Счастье

Глава 10

Дафна вошла в кабинет Оливера на следующее утро, в начале одиннадцатого, и сначала подумала, что у него все в порядке. Она знала, что Олли на уик-энд возил детей в Бостон к Саре.

– Ну и как?

Но едва она задала вопрос, как увидела ответ в глазах своего коллеги и друга.

– Лучше не спрашивай.

– Извини. Мне очень жаль.

Ей в самом деле было жаль и его, и детей.

– И мне тоже. Ты уже подобрала слайды?

Дафна кивнула, и опасной темы они больше не касались. Они работали без перерывов до четырех часов, работа наконец принесла Олли облегчение. Это было замечательно – не думать о Саре и даже о детях.

В тот вечер он вернулся домой в девять, так было и в последующие дни. Они срочно готовили материалы для важного клиента. Однако теперь дети были в порядке.

Через три недели после первого визита Сара снова пригласила ребят в Бостон, но на этот раз Оливер с ними не полетел. Он отправил Мел с Сэмом. Бенджамин уже запланировал катание на лыжах с друзьями и не хотел его отменять.

Вечером в пятницу Олли вернулся поздно. Дома было тихо и темно. Даже Агги отпросилась на несколько дней и уехала к сестре в Нью-Джерси. Одиночество было непривычно, но в то же время давало возможность передохнуть. С тех пор как Сара уехала, миновало три месяца, три месяца забот, плача, беспокойства, ежечасной ответственности и ежедневной спешки из Перчеса в офис и обратно. Иногда ему казалось, что Дафна права. Переезд в Нью-Йорк решил бы многие проблемы, но Олли считал, что семья к этому не готова. Может, через год или два... Глупо было загадывать так далеко, когда Сары не было. Его жизнь напоминала выжженную пустыню.

В субботу вечером Олли поужинал со своим отцом, а в воскресенье пополудни поехал навестить мать. Она являла собой удручающее зрелище и говорила только о том, что хочет вернуться домой, работать в садике. Она не совсем понимала, где находится, но в некоторые моменты, казалось, сознание к ней возвращалось.

– Как тебе живется, папа? – спросил Олли у отца в тот вечер, когда они отправились на ужин.

– Помаленьку, – усмехнулся тот. – Ужасно одиноко без мамы.

Олли вздохнул и грустно улыбнулся ему в ответ:

– Я тебя понимаю, папа.

Какая-то ирония была в том, что они оба теряли жен в одно время. Ирония, трагедия и бесконечная боль.

– По крайней мере у тебя есть дети для компании.

– Ты бы чаще приезжал повидаться с ними. Сэм по тебе ужасно скучает.

– Может, завтра во второй половине дня?

Но Олли объяснил, что Мел с Сэмом в Бостоне с матерью.

И на этот раз они вернулись в прекрасном настроении, но Мел предупредила брата, чтобы при папе он слишком не увлекался рассказами о поездке. И специально велела не упоминать Жан-Пьера. Это был друг Сары, который заходил к ней в субботу вечером. Мел подозревала, что он неравнодушен к их матери. Ему было двадцать пять лет, он окончил университет во Франции, всех ужасно смешил, рассказывал анекдоты и из всякой всячины приготовил вкусную пиццу. Сэм считал, что он классный парень, но Мел заверила брата, что папа не хотел бы о нем слышать.

– А как ты думаешь, у него с мамой любовь?

Сэм всегда был любопытным; ему показалось, что они целовались, когда однажды он зашел на кухню взять банку кока-колы.

Но Мел поспешила опровергнуть его теорию.

– Не говори глупости.

Оба были радостно возбуждены еще и потому, что Сара пообещала им поездку на весенние каникулы.

– Как думаешь, куда мы поедем? – спросил Сэм.

– Не знаю, видно будет.

В конце концов, Сара решила забрать их всех на неделю кататься на лыжах в штат Массачусетс. Даже Бенджамин согласился с ними поехать. Буквально за пять дней до их отъезда Оливеру на работу позвонили из школы, в которой учился Бен. Оказалось, что парень уже не один месяц прогуливает уроки и может лишиться аттестата.

– Бенджамин?

Оливер был в недоумении. Его вызвали к телефону с собрания, и он испугался, что с Беном произошел несчастный случай.

– Это невероятно. Он всегда считался одним из лучших учеников.

– Но не теперь, мистер Ватсон, – заметил заместитель директора. Звонил именно он. – С января мы практически не видели его на занятиях. В этом полугодии у него незачет почти по всем предметам.

