Согласна.

— Хорошо. И так как мы объявили перемирие, будьте честны со мной. Признайтесь, что я прав и что вы разыграли этот спектакль — обморок — чтобы не проводить вечер с матерью. Не так ли?

Софи в нарочитом удивлении приподняла брови, словно она была поражена тем, что он мог задать ей такой вопрос.

— Вы знакомы с моей матерью, — заметила она. — Вы бы получили удовольствие от нахождения в её обществе на протяжении целого дня и вечера?

— Честно?

— Честно.

Мик сделал глубокий вздох, затем выдохнул.

— Нет, — признал он. — Но то, что я думаю, не имеет никакого значения. Она ваша мать, она далеко живет и, как я думаю, вы не слишком часто видитесь. И вам следует проводить с ней как можно больше времени.

— Вы же несерьезно! — она изумленно уставилась на него, но Мик встретил её взгляд спокойно, не моргая, и, в конце концов, она со вздохом согласилась. — Полагаю, вы правы, но вам легко говорить! Это же не ваша матушка.

— Верно, — Мик посмотрел в окно и тихонько добавил, словно обращался сам к себе, — у меня никогда не было семьи.

— Хотите мою? — парировала Софи, изображая притворное отчаяние. — Всех, кроме тётушки, конечно.

Он фыркнул.

— Они не так уж и плохи. Достаточно старомодны, чтобы быть не слишком высокого мнения о полицейских и не желать общаться с нами.

— Это вас не беспокоит? — спросила девушка. Она была удивлена, что он, казалось, совсем не был задет тем грубым приёмом, который оказали ему её мать, сестра и шурин.

— Я привык, — ответил он, пожимая плечами. — Кроме того, совсем недавно одна красивая молодая девушка сказала мне, что людям не нравится, когда им задают всевозможные неудобные вопросы и подозревают в том, чего они не делали.

Софи нахмурилась. Она не была уверена, может ли она ему верить или нет.

— Вы флиртуете со мной.

— Неверно, — инспектор откинулся на спинку сидения и скрестил руки на своей широкой груди. — И вы утверждаете, что можете читать чужие мысли? Если бы вы действительно могли это делать, то знали бы, что я сказал совершеннейшую правду. Вы очень красивы.

Софи опустила голову. От его слов она ощутила прилив удовольствия. Она знала, что не относится к тем женщинам, которые нуждаются в шляпах с широкими полями, чтобы скрывать большую часть своего лица, но прежде её не называли красивой. Никто и никогда. И слышать, как он говорит это, знать, что он не хочет смутить её и не флиртует с ней — от всего этого Софи чувствовала себя так, словно выпила второй бокал вина за ужином. Ей было тепло, кружилась голова, и хотелось легкомысленно смеяться.

Мик наклонился вперёд и, взяв её за подбородок, приподнял опущенное девичье лицо.

— Но вам действительно нужно научиться завязывать ленточки туже.

И когда он начал завязывать распустившийся бант на воротничке её платья, у Софи перехватило дыхание и она потеряла способность двигаться. Костяшки его пальцев легко скользнули по нежной коже её шеи, и по телу Софи прошла волна непроизвольной дрожи.

Мик почувствовал это. Он взглянул на неё, и улыбка сбежала с его лица.

— Есть кое-что, что мне хотелось бы знать, — сказал он низким, напряжённым голосом. Отпустив бант, Данбар подсел к Софи. — Вы утверждаете, что можете предвидеть будущее. Верно?

— Да.

Мик потянулся и задернул занавески на окошках экипажа, и сердце Софи заколотилось быстро-быстро. «Что он делает?» – подумала она в смятении. Девушка почувствовала, что его настроение изменилось, и она напряглась в ожидании.

Мик пододвинулся ещё ближе. Почувствовав прикосновение его бедра к ноге, Софи подпрыгнула. Внутри неё всё трепетало, словно в теле поселился рой бабочек. Она начала было отодвигаться, но он обхватил её за плечи и не дал сделать этого. Он придвигался всё ближе и ближе, пока его губы не прижались к девичьему ушку.

— И вы продолжаете утверждать, что умеете читать чужие мысли?

— Иногда, — прошептала она. — Я говорила, иногда.

— Значит, умеете, — он развернул Софи лицом к себе и, обхватив ладонью её затылок, заставил слегка откинуть голову назад. — Вы можете прочесть мои мысли сейчас? — шёпотом спросил он, легко касаясь губами её губ.

— Нет.

— Слава богу, — сказал Мик и поцеловал её.

Ощутив прикосновение его губ, Софи забыла обо всем. На мгновение ей показалось, что она сейчас соскользнёт в никуда, и она ухватилась за лацканы его пиджака. Ей нужна была поддержка. Девушка знала, что должна остановить его, но её губы раздвинулись без всякого сопротивления, чтобы впустить его язык, и все мысли о том, что ей следует остановить его, вылетели у неё из головы. Никогда в жизни её не целовали так, как целовал Мик. Так откровенно чувственно и страстно, что у неё вскипала кровь, а тело наполнялось ноющей болью.

Продолжая обнимать Софи, Мик начал откидываться назад, увлекая её за собой, пока, наконец, не оказался лежащим на сиденье, с Софи на своей груди. Девушка чувствовала мощь в этом худощавом, сильном теле, распростертым под ней.

Осуществленный маневр прервал поцелуй, но Мик тут же начал покрывать нежными, влажными поцелуями её шею, постепенно подбираясь к ушку. Когда он начал покусывать мочку, Софи, задохнувшись, задрожала от удовольствия.

