Секреты модельной общаги

3

На следующее утро, урвав всего несколько часов драгоценного сна, я проснулась, встала и попыталась сотворить чудо над своим изможденным лицом с помощью набора косметики М. А. С., купленного на прошлой неделе. Я понимала, что не должна идти ни на какие кастинги, но в этот день мне было назначено в двух очень хороших местах, и я не хотела упускать шанс. Остальные девчонки своего шанса не упускали, чего бы это им ни стоило.

Сначала мне предстояло пройти отбор для разворота в итальянский «Vogue», и я понимала — агентство все доходчиво объяснило, — что, получив эту работу, я сделаю первый шаг в своей карьере и начну зарабатывать настоящие деньги (а заодно и отстегивать им значительные комиссионные; впрочем, наверное, денег хватит и для того, чтобы переехать из общаги). Естественно, я провела кучу времени, решая, во что бы такое одеться, а Светлана и Кайли тем временем продолжали мирно посапывать на своих койках. Наконец я выбрала легкую пышную юбку, открытый топ и позаимствовала у Светланы симпатичные туфли на шпильках. Я уже немного опаздывала, когда вбежала в лифт. Через несколько недель — или дней! — может так случиться, что я поселюсь в собственной шикарной квартире где-нибудь в престижном районе.

Но уже в метро по дороге в Челси мои мечты начали таять, как мороженое. В том же вагоне сидели две другие модели, нервно сжимая альбомы. Мы вышли на одной остановке и практически в ногу зашагали в сторону места, где проводился кастинг. Я все надеялась, что они где-нибудь свернут, но вместо этого в каждом квартале к нам присоединялись другие девушки, так что наша толпа питающих надежды моделей разрасталась.

Внутри внушительного здания царил хаос. Повсюду одни девушки — прихорашиваются, смотрясь в пудреницы, оглядывают конкуренток.

В агентстве меня заверили, что кастинг будет закрытый и пригласят только тех девушек, в которых заинтересована фирма, но мне было очевидно, что за вожделенной работой явились все, кто имел мало-мальски стоящего менеджера. Здесь происходило то, что в модельном бизнесе называется «сбор стада».

Немного подождав в очереди, я поставила свою подпись в папке — среди множества других имен со всего мира — только для того, чтобы получить двухминутную аудиенцию в тесной каморке за коричневой дверью в конце приемной.

Итак, что мы делали? Мы ждали. Со стороны это напоминало международный съезд, где все национальности держались отдельно: в центре комнаты стояли русские девушки, бразильянки судачили у стены, две молчаливые скандинавки с ослепительно светлыми волосами жались в углу. Единственная девушка-азиатка смотрелась как-то потерянно. Я здесь никого не узнала, поэтому осталась в одиночестве, хотя давно приметила группку американок, чей американский английский можно было разобрать в любой какофонии иностранных языков. В общем, модель ООН в миниатюре!

По комнате бродили менеджеры модных клубов, завлекая девушек в самые престижные клубы, куда обязательно нужно зайти, и намекали, чего уж там скрывать, на несколько бесплатных обедов с выпивкой. Все они напоминали мне акул, когда натужно улыбались, поблескивая фарфоровыми зубами.

Очередь продвигалась медленнее, чем автобус, застрявший в час пик в центре города; девушек приглашали в комнату, откуда они выходили через несколько минут, а иногда даже секунд, растерянные, самоуверенные или напуганные — по-разному. Одна модель из какого-то известного агентства споткнулась, направляясь в комнатушку, ее длинные ноги буквально подломились, а когда она снова появилась в приемной, у нее из глаз так и брызнули слезы. Другая модель из ее агентства принялась утешать несчастную, но никакие объятия не могли изменить того факта, что ей не быть девушкой с обложки нового итальянского «Vogue».

Наконец спустя два часа подошла моя очередь. Женщина в очках от Alain Mikli, джинсах А. Р. С. и роскошном топе с прорехами выкликнула мое имя вместе с именами еще трех моделей. Я вскочила, разгладила юбку и пошла в комнатушку на кастинг. Час пробил.

За столом сидели две женщины с каменными лицами и смотрели на нас. Рядом сидел какой-то мужчина в переливчатом костюме и рассеянно прикладывался к бутылочке с водой Figi, одновременно нажимая кнопки на мобильнике BlackBerry. Я вручила свой портфолио женщине, пригласившей меня войти.

— Здравствуйте, — сказала я, стараясь сломать лед и улыбаясь как можно шире.

— Привет, ммм, Хизер, — ответила одна из женщин, прочитав мое имя на рекламной листовке со всеми моими данными и довольно неудачной фотографией.

Мистер Блестящий Костюмчик перестал возиться со своей навороченной трубкой и впервые взглянул на нас. Кивнув мне, он наконец заговорил:

— Как вам, вероятно, известно, мы проводим отбор для итальянского «Vogue». Фотограф специально попросил найти неизвестную девушку, без всякого имени, не супермодель, поэтому мы и пригласили вас сюда, — заявил он, сверля меня взглядом.

— Что ж, у меня действительно нет имени, — попыталась я пошутить.

Реакции — ноль.

Одна из женщин пролистала мой альбом. Мужчина помолчал, прежде чем задать следующий вопрос. Произнес он его так, словно это был вопрос века:

— Все из вас готовы подстричься и перекраситься?

Мы дружно закивали, хотя одна из скандинавок, похоже, засомневалась. Она начала что-то говорить, но ее сразу перебила агент по кастингу, которая только сейчас оторвала глаза от наших портфолио.

