Семь дней страсти

Глава 8

Прижавшись лицом к скале, Ланкастер вздрогнул и попытался освободить пальцы.

— Прости, но не могла бы ты убрать ногу с моей руки?

— Что? — крикнула Синтия.

— Твоя нога! — завопил он.

Она бросила хмурый взгляд через плечо, словно не поняла его слов, но ногу, в конце концов, подняла. Ланкастер надеялся, что воющий ветер заглушил его стон.

— Давай поторапливайся, мы уже почти на месте.

— Мне не нравится это, — пробормотал Ник, посмотрев вниз.

До песка было около десяти футов. Ему не нравилась эта затея, но чувство вины возобладало над разумом. Чувство вины и вспыльчивый характер Синтии. И вот они здесь, сидят высоко на этой проклятой скале, а ветер изо всех сил старается сбросить их вниз.

— Син! Остановись! Это намного выше, чем мы предполагали!

— Я уже на месте! — донесся ее голос откуда-то сверху.

— Проклятие! — Ланкастер очень осторожно поставил ногу в следующую нишу в скале и поднялся выше. Если она собирается убить его, что ж, очень хорошо. Его братец сможет жениться на Имоджин Брандисс и спасти семью. Волна гнева помогла ему преодолеть последние несколько футов. Когда он поднялся на выступ, несколько камней сорвались и полетели вниз.

Пещера была не такой большой, как казалась, если смотреть на нее снизу. Синтия не могла выпрямиться во весь рост, и вместе им там будет довольно тесно. Ник сразу подумал о том, как близко они будут друг к другу, но она нарушила его крамольные мысли.

— Здесь что-то есть!

— Правда?

Несмотря на то что они охотились за кладом, он будет чертовски удивлен, если они найдут его.

— Минутку, — выдохнула Синтия. — Мне кажется… это…

Он пробирался следом за ней, когда она взвизгнула. Ланкастер покачнулся, а внутри все оборвалось.

— Синтия!

Он почти добрался до нее, когда она со сдавленным криком уперлась в него спиной.

— Что такое?

— Прости, я просто… Я вытащила это из ямы… — Она вся дрожала, указывая на смутный белый предмет размером примерно с его кулак.

— Что это? — Ланкастер наклонился ближе. — Кошачий череп?

— Я не знаю, что это, — Синтия подвинулась ближе, — но внутри еще есть немного… внутренностей.

— Внутренностей?

Синтия тщательно вытерла руку о свое платье.

— Почему бы тебе не подождать на солнышке, пока я проверю всю эту пещеру? — предложил Ник.

Это не заняло много времени. Еще несколько разбросанных костей, старое птичье гнездо и мышиный помет.

— Боюсь, здесь ничего нет.

Она кивнула, но в глазах читалось разочарование.

— Тогда пошли дальше. Может, нам следует разделиться? Так мы больше мест успеем осмотреть.

— Ни за что.

Когда Ланкастер подошел к ней и осмелился посмотреть вниз, то сразу пожалел об этом. Ему даже в голову не приходило, что спуск может быть страшнее, чем подъем. И веревка, обвязанная вокруг его пояса, была абсолютно бесполезна без дерева, к которому ее надо привязать. Ни одна из скал здесь не казалась достаточно прочной, чтобы выдержать ребенка, не говоря уже о двух взрослых.

— Я пойду первым, ты — за мной.

Синтия кивнула, и Ланкастер, сделав глубокий вдох, повернулся спиной к океану и опустился на колени. Спустившись на четыре фута, он выдохнул. Осталось не более трех ярдов.

— Давай, Синтия, медленно и осторожно.

Она спустила ногу с выступа как-то слишком свободно, по его мнению, потом секунд тридцать искала опору для ноги. У него заныли руки от желания помочь, он ждал, подспудно надеясь, что, если она упадет, он смягчит ее приземление.

Наконец Син нашла прочное положение и стала спускаться.

Юбки задрались еще выше. Показались краешки заштопанных чулок, потом мелькнули обнаженные бедра, дрожащие от напряжения. Спасибо миссис Пелл, что она починила эти чулки. Прошлой ночью ее голые ноги сыграли решающую роль в его фантазиях.

Стоя на выступе скалы и уцепившись в нее пальцами, Ланкастер забыл о высоте и начал думать о бедрах Синтии. Он прищурился, наблюдая, как солнце освещает шелковистую поверхность внутренней части ее бедер. Его взгляд проследовал выше…

— Отлично! — крикнула Синтия, отвлекая его от неучтивой мечтательности. — Теперь можешь спускаться ниже.

