Сбывшаяся надежда

7

— Но ваш паспорт выписан на фамилию Аньези, синьора, — с удивлением заметил полицейский. — Ничто в нем не указывает на то, что вы замужем.

— Анжелика получила паспорт в Ирландии незадолго до нашей свадьбы, — пояснил Лоренцо.

Облаченный в светло-серый костюм, он выглядел неотразимым. Энжи не могла глаз отвести от мужа.

— Возможно, использование девичьей фамилии преследовало некоторую безопасность? — неуверенно предположил старший по званию полицейский офицер, знавший о похищении одного из членов семьи Боргезе несколько лет назад, и с пониманием посмотрел на Энжи. — Сейчас это уже бесполезно: ваша фотография была показана по телевидению и напечатана в газетах. Сожалею, синьор, но ваша жена теперь и шагу не сможет ступить без того, чтобы на нее не показали пальцем. Слава Богу, остальных членов семьи огласка не коснулась.

Энжи заметила, что от этого известия Лоренцо помрачнел. Только теперь до нее дошел смысл его призыва к осмотрительности и предосторожности, когда они впервые встретились в «Лацио». Тогда она и не подозревала о том, что ее муж принадлежит к одной из самых богатых и влиятельных семей в Европе, и сейчас не верила в то, что летит с ним в Милан.

— Заставлять меня лететь с тобой в Милан, это чистой воды сумасшествие, — шепотом произнесла она, глядя вслед удаляющемуся полицейскому.

— Когда ты катаешься на водных лыжах, то не можешь сразу остановиться только потому, что тебе в лицо летят мелкие брызги.

Энжи побледнела: Лоренцо будет стоять на своем до конца. Воцарившуюся тишину нарушил слабый рокот мотора самолета над долиной. Она уставилась в окно, желая отвлечься от тяжелых раздумий и успокоиться. Муж положил ей руку на плечо, не давая расслабиться. Энжи обернулась к нему.

— Все в порядке, — заверила она, засунув руки глубоко в карманы короткого летнего платья. — Мне не страшно…

— А должно быть, — возразил Лоренцо, гладя ее по спине. — Мы отличаемся друг от друга лишь одним: я никогда не стану рабом своей страсти. Что ты станешь делать, когда придет время расстаться, а тебя все еще будет снедать потребность продолжать наши отношения?

Прижатая к горячему телу, такому желанному и родному, Энжи почувствовала, как в ней зарождается искорка желания. Взглянув Лоренцо в глаза, она, презирая свою слабость, произнесла:

— Я покончу с собой!

— Жизнь или смерть, все или ничего… Ты совсем не изменилась, дорогая, — устало усмехнулся он. Но глаза сверкали каким-то загадочным блеском. — Жизнь редко предоставляет нам легкий выбор.

— Все зависит от самого человека, — возразила она, борясь со все возрастающим желанием.

Боже, как ей хотелось теснее прижаться к Лоренцо, вдыхать пьянящий аромат его тела, вновь испытать желанную близость, от которой перехватывает дыхание, а каждая клеточка тела наполняется взрывной энергией. Она крепко сжала кулаки, стараясь не поддаться соблазну и не обнять мужа.

Он ласково погладил ее по лицу.

— Людям намного сложнее утолить голод любви, чем животным. Мешают мысли и чувства. Ты никак не можешь понять и смириться с этим, несмотря на всю свою алчность. Но чем выше ты поднимаешься, чем больнее будет падать.

Его палец коснулся полных чувственных губ Энжи и лениво скользнул внутрь. В ту же минуту она закрыла глаза, жадно обхватив губами палец, ожидая дальнейших действий.

— Малейший намек, и ты уже на взводе… Прирожденная искусительница, — Лоренцо вынес окончательный приговор и, обняв жену, прижал к себе.

