Сентябрьская луна

3

Уже начало смеркаться, когда дилижанс прибыл в Сан-Рафаэль. Закат раскрасил небо в цвета пожара и великолепным заревом полыхал по всему горизонту.

Выглянув из окна кареты, Камилла заметила, что город сильно изменился за прошедшие пять лет. Раньше Сан-Рафаэль был захудалым городишкой, теперь же он превратился в процветающий скотоводческий центр. Появилось много новых зданий. Старые дома, сложенные из саманного кирпича, выглядели особенно жалко рядом с громадой недавно возведенного Кингстон-банка. Вдоль делового квартала тянулся деревянный тротуар, которого раньше не было. Общая картина свидетельствовала о том, что прогресс продвигается на запад семимильными шагами.

И куда бы Камилла ни обратила взгляд, повсюду ей бросалось в глаза имя Кингстона! Кингстон-банк располагался по соседству с Универсальным магазином Кингстона, а через дорогу возвышался Кингстон-отель. «Очевидно, Кингстонам было мало их гигантской скотоводческой империи. Похоже, они решили скупить весь Техас», – подумала она с горечью.

Когда дилижанс остановился, Камилла неожиданно почувствовала, что у нее нет желания покидать это ненадежное убежище. Только теперь она в полную меру осознала, что осталась сиротой. Отец не приедет на станцию встретить ее! Она никогда его больше не увидит!

– Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, не стесняйтесь, Камилла. Я в долгу перед вашим отцом, а значит – и перед вами тоже.

– Я это запомню, Нелли. Надеюсь, и вы вспомните обо мне, как о своем друге, когда вам понадобится помощь.

Нелли кивнула ей на прощанье и стала выбираться из дилижанса, шелестя юбками из красной тафты. Потом настал черед Камиллы. Накинув на лицо вуаль и подхватив клетку с Цезарем, она оперлась на руку возницы и спустилась на землю.

Последним, отряхивая на ходу пыль и грязь с серого дорожного костюма, спустился со своего высокого насеста мистер Уоткинс. Он бросил на Камиллу злобный взгляд, повернулся и пошел прочь, всем своим видом изображая негодование.

Глядя, как Нелли шествует через дорогу к «Золотому самородку», Камилла внезапно почувствовала себя одинокой и всеми брошенной. Никто не обращал ни малейшего внимания на затянутую в черное фигуру! Когда ее сундуки и чемоданы выгрузили на тротуар, она почла за благо скрыться под навесом конторы почтовой компании.

Странно, что Сантоса до сих пор нет. Ведь он должен знать, что она прибудет этим дилижансом! Почему же никто ее не встречает? И что ей делать, если он так и не покажется?

Джек Морган приподнял шляпу, прощаясь с Камиллой по пути в контору, и ей стало совсем одиноко. Казалось, весь мир позабыл о ее существовании. Не такой встречи она ожидала!

В эту самую минуту ее внимание привлек дребезжащий фургон, кативший по улице на большой скорости. Когда фургон остановился у почтовой конторы, в туче поднявшейся пыли Камилла с облегчением узнала Сантоса. Когда старший вакеро Валье дель Корасон направился к ней, позванивая при каждом шаге испанскими шпорами, она улыбнулась и медленным движением стащила с головы вуаль.

– Разрази меня гром, сеньора Камилла! – воскликнул Сантос, нерешительно поглядывая на стоявшую перед ним прелестную молодую женщину.

Пять лет назад он, не раздумывая, крепко обнял бы ее. Но теперь перед ним была совсем другая Камилла – не та маленькая девочка, которую он когда-то обожал. Не зная, как ее приветствовать, Сантос тронул широкие поля своего сомбреро.

– Разве так полагается встречать хозяйку после долгого отсутствия, Сантос? – насмешливо спросила Камилла.

Сантос всегда был частью ее жизни; он и его семья сроднились с Валье дель Корасон точно так же, как и она сама. Предки Сантоса жили в Техасе задолго до того, как там впервые появились белые переселенцы с Севера: его дед прибыл в Новый Свет вместе с прадедом самой Камиллы. Здесь, в Валье дель Корасон, Сантос обзавелся семьей и вырастил детей. С незапамятных времен семья Рамиресов служила семье Монтесов.

Камилла со смехом бросилась ему на шею.

– Можно подумать, что ты не рад меня видеть, Сантос!

Он с облегчением обнял ее, чувствуя, как сердце переполняется радостью.