В конце концов, чувство вины погубило его. Голова закружилась, он вслепую шагнул вниз и ничего, кроме воздуха, там не обнаружил. Другая нога поскользнулась, потные руки оторвались от скалы. Он падал.

Ветер, свистевший в ушах, заглушил крик Синтии до плача испуганной птицы. Ее лицо становилось все меньше, а грохот волн — громче.

Потом все остановилось.

Мир остановился, но он был жив, несмотря на полное отключение звука, света и воздуха.

Воздух. Он не может дышать.

Его мозг взорвался от страха. Он не может дышать.

Он вдруг почувствовал, как вокруг его шеи затягивается веревка. Он хотел уцепиться за нее, но ему не хватало воздуха, чтобы поднять руки. У него горели легкие, потом эта боль перекинулась на шею. Он умирает. Опять умирает.

Ник. Звенящий колокольчик напоминал звучание его имени.

— Ник! — Теперь кричал хор голосов, каждый голос старался перекричать другой, разнося его имя на многие мили.

Что-то тяжелое опустилось ему на грудь. Вспыхнул свет, в легкие ринулся холодный воздух.

— Ник! Господи, Ник!

Парившее над ним темное пятно превратилось в неясное очертание обеспокоенного лица Синтии.

— Тебе больно?

Он хотел кивнуть, но только мотнул головой из стороны в сторону.

— Где?

Она подвинулась, осматривая его тело. Она прикасалась к нему. Он видел, что она прикасается к нему, но поскольку больше ничего не чувствовал, то мог позволить ей это. Просто знать, что ее руки покоятся у него на груди, потом скользят по рукам и ощупывают ноги.

Ланкастер смотрел в небо и улыбался.

— Где тебе больно? — кричала Синтия.

— Просто… Просто лишился сознания от удара ветра, — смог произнести Николас.

— О Господи, ты уверен?

— Да.

Либо это, либо его позвоночник сломался как щепка для растопки камина. Но скоро они это узнают.

Синтия застыла на мгновение, тихая и невозмутимая, а потом рухнула на него, как кукла, у которой подрезали веревочки. Ее голова лежала у него на груди, а руки обхватили его плечи. Он ждал паники, но шли секунды, и все было тихо. Ланкастер захотел обнять ее, и у него получилось.

— Спасибо, Господи, — выдохнула Синтия.

Да. Спасибо, Господи. Он прижал ее к груди и поразился, что чувствует ее вес. Он обхватил рукой ее голову, волосы скользили под пальцами. Ее руки нежно поглаживали плечи Ланкастера.

Он закрыл глаза, чтобы скрыть слезы.

— Ты был прав, — пробормотала Синтия. — Нам не надо было лезть туда. Прости.

— У тебя все отлично получилось.

— Но мы команда, — ответила она, вызвав на его лице улыбку. — Ой, прости, — она резко отшатнулась от него, — мне нельзя было так наваливаться на тебя!

— Нет, пожалуйста, не уходи.

— Так лучше? — Синтия легла на песок рядом с ним.

Нет. Теперь ему было одиноко и холодно, как было всегда. Его пальцы вместо Синтии вцепились в песок, а еще большой комок песка, казалось, застрял в горле. Он не мог ни говорить, ни проглотить его.

Несколько минут прошло в полной тишине. В его тело возвращалась реальная жизнь, но он не двигался.

— Ты теперь так коротко носишь волосы, — пробормотала Синтия.

— Надо следить за модой, — солгал Ланкастер, выдавив самодовольную улыбку, и тень прошлого мгновенно напомнила о себе: рука, жестоко вцепившаяся в волосы.

— Конечно.

Ее голос дрожал от изумления. Он взмыл над ним, стряхнув с него остатки вялости.

— Ладно. — У него заныли мышцы, когда он приподнялся на локтях. — Возвращаемся к поискам.

— Не будь идиотом, — Синтия села. — Мы идем домой.

Ланкастер открыл рот, чтобы запротестовать. Он мужчина, в конце концов, и сгорает от нетерпения продемонстрировать силу духа. Ничто, кроме смерти, не сможет остановить зверя, такого же мужественного, как он.

— Давай пойдем домой, Ник, — повторила Синтия.

И это прозвучало как иллюзия. Как приглашение вернуться туда, где ему хотелось быть.

— Ладно, — согласился он, — пойдем домой.

Он встал на ноги и порадовался, что не стал настаивать на своем и подчинился Синтии. Ноги были ватными и с трудом слушались, несмотря на все его мужество. Но он заставит их работать, ведь они с Синтией идут домой.

