Самозванка в Академии стихий

Глава 27

Равноденствие в народе не особо и празднуют. Так, выпьют вечерком на кружку сидра больше, да и разойдутся по домам. Весной дел много, только и успевай поворачиваться, каждый праздник встречать — всю посевную прогуляешь. От Синих гор на юге до северных проливов, за которыми рассыпались острова Рагрании, люди ждут святой ночи Девяти цветов, Нои-блатта, чтобы достать из шкафов вышитые одежды, отряхнуть пыль с сапог и пуститься в пляс до самой зари. А до того — изволь потрудиться.

У знати же всё не как у людей. У магов — тем более.

Всё началось ещё с утра. Главный зал Академии похорошел, распустил пёрышки: окна украсили гирляндами белых цветов, на колонны навертели золотистых бантов и лент, по центральному проходу раскатали ковровую дорожку.

Адепты, разнаряженные в лучшие одежды, лицами напоминали восставших мертвяков, сплошная бледность и синяки под глазами. Учёба высосала жизнь из самых безалаберных и трудолюбивых. Но даже в полудохлом виде мы волновались до одури — что же приготовили в этот раз?

Оказалось — дуэли.

Уверена, в момент объявления турнира у каждого в зале перед глазами пролетел список тех, с кем они бы не хотели столкнуться на ранней стадии. У меня он тоже нарисовался: Эреза, Лиам, парень-террит, который на спор за ночь вырастил огромный дуб на центральной площади, Тангиль, близняшки-аэри, тот дуб повалившие ураганом. С Бетель состязаться не хотелось ещё и потому, что с появлением фамилиара она стала как-то подозрительно ко мне присматриваться. Хотя Пак клялся и божился, что ни один маг пробиться сквозь его маскировку не сможет.

Можно сказать, что мне повезло. В соперницы досталась вечно сонная белобровая девица, которая больше любила нюхать розы, чем пытаться их вырастить. Эреза частенько на неё жаловалась и недоумевала — зачем та оставила семейный уют, если учиться не собирается?

По какой причине леди Лорелея Шиф заявилась на турнир, мне тоже было не ясно. Дуэль наша продлилась ровно тридцать секунд: именно столько потребовалось, чтобы изгнать её из очерченного круга дуэльной площадки. Девица при виде слетевшего с моих рук огня просто схватила юбки и вылетела прочь с непривычной для себя прытью. Даже не попыталась хотя бы песок мне в глаза кинуть.

Лёгкость победы обескураживала.

Но не все из восьми победителей нашего курса отделались так легко. Против Эрезы вышла одна из близняшек и едва не выбила её с площадки молниеносной атакой. Только призванные корни позволили территке удержаться и продолжить бой. В итоге она победила, но с таким трудом, что сил на радость особенно не осталось. Вторая близняшка бесславно уступила Лиаму — и многие подозревали, что дело не в разнице сил, а в его свободном от помолвки статусе. Уж больно выразительно она накручивала смоляной локон на пальчик, когда игнит подошёл для традиционного рукопожатия после дуэли.

Впрочем, не думаю, что он заметил её кокетство. За зиму Лиам стал сам на себя не похож: заострились скулы, щёки ввалились, даже золото волос будто поблёкло. Людей в Академии он сторонился, зато поговаривали, что частенько наведывается в питейные заведения. И только на практике можно было увидеть его прежнего — с огнём в руках парень преображался, как усохший подлесок после хорошего ливня.

Среди зрителей, за подрагивающей словно нагретый воздух плёнкой щитов, я привычно нашарила взглядом Дея Киннипера. Вот уж кто выглядел ещё хуже Лиама. Осунулся, глаза запали и лихорадочно блестят, отросшие волосы топорщатся во все стороны, потому что он завёл привычку то и дело лезть в них руками. И без того худой, аэрит истаял настолько, что кожа туго обтянула скулы. На лекции он ходил прилежно, а вот на практиках сперва отговаривался болезнью, а потом и носа туда перестал казать. Он вздрагивал, стоило кому-то громко к нему обратиться. Постоянно оглядывался. А стоило нам столкнуться — зыркал на меня исподлобья и спешил убраться.

Вечно так продолжаться не может, мы оба это понимали.

Я для него хуже лезвия топора над шеей. Но даже скинь он меня с моста ещё раз, магию это не вернёт. До экзаменов остаётся не так много, близится час, когда у всех нас потребуют доказательств, что не зря протирали скамьи Академии целый год.

Что же он будет делать тогда?

Этот вопрос снедал меня за утренним кофе, на лекциях по синергии стихий, под звон колокола и после того, как голова касалась подушки. Иные заботы лишь ненадолго отгоняли его прочь. Особенно после того, как я пару раз видела, как Дей ночью выскальзывает за ворота.

Я думала послать Пака следить за ним, но фамилиар не мог удаляться от хозяина дальше ста тридцати двух шагов. Это мы выяснили на практике, потому что фолиант «Всемогущих элементалей» безбожно врал о целых континентах и океанах, что может пересечь такой помощник. Читать его оказалось отдельным испытанием: Пак то и дело фыркал, вставлял едкие комментарии и захлопывал книгу, когда не находил подходящих слов, чтобы выразить своё возмущение.