– Будь вы по-прежнему маленькой девочкой, я бы знал, как с вами себя вести. Но вы выросли и стали настоящей леди, сеньора Камилла.

– Я такая же, как прежде, Сантос. И все так же привязана к тебе.

Отступив на шаг, Камилла заглянула в обветренное морщинистое лицо старшего вакеро, с грустью отмечая, как он изменился за это время. Волосы Сантоса, прежде густые и темные, теперь поредели и были как будто присыпаны солью. Раньше у него была прямая и гордая осанка, а сейчас его плечи ссутулились. Но черные глаза по-прежнему искрились весельем. А главное – не могло быть никаких сомнений в том, что он рад ее видеть.

Сантос обернулся к молодому человеку, стоявшему позади него.

– Сними шляпу, дуралей! Сеньоре Камилле надо оказывать должное уважение, – вновь повернувшись к Камилле, старик расплылся в горделивой улыбке. – Сеньора, этот нахальный щенок – мой младший сын Хуан.

– Как поживаешь, Хуан? – приветливо кивнула Камилла. – Ты был совсем мальчишкой, когда мы виделись в последний раз.

Молодой человек проворно сдернул с головы шляпу и приветствовал ее широкой улыбкой.

– Я рад, что вы наконец вернулись домой, сеньора. Мы долго ждали этого дня.

– Не стой как пень, Хуан, перенеси вещи сеньоры в гостиницу, – ворчливо приказал Сантос, но было видно, что он гордится своим сыном.

Подхватив Камиллу под руку, старший вакеро невольно присвистнул: он только сейчас заметил птичью клетку, которую она подняла с земли.

– А это, стало быть, и есть Цезарь? Ваш отец всегда читал мне ваши письма, так что мы с этим соколом заочно знакомы.

– Да, мне пришлось взять его с собой. Цезарь умер бы с голоду, если бы я его оставила: ведь он ни от кого не принимает пищи, только от меня.

– На вид он довольно грозен, – опасливо заметил Сантос.

– Не бойся. Цезарь действительно может напасть на человека, но только по моей команде, – Камилла решила переменить тему. – А Хуан уже не мальчик, Сантос. Надо же, твой младший сын стал мужчиной!

– Он славный парень, сеньора Камилла. Как и оба его брата.

– Прошу тебя, Сантос, не надо называть меня сеньорой. Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не была замужем за человеком по имени Кастельо, – сказала она, понизив голос.

– Хорошо, Камилла. Но нам лучше по-прежнему делать вид, что ты вдова. А как поживает твоя дочка?

Глаза Камиллы загорелись при упоминании о дочери.

– Антония просто прелесть. Такая умница! Она бы тебе понравилась.

– Мы надеялись, что ты привезешь ее с собой. Это ведь и ее дом.

– Я подумала, что ей лучше пока остаться с моей тетей…

Камилла была не в состоянии признаться Сантосу, что вернулась с намерением продать Валье дель Корасон. Она знала, что для него это будет страшным ударом.

– А как поживает твоя семья, Сантос? Все здоровы?

На мгновенье он внимательно заглянул ей в глаза, потом кивнул.

– Все здоровы и с нетерпением ждут твоего возвращения домой.

Взяв Камиллу под руку, Сантос помог ей взобраться на высокий тротуар; только тут она наконец осознала, куда он ее ведет, и замерла на месте.

– Уж не хочешь ли ты устроить меня на ночлег в Кингстон-отеле?!

– Но это единственная гостиница в Сан-Рафаэле, – смущенно пробормотал Сантос. – А до ранчо нам сегодня не добраться: уже слишком поздно.

– А куда же девался Уэйлэнд-отель? Я думаю, нам лучше заночевать там.

– Им пришлось закрыться. Когда старик Кингстон открыл новый отель, мистер Уэйлэнд не смог с ним тягаться. Никому еще не удавалось встать поперек дороги у Кингстонов и победить. Мистеру Уэйлэнду пришлось уехать из города.

Камилла заметила, что Сантос смотрит на нее как-то слишком пристально, и поняла, что он ждет ее реакции на упоминание имени Кингстона.

Она гордо вскинула голову.

– Если это единственная гостиница в городе, значит, мне придется в ней сегодня заночевать. Но Хантер Кингстон не должен знать, что я здесь! Ты говорил кому-нибудь, что я возвращаюсь домой?

– Нет, Камилла, разумеется, я никому не сказал. Но думаю, кое-кто не сомневается, что ты вернешься, поскольку твоего отца… Поскольку твой отец умер.

