Сбывшаяся надежда

9

За истекшие тридцать шесть часов Энжи пришла к ряду заключений. Все это время она не покидала спальни, меряя ее шагами, плача и неожиданно засыпая и просыпаясь. Ее одиночество постоянно прерывалось приходом прислуги, приносившей различную еду и напитки. Зная ее привычку затаиваться в укромном месте и не позволяя ей выплакаться и погоревать вволю, Лоренцо приказал слугам приносить его жене еду и питье каждый час. И если самого мужа не было рядом с ней, то о его незримом присутствии напоминали постоянные визиты прислуги.

Бродя по спальне и открывая все шкафы и ящики подряд, она обнаружила свою любимую тряпичную куклу Жаннет. Она сидела на одной из полок платяного шкафа, изрядно потрепанная, но все в том же цветастом наряде. Энжи прижала куклу к груди, словно здоровалась со своей лучшей подругой.

Она перебрала всю одежду мужа, имевшуюся на вилле, и не раз порывалась искромсать ее ножницами. Лоренцо покинул ее, и она чувствовала себя глубоко несчастной и безнадежно одинокой, словно у нее украли свет в жизни. Она понимала, что ее поведение напоминает поведение героинь из дешевых мелодрам, но ничего поделать с этим не могла. Лоренцо предложил ей три недели, а получилось так, что он удовольствовался всего одной ночью. Та ночь была ее лебединой песнью.

Причина, по которой он настаивал на ее пребывании в Италии, была связана с опасением, что она, возможно, забеременела от него. Вероятно, если ей удастся убедить его в обратном, он с радостью отпустит ее на все четыре стороны. Ей даже и думать не хотелось, что из этой затеи ничего не выйдет. К тому же ей было больно думать, что возможный отец ее ребенка не хочет оставаться ее мужем. Он жаждет развода.

Нет, Лоренцо не любит ее и никогда не полюбит, потому что если бы она хоть чуть-чуть нравилась ему, когда ей было шестнадцать, то он влюбился бы в нее еще тогда. Он знал все ее достоинства и недостатки. Она была полной противоположностью ему. Умный, хорошо образованный, выдержанный и рассудительный, Лоренцо запросто справлялся со своими эмоциями. А она?..

Если Лоренцо женится во второй раз, то его избранницей скорей всего будет женщина, похожая на ту, которую Энжи видела в лифте, в Мессине, пять лет тому назад. Его ровесница, элегантная и грациозная, с классически правильными чертами лица и, конечно, соблюдающая правила хорошего тона. Такая будет мило улыбаться ему, принимая как должное его заботу и покровительство, не станет перечить и уж тем более не засмеется, если вдруг он упадет в одежде в ванну в середине спора. В жилах этой женщины непременно течет благородная кровь, так что она будет достойна носить фамилию Боргезе. И хотя Лоренцо сказал отцу, что они не принадлежат к королевской семье, образ жизни его говорит за себя.

Первую посылку ей принесли за завтраком следующего дня. Энжи развернула ее и обнаружила вставленный в рамку рисунок, на котором был изображен мужчина, упавший в ванну и олицетворявший собой оскорбленное достоинство. Внизу была приписка, сделанная рукой Лоренцо: «Признаю не только свой сложный характер, но и порой отсутствие чувства юмора».

В первое мгновение она опешила: прошло много лет с тех пор, как он применял свой талант художника, чтобы развеселить ее. Вдоволь насмеявшись, она направилась в ванную, чтобы вымыть голову.

Вскоре прибыла и вторая посылка. На картинке была все та же сцена в ванной, но на сей раз главным действующим лицом была женщина, в которой легко угадывалась Энжи, оглушительно визжавшая из-за того, что ее обрызгали с ног до головы. Она снисходительно улыбнулась, допуская такую, несколько извращенную трактовку реальных событий. На самом же деле она-то смеялась, это он был вне себя от бешенства. Но в этом был весь Лоренцо: уступая в одном, начисто отрицал другое.