Внезапно раздавшийся стук в дверь вывел Энжи из состояния прострации. Открыв глаза, она увидела, как муж направляется в холл, чтобы открыть дверь. На пороге появился статный человек в черной униформе. Он взял их чемоданы и отнес к самолету. Она поняла, что настало время прощаться с родными. Но почему она позволила Лоренцо получить над ней такую неограниченную власть?! Ведь она уже не маленькая девочка, ослепленная любовью. Она жестоко ошиблась, считая, что их близость поможет ей справиться с творившейся в ее душе сумятицей чувств. Прижав ладони к пылающим щекам, она вышла к дедушке и тетушкам.

— Ты скоро навестишь нас снова? — взволнованно спросила тетушка Бьянка.

— Анжелика должна быть рядом со своим мужем, а он очень занятой человек, — назидательно сказала ее сестра. — Как, по-твоему, зачем Лоренцо вызвал самолет? Потому что он не может тратить драгоценное время, неспешно спускаясь с гор на машине!

— Обычно Лоренцо сам прощается с нами, — укоризненно произнес дедушка, кивнув в сторону сидящего в самолете мужа внучки.

Жестокая правда обрушилась на Энжи: Лоренцо больше не приедет к ним. В следующий раз она прибудет в деревню одна и привезет с собой шокирующее для родных известие о разводе. Они не смогут понять этого. Тетушки будут опечалены, а дед разочарован. Он гордится и любит Лоренцо больше, чем своего ненадежного и эгоистичного сына. И во всем случившемся они будут винить Энжи, потому что ее муж ни в чем не виноват…

Весь полет Энжи спала, свернувшись клубочком на сиденье. Когда Лоренцо разбудил ее, ничто за иллюминаторами не напоминало миланский аэропорт, а аккуратно стриженная трава нисколько не походила на посадочную полосу. Это смутило ее.

— У тебя вид ребенка, вернувшегося с пикника. Заспанный и взъерошенный, — сказал он, подавая ей руку.

Он был необычно напряжен, подчеркнуто сдержан и насторожен. Губы плотно сжаты, взгляд непроницаем. На мгновение остановившись, он убрал с ее лица непослушные пряди и безуспешно попытался одернуть безнадежно измятое платье. Затем продолжил путь. Энжи последовала за ним по просторной лужайке. Да-да, именно лужайке, являвшейся, видимо, частью паркового ансамбля. Где-то вдали, купаясь в причудливых лучах заката, виднелся дворец.

— Вот мой дом, — сказал Лоренцо, указывая на него.

— Твой дом?! Где, черт побери, мы находимся?

— В тридцати километрах от Милана. Папарацци сюда не проникнут. Границы владения постоянно патрулируются. Кроме того, установленная техника слежения позволяет видеть всех и вся. Даже лист не упадет с дерева незамеченным.

С замиранием сердца Энжи смотрела на здание. Старинный двухэтажный особняк, построенный в стиле неоклассицизма. Перед входом стоял длинный лимузин с затененными окнами.

— Сейчас ты встретишься с моими родителями, — флегматично обронил Лоренцо. — Ты должна почитать это за честь. Они специально приехали из Люксембурга, чтобы официально выразить свое неодобрение и возмущение.

Пропустив мимо ушей вторую часть тирады, она переспросила:

— Как… с твоими родителями?!

— Когда-то ты мечтала об этом, — с горькой иронией в голосе напомнил он. — Ты представляла, как вы с моей мамой будете обмениваться кулинарными рецептами и выкройками. Спрашивала, не следует ли тебе написать им и сообщить, что заботливо ухаживаешь за мной и им не о чем беспокоиться. Ты искренне переживала по поводу того, что моя бедная мать не смогла приехать на наше венчание, потому что живет очень далеко…

— Не напоминай мне об этом! — вскрикнула Энжи, покраснев до корней волос.

Они поднялись по крыльцу и вошли через распахнутые настежь двери в сказочно красивый просторный холл с мраморными колоннами и статуями в нишах. Сраженная окружавшей ее роскошью, она испуганно прошептала:

— Поскольку я ни сном ни духом не ведала, кто ты есть на самом деле и из какой семьи происходишь, то не могу встречаться с твоими родителями, выглядя как пугало!