Едва войдя в гостиницу, Камилла застыла на месте: ее внимание привлек громадный портрет, повешенный над стойкой администратора. Отец Хантера взирал на нее с высоты! Его темные глаза словно бросали ей вызов даже сейчас, после смерти. На портрете Джекоб Кингстон был изображен сидящим на вороном жеребце, взгляд у него был пронизывающий и холодный.

До этой минуты Камилла была уверена, что больше не ощущает страха перед Кингстонами, но оказалось, что она ошиблась. Ненависть Джекоба Кингстона была настолько сильна, что достигала ее даже из могилы. Страх проник в сердце Камиллы, ей пришлось сделать глубокий вздох, чтобы овладеть собой. Увидев, какое впечатление произвел на нее портрет, Сантос торопливо позвонил в колокольчик, и из задней комнаты тут же появился клерк. Однако, завидев Сантоса, он немедленно напустил на себя важность и взглянул на посетителей свысока.

– У нас нет свободных комнат, все занято. Поищите себе пристанища где-нибудь еще, – заявил он ледяным тоном.

Камилла втянула в себя воздух и уже собиралась сказать все, что она думает об этом невеже, но Сантос, зная, каким вспыльчивым нравом отличается его хозяйка, почел за благо заговорить первым.

– Я прошу комнату не для себя, сеньор, а для миссис Кастельо.

Но Камилла уже пришла в бешенство: она прекрасно поняла, что администратор нарочно грубит Сантосу.

– Мне ничего не нужно! Я не останусь в отеле, где тебе отказывают в гостеприимстве, Сантос, – сказала она, отвернувшись от портрета и пронзая испепеляющим взглядом гостиничного администратора.

Кажется, только тут клерк заметил, что Сантос пришел не один. Эта очаровательная молодая женщина, судя по виду, была важной дамой.

– Прошу прощения, миссис Кастельо, – пробормотал он, покраснев под ее гневным взглядом. – Если бы я знал, что комната нужна вам, я ответил бы иначе.

– Это я уже поняла. Я с вами не знакома, сэр: похоже, вы в городе человек новый, но ваши манеры явно оставляют желать лучшего, – сухо заметила Камилла. – Никто не смеет разговаривать с Сантосом подобным образом!

– Прошу вас, забудьте об этом досадном недоразумении, я постараюсь загладить свою оплошность, – заторопился смущенный клерк. – Меня зовут Боб Перкинс, я сделаю все, чтобы устроить вас поудобнее, миссис Кастельо.

Сантос улыбнулся про себя: все-таки Камилла не так уж сильно изменилась. В ней по-прежнему сказывалась кровь Монтесов!

– Все это не имеет значения, Камилла. Я прекрасно переночую в «Золотом самородке».

При упоминании имени Камиллы глаза клерка вспыхнули. Всего неделю назад мистер Кингстон предупредил всех служащих, что следует ждать появления женщины по имени Камилла Монтес и немедленно известить его о ее прибытии. Может, это она и есть? Фамилия другая, но не исключено, что мистер Кингстон ожидает приезда именно этой дамы. И ожидает, судя по всему, с нетерпением: он потребовал, чтобы ему дали знать в ту самую минуту, как она появится в городе.

К этому моменту Хуан уже успел перенести в вестибюль вещи Камиллы и застыл возле них со шляпой в руке, дожидаясь дальнейших указаний отца.

– Вам понадобится комната или номер-люкс, миссис Кастельо? – любезно спросил администратор в надежде убедить ее остановиться в Кингстон-отеле. Он догадывался, что Хантер Кингстон задаст ему жару, если узнает, что он нагрубил этой женщине.

И опять Сантос заговорил прежде, чем Камилла успела открыть рот для возражения.

– Разумеется, сеньора снимет номер-люкс.

– Я не останусь там, где не желают принимать тебя, Сантос! Я тоже прекрасно могу переночевать в салуне, – она гордо повернулась к человеку за стойкой. – Если Сантос в вашем отеле нежеланный гость, мне здесь делать нечего!

Клерк смущенно опустил глаза под ее ослепительно синим взглядом и впервые заметил клетку с соколом. Услыхав разгневанный голос хозяйки, Цезарь беспокойно захлопал крыльями, и Камилла, наклонившись, ласково провела рукой по его оперенью.

Боб Перкинс облизнул пересохшие губы и снова поднял на нее взгляд.

