4

— Так-так, по крайней мере, ты не притворяешься, что спишь, — насмешливо прокомментировал он. — Может быть, ты уже начала понемногу осознавать, что мы все-таки женаты.

— Черта с два я поняла! — огрызнулась Энжи, завороженно глядя на его атлетическую грудь и волосяной треугольник, уходящий от пупка вниз.

— С этой минуты, смею тебя заверить, ты будешь принадлежать мне.

— Ты заблуждаешься! — гневно воскликнула она.

— Будешь, дорогая, непременно, причем все ближайшие три недели, — угрожающе изрек он.

Энжи с ужасом подумала, что ее родственники и не подозревают об истинном положении вещей.

— Когда ты так смотришь на меня, то я начинаю тебя бояться, — тихо сказала она.

— Просто ты очень красивая женщина и я хочу заняться с тобой любовью. Этим все и объясняется, — бесстрастно произнес он, снимая джинсы.

Она резко села на кровати, словно марионетка, которую дернули за ниточки.

Он стоял перед ней в узких черных трусах. Энжи вспыхнула и умоляюще прошептала:

— Лоренцо, не надо!

— А почему ты говоришь шепотом? — спросил он, и в эту минуту трусы полетели на пол.

— Пожалуйста, тише, — взмолилась она, страшась, что ее родные слышат их разговор.

— Вообще-то я не собирался устраивать дискуссии, — признался он и лег на кровать рядом с ней.

— Пожалуйста, не здесь и не сейчас, — прошептала Энжи, отодвигаясь к краю кровати.

Все ее усилия пропали даром, потому что Лоренцо вмиг добрался до нее и, крепко схватив за талию, посадил на себя.

— К чему эти пустые разговоры? — ухмыльнулся он. — Если ты надеешься переубедить меня, то ошибаешься. Я никогда не меняю своих решений. И пусть хоть и ненадолго, но я получу то, за что столько лет платил.

— Возможно, сейчас ты не отдаешь отчета своим словам и поступкам, — в отчаянии произнесла она, чувствуя, как жар его сильного обнаженного тела начинает проникать даже сквозь тетушкины доспехи. — Ты все еще зол на меня. Ты же не хочешь сделать то, о чем впоследствии будешь жалеть…

— Я намерен заняться любовью со своей женой, а не совершить изнасилование, — насмешливо возразил он.

— Если ты подождешь до завтра, я сделаю все, как ты хочешь! — опрометчиво пообещала она.

— Сколько же бокалов вина ты сегодня выпила? — поинтересовался Лоренцо, глядя на нее сурово из-под полуопущенных ресниц.

— Я… Ой! — вскрикнула она, когда он резко повалил ее на постель, крепко прижав ногой.

— Матерь божья! Что ты надела?! — изумился он, разглядев ее одеяние.

Энжи упала духом. Запустив руку в ее спутанные шелковистые волосы, он насмешливо произнес:

— Интересно, откуда тебе известно, что недоступность еще больше распаляет мужчину?

— Хорошо… Ты хочешь получить то, за что платил. Так давай, действуй! — стиснув зубы, выдавила она и прибавила с негодованием: — Только не надейся, что я буду рада этому или притворюсь, как мне приятно!

— Я люблю, когда мне оказывают сопротивление, — промурлыкал Лоренцо, загадочно глядя на нее. Ответа не последовало, и он пообещал: — Я заставлю тебя умолять меня заняться с тобой любовью.

— Нет, не заставишь, — чуть не плача, ответила она.

— Ты всегда хотела меня, — с пугающей уверенностью произнес он. — Я смогу соблазнить тебя даже будучи связанным.

— Ну уж нет, — возразила Энжи, с запозданием понимая, что именно этого она и боялась. Не самого Лоренцо или акта любви, а того, что она поддастся его чарам и потеряет контроль над собой, своим телом.

— Ты дрожишь как осиновый лист, — прошептал он.

— Я не…

— Это от ожидания и возбуждения, — пробормотал он. — Я знаю…

— Не поэтому!

— Когда-то ты горела ярким пламенем, глядя на меня. Такая страсть не может пройти бесследно…

— Я переросла ее!

— Неужели созерцание моего поцелуя с блондинкой смогло отвратить тебя от мужчин?

— Боже, как же ты самоуверен! — воскликнула она.

— Значит, вероятность того, что ты все еще девственница, ничтожно мала? — допытывался Лоренцо.

— А ты как думаешь? — заносчиво спросила она. — Или ты тоже веришь в Деда Мороза и рождественские чудеса?

— Да… Ты стала очень циничной, — пробормотал он.

Слезы навернулись ей на глаза, и Энжи, быстро моргнув, отвернулась. Как-то она читала, что очень трудно определить, опытна ли женщина в любви или нет, и надеялась, что это так. Мысль о том, что Лоренцо догадается о ее целомудрии, приводила ее в отчаяние. Унизительно было сознаться, что памятная сцена в лифте незаживающей раной сидела в ее сердце. Он опустил голову на подушку. Она почувствовала его запах, запах чистого мужского тела в сочетании с легким ароматом лосьона, и затрепетала.

