Секреты удачи

Глава 20

Когда последний член компании Дюси сделала шаг вперед, у Пиппы сжалось сердце. Тейн выглядела изможденной и заторможенной. Бриллианты, которые она всегда носила с таким достоинством, сейчас казались слишком блестящими для нее. Она, однако, сумела бросить оценивающий взгляд на униформу Пиппы: в понятиях Тейн мажордом должен носить смокинг. О, времена.

— Мадам, — поклонилась Пиппа, понизив голос на октаву.

Тейн никогда не вступала в беседу с чужой прислугой. Она подчеркнуто вежливо пожала руку Ли:

— Прекрасный дом, миссис Боус.

— Зовите меня Ли. Это копия Версаля, если вы успели заметить.

Это трудно не заметить.

— Мой дом является копией «Флер-де-Ли», дворца графа де Мирабо в окрестностях Тулузы. Его обезглавили во время Французской революции.

— Как интересно! Хотите осмотреть дом? Мы могли бы сравнить некоторые детали.

— С удовольствием.

Острый приступ желудочного расстройства скрутил Пиппу: останки бала Хендерсонов, сваленные грудой на заднем дворе.

— Пару слов, пока вы здесь, сеньора. — Она отвела Ли в сторонку. — Ни при каких обстоятельствах не позволяйте никому подходить к окнам, ведущим на задний двор. Я задерну шторы повсюду. В бассейне кое-что плавает.

— Боже правый!

— Задержите их у входа, пока я не вернусь. — Пиппа пронеслась через «Каса-Боус», опуская повсюду занавеси. Ли рассуждала о резьбе по боливийскому палисандру, Дюси все еще осуждала оттенок, когда вернулась Пиппа с подносом мартини.

— Спасибо, Космо, — сглотнула слюнки Дюси. — Мне это крайне необходимо.

Гости прошли в первый зал.

— Почему шторы опущены, Ли? — тут же заметила Дюси. — Вы ведь не экономите на кондиционерах, я надеюсь?

— Отнюдь, мадам Деймон. Мы хотели бы сохранить в качестве сюрприза хотя бы один элемент вашего бала-маскарада. Поэтому, пожалуйста, держитесь подальше от окоп.

Тейн ахнула:

— Как он смеет разговаривать с тобой в подобном тоне, Дюси?

— Как ты консервативна, Тейн, — рассмеялась та. — У нас с Космо свой особый язык. Тебе не понять.

И Тейн промолчала. В это невозможно было поверить.

Ли подхватила Тейн под руку:

— Все просто влюблены в Космо. Не могу выразить, насколько я признательна Оливии Вилларубиа-Тистлберри, которая прислала мне его.

— В самом деле! Она и мне прислала мажордома. У нас есть кое-что общее, — улыбнулась Тейн.

— Космо, идите сюда с вашим мартини. — Хлопая накладными ресницами, совершившими трансатлантический перелет, Дюси протянула ей пустой бокал. — Вы пытаетесь напоить меня, дрянной мальчишка?

— Даже не мечтайте. Прелестный мундштук, мадам Деймон.

— Он принадлежал Грете Гарбо.

Пиппа швырнула его в камин.

— В «Каса-Боус» нельзя курить. Кажется, мы это уже обсуждали.

Тейн издала еще один возмущенный вопль, а Дюси проворковала:

— Вы такой тиран, Космо.

Ли продолжила экскурсию по дому. Тейн заинтересовали шесть гардеробных и залов, гигантского размера серебряный буфет и секретер в библиотеке Мосса. Час спустя они завершили экскурсию в кухне.

— И наконец Руди, шеф-повар из Австрии.

Руди небрежно кивнул пришельцам. Он осматривал три сотни ощипанных куропаток, разложенных на столе. Они оказались гораздо меньше, чем он рассчитывал, и следовательно, фарширование их крошечных брюшек фундуком и финиками займет целую вечность.

— Боже! Что это за жуткие маленькие тушки?

— Куропатки, — ответила Пиппа. — Доставленные по вашему распоряжению.

Дюси думала, что куропатка — это такая рыба.

— Может, вместо этого можно подать дуврскую камбалу?

— В придачу к лобстерам, устрицам, моллюскам и улиткам?

— Да, полагаю, это будет несколько чересчур, — признала она. — Руди, не будете ли вы так любезны приготовить для нас омлет с грибами? Уже почти обеденное время.

Руди ответил залпом тевтонской брани.

— В самом деле, Дюси! Ты что, не видишь, человек занят? — возмутилась Тейн.

Неожиданно на пороге появился Мосс со своим портфелем.

— Дорогой! — с поцелуями бросилась к нему Ли, демонстрируя стабильность брака. — Дюси была настолько любезна, что заглянула к нам с друзьями. Ты останешься с нами на ленч?

— Не сегодня, — сарказм в голосе трудно было скрыть, — дорогая.

Разглядев блеск в вырезе рубашки супруги, он расстегнул его чуть глубже, демонстрируя роскошное бриллиантовое ожерелье.

— Надеюсь, они фальшивые.

Дюси наклонилась, рассматривая украшение поближе:

— Мосс, вы чудовище! Я даже заволновалась. Ли, я не видела раньше этой штучки.