В подтверждение своих слов она указала на свое смятое платье, которое имело такой вид, словно его только что вытащили из стиральной машины и забыли погладить.

— Анжелика, это не имеет никакого значения, будь ты даже святой. Само твое существование для них трудно приемлемый факт, — усмехнулся он.

— Почему ты не предупредил меня о встрече с родителями?

— Они крайне редко навещают меня. Судя по всему, поднятая прессой шумиха вокруг тебя и упоминание нашей фамилии вынудили их приехать.

— Послушай, разбирайся со своими родителями сам, — буркнула она. — Я здесь долго не задержусь, и если мое присутствие им в тягость…

— Это их не касается! — сердито перебил ее Лоренцо и обнял за талию.

В глубине холла, у двери, стояла встревоженная пожилая женщина в черном платье. При виде Лоренцо она бросилась к нему, быстро и взволнованно говоря ему что-то. Он нежно успокоил ее.

— Это моя домоправительница, Мария. Я познакомлю вас попозже. Гости, отказывающиеся от угощения, приводят ее в замешательство, а моя мама весьма грозная женщина, — пояснил ситуацию Лоренцо, открывая перед женой дверь в гостиную.

Увидев прямо сидящую на высоком стуле изящную темноволосую женщину в строгом голубом костюме, Энжи затаила дыхание. Лоренцо правильно охарактеризовал ее — грозная. Энжи посмотрела на высокого седовласого мужчину, стоявшего у окна, и поняла, на кого похож ее муж. Оба родителя сдержанно выжидали.

— Анжелика, — ровным голосом произнес Лоренцо, — позволь мне представить тебя моим родителям, Луизе и Альберто.

— Я не приемлю никаких представлений, — отрезала Луиза Боргезе. — Я требую объяснений, Лоренцо! Как ты посмел опозорить нас, выставив свои аморальные отношения с этой женщиной на всеобщее обозрение?

— Нам казалось, что с этим досадным недоразумением покончено много лет назад, — вступил в разговор Альберто Боргезе.

— Я не давал вам никаких обещаний, — спокойно возразил Лоренцо. — Анжелика моя жена, и надеюсь, вы отнесетесь к ней с подобающим уважением.

Луиза бросила на Энжи холодный оценивающий взгляд и отвернулась, выражая тем самым полное неприятие.

— Я никогда не приму эту женщину в своем доме в качестве невестки.

— Твои слова относятся и ко мне, — хрипло произнес сын. — Не думаю, что жертвую многим, ведь ты и так навещаешь меня лишь раз в год, на Рождество.

Энжи с недоумением посмотрела на Лоренцо, потрясенная откровенной злобой, сквозившей во взгляде и словах его матери, а потом взглянула на Луизу.

— Ты должен сам понять, что это неравный брак, — вмешался отец. — У меня нет причин не уважать твою жену, но тебе стоит прислушаться к словам матери. Происхождение Анжелики не позволяет ей занять соответствующее место в нашей семье.

— Мы сами далеко не королевская семья, — парировал Лоренцо.

— Бесполезная затея урезонивать тебя, сын. Ты всегда доставлял мне лишь одни огорчения, — зло сказала мать. — Но ты предал память своего брата, заключив этот вызывающий брак…

Энжи почувствовала, как стоявший рядом с ней Лоренцо напрягся, как кот, готовящийся к прыжку, но через мгновение расслабился. Ей захотелось выступить в его защиту. Однако она сдержалась. Мать тем временем продолжала свою обличительную речь.

— Позволь напомнить тебе, что ты всегда и во всем уступал своему брату Винченцо. Ты неудачник. Но так уж получилось, что все, принадлежавшее ему, перешло к тебе, и поэтому ты должен свято чтить его память, жертвуя кое-чем личным. Винченцо никогда бы не женился на девушке не нашего круга и не опозорил бы фамилию. Он гордился своим происхождением.