Отложив рисунок, она решила одеться к приезду мужа. После некоторых раздумий она выбрала светло-зеленое платье, предназначенное для парадных случаев. Когда раздался отдаленный рокот самолета, то она уже была во всеоружии, стоя в холле с лучезарной улыбкой на устах.

От одного вида вошедшего Лоренцо в легком бежевом костюме, белой рубашке и бордовом галстуке у Энжи перехватило дыхание и закружилась голова. Казалось, будто тридцать шесть часов разлуки полностью стерли из памяти облик мужа, и сейчас, увидев его снова, она вновь почувствовала любовь и безудержное желание.

— Я скучал по тебе, — признался он, глядя на жену. — Я, правда, скучал по тебе.

Понимая, что время для заготовленной заранее приветственной речи упущено, она судорожно соображала, что ему сказать.

— Готова спорить, что у тебя сердце екнуло, когда ты увидел меня здесь, стоящую как хорошо выдрессированная жена в ожидании дражайшего муженька, — затараторила она, широко улыбаясь. — Мне показалось, что при данных обстоятельствах это будет занятно…

— Занятно?! — цепенея, спросил Лоренцо.

— Своего рода черный юмор, пожалуй. Не знаю, как ты, но лично я искренне рада, что мы с тобой снова друзья. Ты должен согласиться с тем, что у нас мало общего… исключая, конечно, постель. И то это явилось следствием обоюдного любопытства, повлекшего за собой несколько приятных мгновений. Знаешь, ни один взрослый человек не воспримет их всерьез.

Он стремительно приблизился к ней и стал внимательно ощупывать ее спину.

— Что ты?..

— Просто хотел найти заводной ключ у тебя на спине. Тогда бы я смог выключить тебя, потому как не успел я войти, а ты уже несешь всякий обидный вздор, — сухо сказал он.

Энжи вздрогнула.

— Может, если я выйду и войду снова, мы разыграем эту сцену по-другому, и ты выполнишь обязанности «хорошо выдрессированной жены»? — продолжил он.

— Чего ты ждешь от меня?

— Одного: будь самой собой.

— Не понимаю…

Нежно обняв жену за плечи, он вышел с ней на открытую галерею, тянувшуюся по всему периметру виллы.

— Забудь обо всем, дорогая. Это я виноват. Мне не следовало на такой длительный срок оставлять тебя одну.

Боже! Как ей хотелось прижаться к нему! Но она даже не позволила себе склонить голову ему на плечо.

— Честно говоря, мне было полезно остаться одной. Твои рисунки развеселили меня. Но я просто очень хочу вернуться к привычной для меня жизни… Согласен?

— Это не подлежит обсуждению, — отрезал Лоренцо.

— Но почему, черт возьми? — освободившись из его объятий, она вопросительно посмотрела ему в глаза, но не нашла в них ответа.

Погруженная в. раздумья, Энжи пересекла галерею, спустилась в ухоженный сад и остановилась перед небольшим фонтаном.

— Ты думаешь о моей возможной беременности, так ведь? — наконец спросила она.

— Как еще об одной нашей общности, не считая постели? — горько осведомился он.

— Хватит шутить, — огрызнулась она, стараясь оградиться от его невидимых, но вполне ощутимых чар. — Не похоже, что нам не повезет.

— Смотря что ты считаешь невезением. Когда ты будешь знать?

Энжи пожала плечами: сказывались ханжеские методы воспитания незамужними тетушками.

— Рано или поздно… Только не спрашивай меня конкретно о сроках, потому что я сама не знаю…

Приученная не уделять особого внимания ежемесячным маленьким женским проблемам, Энжи никогда не запоминала конкретную дату их начала или окончания. Поэтому она могла лишь приблизительно сказать, когда это было с ней в последний раз.

— Времени у нас с тобой предостаточно, — невозмутимо заметил муж. — И бесполезно беспокоиться о том, на что мы не можем повлиять.

— Теперь ты запел новую песенку.

— Возможно, меня греет мысль, что стану отцом, а может, я просто разочарован, что ты не беременна, — натянуто сказал он.

Она не поверила своим ушам: с какой стати он говорит такие вещи? Что он надумал? И тут ее осенило.

— Ты говоришь об аборте, так?