– Почему же вы мне раньше не позвонили? Зачем было так долго ждать?

Оливер был возмущен и зол: на сына, на себя, на школу, на Сару, которая заварила всю эту кашу. Казалось, что бедствия никогда не кончатся.

– Мы на протяжении трех месяцев слали вам уведомления, но вы не отвечали.

«Ах, сукин сын...»

Олли моментально понял, что произошло. Бенджамин их скрыл от отца, чтобы тот ничего не знал.

– А что с его документами в колледж?

– Не знаю. Мы, конечно, уведомим вузы, которые он указал в заявлении, он ведь раньше всегда был сильным учеником. Мы понимаем, что в его случае имеются смягчающие обстоятельства. Может, если он согласится позаниматься летом... Во всяком случае, все будет зависеть от последнего полугодия.

– Я вас понял. – Оливер прикрыл глаза, пытаясь все это переварить. – Есть ли еще какие-то школьные проблемы, о которых мне следует знать?

Он чувствовал, что это не все, и со страхом приготовился слушать.

– Вообще-то, знаете, некоторые вещи от нас не зависят...

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду девушку по фамилии Картер. Нам кажется, она отчасти виновница проблем Бенджамина. У нее самой в этом году сложности, родители разошлись, да и в смысле учебы она никогда не блистала, не то что Бенджамин раньше. В общем, мне кажется, что их увлечение друг другом не идет на пользу занятиям. Поговаривают даже, что она бросит школу. Ее матери мы уже сказали, что дочь не получит аттестат со своим классом...

«Черт подери», – выругался про себя Оливер. Он подверг Бена наказанию, велел к ужину являться домой, а тот прогуливает занятия ради какой-то дурехи, которую вот-вот исключат из школы.

– Я этим займусь. И постараюсь, чтобы это не повлияло на поступление Бенджамина в колледж.

Оливер ждал, что в один прекрасный день ему сообщат: Гарвард... Принстон... Йель... И вот на тебе – аттестат на волоске.

– Может, вы смогли бы проводить с ним больше времени дома? Мы понимаем, что вам теперь, после отъезда миссис Ватсон, очень сложно...

Слова резанули его как бритвой, он делал все, что мог, чтобы быть с детьми, но фраза, сказанная однажды Бенджамином, продолжала звенеть у него в ушах: «Ты приходишь домой не раньше девяти...»

– Я сделаю что смогу. И поговорю с ним сегодня же.

– Очень хорошо. А мы со своей стороны будем вас информировать.

– Да, да. В следующий раз звоните мне прямо на работу.

– Непременно.

Оливер положил трубку и некоторое время сидел, повесив голову, с трудом переводя дыхание. А потом, не зная, что делать, набрал номер Сары в Бостоне. Но, к счастью, ее не было. Ведь теперь это была не ее проблема. Она их всех покинула. Проблему должен был решать он.

В тот день Олли ушел с работы в четыре и был дома около шести. Вскоре появился Бенджамин, на вид довольный собой, с учебниками под мышкой. Отец холодным как сталь взглядом остановил его.

– Зайди, пожалуйста, в кабинет, Бенджамин.

– Что-нибудь случилось?

Судя по отцовскому выражению лица, действительно что-то было неладно, но Бенджамин и не подозревал, что его ждет. Едва он переступил порог, как получил увесистую пощечину. Впервые в жизни Олли ударил кого-то из своих детей, если не считать шлепка четырехлетнему Бенджамину, когда тот воткнул вилку в электрическую розетку. В тот раз Олли хотел дать ему кое-что понять, и в этот раз тоже. Но кроме того, им владело чувство вины и разочарованности. Бенджамин даже покачнулся от удара, покраснел и сел, не сказав отцу ни слова. Оливер, закрыл за ним дверь. Теперь Бен понял, что отцу стало известно если не все, то по крайней мере большая часть, и представлял себе его реакцию.

– Прости... Я не хотел... Но я чувствую себя обманутым. Сегодня мне позвонили из твоей школы, мистер Янг... Что ты, черт подери, вытворяешь?

– И-извини, папа...

Бен уставился в пол, а потом снова поднял глаза на отца.

– Я просто не мог... Не знаю.

– Тебе известно, что твой аттестат на волоске?

Бенджамин кивнул.

