По дороге с рынка я прокляла всё на свете. Мало того, что руки оттягивала корзина, так ещё и назойливое летнее солнце лезло в глаза. С длинных перьев лука и морковной ботвы капала вода, оставляя темные пятнышки на подоле.
Обычно к зеленщику гоняли рябую Ширу. Но сегодня она так увлеклась, чехвостя меня за якобы недомытый пол, что не заметила, как слишком близко подошла к огню. Подол от очага занялся мгновенно. Перепуганную Ширу потушили в шесть рук, но ожоги на лодыжках всё равно успели надуться.
Теперь в трактире было на одну работницу меньше, а работы совсем не убавилось.
Отдуваясь и пыхтя, я тащила корзину, жалея, что к ней нельзя приделать колёсики. А почему нельзя, собственно, подумала я, глядя на проезжающий мимо экипаж. Маленькие такие, с ладошку. И ручку подлиннее сделать.
Эх, не с руки мне сейчас внимание привлекать, а то бы точно сделала, всем нашим на радость.
Размышляя, к чему ещё из хозяйственной утвари можно прикрутить колёса, я свернула за угол. И замерла как вкопанная.
— Свёкла!
Свёклу-то и забыла, молодец. Теперь возвращаться с половины дороги.
— Ай!
На меня налетел человек, не ожидавший, что за углом кто-то преграждает дорогу.
— Ох, простите… — Парень осёкся, увидев, на кого натолкнулся.
Мне показалось, что в первый миг он хотел сбежать, весь подобрался. Но сразу же взял себя в руки. Кажется, где-то я его уже видела… О, точно! Это же один из тех адептов, что пожар тушили!
Что он тут забыл в такую рань, интересно?
Растерянное выражение на лице юноши сменилось на приветливую улыбку. Даже слишком приветливую.
Но, судя по всему, меня он не признал.
— Здравствуй, ты же местная, да? Мне очень нужна аптекарская лавка, но я так и не смог её найти. Помоги, пожалуйста, буду очень благодарен. Даже заплачу.
Я мысленно фыркнула — даже! Ещё б я стала на тебя время просто так тратить.
Кокетливо улыбнулась, блеснув зубами:
— И в какую же сумму вы оцениваете мою помощь?
— Два дуката золотом, — ответил он так быстро, будто репетировал заранее.
Алчность заворочалась в моей душе, развернула кожистые крылья. За месяц изматывающей работы в таверне, с беготнёй от рассвета до заката, я получала пятнадцать серебряных лиаров.
В четыре раза меньше, чем предлагал этот полоумный транжира.
Небось, привык родительские денежки тратить, вот и швыряется ими направо и налево. Моё ошарашенное молчание парень истолковал по своему:
— Мало? Тогда три. Только скорее, пожалуйста, дело очень срочное!
— У вас в башне что, своих аптекарей нет?
— Есть, но… — Он замялся с несчастным видом. — Дело уж больно щекотливое. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то в Академии прознал.
«У-у-у-у-у… — мысленно протянула я, — знаем мы эти щекотливые дела. Они потом по улице с босыми пятками бегают и птиц из рогатки стреляют».
— Ладно уж, идёмте. Я как раз короткий путь знаю.
Я поспешила вперёд, на радостях не чувствуя веса поклажи. Адепт двинулся следом.
Три дуката!
Столько всего купить можно! Ботинки к осени, пряжи на хорошую накидку…
Перебирая в мыслях длинный список, я свернула в самый безлюдный и тёмный переулок, стиснутый глухими стенами. Шаги за спиной резко приблизились.
В плечо вдруг вцепилась рука.
— Что?..
Я выронила корзинку и замерла, чувствуя, как щекочет горло остриё клинка. От страха сердце рухнуло в пятки. Я хотела закричать, но воздух словно вышибло из лёгких.
— Тихо-тихо-тихо… — всё тем же дружелюбным тоном забормотал адепт мне на ухо, — не надо кричать. Сейчас я быстро всё сделаю, и пойдёшь домой. Если повезёт, конечно…
Подталкивая в спину, он вывел меня из переулка в проход между полусгнившими сараями, утонувшими в густых зарослях чертополоха. Сразу за ними, на спуске с холма, открывалась могильная роща.
Чувствуя холод острейшей стали, я не могла даже дёрнуться.
Сейчас, в разгар солнечного утра, мне было страшнее, чем в самую тёмную ночь.
— Что тебе нужно? — выдавила я.
— Не то, о чём ты могла подумать. — Нервный смешок. — Ах, пока не забыл…
Он остановил меня. Быстро размотал тряпку на правой руке.
— Так и знал, что не показалось. Ты точно видела их магию.
Алые линии символа, прежде бледные, к этому дню налились багряной краской.
— Знаешь, как общество относится к слабым магам?