— Я купил это сегодня утром у Картье, — вмешалась Пиппа, метнув угрожающий взгляд в Мосса. — Сеньор Боус распорядился найти какую-нибудь безделушку для жены, подходящую к ее спортивным нарядам.

Теперь и Тейн подошла поближе. Она тут же узнала фамильные бриллианты из сокровищницы Уокеров. Впервые в жизни она напрямую обратилась к чужому слуге:

— Вы приобрели это у Картье, Космо?

Раз соврав, не отступай.

— В ломбарде, мадам.

Глаза Тейн закатились:

— Заложила фамильные бриллианты… — прошептала она и шлепнулась в обморок.

— Тейн! — заверещала Ли. — Мосс! На помощь!

Мосс и Харлан перенесли несчастную на диван. Пока Ли пыталась привести ее в чувство при помощи водки, Дюси объявила:

— Это опять ее чертова доченька. Я сотни раз предлагала Тейн нанять киллера и прекратить мучения.

— Она уже лишена наследства, — вознегодовала Пиппа. — Это ведь почти то же самое, не так ли?

— Космо! Откуда у вас эта информация? — Дюси явно была потрясена и понизила голос: — Сколько вы заплатили за это ожерелье?

— Не лезьте не в свое дело, мадам Деймон. Простите. — Пиппа потащила Ли в холл. — Подарите Тейн ожерелье.

— Подарить? Оно же стоит целое состояние! Откуда вы знаете, что она не выдумала эту историю?

— Делайте, что я говорю. Скажите, что вы ни за что не хотели бы владеть чужими фамильными ценностями. — Поскольку Ли все еще сомневалась, Пиппа добавила: — Если такой благородный жест не обеспечит вам членство в «Кантри-клубе», тогда и ничто не поможет.

В точку. Ли принялась снимать злосчастное украшение, и в это время Тейн простонала:

— Пиппа, это ты?

— Очнись, Твинки, — грубо потрясла ее за плечо Дюси. — У тебя шок.

Мосс вслед за Пиппой прошел в кухню:

— Что все это значит, ты, проныра?

— Все, что вам нужно знать, сеньор Боус, так это то, что вы не покупали это ожерелье. Спасибо, что подыграли в нашей маленькой шараде. — Мосс ушел, а Пиппа потерянно прислонилась спиной к холодильнику. Она чувствовала себя так, словно только что спустилась в гондоле по Ниагарскому водопаду.

— Космо! — В шаге от нее стоял Коул. — Вы в порядке?

Пиппа коротко взглянула ему в глаза:

— Вы можете приготовить омлет? Я не рискну просить Руди.

— Мое коронное блюдо.

Он не шутил. Вскоре в столовой был подан импровизированный ленч из трех блюд. За едой Пегги Стаутмейер развлекала всех последними клубными сплетнями. Вероятно, вчера вечером состоялось заседание членского комитета:

— Вы слышали, что Дейтона и Белву Хатчинс завернули? Их заметили в экономическом классе рейса Нью-Йорк — Вашингтон.

— Но на этом рейсе нет первого класса, — заметил жиголо Харлан.

— В таком случае следовало лететь собственным самолетом. Или арендовать. Но вы не представляете, что учудила Ларетта Бок. Она подала суп из лобстера в чашках для консоме! — От хриплого гогота Пегги даже люстра качнулась.

— Мы еще не рассматривали ваше заявление, Ли, — заметила Дюси. — Перед вами в списке было так много незаурядных людей.

Тейн пожала руку Ли. Она все еще была под впечатлением того, что Ли просто подарила ей ожерелье, не задавая лишних вопросов:

— «Было» — ключевое слово, дорогая.

— Не подавай даме ложных надежд, Твинки, — раздраженно вмешалась Дюси. — Все определит «Маскарадиа-дюсиана».

За столом повисло молчание. Пиппа подала красный виноград и французские шоколадные трюфели.

— Я с таким нетерпением жду бала, — тараторила Пегги Стаутмейер, набрасываясь на шоколад. — Я наряжусь соколом. А какой у вас костюм, Ли?

— Это секрет, мадам. — Ответ Пиппы вызвал еще один гневный взгляд ее матери.

— Ф-фу! Что у вас за костюм, дорогая? — спросила Пегги у Тейн.

Тейн, возвращая себе крупицу былой магии, выдержала паузу, дабы подогреть напряжение:

— Я буду Марией Антуанеттой.

Харлан оторопел:

— Никогда не слышал о такой машине.

Дюси погрозила ему фруктовым ножичком:

— Если она хочет нарядиться Марией Антуанеттой, пускай.

— Сожалею, моя прелесть, — дважды солгал Харлан.

— А я буду Афродитой, богиней весны, — заявила Дюси. — Прошу всех: информация не должна покинуть пределы столовой. Это очень сложный костюм. Моя портниха корпела над ним целую неделю.

— И о такой машине я не слыхал… — пробормотал Харлан. — «Афродита»… «мария-антуанетта»…

— Почему я должна явиться в костюме автомобиля? В автомобильных нарядах будет весь… — Дюси бросила взгляд на другой конец стола. — Одно исключение — Мария Антуанетта. Отчего ты пренебрегла моей просьбой, Твинки?

