Самый темный секрет

Глава 2

В краткие моменты просветления Амун вспоминал кто он, кем был и каким монстром стал. Он жаждал истинной смерти как благословения, но никто не проявил бы подобного милосердия, нанеся последний удар. И не важно как сильно он старался - а он, ох, и правда старался - он не смог причинить достаточного урона своему телу.

Так что он боролся, пытаясь избавиться от тёмных образов и отвратительных позывов, постоянно атакующих его, и в то же время удержать их внутри. Невозможная задача, в которой он скоро потерпит поражение. Он знал это. Их было слишком много, они были слишком сильны, и они уже выжгли дотла его бессмертную душу - единственное, что всё ещё связывало их с его волей.

Не то чтобы он вообще когда-либо контролировал их.

И всё же он будет бороться каждой частичкой своего существа. До самого конца. Потому что когда эти образы и желания, этих демонов, вырвутся к ничего не ожидающим людям...

Легкая дрожь пробежала по его телу. Он знал, что может произойти, потому что мог видеть картины разрушений в своих мыслях. Он мог почувствовать их сладкий вкус у себя во рту.

Сладкий... да…

И тогда моменты просветления рассеивались, словно туман. Множество картин проносились у него в голове, скопления воспоминаний, и он уже не знал, какие из них принадлежат ему, а какие демонам - или их жертвам. Избиения.

Изнасилования. Убийства. Он восторгался каждым из них. Боль.

Раны. Смерть. Парализующий ужас перед лицом смерти.

В этот момент он чувствовал только огонь, тлеющий вокруг него, плавящий кожу, сжигающий горло. Тысячи жалящих насекомых, пожирающих его, проникающих в вены, терзали его. Запах гнили наполнял его ноздри, проникали в каждую клетку его тела.

Мертвые тела лежали вокруг него, на нём, он был скован ими, похоронен под ними, внезапно понял он. Он в ловушке, он задыхался...

"Помогите!" - закричал он мысленно. - "Кто-нибудь помогите мне!" Но никто не пришёл. Проходили часы, возможно дни. Его неистовое сопротивление сходило на нет, он мог только кусать губы в кровь. Он хотел пить. О, боги, как же он хотел пить. Ему нужно было что-нибудь, что угодно, чтобы смыть привкус пепла изо рта.

"Пожалуйста! Помогите!"

Все ещё никто не приходил. Это было его наказанием. Он должен был умереть здесь. Чтобы снова ожить и терпеть дальше.

Он отчаянно возобновил попытки освободиться, но стало только хуже. Тел было слишком много, их вес топил его в нескончаемом море крови, гнили и отчаяния. Не было надежды на спасение. Он и в самом деле умрёт здесь.

Но в этот момент изображение снова поменялось, и теперь он смотрел сверху на возвышенность, осыпающуюся гряду и усмехался, держа в руках чьё-то тело.

Эта умерла слишком быстро, подумал он, переводя взгляд на неподвижную душу женщины, которую он держал в своих скрюченных чешуйчатых руках.

Души здесь были такими же реальными и телесными, как люди наверху, и он держал эту прикованной семьдесят два года. Она была беспомощна, когда он отрезал от неё кусочек за агонизирующим кусочком. Он смеялся, кода она умоляла о милосердии, будил её, когда она пыталась найти спасение во сне, и заставлял её смотреть, когда он делал то же самое с её любимой семьёй, двое членов которой также были у него.

Так весело...

Слёзы женщины никогда не доставляли ему такого изысканного мучительного наслаждения, и он собирался наслаждаться её страданиями как минимум ещё семьдесят лет. Но он забылся этим утром, его когти были немного острее, чем нужно, их кончики проникли немного глубже, чем следовало.

Ох, хорошо.

Он был Мучением, и тысячи других душ ждали его внимания. Зачем печалиться об этой?

Он избавился от тела легким движением запястья.

Она упала, лязг других проклятых окружил её.

Он ждал, надеялся и вскоре был вознагражден. Один из его приспешников, один из его голодных, голодных миньонов, подкрался к телу и начал пожирать его, огрызаясь и шипя на других существ, что пытались украсть кусочек его такой вкусной плоти.

Какую чудесную картину они представляли - чешуйчатый демон с тлеющими углями глаз и презренная смертная, осмелившаяся умереть прежде, чем он закончил с ней. Ох, хорошо, - снова подумал он. Её душа скоро ослабнет, материализуется и станет телесной где-нибудь в этой бесконечной яме, и если он найдёт её, у него появится ещё один шанс помучить её.