— Понятия не имею, — процедила я, следя за тем, чтобы ненароком не шевельнуть горлом. — Целуют в зад чуть пореже?
— С твоей стороны может и так показаться. Нам достаются лишь крохи с общего стола. Жалкие объедки, словно безродным шавкам.
Горячий, лихорадочный шёпот лился мне прямо в ухо. Я содрогнулась от отвращения, парень явно был не в себе. Руки у него опасно дрожали, заставляя меня сжиматься в ужасе всякий раз, как лезвие давило слишком сильно.
Он заставил меня отпить из пузырька с рельефным полумесяцем, грубо сунул его прямо в губы… Жидкость обожгла язык горечью, сильный запах полыни ударил в нос. Я хотела лишь притвориться, что пью, но хитрость не удалась — пальцы зажали нос, вынуждая проглотить.
— Меня не проведёшь, глупенькая, — засмеялся маг. — Слишком долго я к этому шёл.
Руки и ноги враз стали ватными. Похоже на опьянение после вина, только разум оставался кристально чист.
Меня усадили под дерево на краю рощи. Маг осушил другой пузырёк. с выбитым на боку солнцем. От лихорадочного блеска его глаз веяло безумием.
— Значит, огонь, — лепетал он себе под нос едва слышно, — хорошее сочетание выйдет, качественное. — Он вдруг уставился на меня в упор и расплылся в пугающей улыбке: — Знаешь, что всегда губило огненных? Самоуверенность. Вы так привыкли полагаться на силу, что совсем забываете про знания. Ха! Я годами рылся в архивах, подвергаясь насмешкам. Уже думал, что никогда не найду ответа… Но сочетание стихий даст мне такую силу, что даже лорд Морнайт придёт ко мне с поклоном! А ты мне в этом поможешь… Ты ведь уже согласилась мне помочь, не так ли? За язык никто не тянул, всё честно.
Улыбка превратилась в звериный оскал.
У меня было, что ему сказать. Но язык так же не повиновался, как и остальное тело. Всё, что я сейчас могла — это призывать на его голову громы небесные и молиться, чтобы спозаранку кому-нибудь вздумалось проведать усопшего.
— Не представляешь, как я счастлив. Если выживешь, сможем отпраздновать.
Что значит «если выживешь»? Какое «если»?!
Да чтоб тебя разорвало, урод паршивый!
Роща стояла безлюдная и молчаливая. Никто не спешил на помощь.
Резкая боль обожгла запястье. Это спятивший маг перешёл от слов к делу и глубоко прорезал линии символа. На его собственной руке была едва заметная голубая спираль — знак воздуха.
На землю гранатовыми зёрнышками закапала кровь.
— Мне пришлось много экспериментировать, чтобы найти действенный способ. Но магические животные даже рядом не стояли с человеком.
И выдав эту потрясающую мысль, он присосался к моей руке губами.
Боги небесные! Ну и мерзость, мерзость!
Пальцы на руках и ногах вдруг резко похолодели. Сотня крошечных иголок заколола под кожей.
Вместе с кровью, — нет, куда быстрее, чем кровь! — меня покидала жизненная сила.
Я хватала воздух, больше всего на свете желая отшвырнуть мерзкого кровососа. Тот и не думал останавливаться.
Из каждой моей жилы будто потянулась ниточка, грозя навсегда покинуть тело.
Всё моё существо взбунтовалось.
Ярость, подобная пожару, вспыхнула в глубине души.
Не смей!
Мысленно я потянула нити обратно. Воля превратилась в кулак, и разжимать его я не собиралась.
Не позволю тебе!..
Я смотрела прямо в глаза напротив и тянула, тянула, что есть мочи!
Зрачки мага вдруг расширились.
Лицо побелело как снег.
Вздрогнув, он обмяк и повалился на траву пустым мешком. Бессильно упала рука, на которой больше не было и следа спирали.
Тяжело дыша, я чувствовала, как мышцы обретают способность двигаться. И едва смогла подняться, поспешила убраться из этого места.
У самой границы складов я обернулась назад — с холма можно было различить фигурку лежащего под деревом человека.
— Если сдох — туда тебе и дорога, — прошипела я сквозь зубы.
Кровь больше не текла, но рука болела невыносимо.
Пережитый страх до сих пор сотрясал тело. Я одновременно думала обо всём на свете и ни о чём, пытаясь совладать с дрожащим в ужасе рассудком.
По пути назад подобрала корзину, такую уютную в своей обычности, что я едва не прослезилась при виде неё. Уложила на место тугие пучки зелени, призадумалась, что же соврать в таверне. Слишком долго меня не было для прогулки на рынок.
И платье заляпано кровью.
Дьявол, он же правда пил мою кровь…
Весь тот бред, что нёс маг, смешался для меня в одну кучу. Из которой получилось выдернуть лишь одно, самое главное.
Если он хотел отнять мой дар, значит… Значит, он у меня есть.