Тейн перебирала пальцами любимое ожерелье:

— Я не автомобиль.

«Туше, мамочка!»

Дюси, надувшись, молча слушала, как Тейн описывает каждый шов своего винтажного парижского платья. Парик и туфли прежде носила принцесса Бельгии, возлюбленная Листа.

— В моем наряде не хватает только одного предмета, — завершила рассказ Тейн. — Прекрасной антикварной броши для лифа.

— Броши? — проворчала Дюси. — Твой обморок только что подарил тебе бриллиантовое ожерелье.

— Вы должны заглянуть в «Курьякин», — посоветовала Ли. — Я бываю там раз в неделю. У них самый роскошный выбор.

— А почему бы вам, девочки, не совершить завтра небольшую вылазку? У меня заседание членского комитета, которое продлится целый день. — Следующие двадцать минут Дюси рассказывала о поездке в Нормандию. Харлан в это время пытался заигрывать с Ли; Пегги Стаутмейер доедала шоколад. Ленч завершился ликером и кофе.

— Нельзя ли мне хоть одним глазком заглянуть в ваш двор перед уходом, Космо? — попросила Дюси.

— Нет. — Пиппа решительно отодвинула ей стул. — Вы и так засиделись.

— Какая наглость! — в очередной раз возмутилась Тейн.

Дюси лишь рассмеялась:

— Твинки, расслабься! — Она подхватила Пиппу под руку и увлекла в холл. — Тейн стала невыносима, — прошептала она. — Слава Богу, я могу на денек повесить ее на Ли.

— Мне мадам Уокер кажется совершенно нормальной.

— Мой дорогой мальчик, она стукнула своего мужа канделябром по голове. Из-за нее корейская массажистка угодила в больницу. Она голыми руками задушила организатора свадьбы. И все из-за никудышной доченьки. Мне никогда не нравилась эта девчонка. Коварная шлюха, еще с пеленок.

— Полагаю, она вас тоже недолюбливала.

Дюси прижала руку к груди:

— Вы в этом уверены?

— Да. Всего доброго, мадам Деймон. — Пиппа бесстрастным взором проводила компанию, отбывшую в «бентли».

В ту же секунду как захлопнулась дверь, Ли спросила:

— Мы выжили?

— Да. Вдобавок вы получили новую подругу.

— Да. Но вы вели себя ужасно, Космо.

— Специально, сеньора. Легенда гласит: мадам Уокер обожает чужие дурные манеры. Я изо всех сил старался ей угодить.

— Вы и она — единственные из всех, кого я знаю, не боитесь Дюси.

— Благодарю. Я горжусь этим.

Ли пошла наверх готовиться к визиту доктора Зеппелина, а Пиппа отправилась поднимать шторы на окнах «Каса-Боус». В кухне она с удивлением обнаружила Коула — он мыл посуду после ленча и в фартуке выглядел чертовски соблазнительно.

— Очередной триумф, Космо?

Она взяла полотенце:

— Я бы так не сказал. Нет. — Она задумалась.

— Позвольте-ка… — Он вдруг обнял ее, не совсем по-братски. Много дней они общались с предельной профессиональной учтивостью, и это было равносильно подвигу. — Вы были неотразимы! А кто та Снежная королева с завивкой?

— Тейн Уокер.

Он чуть не выронил тарелку. Ее мать! Неудивительно, что Пиппа не в себе.

— Она здесь проездом?

— Она придет на бал.

В кухню ворвался Мосс. Бизнес, которым он занимался в библиотеке, не улучшил его настроения.

— Что эти лодки делают в моем бассейне, Космо?

— Это гондолы, сэр. Для гостей.

— Не важно. У меня нет полиса страхования ответственности. — Мосс гневно взглянул на Коула. — Снимите фартук! Вы мой персональный помощник, а не посудомойка.

И прежде чем Пиппа успела толком поблагодарить, он уволок Коула прочь. В изнеможении она побрела в свою комнату. Она испытывала и облегчение, что Тейн не узнала ее, и обиду, что та не разглядела истины сквозь новую стрижку, усы и очки. Мама постарела. Лицо и фигура Тейн по-прежнему безупречны, но огонь в глазах погас. И без него она казалась жалкой и бездомной. Она все еще была достаточно наблюдательна, чтобы опознать ожерелье Пиппы; с другой стороны, она так же легко поверила, что Пиппа заложила его.

В дверь постучала Керри:

— Мо, иди присмотри за шатрами.

Вместо этого Пиппа села в «мазерати» и помчалась в пустыню, где до одурения тренировала «полицейский разворот», вспоминая Коула в фартуке, переворачивающего омлет. Когда грезы стали совсем нескромными, она вообразила его с любовницей. Если это не то, о чем она подумала, почему он ничего не объяснил? «Потому что думает, что ты мужчина, идиотка». О, верно. Пиппа представила Тейн в костюме Марии Антуанетты. Несмотря на общее подавленное состояние мамы, одно было ясно: разверзнется ад кромешный, едва она узнает шатры Розамунд.

Ли договорилась с Тейн заехать за ней в час дня, чтобы вместе отправиться по магазинам. «Дюсенберг» подъезжал к «Кастилио-Деймониа», а она продолжала допытываться:

— Вы уверены, что не хотите пойти с нами, Космо?