– Ты понимаешь, что после такого тебя могут не, принять в порядочный колледж? Что могут оставить на второй год или назначить переэкзаменовку на осень? А куда, черт подери, делись все их уведомления, которые они якобы мне посылали?

– Я их выбросил.

Бенджамин был с ним честен и снова напоминал десятилетнего мальчишку, когда смотрел на отца полными отчаяния глазами.

– Я думал, что наведу порядок с учебой, и ты ничего не узнаешь.

Оливер прошелся по комнате, потом остановился и устремил взгляд на сына.

– А какое к этому имеет отношение та девица? Кажется, ее зовут Сандра Картер?

На самом деле Олли четко запомнил, как ее зовут. Он давно подозревал, что Бенджамин скрывает от него какой-то роман, но не думал, что дело зашло так далеко.

– Сдается мне, что ты с ней спишь. И как долго это продолжается?

Бенджамин долго смотрел в пол и не отвечал.

– Да отвечай же наконец! В чем дело? Янг сказал, что она собирается бросить школу. Что это за девушка и почему я ее до сих пор не знаю?

– Она отличная девушка, папа. – Бен вдруг строптиво посмотрел на отца. – Я люблю ее, и она нуждается во мне.

Он решил не отвечать на остальные вопросы.

– Отлично. Чтобы было с кем вылететь из школы.

– Она не собирается вылетать... но... у нее просто сложное время... ее отец бросил мать, и... да ладно. Это долгая история.

– Весьма тронут. И твоя мать тебя бросила, и вы, взявшись за руки, дружненько потопаете вон из школы. А что потом? Ты будешь всю оставшуюся жизнь работать заправщиком на бензоколонке, а она официанткой в баре? Я от тебя ожидаю не этого, да и ты сам хочешь другого. Ты способен на большее, и она, вероятно, тоже. Ей-богу, Бенджамин, возьми себя в руки.

Лицо у Оливера стало напряженным, черты заострились. Сын никогда его таким не видел, но переживания последних трех месяцев не могли не сказаться.

– Я хочу, чтобы ты прекратил встречаться с этой девушкой. Немедленно! Ты меня понял? В противном случае я отправлю тебя в какое-нибудь военное училище, будь они прокляты. Я не намерен позволять тебе выбрасывать свою жизнь коту под хвост только потому, что ты огорчен и все мы переживаем сложный период. Жизнь не раз будет подставлять тебе ножку, сын мой. И главное – не сломаться от этого, а, наоборот, стать сильнее.

Бенджамин спокойно поднял глаза. В его взгляде было отцовское, хуже – материнское упрямство.

– Папа, я исправлю свои оценки и перестану прогуливать школу. Но я не собираюсь прекращать свиданий с Сандрой.

– Да нет, черт подери, прекратишь, прекратишь, если я тебе велю. Ты меня понял?

Бенджамин встал. Его голубые глаза горели.

– Я не перестану с ней встречаться. Говорю тебе честно. И ты меня не заставишь. Или я уйду из дома.

– Это твое последнее слово на данную тему?

Бенджамин только кивнул.

– Прекрасно. Тогда я запрещаю тебе встречаться с ней до конца школы, до тех пор, пока твои оценки не станут такими, как прежде, пока я не узнаю, что ты не отлучаешься из класса даже на пять минут в туалет, пока ты не окончишь школу и не поступишь в тот колледж, которого достоин. Вот тогда подумаем насчет Сандры.

Мужчины стояли, с яростью глядя друг на друга. Ни один из них не дрогнул.

– А теперь иди к себе в комнату. И предупреждаю тебя, Бенджамин Ватсон, я намерен контролировать тебя день и ночь, так что не пытайся ловчить. Если понадобится, я позвоню ее матери.

– Не трудись. Ее никогда нет.

Оливер кивнул, все еще не зная, как быть со старшим сыном. Его озадачила непреклонная верность Бена его девушке. Неужто она в самом деле такая стоящая?

– Можно идти?

– Ступай...

Когда Бенджамин уже был у двери, Оливер мягко добавил:

– Извини, что я тебя ударил. Я, по-моему, тоже на пределе, а тут еще эта ерундистика с тобой совсем некстати.

Бенджамин кивнул и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Оливер медленно опустился в кресло, чувствуя дрожь во всем теле.

Лишь неделю спустя, обдумав все как следует, он определил для себя, как надо поступить, чтобы по крайней мере улучшить ситуацию. Олли пошел к директору школы, поговорил с ним, тот сначала упорствовал, но потом согласился на план Оливера при условии, что тот найдет для Бена школу примерно такого же уровня. Выход был единственный, и, хотя детям поначалу могло быть тяжело, именно такой рецепт казался спасительным.