Насвистывая себе под нос, он повернулся и побрел прочь.

В следующее мгновение, Амуна вырвало из ада в ослепительный водоворот ярости и горя, более он не был Палачом, он был женщиной.

Человеком. Она забилась в угол, не старше двенадцати лет, грубая ткань покрывала её тело, как было принято давным-давно, слёзы покрывали ей щёки, страх подобно живому существу свернулся кольцом в её груди. Она была грязна, бледна, солома была её единственным удобством.

- Разве ты забыла, как я спас тебя? - спросил жесткий мужской голос. На греческом языке. Древнегреческом.

Его шаги гремели, когда он ходил перед ней. Он был короток, толст, лицо его покрывали шрамы от оспы. Его имя было Маркус, но она звала его Плохой Человек. Да, он спас её, но и бил ее, тоже. Когда её речи угождали ему, он давал ей еду и кров. Но когда ей это не удавалось, её забывали, запирали, угрожая продать в рабство.

Она не собиралась больше бояться.

Он забрал её из лачуги, где она прожила всю свою жизнь. Пока он не пришел, она была слишком напугана, чтобы сбежать, хотя не осталось никого, кто мог бы позаботиться о ней.

...и он обещал помочь ей.

Почему-то, она возненавидела его с первого взгляда, также как начала ненавидеть всё остальное - себя, свою лачугу, весь мир - но полная отчаяния, она поверила ему. Теперь же она хотела сбежать.

- Разве ты. Забыла, как. Я спас тебя? Как то зло хотело убить тебя, как я забрал тебя прежде, чем он вернулся? Не заставляй меня спрашивать ещё раз.

- Н-нет, я не забыла, - ответила она на том мёртвом языке, голос её дрожал от растущей паники.

- Хорошо. И не забывай о том, как то зло заразило тебя. И что, в сущности, оно собой представляет.

Она не понимала, что значит заражение, но остальное в печаталось в её разум.

- Он - Повелитель.

- А кто убил всю твою семью?

- Повелитель. - Её голос стал сильнее, в её голове вспыхнула картина искалеченных тел.

За этим тут же последовали воспоминания, заставляя Плохого Человека исчезнуть из виду. Воспоминания, которым всего три недели, и всё же, кажется, что прошла вечность с тех пор.

"Тебя обещали кое-кому", - зловещим, неестественным голосом сказал убийца её родителей, разбрызгивая алый поток между их телами. Он был злом, и что-то в его голосе заставило её душу обернуться ледяным покровом. У него не было лица, а его ноги вообще не касались пола. Он был высоким и худощавым, чёрное одеяние окутывало его с головы до пят, закрывая каждый дюйм его тела, развеваясь вокруг него и колеблясь от ветра, которого она не чувствовала. "Лучше бы им было сдержать своё обещание".

"Кто ты?" - спросила она, дрожа, одновременно испуганная и оцепеневшая. Она всего несколько минут назад наткнулась на эту сцену и ещё не до конца осознала то, что видела.

Теперь, оглядываясь назад, со звенящим в ушах предупреждении Плохого Человека о злой природе существа, она содрогнулась.

Несмотря на её размышления, она продолжала вспоминать.

"Кто я - не имеет значения. Кто ты - вот всё, что имеет значение," - сказало безликое существо. Он подхватил её, очевидно намереваясь забрать её с собой, но она сопротивлялась изо всех сил. Когда он не смог усмирить её, он ударил её ножом. Один раз, в бок, почти задев жизненно важные органы.

Боль, охватившая её была поразительной. И, кроме того, вместе с болью, ещё больше этого неестественного холода хлынуло наружу, сочась из неё. Холод, который не просто заставлял оцепенеть. Холод, который бушевал внутри неё как ураган.

И тогда лёд и в самом деле застыл на её коже, сочась из пор. То, что она видела, не могло быть реальным.

Просто не могло быть реальным.

Когда существо шагнуло из лачуги, всё ещё удерживая её, она потянулась и толкнула его в лицо, которого всё ещё не могла видеть, прикасаясь кожей к коже. Он завыл в такой же агонии, какую испытала она сама.

Несколько секунд ни один из них не мог разорвать контакт.

Наверное, они были прикованы друг к другу, приморожены льдом. Затем он уронил её, и она отползла назад, истекая кровью, испытывая боль. Всё ещё воя, он исчез. Просто в один момент он был здесь, а в следующий его уже не стало. Оставив её шатающуюся, неуверенную в том, что произошло, и как она сделала то, что сделала.