— Мадам Уокер — легенда шопинга. Я буду ждать в машине.

Ли мрачно уставилась перед собой. Вчера вечером она обнаружила на шортах Мосса следы помады. Он попытался было объяснить это, лопотал что-то о фломастере, маркере и прочем, но постепенно умолк. Очередная лампа Тиффани была подвергнута дефенестрации, нанеся серьезные повреждения одной из гондол.

— Я уйду от него! — заявила Ли. — Этот брак — пустой фарс.

— Мы все сейчас под воздействием стресса, — похлопала ее по коленке Пиппа. — Может, доктор Зеппелин поможет вам лучше понять ситуацию?

— Мы уже выяснили: мужу я предпочитаю свою собачку. Для меня этого понимания достаточно.

Пиппа подрулила к «Кастилио-Деймониа». Она еле успела распахнуть заднюю дверь, как из дома пулей вылетела Тейн.

— Добрый день, мадам Уокер.

Бросив на нее короткий неприязненный взгляд. Тейн нырнула на заднее сиденье:

— Великолепно выглядите, Ли.

— И вы, дорогая.

Воздушные поцелуи.

— Чувствую себя так, словно сбежала из лондонского Тауэра. С тех пор как Дюси купила новую грудь, она превратилась в настоящее бедствие.

Купившая себе немногим менее объемную грудь, Ли не решилась в открытую осуждать Дюси, но тем не менее чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы заявить:

— Харлан совершенно ее недостоин.

— Дорогая, вы не видели Калеба. Он не был дома уже тринадцать лет, а лишь присылает в Лас-Вегас оружие.

— А я-то считала свой брак плачевным.

— Одержимость Дюси вашим… — Тейн понизила голос ровно настолько, чтобы Пиппа могла различить каждое слово, — вашим евнухом — за пределами всяческого понимания.

— В этом я не уверена. — Ли наклонилась и прошептала: — Если подарки от прежних хозяек что-нибудь да значат, он настоящий племенной жеребец.

— Что за гадкая мысль!

Разговор перепрыгнул на брошь. Тейн разыскивала жемчужину в обрамлении рубинов с золотой филигранью. Жемчужина должна быть размером по крайней мере с яичный желток, рубины — соответствующие. Не помешали бы и сережки в комплекте.

— Конечно, я буду носить и ожерелье, что вы вчера мне вернули, — заверила Тейн. — Для разнообразия.

Пиппа доставила дам в «Курьякин», роскошный бутик в отеле «Трамп», и заехала на стоянку. Сама она являла собой зрелище весьма яркое: «дюсенберг», лиловое сомбреро, очки «Сен-Лоран». Туристы и даже кое-кто из шоферов стали просить у нее автограф. Пиппа создала настоящую пробку. В конце концов к ней подошел регулировщик:

— Простите, сэр. Поставьте машину вон там, пожалуйста.

— Вы знаете, кто я такой? — рявкнула Пиппа.

— Нет, сэр.

— И я тоже. — Пиппа отъехала на дальнюю парковку, где, не сводя глаз со входа в бутик, принялась обзванивать зеленщиков, поставщиков салфеток и скатертей, биотуалетов, производителей льда и страховые компании. Она как раз вела переговоры по поводу барбекю из Лос-Анджелеса, когда увидела подруливающий к отелю абрикосовый «мерседес». На один жуткий миг Пиппа подумала, что, опасаясь за свой бумажник, Мосс собирается за волосы вытащить Ли из «Курьякина», но Мосс вышел из машины с красивой азиаткой в красном платье. Та буквально льнула к нему. Рука об руку они вошли в отель.

Пиппа все еще сидела с разинутым ртом, когда к «мерседесу» подошла рыжеволосая красотка, затянутая в черную кожу, и, даже не постучав в окошко, скользнула на переднее сиденье рядом с Коулом. Они не были незнакомы, с одного взгляда определила Пиппа, когда он въезжал в гараж отеля. Мысли бешеным смерчем носились в ее голове, пока она ждала, еще тридцать минут. Коул, один, вернулся за миг до того, как из отеля вышел Мосс, тоже один. Устроился на заднем сиденье. Они уехали.

Проклятые изменники!

Пиппа медленно осознавала: две ветряные мельницы на другой стороне улицы — это Ли и Тейн, неистово машущие ей руками.

— Простите, сеньора. Я был занят с Ассоциацией хурмы.

— Будете говорить, когда вас спросят, — буркнула Тейн, устраиваясь на сиденье. — Отвезите нас во «Фред Лейтон» в «Белладжио».

Голос помягчел, когда она обратилась к своей новой подруге:

— Не знаю, право. Следовало купить рубиновый кабошон за двести пятьдесят или изумруды за двести семьдесят пять? Терпеть не могу выбирать, но мои средства существенно сократились и отныне до того момента, когда меня похоронят в Крокете, придется считать пенни.

— А что случилось с идеей жемчужной брошки? — бросила через плечо Пиппа. — Такая вещица обойдется не больше чем в сто двадцать тысяч.

— Боже, Ли, какой у вас нахальный слуга.

— Знаю. — Пиппа подмигнула Ли в зеркало заднего вида. — Только не влюбляйтесь в него.

