Сексуальный папочка

Глава 7

Саймон

Другое ее плечо упирается мне в колени. Тут не о чем больше думать — я широко расставляю ноги и позволяю ей устроиться между ними. Я сижу на диване, Эбби — на полу, и она ждет, когда же я, наконец, прикоснусь к ее волосам.

Пока я пялюсь на ее пышные светлые локоны, воздух ускользает из моих легких. На мгновение мне кажется, будто я парю в подвешенном состоянии, сгорая от желания. Будто это именно та черта, и мы ее пересекаем. Не тогда, когда я принес ей десерт или коснулся уголка ее губ, и не тогда, когда я смотрел на ее лицо дольше, чем следовало бы. И даже не тогда, когда отправлял ей сообщения о паре диких птиц, или когда комментировал душ и наготу.

А именно вот это.

Касаться ее волос.

Блядь, мне нравятся ее волосы.

Я вешаю ленту на свое запястье, а затем захватываю несколько прядей на ее макушке.

— Признаюсь, — тихо говорю я, — я смотрел несколько роликов на YouTube после того, как ты показала мне, как это делается.

Она откидывается назад, и я чувствую ее улыбку.

— Как я и сказала, докажи.

— Как раз этим и занимаюсь. — Я сосредотачиваюсь на том, чтобы разделить ее светлые волосы на пряди, пробегая по ним пальцами, словно расческой. Я поднимаю первую прядь и кладу ее поверх средней, затем левую, и захватываю новую прядь.

После того, как провалился на своем первом уроке плетения французской косы, я пообещал себе, что обязательно этому научусь. Мне не нравится быть не в состоянии овладеть какими-то базовыми навыками. Мужчина должен уметь заплетать волосы своей дочери в косы.

И волосы его женщины тоже.

— Как выглядит коса? — спрашивает Эбби с придыханием.

— Так, будто она заплетена мужчиной, который научился этому, просматривая ролики на YouTube, — отвечаю я.

Она смеется и наклоняется ко мне еще ближе. На секунду мои руки застывают. Мне кажется, будто я снова учусь в школе. Будто я увлечен девушкой, и не знаю, что делать дальше, куда идти, что сказать.

Но дело в том, что я знаю. Я просто не уверен. И я также знаю, чего хочу. Я ни капли в этом не сомневаюсь. Я хочу к ней прикоснуться, поцеловать ее, почувствовать, как ее тело прижимается к моему. Даже возможность прикоснуться к ней, как сейчас, опьяняет, и кровь приливает к моей голове. Волнистые волосы Эбби мягкие на ощупь, и кажутся невероятно восхитительными, скользя между моих пальцев. Я не могу думать ни о чем, кроме того, как зарываюсь руками в эти пряди, пока целую ее, касаюсь ее, и пока она движется подо мной.

И вот я представляю ее в кровати.

Да, это не в первый раз. И не в сотый тоже. Блядь, я представлял себе это бесчисленное количество раз, и этот образ великолепен. Ее мягкость, сладость, ее изгибы. Я вижу, как ее рот открывается, дыхание учащается, а руки кружат по моему телу. Я моргаю, пытаясь стереть эти образы из головы, но не сомневаюсь, они вернутся позже, после того, как она уйдет, и я останусь один под простынями.

Я продолжаю заплетать косу, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своей задаче, когда опускаюсь ниже. Я смотрю на переплетение прядей, одной за другой, так, будто это поможет выкинуть остальные мысли из моей головы. Эбби наклоняет голову, обнажая небольшой участок шеи, и я шумно выдыхаю.

— Блядь, — бормочу я.

Она напрягается.

— Все в порядке?

Я закрываю глаза, останавливая свои видения, пошатываясь от желания.

— Да. Ты просто…

И замолкаю. Я не могу переступить черту. Не могу сказать этого. Не могу это сделать. Но, Боже мой, я так сильно мечтаю поцеловать ее шею. Хочу покрыть ее шею поцелуями, провести губами по коже, почувствовать, как она тает напротив меня. Хочу сделать с ней все то, что заставит ее колени подкоситься и сделает влажными трусики.