Сначала Оливер отправил их всех к Саре на зимние каникулы. Бенджамин не хотел ехать, но Олли всяческими запугиваниями все-таки заставил его. В течение недели, пока не было детей, Оливеру удалось найти очень хорошую школу, в которой согласились взять Бена. План состоял в том, чтобы перевезти детей как можно скорее в Нью-Йорк, снять квартиру и определить их в новые школы. Бенджамин в этом случае не смог бы общаться с девушкой, и друзья бы его не отвлекали от занятий, а Оливер мог бы каждый вечер к шести быть дома. Дафна предлагала это два месяца назад, и тогда Олли сказал, что никогда так не сделает, разве что через несколько лет, теперь же его поступок был продиктован отчаянием.

Обе школы дали согласие. Школа в Перчесе даже согласилась выпустить Бенджамина с его же классом, если он успешно проучится в Нью-Йорке два оставшихся месяца, сдаст экзамены и будет посещать в Перчесе же дополнительные летние занятия. Вариант был превосходным. Без особых хлопот Мел приняли в престижную школу для девочек «Аппер Ист-Сайд», а Сэма в «Коллиджит скул». Это были хорошие перемены, хотя и несколько поспешные. В последние два дня перед приездом детей Оливер бегал с Дафной по всему городу, пока наконец не нашел очень приличную квартиру, ее сдавал на год банкир, уезжавший с женой и детьми в Париж. В квартире были четыре спальни, большая удобная кухня с примыкавшей к ней комнатой для Агнес, из окон открывался приятный вид, в подъезде дежурили швейцар и лифтер. За наем нужно было выложить целое состояние, но Оливер посчитал, что квартира того стоит. Итак, за десять дней он сделал все, что от него зависело. Теперь оставалось сообщить новость детям, когда вернутся.

После подписания договора найма Олли сидел с Дафной в гостиной. Она с беспокойством присматривалась к коллеге. Для человека, который еще два месяца назад не хотел никаких перемен, теперь он действовал очень стремительно. Оливер стал таким после того, как понял, что Сара не вернется.

– Я думаю, нам всем это пойдет на пользу.

Олли словно оправдывался перед ней, хотя в этом не было нужды.

– Я тоже. Но что, по-твоему, скажут дети?

– Что они могут сказать? Я не могу контролировать Бенджамина, когда приходится ездить туда-сюда. Если они это воспримут как трагедию и не привыкнут до июня, мы всегда можем вернуться обратно в Перчес, и осенью они пойдут в свои прежние школы. Но мне думается, так надо было сделать с самого начала.

Дафна снова кивнула. Он был прав. Всегда можно вернуться, а сейчас очень важно оградить Бенджамина от волн, которые его захлестывали в Перчесе.

– А твой шаг не кажется тебе слишком радикальным?

– Хочешь сказать, что я спятил?

Олли нервно улыбнулся ей. Он только что сам задавал себе этот вопрос, удивляясь, сколько всего натворил, пока дети были с матерью на каникулах. Он боялся им говорить, но в то же время был радостно взволнован. Для всех них наступала интересная новая жизнь, а для проблем Бенджамина, казалось, нет лучшего решения.

– По-моему, ты поступаешь правильно. Только для них это будет опять большая ломка.

– Может, на этот раз в хорошем направлении.

Олли прошелся по гостиной. Квартира была симпатичная, он подумал, что детям она понравится, особенно Мелиссе. Дом стоял на 84-й улице, по обеим сторонам обсаженной деревьями, в двух кварталах от Централ-парка. Именно этого хотел Оливер, когда решил искать квартиру в городе.

– А ты, Даф, что думаешь? Ты в самом деле считаешь, что я спятил?

Он вдруг испугался разговора с детьми. Что, если они опять станут невменяемыми? А ведь, принимая это решение, он был так уверен в его правильности.

– Я не считаю, что ты спятил, и думаю, все будет хорошо. Просто не ожидай, что они будут прыгать от радости и кричать, какая это великолепная идея. Перемена их вначале испугает, хоть ты и делаешь все, чтобы ее смягчить. Дай им время привыкнуть.

– Да-да. Как раз об этом я и думал.