Пиппа подождала их у «Белладжио». Потом у «Курьякина». Потом опять у «Белладжио». Наконец Тейн остановила выбор на рубиновом кабошоне из «Курьякина» за двести пятьдесят штук.

— Когда-то я и глазом бы не моргнула, потратив двести пятьдесят тысяч долларов, — повторила она. — Теперь же вынуждена беспокоиться о том, кто позаботится обо мне в старости.

— Ваша дочь. — Ли ласково похлопала Тейн по руке. — Девочки никогда не бросают своих матерей.

— Даже если матери отказываются от них?

— Вы отреклись от своей плоти и крови? Боже правый, Тейн! Что она натворила?

— Вы не читаете газет?

— Простите. Перестройка «Каса-Боус» отнимала все мои силы в течение последних восьми месяцев. И все же? Расскажите, какое преступление она совершила? Надеюсь, никак не меньше тройного убийства.

Тейн промокнула слезы:

— Я потратила несколько месяцев, устраивая для нее незабываемую свадьбу. И за две минуты до произнесения клятв она отказала жениху.

Тейн сама поразилась тому, насколько безобидно все прозвучало.

— Вы имеете в виду, что она сбежавшая невеста, вроде Джулии Робертс?

— Можно и так сказать. Но она-то при этом объявила, что есть кое-кто другой.

Ли расхохоталась:

— Вы отказались от дочери из-за того, что она была честна?

— Жаль, что вас там не было, Ли. Я была в ярости и очень страдала. Чувствовала, что меня предали.

— Я бы сказала, что она оказала всем услугу, прояснив ситуацию. Должно быть, это изрядно потрепало нервы, но со временем все наверняка наладится.

— Отчего все симпатизируют преступнику, а не жертве? — возмущенно воскликнула Тейн. — Я устала, оттого что меня считают леди Макбет. Я беспокоилась исключительно о чести семьи.

Не встретив сочувствия, она продолжила:

— В любом случае эта история окончена. Я должна жить дальше. В последнее время я думаю о другом ребенке. Седрик, мой мажордом, доставляет мне разнообразные удовольствия за мои деньги.

«Дюсенберг» едва не слетел в кювет, обе дамы испуганно взвизгнули:

— Космо! Что происходит?

— Пчела, сеньора, — прохрипела Пиппа. — Я убил се.

Ли не нужен был никакой доктор Зеппелин, чтобы понять — причина депрессии Тейн в ране, которую она нанесла себе сама.

— Дорогая, почему бы вам не наладить отношения с той дочерью, которая у вас уже есть, прежде чем заводить следующего ребенка?

Тейн наградила ее ледяным взглядом:

— А сколько у вас детей, разрешите узнать?

— Ноль. У меня есть только песик по имени Тициан. Мосс отобрал его у меня. Эта собачка — луч света в моей жизни. Я не могу начать день, не заглянув в его черные глазенки, сияющие мне по утрам.

В зеркале заднего вида Пиппа увидела, как по щеке ее матери скатилась слезинка.

— Буду откровенна с вами, Ли. Я скучаю по своей девочке. Каждый день я думаю о ней, беспокоюсь за нее. Я провела целую вечность, рыдая над старыми альбомами. Она была лучшей дочерью на свете. Меня она боготворила, бог весть почему. — Тейн печально посмотрела в окно. — Ее предательство было смертельным ударом.

— Какое предательство? Смертельным ударом по чему?

— Я пытаюсь понять, — созналась Тейн. — Каким образом мы заговорили на эту мрачную тему? Мне нужно выпить.

Пиппа достала из бардачка фляжку с виски и передала ее на заднее сиденье:

— Мадам.

Тейн глотнула, потрясенная откровенностью, с которой только что беседовала с едва знакомой женщиной, да еще в присутствии любопытного слуги. Еще больше она поражалась тому, что не выцарапала глаза Ли за одно только предположение, что она не идеальная мать.

— Должно быть, к старости я становлюсь мягче, — усмехнулась она.

— Вам это идет, мадам, — заметила Пиппа.

— Ли, вам следует избавиться от этого парня. Сделайте себе подарок, отдайте его Дюси.

Ли покачала головой:

— Ни в коем случае.

Шопинг закончился, только когда багажник «дюсенберга» был забит до отказа. Подвезя Тейн в «Кастилиа-Деймониа», Пиппа была уже на грани нервного истощения. За последние несколько часов она узнала о своей матери больше, чем за предыдущие двадцать два года. Тейн мечтала стать адвокатом по уголовным делам, возможно, даже судьей, но вынуждена была отказаться от своих устремлений, став Уокер. Она вышла замуж за Роберта, дабы забыть прежнюю несчастную любовь; ее возлюбленный, пылкий хозяин ранчо, любовь всей ее жизни, разбился на своей «сессне» в прерии за месяц до их свадьбы. Роберт Уокер оказался джентльменом, а их брак — тихим и безоблачным. Но Тейн действительно ожила лишь после рождения Пиппы.

— Я вышла замуж не за самца типа «альфа», — призналась она Ли. — Возможно, в противном случае я не была бы каждой клеточкой своего существа так привязана к дочери.