"Теперь ты отплатишь этим Повелителям, моя дорогая Хади?" - спросил Плохой Человек, возвращая её в настоящее. Он ей нравился ничуть не больше, чем злой.

Очередной ответ был вбит ей в голову. Она не забыла бы его, он стал такой же частью нее, как её руки и ноги. Возможно, даже более, потому что он был окружающей её бронёй, которая гарантировала её безопасность. "Перебить их всех." В конце концов они были убийцами и заслуживали смерти.

Пауза, молчание, а затем мягкие пальцы коротко взъерошили её волосы. "Хорошая девочка. Я ещё надрессирую тебя."

Мгновением позже картинка в голове Амуна изменилась. Он осознал, что больше не переживал заново её воспоминания, но теперь смотрел на девушку сверху вниз. Свет окутывал её, она была старше, уже женщина, и спала так невинно на покрытой серебристым шёлком кровати.

Было что-то знакомое в её имени, хотя он знал, что она изменила его. Хади тогда, но Хайди теперь.

Было что-то знакомое также и в окружающей её обстановке, но его ум отказывался преодолеть пропасть между вопросами и ответами.

У неё была копна достававших до плеч светлых волос, в которых она выкрасила розовые пряди. Её лицо опьяняло своей женственностью, несмотря на серебряное колечко, которое она носила в брови. Возможно, это потому, что её русые брови изгибались как лук купидона.

Ресницы, густые, как вороново крыло, приподнялись, на секунду подрагивая над вершинами идеально очерченных скул, обрамляя жемчужно-серые глаза, и затем снова опустились. Она пыталась проснуться, словно чувствуя его внимательный взгляд, но не смогла, позволяя ему тем самым продолжать.

Её изящный носик переходил в губы, которые напомнили ему только что распустившуюся розу. Её кожу, казалось, постоянно покрывал румянец, как будто она была всё время возбуждена, оттенка солнечного поцелуя. Нет, подумал он. Не тронутая поцелуем солнца, но окроплённая его лучами, будто освещённая изнутри тысячами крошечных бриллиантов, вдавленных в её плоть. Не как у гарпий, чья светящаяся, многоцветная кожа напоминала ярчайшую радугу. Эта женщина, эта Хайди, на самом деле не светилась. Она была просто само воплощение красоты.

Он подумал, что мог бы вечность наблюдать за ней. Она была для него первым проблеском рая в том, что казалось бесконечным ночным кошмаром. Но, конечно же, даже это у него отняли.

Хотя он сопротивлялся, картинка снова сменилась, внезапно наполняя поле его зрения оранжево-золотыми языками пламени. Дымные шлейфы, извиваясь, поднимались наверх, наполняя резкий воздух чем-то, похожим на дыхание демона.

Перед ним горел город, дома трещали, когда падали балки и рассыпался дерн. Матери, выкрикивающие имена своих детей, отцы, лежащие лицами вниз в кровавой грязи с торчащим из спин оружием. Все они носили одежду, похожую на ту, которая была на маленькой Хади - теперь уже Хайди, напомнил он себе. Тёмные, изношенные одежды, жёсткие и грязные.

Не он один наблюдал за разрушением. Одиннадцать воинов стояли рядом с ним, с ярко-красными горящими глазами, с кожей, больше напоминавшей маску, прикрывавшую спрятанных под ней монстров. Монстров с остроконечными рогами, торчащими из черепов, отравленными клыками, выступающими из ртов и липкой чешуёй вместо бархатистой кожи.

Их покрытые запекшейся кровью грудные клетки вздымались и опадали в такт мощному дыханию, их ноздри были расширены. Их ладони сжимали кинжалы, в то время как их мысли наполняли его разум. Ещё.

Им нужно было больше. Больше огня, больше криков, больше смертей. Когда целый мир затопит кровью и костями этих драгоценных смертных, только тогда они будут удовлетворены. Выполнят своё предназначение.

Кроме ...

Теперь Амун не хотел убивать. Он хотел вернуться к маленькой девочке. Он хотел прижать её к себе и сказать, что всё будет хорошо, что он спасёт её от Плохого Человека. Он хотел вернуться к женщине. Он хотел свернуться рядом с ней и услышать от неё, что всё будет хорошо и что она спасёт его от демонов.

И он сделает это. Он вернётся.

Амун боролся за то, чтобы дотянуться до неё. Он не обращал внимания, когда разрывалась кожа и трещали кости. Нет, он приветствовал боль. Она ему даже нравилась. Возможно, даже слишком. И он не беспокоился, когда пламя рванулось к нему, лизало его кожу - тысячи острых язычков, истекающих кислотой. Он радовался острой боли, потому что благодаря этим новым ранам, насекомые в его венах, наконец, вырвались на свободу.