И все-таки Олли не ожидал, что реакция детей будет такой резкой. Новость он им сообщил на следующий день. Он встретил их в аэропорту и повез в город, обещая показать кое-какой сюрприз. Ребята были в прекрасном настроении, по пути рассказывали ему, где были, что видели, как здорово покатались с мамой на лыжах. На этот раз их болтовня его не расстроила, он слишком волновался, как они воспримут его нью-йоркский сюрприз.

– Папа, мы что, едем к Дафне? – спросила Мелисса.

Но Олли только покачал головой. Утром он сказал Агнес. Та была изумлена, но согласилась на переезд в Нью-Йорк. Для нее было важно оставаться с детьми.

Олли подъехал к дому, припарковал машину и повел их внутрь. Дети с любопытством озирались.

– Па, а кто здесь живет? – допытывался Сэм, но Оливер снова покачал головой, провел их в лифт и нажал на кнопку седьмого этажа.

– Да, сэр, – улыбнулся лифтер.

Швейцар сразу узнал в нем нового-жильца квартиры 7Н и поэтому не спросил, куда они идут.

Оливер встал перед дверью квартиры и позвонил. Никто не открыл. Тогда он пожал плечами, достал из кармана ключ, открыл дверь и широко распахнул ее, пропуская детей. Они стояли, уставившись на него, думая, не сошел ли папа с ума.

– Заходите, ребята, не стесняйтесь.

– А чья это квартира? – шепнула Мел, не решаясь войти, Сэм же спокойно вошел и стал озираться. Внутри никого не было, и Сэм дал знак остальным следовать за ним.

Тут Бенджамин догадался, вид у него был очень расстроенный. Но Мел стала громко восхищаться, какая замечательная старинная мебель в квартире.

– Я рад, что тебе нравится, моя милая, – улыбнулся Олли. – Это наше новое нью-йоркское жилище. Ну, как вам?

– Ого! – Мелисса была в восторге. – Папочка, а когда мы будем здесь жить?

Раньше у них никогда не было квартиры в Нью-Йорке. Сэма это озадачило:

– Значит, на неделе ты больше не будешь приезжать домой, а, пап?

– Конечно, буду. Гораздо раньше, чем прежде. Мы все будем здесь жить до конца учебного года, а потом опять вернемся сюда в сентябре.

Олли старался увлечь их этой идеей, но вдруг понял, что у него не получилось и дети испуганы.

– Ты хочешь сказать, что мы сюда переезжаем? – в ужасе спросила Мел. – А как же наши друзья?

– Вы можете встречаться с ними в уик-энды и летом. А если нам не понравится, мы не будем сюда возвращаться осенью. Но я думаю, что нам надо хотя бы попробовать.

– Ты хочешь сказать, что мне сейчаспридется менять школу?

Мелисса не могла поверить. Скрывать от нее правду не имело смысла. Олли кивнул и посмотрел на их лица. Сэм, казалось, был ошарашен, а Мел опустилась в кресло и расплакалась. Бенджамин вообще ничего не сказал, только смотрел на отца с каменным лицом. Он знал, что эта мера предпринимается в том числе и из-за него, но его гнева это не умаляло. Отец не имеет права так с ними поступать, никакого права. Мало того, что уехала их мать, а теперь они сами должны менять школы и переезжать в Нью-Йорк. Внезапно все круто поворачивалось. Но именно этого хотел Оливер, особенно в отношении старшего сына, и Бенджамин это понимал.

– Ну, что вы, ребята, все будет отлично. Подумайте, какая новая, интересная жизнь начинается.

– А как же Агги?

Сэм еще больше расстроился. Он не хотел больше расставаться с теми, кого любил, но отец быстро успокоил его:

– Она тоже переезжает.

– А Энди?

– И он может с нами жить, пока не начнет безобразничать. А если будет грызть мебель, придется отправить его к дедушке и забирать в уик-энды.

– Он будет вести себя хорошо. Обещаю тебе.

У Сэма были широко раскрыты глаза, но он по крайней мере не плакал.

– А можно посмотреть мою комнату?

– Конечно, – обрадовался Олли. Хоть Сэм проявил интерес. Мелисса продолжала строить из себя обиженную, а Бенджамин угрюмо уставился в окно. – Пока это не бог весть что, но когда мы перевезем сюда часть твоих вещей, будет грандиозно.

К счастью, у владельца квартиры были двое – сыновей и дочь, поэтому две детские имели все признаки мальчишеских, а третья была оформлена в розовых тонах, оригинально обставлена и в два раза больше той, в Перчесе. Но Мел отказалась даже зайти в нее. Сэм все доложил сестре, когда вернулся в гостиную.