До рождения Пиппы у Тейн были две неудачные беременности, и еще две — после. Она рассказала, как гордилась своей дочерью на балу дебютанток, при ее вступлении в женский клуб, ее первой поездке верхом… и Пиппа не могла сорвать с себя очки, усы и сомбреро и броситься на заднее сиденье с криком «Мамочка, я здесь!».

«Помни о проклятом дипломе, Космо!»

— Несчастная женщина, — вздохнула Ли, когда они высадили Тейн. — Как же ей быть, скажите.

— Вы для нее — единственный друг во всей вселенной, сеньора. На вашем месте я бы посоветовал ей смирить спою гордость и вернуть дочь. Я мог бы разыскать девушку. Ходят слухи, что она все отдала бы, чтобы вновь быть рядом с матерью.

У Ли, естественно, были другие приоритеты:

— Давайте сначала разберемся с нашим праздником.

Оставшуюся до дома часть пути обе молчали. На подъезде к «Каса-Боус» им навстречу, едва не задев, резко вырулил красный «мустанг».

— Идиот! — крикнула Ли в окно. У входа в дом стояла горничная. — Кто был этот маньяк, Керри?

— Он доставил ящик шампанского. Я весь день только и делаю, что открываю двери! — Прозвучало так, будто се заставляли работать в шахте.

В одном из бальных залов ждал доктор Зеппелин. Прежде чем подняться наверх со своей портнихой, Ли недолго поговорила с ним. Пиппа тем временем проверила, как обстоят дела на кухне. Руди освоил мегафон, через который выкрикивал команды пятерым помощникам из «Фламинго», чтобы они могли расслышать распоряжения сквозь музыку марьячи[67] в наушниках. Поскольку помощники плохо говорили по-английски, а у Руди из-за акцента была настоящая каша во рту, кухня превратилась в сумасшедший дом. Пиппа нашла спасение во дворе.

Гондолу, поврежденную лампой «Тиффани», починили и счет на две тысячи долларов аккуратно прилепили к борту. Сунув счет в карман, Пиппа обошла четыре шатра Розамунд, установленных вокруг центральной сцены для оркестра из семидесяти пяти инструментов. Электрики развешивали светильники и искусственные облака. Журчали фонтаны. В медных клетках щебетали механические птички. «Маскарадиа-дюсиана», возможно, пройдет без проблем, начала думать Пиппа, но тут ее мысли прервал звонок в дверь.

На пороге стояла та самая азиатка, которую она видела в обществе Мосса. Очевидно, в красном виниловом плаще и черных виниловых сапогах она страшно потела.

— Мне нужен Мосс Боус, — потребовала она, выхватывая пистолет.

Мгновенно взяв на вооружение формулу выживания Уокеров, Пиппа поинтересовалась:

— Это ограбление, мадам? — Она отступила в сторону: — Серебро во второй комнате справа. Действуйте самостоятельно.

— К черту серебро! Мне нужен Мосс Боус.

— Его нет дома. Взгляните. — Пиппа продемонстрировала открытую дверь в гараж. — Машины нет. Могу я предложить вам стакан соевого молока, пока будете ожидать?

— Вы смеетесь надо мной, мистер?

— Ни в коей мере! Вы кажетесь несколько разгоряченной. Входите, отдохните…

— Идиот! — Азиатка прицелилась в фарфоровую императорскую вазу и одним выстрелом разнесла ее вдребезги. — Следующая пуля — для Мосса.

Пиппа проводила взглядом ее черную «миату». Все произошло так быстро, что она даже не успела толком испугаться. Усиливая ощущение сюрреалистичности, к дому подкатил «бентли» Дюси.

— Йоо-хуу! Космо! Я просто проезжала мимо, с заседания членского комитета.

— Как видите, мы все еще здесь. Спокойно можете проезжать мимо.

— Вообще-то я ищу Харлана. Никто его не видел?

— Не думаю, что в «Каса-Боус» кто-нибудь берет уроки крокета.

— Не играйте со мной, Космо! — Дюси влетела в дом и, перепрыгивая через ступеньку, взбежала наверх с такой прытью, что на ее брюках лопнул задний шов. — Я знаю, он с Ли.

— Это невозможно! — воскликнула Пиппа, бросаясь следом. — Мы только что вернулись с шопинга.

— Я видела, как он смотрел на нее вчера! — Распахнув дверь в хозяйскую спальню, Дюси обнаружила Ли перед зеркалом. Портниха застегивала ей сзади платье, отделанное тысячами желтых, черных и белых перьев.

— Дюси! Что привело вас сюда? — не растерялась Ли.

— Где вы его прячете? — Дюси сбросила с кровати одеяло, десяток подушек и покрывало: ничего. Затем обыскала шесть гардеробных, комнату Тициана, шесть спален и ванную. Пусто. Но это не помешало Дюси вернуться в спальню. — Вы трахаетесь с Харланом!

— Инструктор по крокету, сеньора, — пояснила Пиппа.

К ее чести, Ли не расхохоталась:

— Боюсь, здесь какое-то недоразумение. В последний раз я виделась с Харланом, когда вы вместе заезжали к нам на ленч.

— Он сказал, что вы очаровательны в розовом!