— Надеюсь, ты не думала о таком исходе дела? — побледнев, спросил он.

Она отрицательно покачала головой и увидела, как муж облегченно вздохнул. Но тут настала ее очередь бледнеть: до нее наконец дошло, в чем кроется причина его заботливости и искренности. Лоренцо заранее налаживал отношения с женой, с которой вот-вот разведется. Что ж, очень мудро и предусмотрительно: непросто завоевать расположение ребенка, мать которого люто ненавидит его отца.

— Полагаю, нам надо скрепить достигнутое взаимопонимание совместным ланчем, — с улыбкой сказал он.

Пятнадцать минут спустя они уже сидели за накрытым на галерее столом, уставленным различными деликатесами. Едва они приступили к трапезе, как откуда ни возьмись появилась черная пушистая кошка. Подняв хвост трубой, она вальяжно направилась к столу.

— Пусси! — радостно воскликнула Энжи и опустилась на корточки, чтобы погладить свою бывшую питомицу. — О, она прекрасно выглядит!

— Пуссен, вероятно, спит на подоконнике в моем кабинете. Он уже старенький и редко выходит на охоту, — тепло откликнулся Лоренцо.

— Раньше ты не позволял держать дома животных.

— Слуги души в них не чают и избаловали их до предела. К сожалению, у меня не было такой возможности из-за работы, — сказал он, скромно принижая свою роль в этом процессе, но Пусси тут же выдала его с головой, ласкаясь к нему и урча, как паровоз, выказывая тем самым свое расположение.

Энжи улыбнулась и вернулась к столу.

— Кстати, я подписал договор с твоим партнером на аренду тех вилл, — сообщил он, приведя жену в замешательство. — Однако мне кажется, ты не сможешь работать с Джеком дальше.

— Но почему?

— Он не умеет проигрывать и затаил на тебя обиду за то, что ты задела его самолюбие.

— Но ведь мы с ним старые друзья!

— Старые друзья не станут возводить напраслину друг на друга, — парировал он, заставив ее покраснеть.

— Знаешь, пару месяцев назад он пытался изменить наши отношения, — неохотно призналась она. — Он вдруг стал бурно ухаживать за мной, чего раньше никогда не случалось. Кроме того, он намекнул мне, что наша свадьба была бы отличным шагом с точки зрения совместного бизнеса.

— Жена с капиталом всегда привлекает честолюбивых мужчин, у которых собственные доходы значительно упали и им приходится потуже затянуть ремень.

Энжи уже хотела было рассказать мужу, что Джек никогда и не надеялся, что с ее стороны могут последовать какие-либо дополнительные капиталовложения в их совместный бизнес, но потом вспомнила, как он неоднократно с восхищением отзывался о светском стиле жизни ее матери. Вероятно, Джек полагал, что женитьба на дочери Маргарет со временем откроет ему двери в высшее общество и поправит его финансовое положение.

— Неужели Джек мог быть таким меркантильным? — с горечью простонала Энжи.

Лоренцо с нескрываемым интересом наблюдал за женой, улавливая малейшие изменения в ее настроении, интонации или выражении лица.

— Невыносимо больно думать, что тот, кого ты считаешь своим другом, рассматривает тебя как источник прибыли, — страдальчески произнесла она. — Как можно быть таким лицемерным и все время притворяться, что влюблен в меня… Подумать только, а я еще боялась оскорбить его чувства!

Она обиженно посмотрела на Лоренцо, ища сочувствия в его глазах. Тот молчал, и это несколько насторожило ее. Но вот он моргнул, и его лицо исказила хищная улыбка.

— Ужасный лицемер! — послушно согласился он.

И тут Энжи вспомнила, что призналась Лоренцо в сговоре с матерью, имевшем целью выкачивание денег из него самого. Она вспыхнула до корней волос, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Но муж положил широкую ладонь на сжатые в кулак руки и мирно произнес:

— Давай поговорим о чем-нибудь приятном. Какие у тебя планы на предстоящие две недели?