Данбар зашевелился, устраиваясь поудобнее под ней, и Софи почувствовала, как его нога скользнула между её бедер. Обжигающая интимность этого движения заставила её почувствовать себя сгорающей в ярком пламени.

— Мик, о Мик, — застонала она. Казалось, Софи никак не могла перестать звать его по имени.

Его руки опустились на её бедра, и он выпрямил ногу, соединяя их тела так, как это было задумано природой. Даже сквозь толщу всех своих юбок она чувствовала его тяжелую, возбужденную плоть. Мик приподнял бёдра и начал двигаться вверх и вниз, вжимая своё отвердевшее естество в чувствительную точку между её бёдер, лаская её таким необычным образом, вызывая вновь те восхитительные ощущения, которые на этот раз накатывали на неё волнами, поражали её как удар молнии, заставляли её негромко стонать.

Напуганная свои чувствами, Софи уперлась ладонями в его грудь и начала отодвигаться.

— Не двигайтесь, — прижимая её к себе еще крепче, с трудом выговорил Мик. — Оставайтесь на месте.

— Мы должны остановиться, — она пыталась сосредоточиться, но, казалось, была совершенно неспособна сделать это.

— Я знаю. Я остановлюсь. Обещаю, что остановлюсь, — пробормотал он, тяжело и неглубоко дыша. Его руки нетерпеливо ласкали её бедра, талию, спину, поднимаясь к высокому воротнику её платья. — Но ещё не сейчас. Господь всемогущий, Софи, не сейчас.

Он потянул за ленточку, распуская бант, который сам же и завязал несколько минут назад, проведя руками по её спине, расстегнул пуговички и отодвинул воротничок ее платья, после чего прижался носом к впадинке на её шее, глубоко вздохнул и поцеловал то местечко, где, как сумасшедшая, билась жилка.

— Я говорил вам больше не пользоваться этими духами в моём присутствии, — шепнул Мик, не отрывая губ от её кожи. — Они сводят меня с ума, — взявшись за расстёгнутые на спине края её платья, он потянул их в стороны, пока не открыл полностью её плечи. Затем просунул руку под шёлковую ткань и принялся расстёгивать верхние пуговички на сорочке, которую Софи надела поверх корсета.

Она должна остановить его. Она действительно должна остановить его.

Его руки скользнули под сорочку и накрыли груди. Софи чувствовала тепло его ладоней, нежно касающихся её, даже сквозь корсет и нижнюю сорочку. Казалось, Мик творил с ней невообразимые, волшебные, восхитительные вещи, творил с помощью рта, рук и всего своего тела, и она не могла остановить его. Повернув голову, девушка поймала его губы и поцеловала с неожиданным исступлением и жадностью. Этот поцелуй ознаменовал её окончательную капитуляцию, и она поняла, что погибла.

Мик тоже это понял. Его руки ласкали её груди сквозь слои ткани, большие пальцы нежно поглаживали обнаженную кожу, видневшуюся над кружевом корсета.

— Софи, — простонал он, на мгновение оторвавшись от её губ. — Софи, вы такая нежная. Такая красивая.

Он попытался проникнуть пальцами за край её белья, касаясь обнажённой кожи там, где это позволял сделать жёсткий корсет. Его прикосновение принесло настолько острое удовольствие, что, непроизвольно изогнувшись, Софи прижала бёдра к его паху и начала совершать такие же волнообразные движения, какие делал он всего несколько мгновений назад. Она желала большего.

— Господь всемогущий, — тихонько выругался Мик.

Неожиданно она оказалась сидящей на сиденье. Данбар тоже сел. Смущённая, непонимающая, что происходит, Софи открыла глаза и взглянула на него. Выражение его лица было суровым, отчего её замешательство только увеличилось. Его рот был сжат в жёсткую напряжённую линию, глаза прикрыты полуопущенными ресницами, и ей никак не удавалось встретить его взгляд. В выражении его лица не было ни малейшего намёка на те чудесные моменты, которые они только что пережили вместе. Но стоны удовольствия, которые издавал Мик, всё ещё звучали у неё в голове, и она знала, что не одна испытала острое наслаждение всего несколько мгновений назад.

Софи почувствовала, как Мик взялся за края её платья и потянул их наверх, прикрывая плечи и приводя её одежду в порядок.

— Мик?

Он не ответил. Вместо этого он просто схватил её за руки и, повернув спиной к себе, начал молча застегивать пуговицы.

— Что вы делаете? — обернувшись, спросила девушка. Из-за того, что он так резко отстранился от неё, она чувствовала себя покинутой и обездоленной. — Почему вы остановились?

Она услышала, как он резко выдохнул, его руки остановились.

— Потому что я сказал вам, что остановлюсь, — сказал он и вернулся к застегиванию пуговиц. — Я не нарушаю своих обещаний. Особенно таких.

Софи знала, о чём он говорит, знала, какие были бы последствия, если бы он не сдержал своего слова. Она также знала, что ей бы не хватило решимости остановить его. Никогда прежде она не испытывала таких восхитительных ощущений, какие ему удалось вызвать в ней. Никогда прежде она не могла предположить, что будет отвечать так страстно и охотно. И если бы Мик нарушил свое обещание — обещание, данное в пылу страсти — последствия могли бы быть действительно ужасны.

— Я беру назад те слова, которые сказала в нашу первую встречу, — прошептала она, глядя через плечо. — Вы джентльмен.

Застегнув последнюю пуговицу, Мик запечатлел нежный поцелуй на её шее чуть повыше воротничка платья.

— Не будьте так уверены в этом.