Они вырывались наружу, ползая по всему его телу, кровати.

Кровать. Да, он был на кровати, подумал он смутно.

Внезапно он смог почувствовать изорванные простыни под собой, каждую из жестоких ран, рассекающих его мускулы, боль, гораздо более сильную, чем раньше, и не настолько желанную теперь.

Хуже того, сталь врезалась в его запястья и лодыжки, мешая ему остановить кровотечение или прогнать насекомых.

Хотя каждый из его инстинктов кричал ему, что он должен продолжать сражаться, он заставил себя перестать метаться. Он вдохнул и выдохнул, осознавая, что воздух был тяжёлым и насыщенным запахом разложения. Но сквозь гниль он чувствовал что-то ещё... что-то свежее, словно земля. Пульсирующую, вибрирующую жизнь.

И под языками пламени он ощущал сладчайший поцелуй зимнего ветра, успокаивающий его ожоги, дарующий ему ростки силы. Что - кто - был причиной этому?

Он попытался открыть глаза, но его веки приклеились друг к другу. Он нахмурился. Почему его веки слиплись? И сталь...

Цепи, подумал он, когда туман начал рассеиваться. Его сковали, удерживали как пленника. Почему?

Ошеломительный момент просветления.

Он зашипел в ужасе, цепляясь за каждую мысль, возникающую теперь в его голове, молясь о том, чтобы продолжать помнить. Он был Амун, хранитель демона Тайн, он любил и терял. Он убивал, но также и спасал. Он не был животным, жестоким убийцей, больше нет, но человеком.

Бессмертным воином, охраняющим всё, что принадлежало ему.

Он вошёл в ад, зная о последствиях, но намеренно игнорировал их. Потому что не мог вынести вида страданий своего друга Аэрона, сходящего с ума от осознания того, что его приёмная дочь была в ловушке мучительного адского пламени.

Поэтому Амун пошёл и вернулся с сотнями других демонов и душ, запертых внутри него, корчащихся, кричащих, отчаянно желающих освободиться.

Но теперь он был дома и хотел умереть. Должен был умереть.

Он представлял угрозу для своих друзей, для мира. Он умрёт.

Не будет ни утешения Хайди, ни возможности принять утешение от женщины, которой она стала, потому что он никогда не позволит себе покинуть эту комнату, своё убежище. Свой гроб. И об этом, понял он, он будет сожалеть больше всего. Наткнулся ли он на её душу в аду и поглотил там её воспоминания, или столкнулся с ней много лет назад, потеряв до этого момента её голос в тёмной, тернистой трясине своего разума, он никогда не узнает. Для него всё закончилось.

Это был конец.

Огонь

Крики.

Зло.

Снова они боролись за его внимание и грозили поглотить его.

Амун знал, он не сможет сдерживать их долго. Они требовали, так требовали... Он сосредоточился на запахе земли и холодном бризе, голова автоматически повернулась налево, к невидимым нитям, парящим в воздухе.

Ведущим из его спальни... в соседнюю? Сила.

Мир.

Спасение.

Тогда он подумал, что, возможно, сможет покинуть свою комнату.

Возможно, он будет спасён. Этот маленький глоток спасения, самый лучший вкус... матовый абрикос, сок такой вкусный, что всегда будет наслаждением для его горла.

Он только должен был - огонь, крики, зло - попасть туда. Должен...

Бороться. ОГОНЬ. Раскаты черного грома раздавались в его мозгу, заставляя Амуна содрогаться. КРИКИ. Истерзанная плоть уже сдалась, и уже сломанные кости рассыпались в прах. ЗЛО. Но он уже не мог освободиться. Он понял, что уже использовал всю свою силу. У него ничего больше не осталось.

ОГОНЬ, КРИКИ, ЗЛО

Резко упав на матрас, он засмеялся тихо и горько. Он проиграл, так легко проиграл. Это было окончательное, финальное поражение.

Он не мог даже позвать своих друзей. Всего одно слово, всего один звук, и всё внутри него вырвется наружу, и его сопротивление злу бесполезно.

ОГОНЬКРИКИЗЛО

Ближе ... теперь ближе ...

Шокирующий взрыв надежды, разрушающий смысл поражения.

Если он не мог добраться до того, кто бы там ни был в той спальне, возможно, он... она... они... смогли бы добраться до него.

Зло затопило его снова, и крик Амуна был таким же беззвучным, как и его смех. - Приди ко мне!