— Просто что? — спрашивает она, ее голос тихий и наполнен отчаянием, будто она хочет услышать ответ так же сильно, как я хочу дать ей его. Вероятность того, что она чувствует то же самое, посылает заряд энергии по всему моему телу.

— Просто у тебя хорошие волосы, — шепчу я, а затем хочу с силой себя пнуть.

«У тебя хорошие волосы?» — беззвучно произношу я, радуясь, что она не может меня видеть.

— Как и у тебя, — говорит она, волна тепла заполняет мое тело, и я позволяю ей унести меня дальше. Позволяю ей притянуть меня ближе. Я почти касаюсь ее волос, останавливаясь всего в несколько сантиметрах от нее, и вдыхаю ее запах. Тепло превращается в огонь, извиваясь и закручиваясь в моих жилах.

— А еще они хорошо пахнут, — хрипло говорю я. — Как кокос или что-то в этом роде.

— Это все мой шампунь, — отвечает Эбби шепотом, едва различимым в тишине моего дома. — Тебе нравится?

В моем горле пересохло. Я с трудом сглатываю и правдиво отвечаю:

— Я обожаю этот запах.

Я заплетаю оставшиеся пряди, хватаю ленту и завязываю ее на конце, заканчивая работу.

— Ну, как она выглядит?

Я провожу указательным пальцем по косе.

— Меня нельзя назвать стилистом, но, думаю, можно с полной уверенностью сказать, что я плету французские косы лучше, чем говорю на этом языке, — говорю я самокритично. Беззаботно смеясь, она поднимает руки и пробегает пальцами по моему творению.

Я блуждаю взглядом по ее рукам, по обнаженной коже, которая хорошо видна благодаря персикового цвета майке.

Сейчас я — похотливый старик, потому что все, что хочу сделать — это взять эту двадцатишестилетнюю женщину и сделать ее своей. Я хочу провести ладонями по ее рукам. Поднять ее, перевернуть и усадить к себе на колени, приказав оседлать меня. Затем зацеловать ее. И узнать, каковы ее губы на ощупь и вкус, и мягкая ли она настолько, насколько я себе представляю. Будет ли она таять в моих руках так же, как в моих фантазиях. Я хочу раздеть ее и придаться греху вместе с ней.

Я делаю глубокий вдох, и моя предательская рука берет надо мной верх и опускается на ее руку поверх волос.

Она ахает, и этот легкий звук самый удивительный и сексуальный, что я когда-либо слышал.

Я веду ее руку вниз по мягкой косе, так, будто лишь показываю свою работу. Будто я не пытаюсь найти способ коснуться ее и не отпускать, или не сгораю от желания прикасаться к ней повсюду. Я так сильно хочу большего с ней. Хочу всю ее.

Температура моей кожи поднимается на миллион градусов, когда я обхватываю своими пальцами ее и провожу нашими соединенными руками вдоль ее мягких волос. Клянусь, она затаила дыхание, пока мы проводим пальцами по ее косе, и ее реакция ободряет меня. Кончиками пальцев я прикасаюсь ее скуле. Я рискую и провожу ладонью вправо и влево по ее щеке, хотя и не должен этого делать. Но я не хочу останавливаться.

Эбби резко вздыхает, и когда я собираюсь скользнуть чуть дальше своими пальцами, она наклоняется ближе ко мне и шепчет:

— Да, теперь ты знаешь, как заплести волосы в косу.

В моем доме настолько тихо, и клянусь, я могу услышать вибрации между нами, летающие в воздухе, слегка переплетающиеся с возможностью, и это похоже на момент перед бурей, когда вы можете почувствовать, что небеса вот-вот разверзнутся. Я уверен, она тоже это ощущает. Я чувствую это в ее плечах рядом с моими ногами, в ее дыхании, словах.

Я уже на пределе. Напряжение между нами нарастает и скоро лопнет. Быть рядом с ней и не держать ее в своих объятиях — полнейшее безумие. Я хочу спросить ее, о чем она думает, и так ли взаимно это чувство, как я его ощущаю, когда она сидит между моих ног, а я прикасаюсь к ее волосам.

— Эбби, — говорю я, но затем резко обрываю себя.

Раздается звук шагов по паркетному полу.