– Я очень прошу вас остаться, миссис Кастельо… Поверьте, я сожалею о своих словах! И вы, и ваш вакеро – желанные гости в Кингстон-отеле.

Боб прекрасно понимал, что сохранить за собой место администратора он сможет, только если сумеет быстро загладить свою неловкость.

– Ведь вы и есть дочь Сегина Монтеса, верно? – не удержался он.

– Вообще-то, вас это не касается, сэр, но… Да, я его дочь.

– Многие были уверены, что вы непременно вернетесь, раз уж ваш отец умер такой страшной смертью.

Сантос бросил на него испепеляющий взгляд. Он собирался поговорить с Камиллой наедине, как следует ее подготовить, а уж потом рассказывать, каким образом умер ее отец.

– Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Перкинс… – растерялась Камилла.

– Весь город знает, что вашего отца убили. Все мы не сомневались, что ваше возвращение в Сан-Рафаэль – лишь вопрос времени.

Камилла обернулась к Сантосу, чувствуя, как кровь застучала в висках. Прочитав смятение и ужас в ее глазах, он взял ее за руку и покачал головой, призывая хранить молчание. Надо было непременно остановить ее, прежде чем она начнет задавать вопросы.

– Проследите, чтобы вещи сеньоры Кастельо отправили в ее номер. Она перенесла долгое и утомительное путешествие, и я хочу, чтобы ей подали плотный ужин перед тем, как она ляжет спать.

Камилла чуть не плакала от нетерпения и досады. Ей хотелось стукнуть кулаком по стойке, накричать на Сантоса… Почему он не рассказал ей всю правду? Почему не сказал, что ее отца убили?! Заметив его молчаливый знак, она стиснула зубы, чтобы обуздать свое горе, но рука ее задрожала, когда она поставила на стойку клетку с птицей.

– Пожалуйста, отнесите сокола ко мне в комнату, – тихим, срывающимся от волнения голосом попросила она клерка. – Только будьте осторожны, следите, чтобы клетка ненароком не открылась: Цезарь может стать очень опасным.

Словно во сне Камилла позволила Сантосу вывести ее из гостиницы и направилась вместе с ним вниз по улице, ведущей к винному погребку, который находился в дальнем конце города. Боб Перкинс с недоумением посмотрел ей вслед. Почему она вела себя так странно? Неужели не знала, что ее отец убит?

Камилла не слыхала громкой музыки, льющейся из окон «Золотого самородка», когда они проходили мимо, не обратила внимания на любопытные взгляды, встретившие ее и Сантоса при входе в погребок. В ушах у нее по-прежнему звучали слова Боба Перкинса о том, что ее отец убит.

Сантос провел ее через зал в заднюю комнату и закрыл дверь, чтобы им не мешали. Взяв ее за руку, он почувствовал, как сильно она дрожит.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось услышать об этом от чужого человека. Я хотел сам все рассказать.

Камилла резко вырвала у него руку; слезы неудержимо катились по ее щекам, ей пришлось крепко ухватиться за спинку стула, чтобы унять дрожь в пальцах.

– Почему ты мне не сказал сразу? Что случилось? Кто убил моего отца? Убийцы найдены? Наказаны по закону?

Сантос опустил голову, не смея встретиться с нею глазами.

– О таких вещах трудно писать в письме… Я не знаю, кто убил твоего отца, Камилла. И шериф тоже не знает.

Колени Камиллы подогнулись, и она без сил опустилась на стул. Некоторое время длилось тяжелое молчание.

– Начни с самого начала, Сантос. Расскажи мне все, – проговорила она наконец.

В глазах старшего вакеро блеснули слезы, когда он сел напротив хозяйки.

– Я расскажу все, что знаю, но сначала скажи мне: может быть, ты голодна? Хочешь что-нибудь выпить?

– Нет.

Закинув ногу на ногу, Сантос принялся машинально крутить серебряное колесико шпоры, даже не замечая раздававшегося при этом легкого позвякиванья.

– Хотел бы я избавить тебя от этого, Камилла…

– Расскажи мне о моем отце! – настойчиво повторила она.

Сантос глубоко вздохнул.