Тепло кухни окутало дрожащее тело Синтии, и она чувствовала себя словно в коконе из шерстяных одеял. Или как будто Ник уговорил ее выпить с ним стаканчик виски.

Возвращение домой совпало с приливом, и внезапно накатившая волна намочила юбки Синтии.

Она невольно вздрогнула, вспомнив о ледяной воде, и Ник наполнил ее бокал. Это движение привлекло внимание девушки к голым рукам Ланкастера. Соблюдение формальностей в виде сюртука вряд ли было уместно — им предстояло не что иное, как банная вечеринка.

— Я настаиваю, чтобы ты шла первой, — сказал Ник.

— Чепуха. Тебе нужно погреть спину, чтобы снять боль.

— С моей спиной все в порядке, спасибо. Я вообще не стану даже окунаться, если ты не пойдешь в ванну первая. Я же, прежде всего, рыцарь. Ты замерзла. И голову тебе надо помыть.

Ее рука взметнулась к волосам, которые слиплись и стали жесткими от морской соли.

— Дурак ты, а не рыцарь.

— Синтия Мерриторп! — Миссис Пелл появилась из коридора как джинн из бутылки, держа в руках стопку белья. — Ты не могла бы перестать выкрикивать каждое браное слово, которое заскакивает тебе в голову?

— Отвратительно, — подтвердил Ник.

Синтия пнула его ногой по голени и была разочарована, когда Ник только как ангел улыбнулся экономке.

— Миссис Пелл, а вы не могли бы заодно вылить воду? Нет смысла греть так много воды. — Синтия насмешливо посмотрела на парящую ванну. — Я сама предпочитаю холодную воду. Закаляет кожу.

— А мы в Лондоне предпочитаем кожу с блеском и гладкую, как детская попка.

— А мне казалось — как лошадиный зад, — удивленно подняла бровь Син.

Играя единственному зрителю в лице миссис Пелл, Ник приложил руку к груди, где билось сердце, и притворился, что умирает в конвульсиях.

— Вы оба невыносимы, — пожаловалась миссис Пелл и наклонилась над огнем, чтобы проверить температуру воды в чане.

Когда она потянулась к крючку, Ланкастер вскочил и забрал у нее чан, подхватив тряпку, свисавшую у нее с фартука.

— Думаю, этого будет достаточно, — пробормотал Ник, выливая воду в облаке пара.

Его шейный платок потерял крахмальную жесткость. Он нетерпеливо потянул узел и воспользовался платком, чтобы вытереть пот на лбу. От влаги его рубашка прилипла к телу, представив на всеобщее обозрение красивую мускулистую фигуру.

О Боже!

Синтия мельком взглянула на миссис Пелл и обнаружила, что она тоже, не отрывая глаз, смотрит на Ника. Только в ее глазах можно было прочесть потрясение, а не восторг. Неужели она забыла, что он вырос и стал мужчиной? Вот Синтия помнила это.

Пока он наполнял водой огромный черный чан, влажная рубашка облепила спину, и вид сзади оказался ничуть не хуже, чем спереди. Рельефные мышцы спины, крепкие плечи, напрягшиеся под тяжестью воды. Он повесил чан над огнем и вытер руки.

— Полагаю, миссис Пелл не позволит мне остаться, даже если я пообещаю бросить только мимолетный взгляд и больше ничего.

— Я предпочитаю крепких деревенских парней, — фыркнула Синтия.

— Я это знаю, — ответил Ник.

Синтия огляделась в поисках черствого кусочка хлеба, чтобы бросить ему в спину, но ничего не нашла, и Ник покинул комнату целым и невредимым.

— Какая наглость.

Синтия встала, отряхнула свои промокшие юбки и начала поворачиваться спиной к миссис Пелл, но та все еще стояла около плиты, задумчиво нахмурив лоб.

— Миссис Пелл?

Та вздрогнула, покачала головой и стала расстегивать крючки на платье Синтии, пока та погрузилась в собственные размышления.

— Мне кажется, ты должна быть с ним помягче, — подала голос миссис Пелл, стягивая платье и приступая к корсету.

— С кем?

— Я о лорде Ланкастере. Он ведь уже не мальчик, каким был когда-то.

— Понятно. Он теперь лондонский джентльмен. Я бы сказала, его надо немного встряхнуть.

Освободившись от корсета, Синтия сбросила рубашку и поспешила к лохани.

— Знаете, как давно я не мылась по-настоящему? — Она опустила в воду одну ногу. — Как здорово!