— Убеждена, он просто пытался быть любезным! — Ли приобняла вздрагивающие плечи Дюси. — Мне никогда не приходило в голову, что он может считать меня настолько привлекательной. Особенно в сравнении с вами. Просто немыслимо.

— Полагаю, вы правы, — шмыгнула носом Дюси, внимательно рассматривая свое отражение в огромном, от пола до потолка, зеркале. Ее формы впечатляюще смотрелись в бутылочно-зеленых брюках от Кристиана Лакруа. — С вами не сравнить.

— Не желаете, чтобы портниха починила ваши брюки, пока вы здесь, мадам Деймон? — любезно осведомилась Пиппа.

— Благодарю, я отправлю их в Париж своим самолетом. — Дюси осторожно перешагнула через груду покрывал и подушек, сброшенных ею на пол. — Что означает этот костюм, Ли?

— Я «жаворонок». Помните классические «студебекеры» шестидесятых?

— Я не знакома со «студебекерами», это для среднего класса.

— Серия «Пирс-Эрроу»[68], — сообщила Пиппа. — С ней-то вы наверняка знакомы.

— Я думала, жаворонки коричневые. Маленькие и невзрачные.

— Рогатые жаворонки коричневые. Полевые — желтые. — Пиппа проводила Дюси вниз. — Как прошло заседание комитета, мадам Деймон?

— Мы все еще не добрались до кандидатуры Ли, если вы это имеете в виду. — Дюси высунула голову за дверь. — Горацио! — И нетерпеливо притопывала ножкой, пока мажордом ковылял вверх по ступеням. — На моих брюках разошелся шов. Одолжите мне свои, пока не доберемся до дома.

— Но я тогда останусь без штанов, мадам.

— Мне не нужны комментарии, мне нужны ваши брюки. — И, добавляя к унижению оскорбление, бросила: — Искренне надеюсь, они чистые.

— Позвольте предложить вам пару Руди, — обратилась к Горацио Пиппа.

— Ах, оставьте! У нас нет времени. — Дюси едва не стянула сама брюки с дрожащих коленей Горацио. Влезла в штаны и затолкала старика обратно в «бентли». Они уехали.

Ли наклонилась над перилами верхней площадки:

— Неужели Дюси действительно подумала, что у меня что-то есть с этим скользким жиголо?

— Вы отлично справились с ситуацией, сеньора. Браво.

Ли заметила мусор в холле:

— Что там произошло? Эту вазу нужно заменить до возвращения Мосса. Немедленно поезжайте в «Антиките-де-Наполеон». В прошлый раз я видела у них в витрине две такие же.

— У нас есть там кредит?

Ли уронила вниз бумажник:

— Найдите карту, на которой еще что-нибудь осталось. — И она вернулась к примерке.

В холл ввалилась Керри, с лицом, вымазанным чистящим порошком:

— Что тут был за шум? Похоже на выстрел.

— Вы имеете в виду, десять минут назад? Спасибо, что поспешили на помощь.

Пиппа на миг задумалась:

— Кстати, Харлан сегодня не заглядывал?

— Хар… что?

— Любовник Дюси. Слизняк с похотливым взглядом.

— Никогда о нем не слышала. — Керри заметила разбитую вазу. — Ого.

— Подметите здесь, хорошо? Я должен найти замену до возвращения Мосса. И наведите порядок наверху. Мадам Деймон устроила там небольшой погром.

Пиппа посетила «Антиките-де-Наполеон». Опустошив шесть кредиток Ли, она наскребла четырнадцать тысяч баксов на императорскую вазу с изображением дроздов. Уже уходя, она заметила в одном из антикварных сосудов крошечное чучело птички. Ее ярко-красное оперение чудесно подходило к рубиновому украшению, купленному Тейн.

— Сколько это стоит? — спросила она, отряхивая пыль с перышек.

— Тысяча долларов.

Пиппа пересчитала наличные в своем кошельке и заказала доставку подарка в «Кастилио-Деймониа»:

— Приложите открытку «Если бы я был птичкой, я полетел бы к вам».

«Если бы я был птичкой»? Парень похож на старую сову.

— Очень романтично, сэр.

К возвращению Пиппы рабочие в «Каса-Боус» уже заканчивали, на дорожке стоял одинокий белый «лексус». Пиппа поставила на место новую вазу, и под ногами хрустнули крошечные осколки фарфора, застрявшие в ворсе ковра: типичная для Керри тщательность уборки.

Позвонили в дверь.

— Где Ли? — прорыдала дама, которую можно было бы назвать прелестной, если бы не липкие струи, текущие из ее глаз, носа и рта. Тойтерьер в руках дамы печально тявкнул. — Я должна с ней повидаться.

Пиппа провела несчастную к бару, где застала Ли с еще одной отвергнутой «Кантри-клубом» Лас-Вегаса, бившейся в истерике.

— Вивиан!

— Кристель! Ты тоже? Уаааааа!