– Признаться, у меня давно уже было дурное предчувствие. Я только не ожидал, что это случится так скоро… Мы загоняли молодняк для весеннего клеймения. Твой отец опоздал на выгон, и я начал беспокоиться. Дело шло к вечеру, а он так и не появился. Тогда я вернулся к дому, но мне сказали, что он выехал рано утром, как и было условлено. Твой отец ни разу не пропустил первого дня весеннего клеймения за все годы, что я его знал. Я понял, что произошло несчастье. Мы с сыновьями объехали всю долину и нашли его уже на закате… Он лежал в реке лицом вниз. Когда мы подняли тело, я обнаружил, что ему стреляли в спину. Стали искать следы, но так ничего и не нашли… Думаю, тот, кто в него стрелял, прятался в засаде на вершине Медвежьего холма.

Камилла испытывала смешанные чувства: гнев, боль, горе…

– Кто посмел покуситься на жизнь моего отца, Сантос?!

– Я не знаю, Камилла. У него было мало врагов. Почти все любили и уважали твоего отца.

Камилла не сводила глаз с лица старшего вакеро и понимала, как ему больно. Для Сантоса ее отец был не только хозяином, но и другом.

– Но кто мог желать смерти моему отцу? Ты знаешь кого-нибудь, кто ненавидел его так сильно, чтобы отнять у него жизнь?

Сантос развел руками.

– Я знаю, что кое-кто завидовал ему: многие зарятся на Валье дель Корасон. Ранчо не так велико, но Бог благословил его водой Рио-Эскондида. Ведь это единственная река, которая не пересыхает во время засухи. А ты, наверное, слышала, что творится сейчас… Но твой отец позволял многим соседям поить скот в его реке… всем, кроме Хантера Кингстона. Ты же знаешь, они друг друга никогда не жаловали.

Глаза Камиллы грозно сверкнули.

– Постой… Уж не хочешь ли ты сказать, что это Хантер Кингстон убил моего отца?!

Она чувствовала себя оглушенной, словно на голову ей внезапно свалился обломок скалы. Неужели Хантер убил ее отца только для того, чтобы прибрать к рукам Валье дель Корасон?! Или хотел таким образом отомстить ей?

– Нет, не думаю… Во всяком случае, сам Хантер никогда не опустился бы до убийства. А кроме того – нет никаких доказательств его причастности, – Сантос отвел взгляд и уставился в пол.

– Сантос, у меня такое ощущение, что ты чего-то недоговариваешь!

– Просто я знаю, как ты упряма, и не хочу, чтобы ты сгоряча наделала глупостей.

– Расскажи мне все, Сантос! Если ты не скажешь, я пойду за ответами к шерифу.

– Ничего вразумительного шериф Додсон тебе не скажет, даже если бы что-то знал. Неужели ты думаешь, что он пойдет наперекор человеку, управляющему великой империей Кингстонов и владеющему половиной Сан-Рафаэля?!

– Ну тогда скажи мне сам: почему ты считаешь, что Хантер каким-то образом замешан в смерти моего отца?

Сантос откашлялся.

– Само по себе это ничего не доказывает, но Хантер не раз предлагал твоему отцу продать ему Валье дель Корасон и очень злился, что он не соглашается. Как-то раз Хантер приехал на ранчо, и у них с сеньором Монтесом вышла крупная ссора. Твой отец сказал, что не продаст свою землю Хантеру, даже если деньги ему понадобятся, чтобы заплатить за вход в рай. А Хантер ответил, что, если он не будет вести себя разумно, в преисподнюю его отправят бесплатно. Я сам это слышал…

Камилле показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она вскочила и заметалась по комнате.

– Если Хантер в ответе за смерть моего отца, я его самого отправлю в преисподнюю! И все-таки тут концы с концами не сходятся… Кингстоны всегда мечтали заполучить Валье дель Корасон, и Монтесы всякий раз отказывали им. Почему же именно сейчас…

– Хантер оказался в отчаянном положении. Его коровы мрут, как мухи, изо дня в день. Я пытался уговорить твоего отца пустить стадо Хантера к нам на водопой, но ты же знаешь, до чего он был непримирим. Он заявил, что лично пристрелит любое животное с тавром в виде короны, которое забредет на его землю!

Камилла остановилась прямо перед Сантосом.

– Но зачем было Хантеру заходить так далеко? Убивать моего отца не имело ни малейшего смысла! Совершив убийство, он все равно не становился владельцем Валье дель Корасон!

– Я не знаю, Камилла. Может, Хантер решил, что после смерти твоего отца ему легче будет наложить руки на его ранчо?

Камилла судорожно скомкала в руках свою черную вуаль.

– Если это так, то он жестоко ошибается. Я буду бороться с ним, пока Рио-Эскондида не пересохнет или не переполнится кровью! Надеюсь, ты поддержишь меня, Сантос?