– Там все о'кей. Мел... она розовая... тебе понравится...

– Мне все равно. Я сюда не перееду. Поселюсь с Кэрол или с Дебби.

– Нет, дорогая моя.

Голос у Оливера был спокойный и твердый.

– Ты переедешь сюда со всеми нами. Я устроил тебя в отличную школу. Я понимаю, что это тяжело, но так будет лучше, поверь мне, Мел.

Как только Оливер замолчал, Бенджамин неожиданно повернулся к брату и сестре:

– Он просто хочет держать меня под присмотром и подальше от Сандры. А как насчет уик-эндов, папа? В уикэнды тоже нельзя будет с ней встречаться?

– Нельзя, пока не исправишь свои оценки. Я же тебе сказал, это не шутки. Все твои шансы на поступление в приличный колледж могут развеяться как дым.

– Меня это не колышет. Это не имеет никакого значения.

– Но для тебя это имело значение, когда ты посылал документы, или ты забыл?

– С тех пор много воды утекло, – мрачно пробормотал Бен и снова отошел к окну.

– Так, посмотрели все, что хотели?

Несмотря ни на что, Оливеру удавалось сохранять веселый тон, но только Сэм его поддерживал.

– А двор здесь есть?

Оливер улыбнулся:

– Тут кое-что другое. В двух кварталах отсюда Централ-парк. На крайний случай сойдет, правда?

Сэм кивнул в знак согласия:

– Пошли, что ли?

Мелисса торопливо направилась к двери, Бенджамин медленнее, с задумчивым видом пошел за ней.

В Перчес ехали молча, все были погружены в свои собственные мысли. Лишь Сэм время от времени задавал вопросы.

Агнес ждала их дома с ужином, за которым Сэм рассказывал ей о новой квартире:

– Я смогу играть в футбол в Централ-парке... и комната у меня довольно большая... и мы сюда вернемся, как только кончатся занятия в школе, на лето. Как моя школа называется, па?

– Коллиджит.

– Коллиджит, – повторил он.

Агги внимательно слушала и поглядывала на двух старших ребят. Ни Бенджамин, ни Мел не проронили за столом ни слова.

– Когда мы переезжаем? – переспросил Сэм.

– В следующий уик-энд.

Только Оливер это произнес, Мелисса снова разревелась, чуть позже Бенджамин поднялся из-за стола. Он спокойно взял со столика в прихожей ключи от машины и, не говоря ни слова, на глазах у отца уехал.

В этот вечер Мел больше не появлялась из своей комнаты и даже заперла дверь. Один Сэм радовался переезду. Для него это было нечто новое и интересное. Уложив его, Оливер снова спустился вниз и стал дожидаться Бенджамина. С ним надо было серьезно поговорить насчет его поведения.

В два часа ночи его еще не было, и Олли все больше и больше нервничал. Наконец он услышал скрип гравия под колесами. У дома остановилась машина. Дверь тихо открылась, Оливер вышел в прихожую встретить его.

– Не желаешь пройти на кухню поговорить? Вопрос был чисто риторический.

– Нам не о чем говорить.

– С кем-то ты мог проговорить до двух часов ночи, а с отцом не о чем? Или это не тот разговор?

Не дожидаясь ответа, он прошел на кухню и выдвинул два стула. Но Бенджамин сел не сразу.

– Что происходит, Бенджамин?

– Ничего, о чем я бы хотел с тобой поговорить.

Они вдруг стали врагами. Это произошло в считанные часы, и было тем более обидно и больно.

– Почему ты на меня так злишься? Из-за мамы? Ты все еще меня винишь в этом?

– Это твоя забота. У меня есть свои. Мне не правится, что ты стал указывать, что я должен делать. Я уже вырос из этого возраста.

– Тебе семнадцать лет, ты еще не взрослый, как бы тебе этого ни хотелось. И ты не можешь поступать вопреки всем правилам, рано или поздно тебе придется заплатить за это высокую цену. В жизни всегда есть определенные правила, нравится это тебе или нет. Вот теперь, например, ты можешь не поступить в колледж.

– Плевал я на колледж.

Его слова ошарашили Оливера.

– То есть как это?

– У меня есть дела поважнее, о которых надо думать.

Был момент, когда Олли подумал, что Бенджамин пьян, но на вид он был трезвый.