— Ты очень напряжена…

— А как ты думал? Когда в любую минуту ждешь атаки.

— А, вот оно что! — рассмеялся он. — На самом деле? Ты хочешь, чтобы я… Постой, как ты сказала? Вспомнил: «Давай, действуй».

— И что в этом смешного?

С пугающе хищной улыбкой Лоренцо сгреб ее в охапку и откинул с лица непослушные пряди. Оказавшись в теплых объятиях, Энжи еще больше задрожала. Не обращая внимания на ее плотно сжатые губы, он наклонился и страстно поцеловал в шею, где неистово билась нежно-голубая жилка. Энжи вздрогнула от неожиданности.

— Ты получишь истинное удовольствие со мной, обещаю. По правде говоря, ты должна испытывать гордость оттого, что делишь со мной любовное ложе. — Он ласково провел языком по шее, усиливая трепетную дрожь. — Расслабься, — попросил он, сверкая глазами.

Сама не ведая, что делает, Энжи приоткрыла губы, и в то же мгновение он приник к ним, сладко и пылко целуя, сводя с ума движениями языка. В голове у нее помутилось. Она никогда еще не испытывала ничего подобного.

— Лор-ренцо, — запинаясь, выдохнула она.

— Ничего, кроме наслаждения, — проворковал тот, повторяя сладостные движения.

Внутри Энжи постепенно разгорался огонь, и она, не задумываясь о последствиях, с жадностью ответила на поцелуй.

— Ты очень страстная, — хрипло пробормотал Лоренцо, накрывая ладонью упругую грудь и теребя сосок, скрываемый тканью рубашки.

Она издала легкий стон и инстинктивно изогнулась. Тетушкины доспехи оказались бессильными перед умелыми руками Лоренцо и не спасли ее от все возрастающего возбуждения. Она не могла больше оставаться равнодушной к его ласкам. Когда он слегка прикусил ее заострившиеся соски, у нее вырвался мучительный стон. Лоренцо тут же приник губами к ее рту.

— Тише, дорогая, — прошептал он, гладя рукой под рубашкой ее ноги и поднимаясь все выше. — Я еще не начал.

Но ее тело уже вышло из-под контроля и требовало одного — полного удовлетворения разыгравшегося в нем безудержного желания. Обняв мужа за плечи, она страстно прижималась к нему, желая ощутить тепло его нагого тела. Надетая на ней рубашка теперь мешала ей. Лоренцо нежно коснулся самой чувствительной части ее плоти, и вновь Энжи не сдержала сладострастного стона.

— Сними с меня эту проклятую хламиду, — попросила она.

— Так вот, дорогая, — произнес он, продолжая свои манипуляции, во время которых она, чтобы подавить рвущийся наружу стон, кусала либо его, либо подушку. — Я знаю что делаю.

Энжи была сама не своя. Пылая от возбуждения, она извивалась в его руках. Ее тело, изголодавшееся по любви, горело неукротимым огнем желания, разбуженного ласками Лоренцо. Экстатическое чувство охватило ее, переполняя неописуемым восторгом. В этот самый момент он подмял ее под себя и приник губами к полураскрытому рту, заглушая тем самым возгласы наслаждения.

Когда Лоренцо отпустил ее и она смогла спокойно вздохнуть, Энжи не узнала себя: куда делась ее воинственность и откуда взялось это чувство полного умиротворения? Она была потрясена. Муж с нескрываемым удовольствием посмотрел на озабоченное лицо супруги.

— На сегодня, пожалуй, достаточно.

Задетая оскорбительными для нее словами, она резко оттолкнула его и, повернувшись спиной, ощетинилась, словно дикобраз, готовый к защите. Лоренцо выключил свет, и комната погрузилась в темноту. Энжи лежала в постели и сгорала от стыда, что забыла про все на свете и упивалась лаской и нежностью, которые так щедро дарил ей Лоренцо. Но самое страшное заключалось в том, что он был свидетелем ее слабости и видел все собственными глазами. Ему даже не потребовалось раздевать ее, хотя она настойчиво просила снять с нее ночную рубашку. Боже, какой кошмар!

Он повернул ее к себе и, не обращая внимания на слабое сопротивление, крепко прижал к себе. Сквозь плотную ткань рубашки она почувствовала мерное биение его возбужденной плоти. Свое слово Лоренцо сдержал, подарив ей истинное наслаждение, но испытал ли он сам подобное? Теперь его очередь.

— Ты сказала, что сделаешь все, как мне хочется, если я подожду до завтра, — напомнил он ее опрометчивое обещание. — Очень провокационное заявление, как мне кажется. Воистину искушение велико. Пожалуй, остаток этой ночи я проведу в воздержании и терпении, мечтая о предстоящей.