Я отдергиваю руку, и Эбби в спешке срывается с места. Мое сердце бешено колотится, а кожа покрывается мурашками, когда я откидываюсь назад, на диванные подушки, увеличивая расстояние между нами.

Но Хейден даже не заходит в гостиную. Тихий звук воды говорит мне о том, что она просто встала выпить стакан воды в ванной.

Тем не менее, мой пульс громыхает так, будто мой собственный ребенок поймал меня за воровством.

Я встаю.

— Я лучше пойду и проверю ее. — Иду по коридору, направляясь в комнату маленькой девочки, и заглядываю внутрь. Она залезает под одеяло.

Легкая сонная улыбка появляется на ее лице.

— Спокойной ночи, папочка.

— Спокойной ночи, милая, — говорю я и подтягиваю ее фиолетовое одеяло выше. Она сбросит его посреди ночи. Но я все равно ее укрываю, а затем целую ее в маленькую теплую щечку.

Я отворачиваюсь от ее кровати, провожу рукой по волосам и вздыхаю, позволяя воздуху наполнить мои легкие. Я напоминаю себе, что не сделал ничего плохого. Я не пересек ни одной черты. Но мое сердце неумолимо бьется, и я прижимаю ладонь к дверной раме, позволяя своему пульсу успокоиться.

Тридцать секунд спустя я возвращаюсь в гостиную.

Эбби стоит и вешает сумку себе на плечо, разглаживает свой топ и слишком широко мне улыбается. Момент исчез, и эта превосходная возможность не просто пропала, она стерлась.

Ощущение пустоты укореняется в моей груди, но потом я говорю себе, что это к лучшему. Я не должен был прикасаться к няне своего ребенка. Не должен был флиртовать. Не должен был заплетать ее волосы. Мне слишком сильно нужно, чтобы она была в жизни Хейден. Я не могу рисковать этим просто потому, что чертовски сильно хочу ее.

Все становится действительно неудобно.

— Уже поздно. Мне пора идти, — мягко говорит она, и милая улыбка появляется на ее губах.

Я киваю.

— Но дай мне знать, если захочешь снова поработать над французским, — добавляет она, и это похоже на то, будто она бросает мне веревку.

Я хочу быть хорошим парнем, который не пересекает границы. Я хотел бы быть тем человеком, который может отказаться от ее предложения.

Но мне нужно улучшить свои навыки. Черт, если я не узнаю еще несколько слов, то в следующий раз, когда попытаюсь заговорить по-французски, я спрошу у Габриэля, не хочет ли он сделать колесо в военных ботинках или съесть взбитые сливки со стейка. Одной мысли об этом достаточно, чтобы ухватиться за другой конец веревки. Я киваю в сторону комнаты Хейден.

— В ближайшие несколько дней она будет со своей мамой, — говорю я, хотя Эбби и так об этом знает, так как в это время у нее будут выходные.

Ее тон звучит оптимистично, когда она говорит:

— Давай научим тебя французскому.

Я собираюсь спросить, когда она хочет встретиться в следующий раз, но она меня опережает.

— Может, мы могли бы встретиться в кофейне? Или в библиотеке?

Это такой же хороший ответ, как и любой другой. Он говорит все, что мне нужно знать. Здесь мы не встретимся. Господь знает, что сегодня здесь мы сделали уже достаточно. Это слишком опасно. Это огнеопасная зона, и, если мы встретимся здесь в следующий раз, кто-то из нас сгорит.

Мы будем в безопасности вдали от моего дома.

— Звучит как план. — Затем я усмехаюсь и повторяю эту фразу по-французски.

Она улыбается, ее глаза сияют, когда она говорит:

— Trèsbien (фр., очень хорошо).

Я провожаю ее к двери и держу ее открытой для нее.

— Спокойной ночи, Эбби. — Мой голос тише, чем обычно, но и грубее тоже.

Она смотрит на меня, открывает рот, будто хочет что-то сказать, но затем просто сглатывает и говорит:

— Спокойной ночи, Саймон.

И, черт меня дери, если от этого мягкого сладкого голоса мое желание обладать ею не становится еще сильнее.

Но я отталкиваю его.

Когда она идет по коридору, локоны ее волос рассыпаются по спине. Она распустила косу, и я скучаю по ней больше, чем должен.