— Какие? — переспросила она, радуясь смене темы разговора. — Мне бы хотелось побродить по Милану, его историческому центру, побывать в музеях и картинных галереях… В общем, по тем местам, о которых я читала, еще учась в школе. — Энжи мечтательно вздохнула. Но, вспомнив о поднятой газетами шумихе по поводу их брака, испугалась. — А нам можно свободно выходить в город и появляться в общественных местах?

— Журналисты уверены, что мы до сих пор на Сицилии. Кроме того, существует масса способов избавиться от них, самым правильным из которых будет опубликование в прессе нашей фотографии, подтверждающей, что мы вместе, — с легкостью отреагировал он. — Опередив их, мы выбьем почву у них из-под ног.

В тот день он познакомил ее со всей прислугой на вилле, а потом провел по территории парка, окружавшего особняк. Владение оказалось обширным, а экскурсия по нему такой увлекательной, что они вернулись в дом только к ужину. После этого Лоренцо вознамерился показать жене виллу. Начав со строительства дома первыми владельцами поместья, он проследил его историю вплоть до последнего дня. Оказывается, этот дом был построен для любовницы одного богатого аристократа, питавшего к ней сильную страсть.

— У них было семеро детей. Херувимы, изображенные на стенах, были написаны с них, — сказал Лоренцо, остановившись у фрески. — Он женился на ней, когда родился их первенец. Он — аристократ, а она дочь крестьянина…

— Звучит, как старая и пошлая шутка, — не удержалась Энжи от ехидного замечания. После высокомерного высказывания его матери она слишком болезненно реагировала на малейшие упоминания о классовом неравенстве.

— И, несмотря на то, что у них было мало общего, они прожили вместе свыше тридцати лет, — с неожиданным пафосом произнес он.

— Если моделью для этой сладострастной блондинки являлась та самая крестьянка, то не трудно понять, что его в ней привлекло. Она вызывающе сексапильна, — с осуждением сказала она, глядя на портрет, висевший на стене. С некоторых пор Энжи возненавидела всех блондинок. — Но ей пришлось заплатить за это, не так ли? Родить семерых детей! И это в те времена, когда большинство женщин погибало при родах! Какая же эгоистичная скотина был этот ее муж!

— Знаешь, а я никогда раньше не рассматривал их супружескую жизнь с такой точки зрения, — признался Лоренцо.

— Охотно верю, ведь ты мужчина. Она отдала себя за будущее благополучие. В те давние времена, если девушка была бедной, то у нее не было иного выхода, и я уверена, что родные попросту продали ее этому аристократу. Впрочем, он весьма привлекательный, но намного старше. Я права? — осведомилась она, тщательно изучив изображение упомянутого героя.

— Да, около десяти лет разницы.

— Значит, ей пришлось преодолеть и возрастную разницу.

— Ты тоже чувствуешь эту разницу? — В голосе мужа прозвучала тревога.

— Тебе же всего двадцать девять, — оправдывалась Энжи, удивленная неожиданным ходом его мыслей.

— Перестань мямлить и скажи откровенно, — потребовал он, неожиданно демонстрируя переменчивость настроения. — Ты действительно чувствуешь возрастную пропасть между нами?

— Ох, Лоренцо, — выдохнула она, — ты для меня просто ты.

— И никто другой? — уточнил он.

— Единственный и неповторимый. — Она подтвердила свои слова энергичным кивком. Увидев в его глазах какой-то необъяснимый свет, Энжи отвернулась и вяло произнесла: — Я очень устала и хочу спать.

После короткого замешательства Лоренцо проводил ее в спальню. Она уже и раньше подумывала о том, что ей надо собрать вещи и сменить комнату. Чем меньше предметов будет напоминать ему о ее существовании, тем лучше. Он должен расслабиться и забыть о ней. Это в его интересах и ради его блага. И если им отведено судьбой всего две недели, то она сделает все от нее зависящее, чтобы добиться нужного результата. С такими мыслями Энжи перебралась в пустую спальню, расположенную наискосок от его спальни.

Не успела она залезть под одеяло, как в комнату вошел Лоренцо в обмотанном вокруг бедер махровом полотенце. Не говоря ни слова, он выдернул ее из постели и потащил в свою спальню.