– Например, какие? Та девушка?.. Сандра Картер? В твоем возрасте это несерьезно. А если и серьезно, тебе придется подождать с этим достаточно долго. Сначала надо окончить школу, поступить в колледж, получить профессию, чтобы содержать жену и детей. У тебя впереди долгий путь, и лучше с него сейчас не сбиваться, а то и глазом не моргнешь, как завязнешь в дерьме.

Бенджамин слушал и, казалось, внял доводам отца, но тут же поднял глаза и посмотрел на него в упор:

– Я не поеду с вами в Нью-Йорк. Не поеду.

– У тебя нет выбора. Тебе придется. Дом будет закрыт, за исключением уик-эндов. И я не разрешу жить тебе здесь одному, это ясно как день. Если хочешь знать, мы переезжаем туда главным образом из-за тебя, чтобы ты мог одуматься, пока не поздно, а я смогу уделять всем вам больше времени по вечерам.

– Теперь уже поздно. Я не еду.

– Почему?

Наступило продолжительное молчание. Оливер ждал. А потом наконец Бенджамин ответил:

– Я не могу оставить Сандру.

– Но почему же? А если я разрешу тебе встречаться с ней в уик-энды?

– Ее мать переезжает в Калифорнию, и Сандре некуда деться.

– И она что, не едет с матерью? – простонал Оливер.

– Они не ладят. И отца она ненавидит. Она к нему в Филадельфию тоже не поедет.

– Что же она думает делать?

– Бросить школу, устроиться на работу и остаться здесь. Но я не намерен оставлять ее.

– Очень благородно с твоей стороны. Но она, судя по всему, очень самостоятельная.

– Нет. Я ей нужен.

Бен впервые открылся и говорил о ней. Оливера тронуло, но и испугало услышанное. Похоже, Сандра не была той девушкой, с которой следовало бы встречаться его сыну. С ней могли быть проблемы.

– Папа, я не могу ее оставить.

– Все равно тебе придется с ней расстаться осенью, когда ты поступишь в колледж. Лучше привыкнуть к этому сейчас, а потом будет труднее.

Но Бенджамин только покачал головой:

– Я не могу уехать.

Он был непоколебим. Оливера это совершенно сбило с толку.

– В колледж или в Нью-Йорк? – спросил он.

– Ни туда, ни туда, – упрямо, с отчаянием на лице произнес Бенджамин.

– Но почему?

Снова наступило молчание. Наконец Бенджамин поднял глаза на отца, он решил все ему рассказать. Он достаточно долго носил это в себе, а раз уж отец так хочет знать, надо ему сказать.

– Потому, что она беременна.

– О Господи... О Господи!.. Почему же, черт подери, ты мне раньше не сказал?

– Я не знал... Я не знал, как ты отреагируешь... И потом, это моя проблема.

Он повесил голову, чувствуя, как и в предыдущие месяцы, тяжесть этого груза.

– И поэтому мать бросает ее и уезжает в Калифорнию?

– Отчасти. Но они вообще не ладят, и у матери есть новый друг.

– А что она думает по поводу беременности дочери?

– Она считает, что это проблема Сандры, а не ее. Она уговаривает ее сделать аборт.

– Ну?.. И Сандра сделает?

Бенджамин покачал головой и посмотрел на отца. В его взгляде была вера во все те ценности, в которые верил и Оливер.

– Я бы ей не разрешил.

– Бог ты мой, Бенджамин... – Оливер вскочил и стал шагать по кухне. – Ты бы ей не разрешил? Почему? Скажи на милость, на что семнадцатилетней девочке малютка? Или, может, она хочет отдать его в приют?

Бенджамин опять покачал головой:

– Она говорит, что хочет оставить его.

– Бенджамин, послушай. Ты гробишь три жизни, а не одну. Уговори ее сделать аборт.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Она на четвертом месяце.

Олли снова тяжело опустился на стул.

– Ну и в переплет ты попал. Ничего удивительного, что ты прогуливаешь уроки и проваливаешь экзамены. Но у меня для тебя есть новость: мы вместе преодолеем эти трудности, однако ты на следующей неделе переедешь со мной в Нью-Йорк, что бы ни случилось – конец света, всемирный потоп или еще что-нибудь.

– Пап, я же тебе уже сказал.

Бенджамин поднялся. Видно было, что терпение у него кончается.

– Я не намерен ее бросать. Она одна и беременна, беременна моим ребенком. И она, и ребенок мне небезразличны.