— Мама, я не Винченцо и никогда им не буду.

— Как ты любишь подчеркивать очевидное! — сухо произнесла Луиза, поднимаясь со стула. — Ты знал, что самым большим нашим желанием была бы твоя женитьба на Камилле. Но нет, ты надругался над нашими чувствами. Когда ты объявишь Камиллу своей невестой, тогда я приму тебя. Но не раньше!

Отец подошел к Лоренцо. С трудом сдерживая волнение, он произнес:

— Лоренцо, мы можем поговорить наедине? Вы не возражаете, Анжелика?

— Альберто, я буду ждать тебя в машине, — сказала Луиза и прошла к выходу с гордо поднятой головой.

Не задумываясь, Энжи бросилась за ней. Ее душа кипела от негодования. Обе женщины оказались в холле. Энжи прикрыла дверь.

— Почему вы так не любите его? — яростно накинулась она на мать Лоренцо.

Луиза остановилась и удивленно посмотрела на Энжи.

— Простите, я не совсем поняла вас, — хорошо поставленным голосом сказала Луиза. — Лоренцо мой сын, и я, естественно, люблю его.

— Нет, неправда! — Энжи вспыхнула, укоризненно глядя на Луизу. — Вы смотрите на него с ненавистью и отторжением… Вы намеренно стараетесь задеть его… Объясните мне почему? За что? Лоренцо — человек достойный во всех отношениях. Он умный, внимательный и честный! Другие матери гордились бы, имей они такого сына.

В словах Энжи была такая убежденность и страстность, что Луиза отшатнулась, будто ее ударили по лицу. В холодных голубых глазах появилось нечто, похожее на замешательство.

— Как вы смеете критиковать меня?! Кто дал вам право так разговаривать со мной?!

Энжи смутилась, понимая свою очевидную оплошность. Чего она хотела добиться этим шагом, какую цель преследовала? Ей самой было непонятно, откуда появилось желание во что бы то ни стало защитить Лоренцо. И чего она в результате своей выходки добилась? Его мать еще больше возненавидела ее.

— Похоже, что мой сын женился на настоящей тигрице, яростно защищающей его, словно он ее детеныш. Не думаю, что Лоренцо придется по душе ваша ссора со мной, — насмешливо сказала Луиза, внимательно посмотрев на Энжи. Затем она отвела взгляд и надела перчатки, нарочито сконцентрировав на них свое внимание. — Я допускаю, что Лоренцо увлечен вами. Но прежде всего он любящий и послушный сын. А вы, как я смогла заметить, вопреки всем откровениям вашей матери в прессе, действительно любите моего сына. Надо вам сказать, что вы всего лишь недоразумение в его жизни, которое, к счастью, скоро будет забыто.

У Энжи было такое чувство, будто ей вонзили нож в сердце.

— Вы могли бы стать его любовницей, но никак не женой. Камилла согласилась бы с таким положением, и все члены семьи тоже, — невзначай обронила Луиза. — Но сейчас это уже неактуально, поскольку весь мир знает о вашем существовании и анонимность, необходимая в таких делах, утрачена. Когда Лоренцо наскучит с вами, а это обязательно произойдет, он вернется к Камилле. Тогда вы поймете, что потеряли его навсегда, а я была права.

Луиза ушла, оставив невестку в полной растерянности. Энжи прислонилась к холодной мраморной колонне, ощущая себя боксером, из которого противник вышиб весь дух. Нет, его мать ошиблась, Энжи не любит Лоренцо, как было когда-то. Она теперь не та наивная шестнадцатилетняя девочка. С тех пор она выросла и поумнела. Но внутренний голос нашептывал ей, что она ошибается. Ей по-прежнему близок и дорог этот мужчина, перед которым она выставила себя алчной и неблагодарной особой. Господи, да она же любит его! Надо признаться себе в этом, как и в том, что никогда не сможет забыть его, вычеркнуть из своей жизни. Лоренцо все еще в ее мыслях и сердце, он стал частью ее самой.