— Что ты делаешь? Мы же теперь с тобой друзья, а друзья не спят вместе в одной кровати!

— Новый друг мне не нужен. У меня много друзей-товарищей. Я хочу, чтобы ты спала рядом со мной, там твое место, — назидательно изрек он, заботливо укладывая жену в постель и накрывая простыней. Отбросив в сторону полотенце, он лег рядом. — Все, на сегодня достаточно. Спокойной ночи, дорогая.

— Но ведь мы на грани развода. Зачем все это? — недоумевала Энжи.

— Если тебе повезет и я первым отброшу копыта, ты останешься молодой, красивой и чертовски богатой вдовой, — послышался издевательский ответ. — Боже правый! Как неумно с моей стороны вкладывать в твою голову подобные мысли!

— Не смей говорить об этом даже в шутку! — не выдержала она. — Я умру, если что-то случится с тобой!

Сказав это, Энжи тут же прикусила язык, понимая, что выдала себя с головой.

— Как-то мне не очень верится в это, — с сомнением произнес Лоренцо. — Странно слышать это из уст женщины, которая бесстыдным образом лгала и обманывала меня, незаконно присваивая мои деньги на протяжении пяти лет…

— Но я не, это было…

— Придумано и исполнено одним человеком — твоей матерью, моей тещей Маргарет, черт ее побери! — он закончил за жену фразу довольным тоном. Сев на постели, он зажег бра и внимательно посмотрел на Энжи. — Теперь тебе легче? Ты наконец избавилась от груза чужой вины? Извини меня за излишнюю театральность и наигранный драматизм, я знаю, что это некрасиво. Но мне известны твои самые слабые места, дорогая.

— О нет… — испуганно прошептала она, опасаясь, что выдала свою мать.

— Ты, сама того не ведая, открыла мне всю правду сегодня за ланчем, — успокаивал ее Лоренцо. — Твои искренние огорчения по поводу нечестных, откровенно меркантильных намерений Джека в отношении тебя заставили меня усомниться в том, что ты могла поступить так же со мной. Тебе когда-нибудь удавалось что-либо утаить от меня? Даже маленький ребенок и тот способен распознать твою ложь. И не будь я ужасно зол в тот день, то все понял бы сразу.

— Что же будет с моей мамой? — обеспокоенно спросила Энжи, пропуская мимо ушей его тираду.

— Ты должна была бы знать, что у меня нет ни малейшего желания отдавать под суд твою мать. Ты думаешь, мне нужен громкий скандал? — с любопытством осведомился он. — Мне бы не хотелось подставлять тебя или мою семью ради наказания Маргарет.

— То есть ты хочешь сказать, что вовсе и не собирался… — сдавленно произнесла она.

— Никогда.

— А я поверила тебе… ты до смерти напугал меня!

— В самом деле? — наигранно изумился Лоренцо и, улыбнувшись, стал похожим на довольного кота, поймавшего мышь.

— Как ты мог так поступить со мной?!

— Очень даже легко! Кроме того, пока ты с пеной у рта защищала свою мать, способную голыми руками переловить стаю хищных пираний и не поцарапаться, неужели ты ни разу не заподозрила меня в…

— Тебя?! — воскликнула она, возмущенная далеко не лестной характеристикой своей матери.

Лоренцо нежно обнял жену и промурлыкал:

— А ты подумай хорошенько. Все это было выгодно только мне: бедный, несчастный Лоренцо, связанный брачными узами с женщиной, являющейся бессовестной воровкой, к тому же, возможно, и беременной. Кошмар, да и только!

— Но я не воровка, — слабо возразила Энжи, чувствуя, как он прижимает ее к своей горячей и сильной груди.

— Гм… — пробурчал он, еще крепче обнимая ее.

От нее не ускользнуло, что он находится в отличном настроении и полной боевой готовности.

— Нет, Лоренцо, развод.

Он удобно устроился на подушке и, широко зевнув, нарочито сонливым голосом сказал:

— Твоя озабоченность разводом начинает беспокоить меня. Прошло всего три дня из обещанных тобою трех недель. Разве между друзьями могут быть стычки? — с деланным возмущением спросил он.