Пиппа приготовила несколько кварт мартини, поскольку в течение следующего часа число посетителей возросло до восьми, не считая собак. Заседание членского комитета едва закончилось, но письма с отказом доставлялись так стремительно, что можно было заподозрить, будто их составили еще до начала заседания. Все письма подписала лично Дюси, ручкой, ранее принадлежавшей Глории Свенсон. Каждое письмо заканчивалось припиской от руки ярко-красными чернилами: «P.S. Прости, дорогая!» Каждая дама немедленно звонила Дюси, которая в какие-нибудь тридцать секунд объясняла: поступило анонимное письмо с возражениями, исключавшее дальнейшее обсуждение кандидатуры. Причины возражений? Сын Кристель был владельцем винного бутика, только что получившего награду (возможный алкоголизм в семье). Вивиан продала своего Матисса египтянину (непатриотично, возможна поддержка терроризма). Джина, доктор астрофизики, заказала материалы для домашнего обучения детей вместо брошюры школы «Чоут»[69] (опасный консерватизм). У Джослин всего тридцать пар обуви (автоматическое изгнание из общества). Никто не мог понять, каким образом прорвалась Пегги Стаутмейер. Она ходила, говорила и одевалась, как Розин Барр[70]. И была даже не слишком богата.

— Если вам от этого станет легче, вероятно, я следующая, на кого падет топор, — сообщила Ли после четвертого мартини. — Мое заявление на рассмотрении.

— Но Дюси обожает тебя, дорогая!

— Она обожает Космо. Я просто гарнир.

— Что ты будешь делать, если не попадешь в клуб, Ли?

— Вернусь в «Рокитс». — Ли отставила бокал с мартини. — Позвольте пригласить вас на обед, девочки. Поплачемся друг другу в плечико…

— Я подам машину, сеньора.

В холле Пиппа столкнулась с Моссом и Коулом. За болтовней в баре она не услышала, что они вернулись. Мосс разглядывал новую вазу, а Коул, стоя на коленях, собирал с ковра кусочки фарфора.

— Очередной сбор курятника, Космо? — осведомился Мосс.

— Еще восьмерым дамам отказали во вступлении в «Кантри-клуб». Они уже уходят.

— Мне нравятся вазы с иволгами, — ровным голосом заметил Мосс. — А эти с дроздами.

— Так обсудите это с курицей, которая, видимо, любит стрелять по тарелочкам, — фыркнула Пиппа. — Возможно, вы с ней знакомы. Родинка на правой щеке, красный виниловый плащ, черные виниловые сапоги, слишком много духов. — Он понял, о ком речь. — Кажется, у нее «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. Пуля еще в стене. Вон там.

Лицо Мосса приобрело цвет фарфора:

— Она была здесь?

— О, она оставила сообщение: следующая пуля ваша.

Мосс ухватил Пиппу за рукав:

— Ли знает?

— Я не видел смысла информировать ее, сеньор.

— Хороший мальчик. — Мосс и Коул рванулись прочь, как два молодых лося. И пока Пиппа не уложила Ли, пьяную и отчаявшуюся, спать, они благоразумно не показывались.

Этого стука в дверь Пиппа ждала:

— Войдите.

Коул не удивился, застав ее полностью одетой: взгляд, который она бросила на прощание, определенно означал «зайди ко мне в кабинет, сынок». Он присел не на кровать, а в кресло. Она осталась стоять, скрестив руки на груди.

— Я должен объясниться, — начал он. Пиппа молчала. — Это не то, что вы думаете. Эта женщина контролирует крупнейший азиатский синдикат по экспорту перьев. Мосс вынужден ублажать ее.

— Насколько?

— Очень. — Коул предпочел не развивать тему.

— В таком случае, я бы сказал, он ведет себя отвратительно. — Пиппа отхлебнула скотча из бокала на туалетном столике. — Я видел ее с Моссом вчера у отеля «Трамп». Когда мы ездили по магазинам.

Как аккуратно она пьет, с восхищением заметил он:

— Ее зовут Бинг-Бинг.

— Спасибо за трогательные подробности.

— Откуда вы узнали, какой у нее пистолет?

— У моей матери был такой же.

— Расскажите, что произошло.

— Позвонили в дверь. На пороге стояла Бинг Бинг и требовала встречи с Моссом. Я сказал, что его нет дома, и предложил подождать.

— Вы, разумеется, не знали, что у нее оружие.

— Разумеется, знал. Она им размахивала. Наверное, даже на кнопку звонка нажала пистолетом.

— И вы впустили ее в дом? — Он был поражен.

Пиппа испепелила его взглядом:

— А что я, по-вашему, должен был делать? Захлопнуть дверь перед ее носом и вызвать полицию?

«Вообще-то да. Будь ты нормальным человеком».

— Но почему вы этого не сделали?

— Бинг-Бинг не интересовал никто, кроме Мосса, в котором она собиралась проделать несколько дырок! — «Чтобы это понять, надо быть женщиной», — чуть не добавила Пиппа. — Поняв, что его нет дома, она пальнула в вазу и удалилась. На все ушло пятнадцать секунд.

Коул разглядывал свои ладони.

— Да вы мужественный парень, Космо, — произнес он наконец. — Все могло завершиться совсем иначе.

— Это может относиться к чему угодно.

Что это значит? И она все еще злится на него, черт побери!

— На всякий случай, я вовсе не одобряю действий Мосса. Но у меня нет возможности повлиять на него.

— Конечно. Вы всего лишь невинный шофер.

Коул понял: она видела его с рыжеволосой, — но в этом он был не властен.

— Я просто делаю свою работу. Доброй ночи.