Она медленно погрузилась в воду. Тепло воды проникало через кожу и согревало кости, смывая тревогу, которая копилась неделями и месяцами. Но когда она подняла глаза на миссис Пелл, ее улыбка замерла на губах. Синтия так резко наклонилась вперед, что даже вода плеснула через край.

— Что случилось?

— Ничего.

— Не говорите так. У вас вид, словно вы сейчас расплачетесь.

— Не говори глупостей, Синтия.

— И все-таки что случилось?

— Должно быть, Лондон был жесток с ним, вот и все.

Миссис Пелл взяла кусочек ткани и принялась намыливать его.

— Да о ком, скажите на милость, вы говорите?

— О виконте. Лондон не место для такого человека, как он.

— Самое что ни на есть подходящее. Он довольно счастливо жил там.

Миссис Пелл принялась излишне сильно тереть спину Синтии.

— Он вряд ли тосковал по дому, — нахмурилась Синтия. — Он даже записки мне ни разу не написал.

— Это не то, о чем ты подумала.

Тихие слова миссис Пелл как будто таили в себе знак, и Синтия уцепилась руками за края лохани, чтобы собраться с силами. Экономка перестала тереть ей спину. Перед Синтией появился кувшин, которым миссис Пелл зачерпнула воду. Синтия успела только задержать дыхание, как теплая вода каскадом полилась ей на волосы. Но они все еще были заплетены в косу.

— Ой, прости меня, — вздохнула миссис Пелл, — я даже не расплела тебе волосы. — Она потянулась к косе, но Синтия перехватила ее руку.

— Миссис Пелл. — Она обхватила пальцами крошечное запястье женщины. — Вы что-то недоговариваете. Что? Пожалуйста, скажите мне.

— Я думаю, это неправда.

Женщина тяжело вздохнула, и ее голубые глаза наполнились слезами.

— Что? Что неправда?

Миссис Пелл бросила быстрый взгляд на закрытую дверь, потом опустила глаза в пол.

— То, что говорят о Николасе.

Похоже, вода лишь ненадолго смогла снять с Син напряжение. Теперь к ней опять возвратилась тревога.

— Что говорят, миссис Пелл?

— После того как он уехал отсюда… — Экономка заглянула в глаза Синтии. — Что-то случилось. Какой-то скандал. Я не знаю, что именно произошло. И Николас решил покончить жизнь самоубийством.

Эти слова даже не вызвали никакой реакции внутри, настолько они были нелепы.

— Это какой-то абсурд!

Миссис Пелл кивнула, но не ради того, чтобы согласиться.

— Говорят, он повесился. И веревка… — Правая рука миссис Пелл прикоснулась к шее, и Синтия вдруг все поняла.

Он еще сказал — ожог. Ожог, который оставил шрам по всей шее.

— Это абсурд, — повторила Синтия, потому что это должно было быть абсурдом.

— Я тоже так думала. — По щекам миссис Пелл потекли слезы, и она стала вытирать их кулаком. — Кучер… Он рассказал мне, что друг семьи нашел Николаса висевшим и снял его. Они думали, что он уже мертв.

— Нет!

— Родители отвезли Ника в Лондон, где его никто не знал, чтобы он поправился и пришел в себя. Поэтому он и уехал. Но я этому не поверила. Я сказала кучеру, что, если еще раз услышу эту ложь, мне придется выгнать его. — Миссис Пелл тяжело опустилась на стул и заплакала. — Я не поверила.

Синтия смотрела на огонь и твердила себе, что этого не может быть. Жизнь всегда была для Ника удовольствием. Он уехал отсюда счастливым.

Желудок вдруг провалился куда-то и болезненно сжался. Какое это имеет значение? Что могло случиться, что он так сильно изменился?

Что он сказал ей? Что-то о том, как опасно быть покладистой. Но это ничего не означало. Ничего, когда речь шла о веселом, смеющемся молодом человеке, каким он был.

Это не могло быть правдой.

Синтия не знала, сколько времени она смотрела на огонь, но когда миссис Пелл коснулась ее плеча и оторвала от грустных мыслей, нагрелся уже новый чан воды.

— Пора заканчивать, — пробормотала экономка, расплетая ей косу.

Синтия начала дрожать, потому что ванна остыла. Когда миссис Пелл стала лить теплую воду на распущенные волосы Синтии, она задрожала еще сильнее.

— Может быть, это неправда, — мягко сказала миссис Пелл.

— Это неправда, — согласилась Синтия. — И я никогда в это не поверю. Он обжегся, вот и все.

— Конечно, — согласилась миссис Пелл, но в ее голосе по-прежнему звучало беспокойство, и от этого сердце Синтии разрывалось пополам.