— Нет…

Энжи укоризненно посмотрела на мужа, ощущая в себе инстинктивное желание прильнуть к нему.

— Еще раз, но громче и увереннее! — скомандовал он.

— Лоренцо, пожалуйста… — Она почувствовала, как в ней проснулась жажда любви.

— Оставь свои сказки про белого бычка, — усмехнулся он, лаская ее бедра и задирая ночную рубашку. Неожиданно он резко остановился, прекратив какие-либо действия. — Дружба означает, что обо всем надо заранее договариваться, и мне не хотелось бы оказаться своеобразным нарушителем границы. Только муж имеет полное право вторгаться в заповедные места без приглашения.

— Но ты и есть мой муж! — выдохнула она, едва сдерживая эмоции.

— Ты способная ученица, — прошептал он, касаясь языком ее губ. — Синьора, вы сводите меня с ума…

— Ты только подумай, этому зданию больше шести веков! — восторженно воскликнула Энжи, стоя перед готическим собором.

— Да, — подтвердил Лоренцо.

— Просто дух захватывает от четкости линий и изящества постройки.

— Знаешь, тебе удалось заставить меня посмотреть на мой родной город по-новому и увидеть его твоими глазами, — нежно сказал он, улыбнувшись жене.

Она застенчиво потупила взор и уткнулась в путеводитель, чтобы скрыть охватившую ее радость. Днем ей удавалось быть спокойной и держаться независимо, в то время как ночью она упивалась страстью любви. Это походило на медовый месяц, с одной лишь разницей: скоро они расстанутся навсегда. Для Лоренцо это время являлось своего рода страховкой, не иначе. Он был абсолютно уверен в том, что она беременна. И хотя он не заводил разговора на эту тему, по его поведению Энжи поняла, что в случае, если она действительно носит под сердцем его ребенка, проблема развода вообще не будет стоять. Теперь, зная о ее непричастности к махинациям и учитывая возможное будущее материнство, Лоренцо будет лезть из кожи, чтобы угодить ей. Как-никак, он сам признался, что она нравится ему. А что, если все-таки она не беременна? Какая насмешка судьбы: то, чего Энжи страшно боялась, теперь ждала с нетерпением.

В один из дней их посетил фотограф, один из близких друзей Лоренцо. Он сделал несколько снимков на вилле, один из которых был отправлен и вскоре напечатан в популярном журнале. Накануне визита фотографа Лоренцо подарил Энжи сногсшибательное обручальное кольцо с огромным изумрудом.

— Полагаю, это для пущей убедительности и достоверности, — со вздохом прокомментировала она подарок.

— Я дарю тебе его, потому что ты моя жена, — мягко возразил он.

И вот сейчас, когда Энжи листала путеводитель, кольцо сверкало на ее пальце.

— Мне кажется, что мы уже все посмотрели, — весело сказал Лоренцо, стараясь не показать своего разочарования. — Никогда не думал, что в Милане так много достопримечательностей, но ты доказала обратное. Наверное, нам не стоит, как заправским туристам, с утра до вечера лазить по развалинам и стаптывать каблуки о каменную мостовую.

— Если тебе надоело, так и скажи.

— Ты мне не надоела.

— Что-то ты стал льстить мне в последнее время…

— Но ты меня совсем не слушаешься.

Когда они возвращались обратно на виллу, Энжи ощутила слабую резь внизу живота, и все ее сомнения развеялись: она не беременна. Подобное она испытывала и раньше, когда приближались месячные. Надо сказать Лоренцо и снять его с крючка, на который он добровольно попался. Она ненавидела его за это. И его, и себя. Что греха таить, она ведь надеялась, что с помощью ребенка ей удастся удержать мужа. У нее перед глазами пример ее собственных родителей, создавших семью на основе безудержной страсти, оказавшейся недостаточной силой, чтобы сохранить брак.

Размышляя над всем этим, она обреченно вздохнула и вышла из машины.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Лоренцо.

— Ничего, — бросила она на ходу, врываясь в дом и сразу же, никуда не заходя, устремляясь в ванную, чтобы проверить свои предположения.