– Я всегда буду пасти стадо с тавром Валье дель Корасон, и мои сыновья тоже. Но бороться с Хантером Кингстоном бесполезно, Камилла. Если тебе нужен мой совет – я считаю, что надо открыть стадам Хантера доступ к водопою на Рио-Эскондида.

Камилла уставилась на Сантоса в изумлении.

– Как ты можешь такое говорить?! Ты же только что намекнул, что Хантер, возможно, виновен в смерти моего отца! И тут же предлагаешь мне открыть ему доступ к Рио-Эскондида?

Глубокие морщины прорезали лоб Сантоса.

– Если бы речь шла только обо мне, ты же знаешь, я боролся бы с Хантером до конца, а там – будь что будет. Но я не имею права подвергать опасности тебя. Твой отец никогда бы мне не простил, если бы по моей вине с тобой что-то случилось, девочка моя.

– В таком случае забудь, что я дочь своего отца. Считай, что я его сын. Если Хантер хочет войны, он ее получит…

Раньше Камилла думала, что умеет ненавидеть и знает о ненависти все, но теперь поняла, что существует еще более глубокая и жгучая ненависть, чем та, с которой она прожила последние пять лет. Когда-то Кингстоны лишили ее чести и заставили уехать из Техаса. Но теперь она вернулась назад и намеревалась оставаться дома до тех пор, пока один из них не умрет: или она, или Хантер Кингстон!

Пока Сантос провожал ее обратно к Кингстон-отелю, оба молчали. Камиллу смущала мысль о том, что ей придется ночевать в гостинице, владельцем которой был Хантер, но она утешала себя тем, что это только на одну ночь. Ей очень хотелось, чтобы ночь прошла поскорее. С утра она сможет отправиться домой, в Валье дель Корасон.

Когда они дошли до отеля, Сантос повернулся к ней.

– Я велел прислать ужин к тебе в комнату. Обязательно поешь.

– Спасибо тебе, Сантос, – тихо ответила она. – Будь добр, позаботься, чтобы вместе с ужином принесли сырого мяса для Цезаря.

Камилла устала и даже думать не могла о еде, но не хотела признаться в этом Сантосу: он беспокоился о ней, это было видно по глазам.

Сантос протянул руку и легко коснулся ее щеки.

– Постарайся хорошенько отдохнуть, Камилла. Скоро ты будешь дома, там никто не причинит тебе вреда.

– Мой отец не сумел укрыться от опасности в Валье дель Корасон, Сантос. Ну ничего… Как любили говорить Монтесы – на песке уже проведена черта, и я знаю своего врага!

Завидев Камиллу, управляющий с ослепительной улыбкой бросился провожать ее.

– Мы поместили вас в президентский номер, миссис Кастельо. Лучший в отеле!

Но Камилла не ощущала ни малейшего желания разговаривать с человеком, который так грубо обошелся с Сантосом. Если бы в городе была другая гостиница, она не осталась бы здесь ни на минуту.

Боб Перкинс распахнул дверь в президентский номер. Посторонившись, чтобы дать Камилле войти, он с улыбкой вложил ключ ей в руку.

– Добро пожаловать в Техас, мэм!

Камилла смерила его ледяным взглядом.

– Я хотела бы принять ванну. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы сюда немедленно принесли горячей воды.

Боб Перкинс не мог отвести глаз от этой женщины: ее хрупкая красота глубоко поразила его. Но от него не укрылось, что она смотрит на него с неприязнью. Холод ее взгляда пробирал до костей.

– Я лично этим займусь, – пообещал администратор, выходя за дверь, и бегом бросился исполнять поручение.

Он уже успел отправить рассыльного на ранчо Кингстона с известием о том, что Камилла Монтес вернулась в Техас и остановилась на ночь в его отеле. Боб Перкинс понятия не имел, что за дела связывали его босса с дочерью Сегина Монтеса. Впрочем, догадаться было нетрудно, стоило только взглянуть на эту леди. Его бы ничуть не удивило, если бы мистер Кингстон примчался в город в тот же вечер.

А Камилла, оставшись одна, без сил опустилась в ближайшее от двери кресло. Она вернулась домой с намерением продать Валье дель Корасон, но теперь ей придется пересмотреть свои планы. Нельзя уехать, не узнав, кто убийца ее отца. Если виновником окажется Хантер, он дорого заплатит за свое преступление!