Услышав его слова, Энжи сильно прикусила губу. Острая боль вернула ее к жестокой действительности, заставив позабыть сводящие с ума ласки и выворачивающие наизнанку поцелуи.

— Конечно, если ты не передумала.

— Нет… Нет, не передумала, — буркнула Энжи, поражаясь собственному легкомыслию.

Целомудренная дева и искушенный в таких делах ловелас. Что он мог потребовать от нее? Она закрыла глаза и постаралась успокоиться: утро вечера мудренее.


Энжи с отвращением посмотрела на себя в зеркало: перед ней сидела развратная, невоздержанная особа, похотливо отвечавшая на мужские ласки. Будь она холодна и неприступна, Лоренцо и не предпринял бы никаких попыток. Но тогда бы он мог претворить в жизнь свое первоначальное намерение — отдать ее мать под суд за мошенничество!

Ужасно! Пусть ее мать вела себя недостойно, но нельзя унижать ее до такой степени!

Самое ужасное, что она с головой выдала себя Лоренцо. Он быстро раскусил, в чем дело, и выбрал для нее самое болезненное и жестокое наказание за мать — растоптать ее гордость и чувство собственного достоинства. Но зачем? Она пыталась понять скрытый смысл происходящего. Как бы там ни было, но она встала на защиту своей матери и добровольно взвалила на себя роль соучастницы. Сейчас Энжи пожинала плоды своего легкомыслия. Лоренцо, знающий ее лучше всех остальных и понимающий, насколько для нее важно самоуважение, презирает и насмехается над ней. За предстоящие три недели он сотрет ее в порошок. В этом она была твердо уверена.

В любом вопросе, так или иначе касавшемся Лоренцо, она была чрезвычайно уязвима, но не потому, что считала его неотразимым. Он обладал такой аурой чувственного притяжения, что большинство женщин не могли смотреть на него без дрожи в коленях и головокружения. Энжи страшило другое — ее воспоминания. Когда-то она боготворила его, безоглядно и бесповоротно…

Она заплетала косичку, когда внезапно открылась дверь. На пороге стоял Лоренцо в черной рубашке и обтягивающих черных джинсах, высокий, стройный и необычайно привлекательный.

— Завтрак почти готов.

Энжи покраснела, приписав его насмешливую улыбку событиям минувшей ночи, и в частности ее беззастенчивому поведению.

— Я спущусь через минуту, — холодно отозвалась она.

— В таком случае надень, пожалуйста, юбку.

— Мне не нравятся юбки, — возразила она, одернув свои синие хлопковые брюки.

— А мне нравятся. Именно в них я хочу видеть тебя все три следующие недели.

— Уж не думаешь ли ты превратить меня в некую смесь наложницы и манекенщицы? Тогда ты не на ту напал…

— Не думаю, — перебил он и встал у нее за спиной. Распустив косу, Лоренцо протянул ей расческу и властным тоном предупредил: — Тебе не удастся утаить страсть, как ты делаешь это со своими роскошными волосами, заплетая всякие дурацкие косички. Я не позволю тебе этого.

— Не смей указывать мне, что я могу делать, а что нет.

— Тогда вспомни, что случается, когда ты упрямишься. Извлеки наконец урок из своих ошибок, — бесстрастно сказал он. — Вчера вечером ты убедилась, что люди, с которыми ты прожила много лет и от которых хотела бежать, искренне любят тебя.

— Я знаю, — буркнула она, снедаемая чувством вины перед родными.

— А когда я уйду из их жизни, ты будешь поддерживать с ними связь, — сухо добавил он. — Можешь свалить всю вину на меня и сказать им, что ферма при разводе осталась тебе. Они так же бережно следили за моим имуществом, как и ты когда-то.

— Но они души в тебе не чают, — дрожащим голосом возразила она.

— И все же я не вернусь, — твердо сказал он. — Полагаю, я сделал все, что от меня требовалось, пока ты отсутствовала. Я чист пред ними.

— Видимо, для такой важной шишки, как ты, навещать своих соседей настоящая обуза! — вспылила Энжи.

Лоренцо развернул ее к себе лицом и пристально посмотрел в глаза. На какое-то мгновение в них промелькнуло нечто похожее на смятение.

— Держи себя в руках, — хрипло произнес он. — Все, что я хочу на этот момент, так это наслаждаться твоим прекрасным телом. По окончании нашего небольшого приключения я намерен уйти.

— А ты думаешь, что я хочу другого?

— Думаю, у тебя в характере связываться с непорядочными людьми, и я не желаю снова расплачиваться. Просто ты отдаешь мне старый долг, Анжелика. Постарайся не забывать об этом.

После ухода Лоренцо она долго сидела перед зеркалом, со страхом глядя на свое отражение. Потом она закрыла глаза из опасения увидеть то, что сумел увидеть он.

Загрузка...