— Ладно, сейчас мы попросим Софи сделать несколько полароидных снимков.

Девушка в джинсах взяла в руки камеру. Щелк-щелк-щелк. Мужчина выдавил из себя очень неестественную улыбку.

— Что ж, спасибо, что пришли. В течение недели мы сообщим вашему агентству, кого бы нам хотелось увидеть еще раз. Удачи!

Не успела я опомниться, как нас мигом выставили из комнаты в приемную, где ожидала толпа нетерпеливых девчонок, жаждущих пройти через ту же процедуру. Вот и все. Я через силу попыталась улыбнуться девушкам, но вышло не особо убедительно. Покидая здание, я держалась уже не так прямо. Весь кастинг занял, наверное, полминуты, и, вспоминая остальных моделей, я чувствовала, что шансы мои невелики. Возвращалась я в глубокой задумчивости, прошла мимо входа в метро и вместо того, чтобы сразу пойти домой, решила прогуляться по Челси, мимо красивых ресторанов и закрытых баров, где жизнь начнет бить ключом ближе к вечеру. В голове у меня царил сумбур — что, если я никогда не получу большой контракт? Что, если родители были правы? Пока я работала в Майами, они еще как-то терпели: наверное, надеялись, что я быстро опомнюсь и вернусь домой, чтобы закончить школу. Но мой переезд в Нью-Йорк родители расценили как более серьезный шаг. Они считали, что вместо того, чтобы бегать по городу и сниматься на полароид, мне следовало бы сидеть в аудитории какого-нибудь университета и изучать экономику, интегралы или технологию бизнеса.

Возле городской ратуши я нашла пустую скамейку и, поддавшись импульсу, позвонила мамочке — просто захотела услышать ее голос.

— Привет, малышка, я на работе, немного занята, прямо с совещания, но как все-таки у тебя дела? — раздалось в трубке.

Я сразу представила, как мама сидит за столом и разговаривает со мной, не отрываясь от бумаг.

— Хорошо… — Я помолчала. — Сегодня побывала на кастинге.

— Замечательно! Думаешь, тебе удастся получить работу?

— Не знаю, там было много других девушек, и…

Голос у меня пресекся.

Мама слишком хорошо меня знала.

— Хизер, что-то случилось? Ты ведь не станешь скрывать?

— Нет, все в порядке, мамочка. Конечно, я бы сразу тебе все рассказала. Просто сейчас мне немного не везет.

— Детка, помни, что всегда можешь вернуться домой, если захочешь. Мы устроим тебя на последний семестр в муниципальный колледж. Мы с отцом будем счастливы видеть тебя дома.

От мысли вернуться домой, даже не попробовав как следует чего-то добиться, я почувствовала себя трусихой. Разве я для этого уехала из дома?

— Нет-нет, мамочка, забудь обо всем. Мне просто захотелось поболтать с тобой, — сказала я, вставая со скамьи.

— Хизер, ты там хорошо о себе заботишься?

Вопрос на самом деле подразумевал другое: «Ты

не слишком часто веселишься на вечеринках?» В представлении моей мамы до сих поры были живы вечеринки с пивом времен ее студенческой юности. Ей бы и в голову не пришло, что я провожу ночи напролет в эксклюзивных клубах, упиваясь шампанским в компании с помешанной на мужчинах и кокаине русской приятельницей.

— Конечно, мамочка, я ведь не глупая. Я ко всему отношусь серьезно, — ответила я и по какой- то непонятной причине добавила: — Вчера вечером я познакомилась с одним очень интересным мужчиной.

— Хизер, будь там поосторожнее с мальчиками. Если ты хочешь пробиться наверх, тем более в модельном бизнесе, тебе следует сосредоточиться только на своем деле. Поверь мне. Я знаю, как легко можно оказаться на обочине.

Тьфу! Она, наверное, подумала, что я имела в виду какого-нибудь университетского пай-мальчика на пару лет старше меня… а не светского льва вроде Робера дю Круа. Но я не стала ее поправлять.

— Не волнуйся, мамочка, я не собираюсь оказаться на обочине, — сказала я.

— Что ж, ладно, мне пора бежать на совещание.

— Хорошо. Я люблю тебя! — напоследок произнесла я, стараясь говорить как можно жизнерадостнее.

— Я тоже тебя люблю. Я передам папе, что ты звонила. Он в последнее время начал волноваться за тебя, ты так давно не проявлялась, — сказала она.

— Ну пока.

— До свидания, милая.

Я спрятала трубку в сумочку и вернулась домой пешком, успокоенная мыслью, что мама отправится в бакалейную лавку, а потом приготовит лазанью, которую я так люблю. Внутри у меня больно кольнуло. Я тосковала по дому (и по домашней еде тоже, если честно). Конечно, какое-то время я жила самостоятельно в Майами, но мама часто ко мне приезжала. Теперь, став на год старше, я оказалась совершенно одна в огромном городе, сражаясь с целой армией таких же высоких девушек с точеными фигурами, готовых на все, лишь бы оказаться следующей Хайди Клум или Тайрой Бэнкс.

Разумеется, все складывалось не так шикарно, как я когда-то представляла.

Но, входя в здание общаги (я кивнула швейцару, проклиная про себя туфли Светланы, в которых я натерла ужасные мозоли), я даже не подозревала, что все мои проблемы вскоре покажутся пустяком по сравнению с теми, что были у моей соседки по комнате. Битва за туалетную бумагу, превратившаяся в фарс, грозила перейти в финальную стадию. Картина получалась не очень красивая. На кону стоял двухслойный рулон.