А потом его глаза вдруг наполнились слезами. Он устал и не хотел больше спорить. Да и чем мог помочь в его ситуации отец?

– Папочка, я люблю ее... Пожалуйста, не вмешивайся в это.

Бенджамин не сказал ему, что предложил Сандре жениться, но она считала брак глупостью. Она не хотела, чтобы все кончилось разводом, как у ее родителей.

Оливер подошел и положил ему руку на плечо.

– Ты должен поступать разумно... правильно для вас обоих. А от того, что ты выбросишь свою жизнь коту под хвост, пользы никому не будет. Где она сейчас живет?

Во время их разговора у Олли в голове мелькали сотни вариантов, и одним из них было оплатить пребывание Сандры в общежитии для матерей-одиночек.

– Дома, но она переедет на квартиру в Порт-Честере. Я помог ей оплатить наем.

– Очень благородно с твоей стороны, но вскоре ей понадобится гораздо-гораздо больше денег. Ты представляешь себе, какое дорогое удовольствие – дети? Сколько стоит иметь одного?

– Что ты предлагаешь, пап? – В голосе Бена опять зазвучала горечь. – Сделать аборт, потому что это дешевле? У нее внутри мой ребенок. Я люблю его и люблю ее, и я их обоих не брошу, понимаешь? И в Нью-Йорк я не поеду. Я исправлю оценки здесь. И если надо будет, поселюсь с ней.

– Ну, я не знаю, что тебе еще сказать. Ты уверен, что она на четвертом месяце?

Бенджамин кивнул, а Оливер удрученно подумал, что этот небольшой «инцидент» совпал с отъездом Сары. Все они на некоторое время свихнулись, только вот безумство Бенджамина отразится на всей его жизни.

– А она не передумает?

Бенджамин в очередной раз покачал головой.

– Нет, мы не передумаем, папа. Забавно, знаешь, я всегда думал, что ты против абортов.

Удар был не в бровь, а в глаз. Оливер в свое время воевал с Сарой, чтобы спасти своих троих детей, а теперь хотел, чтобы жертвой аборта стал ребенок Бенджамина. Но сопоставлять те случаи и этот было нелепо.

– В большинстве случаев, да. Но то, что делаешь ты, может поломать тебе жизнь, и я пекусь больше о тебе, чем о том ребенке.

– Тот ребенок – это часть меня, тебя, мамы... Сандры... и я не позволю никому убивать его.

– На какие средства ты намерен содержать его?

– После окончания школы я могу устроиться на работу, если будет нужно. И Сандра может работать. Она не стремится что-то от меня получить. Просто, раз уж так произошло, мы стараемся делать как лучше.

Перспектива не была радужной, и Бен понимал это.

– Ты давно узнал?

Теперь стала понятна его серьезность в последние месяцы, постоянные исчезновения и неповиновение запретам.

– Да нет. Пару месяцев назад. Сначала она сомневалась, потому что месячные у нее вообще бывают нерегулярно, а потом я отвел ее к врачу.

– Так, молодец. А сейчас? Она наблюдается как положено?

– Раз в месяц я хожу с ней к доктору.

Это было уму непостижимо... его ребенок... его первенец... станет отцом.

– Этого ведь достаточно, да?

На лице у Бена снова появилась озабоченность.

– Пока. Как думаешь, она согласилась бы пойти в общежитие для матерей-одиночек? Там бы она была под наблюдением, да и с формальностями бы помогли, если что.

– Какими формальностями? – переспросил Бенджамин. Казалось, он все время что-то подозревает.

– Все зависит от нее... и от тебя... но, во всяком случае, у нее будет приличная крыша над головой и компания девушек в таком же положении.

Бенджамин кивнул. Над этим предложением стоило подумать.

– Я спрошу у нее.

– И когда предполагаются роды?

– В конце сентября.

– Ты к тому времени будешь в колледже.

– Возможно.

На эту тему мог разгореться новый спор, но оба слишком устали, чтобы его начинать. Было уже начало пятого утра.

– Ложись спать. Завтра поговорим.

Олли с нежностью и грустью коснулся плеча сына:

– Очень жаль, сынок. Очень жаль, что с вами такое приключилось. Что ж, будем эту проблему решать.

– Спасибо, папа.

Но ни тот ни другой, похоже, не знали, как ее решать, когда медленно поднимались на второй этаж, погруженные в свои мысли и заботы. Двери их спален тихо за ними закрылись.