Академия ему не понравилась. Слишком много углежогов, грязеедов и мокриц, как он неласково называл остальных магов. Моя природа углежога Пака отчасти беспокоила, но он реагировал на неё как на досадный изъян, который со временем учишься не замечать. Зато от Бетель приходил в такой восторг, что я порой даже ревновала к этим умильным интонациям.

Вот и теперь он издавал у меня в голове нечленораздельное сюсюканье, потому что аэритка лихо расправилась с дохленьким аквитом, на весь курс известным тем, что однажды уронил водяной шар на леди Алистер. Вернее, уронил бы, не будь наша директриса самой выдающейся из ныне живущих аквитов.

— Лёгкая прогулка, — шепнула Бетель, когда мы собрались в кучку для следующей жеребьёвки. — Мы с тобой самые везучие.

С другой стороны оказалась Нарелия. Мы случайно столкнулись локтями, переглянулись и одновременно отвели глаза. После скандала на осенинах она будто повзрослела: вычурные до рези в глазах наряды сменили тёмные платья с глухим воротом под горло, прежде буйные кудри смирно лежали в туго стянутом пучке. Уж не знаю, что она задумала, но всё реже её видели на балах и всё чаще — в библиотеке.

Победители с каждого курса выстроились группами. Наш жребий на правах младшего проводил лорд Риверглоу. Весёленькие розовые волосы выцвели к Сердцезимью, под праздничными венками он выглядел совсем как приличный человек. Но сегодня вновь натянул шляпу, из-под которой выглядывали ярко-зелёные пряди, соперничая цветом с молодой листвой.

— И не надоело тебе издеваться над человеком? — я кивнула в его сторону Бетель.

— Но что мне делать? — Серые глаза округлились в притворной жалобе. — Только он один и согласен.

— Как знать… Уверена, Тангиль точно не сможет тебе отказать, если попросишь.

Она вдруг порозовела. Метнула быстрый взгляд туда, где возвышалась темноволосая макушка аквита. И сказала то, чего от неё ожидаешь услышать меньше всего:

— Жалко портить…

Пока я с разинутым ртом приходила в себя, лорд Риверглоу объявил:

— Адепты! Победители дуэлей разделятся на две команды, чтобы завтра сразиться в следующем туре. У меня в руках, — он потряс мешочком, в котором что-то со стуком перекатывалось, — шары двух цветов. Сейчас подходим по очереди и тянем жребий. Белая команда налево, чёрная команда направо. Обменивать, продавать и красть жеребьёвочные шары строго запрещено! Я слежу, всех запоминаю. Так, по одному, господа адепты. Кто самый смелый?

Четвёрка самых смелых едва не столкнулась лбами возле мешка и одновременно сунула в него руки. Мы с Эрезой вытащили матово-чёрные камешки, у Нарелии и того мощного террита, чьё заковыристое имя я никак не могла запомнить, лёгким перламутром переливались белые. Парень ухмыльнулся, удивительно напоминая разбойного кота не то разрезом тёмных глаз, не то шрамом у виска:

— Леди Фламберли, снова наши дорожки пересеклись.

— Теперь мы на одной стороне, лорд Клоффермортон, — сказала она в сторону. — Так что воздержитесь от выпадов в мой адрес.

— Но только до финала.

— До финала, — кивнула девушка и отошла вправо.

Я недоверчиво уставилась ей вслед. Почесала щёку. Она что, улыбнулась ему?

В прошлом году эти двое дошли до последнего тура первокурсников, где Нарелия с большим трудом вырвала победу. И в этом году их амбиции явно не уменьшились.

К нам с Эрезой вскоре присоединился Тангиль. Лорд Чесстон с кафедры Терры, худощавый живчик с каштановой гривой, вытащил белый камень.

Последними остались Лиам и Бетель, что уже выбивалось из привычного хода вещей. С чего вдруг оробели те, кто обычно неслись впереди всех?

Бетель подмигнула мне, мол, всё на мази. Сунула руку в мешок, состроила улыбочку для лорда Риверглоу, от которой он страдальчески возвёл глаза к небу, и вытащила жребий. Лицо аэритки вытянулось: камешек сиял белизной.

Она с обиженным видом разглядывала его, будто надеялась, что это какой-то розыгрыш. Повернулась к нам и выпятила нижнюю губу:

— Я думала, что чем меньше камней, тем больше шанс вытащить нужный…

— Больше шанс был после того, как кто-то вытаскивал белый, — заметила Эреза и скрестила руки на груди. — А в конце он был такой же, что и в начале.

— Уверена? — жалобно протянула аэритка.

Я прыснула. Лиам забрал последний камень и, даже не глядя на цвет, отошёл к нам. Сделалось малость неловко от того, как никто не скрывал, что вместо него в команде желали видеть Бетель.

— Да какая разница? — Я оглядела всех по очереди. — Победит только один. Любые союзы временны.

Лиам сощурился, пристально глядя в ответ.