Из гостиной вышел Альберто Боргезе и, не заметив прислонившуюся к колонне невестку, пересек холл.

Бледная, растерянная как никогда, Энжи вошла в гостиную. Лоренцо не отреагировал на ее появление. Налив себе стакан бренди, он отошел к окну и замер в раздумье. Энжи посмотрела на его гордый, властный профиль, удивляясь, как она смогла полюбить человека, использующего ее лишь для удовлетворения своей похоти? Человека, для которого секс существует сам по себе и никак не связан с чувством?

Но именно так и случилось. В этом заключается загадка его обаяния и необузданного темперамента, неведомого ей ранее, но существовавшего всегда. Кроме того, Лоренцо намеревался наказать ее за корысть и обман. У сильной личности всегда твердые принципы. И эта черта тоже привлекает Энжи. Откашлявшись, она задала первый пришедший ей в голову вопрос.

— Кто такая Камилла?

— Одна знакомая… Моя мать любит ее как родную дочь.

— А Винченцо? Твой брат? Но ты никогда не упоминал о том, что у тебя есть брат, — сказала она, тщательно подбирая слова и следя за поведением Лоренцо.

— Винченцо погиб за год до нашей с тобой встречи. Он был на пять лет старше меня.

— Как это случилось?

Какое-то время Лоренцо задумчиво смотрел в окно, а затем неохотно заговорил:

— Мы поехали с ним в горы, но восхождение было отменено уже на второй день после нашего прибытия на место. Резко изменилась погода. Но Винченцо… — он прерывисто вздохнул, — был отважный, как дьявол, и не робел перед сложностями. Нас накрыла лавина, и, спасая меня, он погиб.

— О Боже… — сочувственно выдохнула Энжи. Ей хотелось подойти к Лоренцо и обнять его, но она боялась, что он отвергнет ее. — Должно быть, это явилось настоящей трагедией для всех вас…

— Да… Не тот сын остался в живых…

— Не надо так говорить! Если тебе показалось, что родители любили тебя меньше, чем твоего брата, то это просто из-за пережитого ими горя и…

— Вспомни слова матери, когда она сравнивала меня с покойным братом! — резко возразил Лоренцо. — Винченцо действительно был замечательным человеком. Мать была готова целовать землю, по которой он ходил! Да и я тоже! Когда его не стало, наша жизнь показалась пустой, единство в семье рухнуло. Ко мне стали относиться как к живому трупу. Мама не могла простить мне смерть брата.

В какой-то мере Энжи понимала и разделяла скорбь Луизы, потерявшей любимого сына. Но оставался Лоренцо… Теперь ей стало ясно, почему он так часто приезжал к своему прадедушке в глухую деревню на Сицилии: отец и мать относились к нему как к изгою. Отец Витторио же был добрым и мудрым человеком. Он с пониманием выслушал юного Лоренцо и заставил его поверить в свою непричастность к трагической смерти брата. На минуту ей стало обидно, что он не поделился с ней своим горем. Ведь он ни разу не обмолвился о брате, не упомянул о случившейся трагедии. Нет, Лоренцо говорил ей только о том, что она могла переварить, ставя ее проблемы и заботы на первое место. Так было всегда. Он щедро отдавал, а она без зазрения совести брала. В их паре она была потребителем. Эта мысль глубоко потрясла Энжи.

— Что-то ты внезапно затихла, — тихо обратился к ней Лоренцо.

Она подняла голову и увидела, что он решительно направляется к ней.

— Исповедь действительно облегчает душу, — сказал он, крепко обнимая Энжи. — Или, быть может, сострадание в твоих зеленых глазах исцелило меня? Как бы там ни было, но я страстно хочу тебя сейчас!