— Анжелика! — Муж нетерпеливо постучал в дверь.

— Я сейчас, — отозвалась она, не решаясь открыть.

Все опасения оказались напрасными, но у нее и раньше случались задержки. Она была уверена, что скоро все станет на свои места. Просто надо немного подождать.

— Ты неважно себя чувствуешь? Может, сделать тест на беременность? — спросил Лоренцо с волнением, которое Энжи расценила как раздражение и нетерпение.

— Я ненавижу тебя… Убирайся прочь! — закричала она и разрыдалась.

Не реагируя на ее тон, Лоренцо осторожно, словно она была драгоценным и невероятно хрупким украшением из стекла, поднял ее на руки и положил на кровать, заботливо сняв туфли. Он гладил спутавшиеся золотистые волосы, всячески стараясь успокоить ее. Энжи вырывалась из его нежных объятий и как заведенная кричала:

— Оставь меня в покое!

Никогда еще в жизни ей не было так стыдно. Она не могла смотреть мужу в глаза, зная, что намеревалась использовать ребенка как средство удержать его. Она просто испорченная и эгоистичная дрянь! Это ведь крайне нечестно по отношению к Лоренцо, не любившему, а, может, даже презиравшему ее. Любовь, которую подарила ему Энжи, все равно не восполнит того счастья, которое он мог бы испытать, встретив любимую женщину.

— Ты, правда… Ты серьезно… Ты на самом деле хочешь, чтобы я оставил тебя одну? — настойчиво допытывался он, тщетно пытаясь заглянуть ей в глаза. — Обычно ты говоришь это просто так… Но если я действительно оставлю тебя одну, то буду последним подонком на земле! Так ты говорила мне много лет назад.

Внутренний голос настоятельно требовал, чтобы Энжи во всем призналась. Но внезапно перевесило испытываемое ею ощущение собственной ничтожности, и она, уткнувшись лицом в подушку, пробурчала:

— Мне надо отдохнуть.

Лоренцо промолчал. Казалось, прошла целая вечность, пока он вышел из спальни. Энжи по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку: ей надо было собраться мыслями перед решительным разговором о разводе. Как ей объяснить мужу свою истерику? Конечно, она могла бы сослаться на обыкновенно предшествующую месячным нервозность и возбудимость. Господи, да она придумает любую ложь, лишь бы он не догадался об истинной причине ее депрессии. Все эти дни она старалась казаться беззаботной и веселой, воспринимая их совместную жизнь как небольшое приключение. Гордость требовала от нее уйти от Лоренцо с высоко поднятой головой и расправленными плечами.

Ей было ясно, почему он до сих пор спит с ней: Лоренцо ждет результатов, чтобы знать наверняка, беременна она или нет. Его постоянная забота, внимание и нежность лишний раз показывали ей, что они могли бы жить счастливо. Он слепо верил в то, что она носит под сердцем его ребенка… Но он ошибается.

Измученная переживаниями, Энжи забылась тревожным сном, пропустив ужин. Ее разбудил настойчивый телефонный звонок. Полусонная, она взяла трубку.

— Я в Риме, — послышался сдержанный голос Лоренцо.

— Что ты там делаешь? — мгновенно проснувшись, вскричала она. Ей хотелось, чтобы муж просто спустился на время вниз, но она никак не предполагала, что он улетит на другой конец страны.

— Мне кажется, твой вопрос звучит несколько двусмысленно. На самом деле ты хочешь знать, почему я оставил тебя? — холодно произнес он.

— Вовсе нет, это чистое любопытство, — поспешно возразила она. Какой смысл скучать по нему сейчас, если скоро ей будет недоставать его всю ее жизнь?!

— Я здесь на совещании банкиров.

— Наверное, это очень интересно.

— И пробуду здесь два дня.

— Два дня? — не удержалась она и прикусила язык, а потом сухо прибавила: — Рада за тебя.

— По-моему, ты испытываешь смешанные чувства, поэтому я хотел бы предложить тебе присоединиться ко…

— Желаю приятно провести время, — перебила его Энжи, не дослушав мужа до конца. Решив воспользоваться подвернувшейся возможностью, она сказала: — Кстати, я не беременна.

В трубке воцарилась тишина, лишь ее сердце стучало так громко, что его можно было услышать на другом конце провода.

— Замечательная новость, не правда ли? — осведомилась она, вытирая бежавшие по щекам слезы. — Думаю, что и для тебя она явилась облегчением. Когда ты вернешься, нам надо будет поговорить.

Энжи положила трубку: все, дело сделано, и ей стало легче. Разговор по телефону имел некоторые преимущества, позволяя оставить за кадром личные переживания. Хорошо, что она не видела, как Лоренцо обрадовался, а он не мог лицезреть ее разочарования. В двухдневный срок она должна уладить все свои проблемы и привести себя в божеский вид. Надо будет узнать точное время прибытия самолета и встретить мужа в аэропорту. Она будет приветливой, дружелюбной и спокойной, не станет устраивать истерики, а по-деловому обсудит развод и ближайшим рейсом улетит в Ирландию.

Следующее утро принесло новые переживания и тревоги. Месячные не начались, а в заметно увеличившейся груди появились непривычные, болезненные ощущения. Что, если она?.. Не получилось ли так, что она снова обманула Лоренцо?

К полудню Энжи запаниковала. Она попросила шофера отвезти ее в лабораторию, чтобы сделать необходимые анализы. Увидев результаты, она пришла в смятение: беременность подтвердилась. Радость и отчаяние переполнили ее. Она уже хотела немедленно сообщить мужу, что произошло недоразумение, но потом передумала. Как ей объяснить ему, что она ошиблась в собственных ощущениях?

Утром следующего дня ее уже волновала проблема возможного выкидыша, и, чтобы не допустить этого, Энжи посетила врача в специальном центре для будущих матерей. Краткое обследование подтвердило результаты анализов. Миловидная и доброжелательная женщина-врач объяснила ей причину ее ошибки, заверив, что угрозы выкидыша нет. Покинув центр, Энжи зашла в дорогой магазин, где купила себе красивое бледно-желтое платье и туфли к нему. В этом наряде она будет встречать Лоренцо.

В три часа дня шофер привез ее в аэропорт. Самолет должен был приземлиться в три пятнадцать. Конечно, она могла бы подождать, пока муж приедет домой, и там встретить его. Но ей не терпелось сообщить ему об ошибке, даже если эта новость разочарует его. Энжи не могла и не хотела скрывать от него правду, а также не желала сохранять их брак ради ребенка. Это было бы бесчестно по отношению ко всем.

Стоя в зале ожидания и глядя в окно, она видела, как приземлился самолет Лоренцо и подали трап. Первой появилась изящная блондинка в розовом костюме. Стюардесса? Нет, та находится у входа в самолет. Вот вышел Лоренцо в элегантном костюме, неся под мышкой большой сверток и что-то еще, напоминающее завернутую в бумагу картину. Блондинка поджидала его внизу у трапа. Кто это? Его секретарь? Но когда ее муж и незнакомка, оживленно беседуя, приблизились к зданию аэропорта, у Энжи зародилось смутное подозрение, вызвавшее в памяти определенные ассоциации.

— Кто эта женщина? — спросила она у шофера мужа, стоявшего рядом с ней.

— Камилла Ди Черро, синьора, — с нескрываемым удивлением ответил тот.

Энжи оцепенела. В этот момент неизвестно откуда выскочили папарацци, на бегу направляя объективы видео- и фотокамер на ее мужа. Вмешавшиеся вовремя охранники оттеснили журналистов. Ускорив шаг, Лоренцо и его спутница подняли головы. Он сразу же заметил Энжи, и его лицо расплылось в улыбке. Бросив багаж на попечение охранника, под недоуменные взгляды окружавших его людей он бросился в зал ожиданий, но опоздал. Едва Энжи увидела лицо незнакомки, как тотчас вспомнила, что именно эту женщину она видела в лифте с мужем пять лет назад. Не раздумывая ни секунды, она покинула свое место у окна и затерялась в толпе встречающих и провожающих.