Сэр

— Я предположила, что это так, учитывая количество незнакомцев, которые стекаются в ваше поместье.

Теперь его взгляд устремляется на меня.

— У вас какие-то проблемы с моей компанией?

— Нет, но мне интересно, где вы находитесь в вашей очаровательной компании.

— Обычно я очень занят, — говорит он с холодной улыбкой, его намек звучит громко и ясно. — Точно так же, как и вы.

Смотрю на него, и мое тело холодеет, когда я задаюсь вопросом, чем или кем он обычно занят. Если Эйдан не помнит, что сделал со мной прошлой ночью, то что насчет других ночей?

Пока он перечисляет новые цифры, а я пытаюсь их уловить, его слова вертятся у меня в голове.

Точно так же, как и вы.

Он видел меня со своим братом? Ну, должно быть, видел, потому что, кроме него и его чувственных рук, это был единственный человек, с которым я была рядом прошлой ночью. Бросаю взгляд на Эйдана, замечая, как он гневно сжимает челюсти. Логично, что мужчина так разозлился, только если ему не понравилось, что я ошиваюсь рядом с Алексом.

У меня не было возможности вернуться к этой теме. На это у меня просто не хватило смелости. Под его мрачным облаком царит невыносимая атмосфера, и он не хочет из нее вырываться.

Мне хочется накричать на него, встряхнуть, влепить пощечину и сказать, чтобы он был добр ко мне.

Черт возьми, будь со мной поласковее.

Я женщина, которую ты любишь.

Вспомни обо мне.

Он продолжает лаять на меня, а я продолжаю злиться в ответ, не отступая ни на шаг. Но отказываюсь сидеть сложа руки и терпеть его злобу. Это противоречит моей натуре. К обеду воздух пропитан горечью.

Резко встаю, мне не терпится уйти. Это будет первый раз, когда я действительно покину офис во время обеденного перерыва, и чувствую, что он этому не рад.

— Куда вы направляетесь? — спрашивает он.

— Сейчас обед, — возражаю я.

— Я знаю, который час.

Кисло улыбаюсь ему.

— Вот и хорошо.

— Куда вы направляетесь? — повторяет он, наблюдая, как я обхожу стол, и мне приходится проходить мимо него. Эйдан тут же хватает меня за запястье, останавливая. — Вы злитесь на меня.

Я хмуро смотрю на него.

— Да что вы говорите, мистер Уэст.

Он изучает выражение моего лица, его тон становится чуть мягче.

— Не убегайте.

Я бросаю на него раздраженный взгляд.

— Неужели вы не понимаете, почему я хочу этого?

Он торжественно кивает.

— Возможно, я был немного суров с вами. Прошу прощения, мисс Монткальм. Я не привык находиться рядом с такой беспомощностью… — он замолкает, когда мой взгляд становится более суровым… — я буду более внимателен к своему тону. Просто… останьтесь.

— Зачем?

— Потому что… — Он замолкает, стиснув зубы. — Потому что я не хочу, чтобы вы уходили.

Я наблюдаю за ним несколько мгновений — мое сердце подскакивает к горлу — и сажусь обратно. Его грудь медленно опускается, будто все это время он задерживал дыхание.

— Очевидно, ты не работала на меня, — задумчиво произносит он, больше обращаясь к самому себе.

— Что? — спрашиваю я в замешательстве.

Он смотрит на меня.

— Я пытаюсь понять, кем ты была до того, как потеряла рассудок.

Мой рот приоткрывается, и я… я ничего не говорю, но мой взгляд полон удивления.

Улыбка, которой Эйдан одаривает меня в следующую секунду, не касается его глаз.

— Как уже говорил, я не дурак, мисс Монткальм.

Мой пульс учащается, когда он продолжает изучать меня. Я не дурак. Он помнит, как сказал мне это в ту ночь, когда поцеловал меня у меня в комнате. О, Боже, а я-то думала, что он был слишком пьян.

Значит ли это, что он помнит прошлую ночь…?

Но нет, Эйдан не мог помнить, потому что не упоминал об этом. Он совершенно не осознает своего поведения, и я чувствую, что было бы безответственно не сообщить ему об этом.

— Знаете, — медленно произношу я, — вам не нравится, чем я занималась прошлой ночью, мистер Уэст, и все же… я была с вами.

Его движения замедляются. Он не смотрит на меня, его брови сходятся на переносице.

— Объяснись.

— Нина накачала тебя наркотиками.

Он поджимает губы, когда до него доходит.

— Ты была в моей комнате.

— Я пришла проверить тебя…

Взгляд, которым он одаривает меня в следующий момент, лишает меня дара речи. Его глаза пробегают по моему лицу, останавливаясь на губах.

— Я думал, это был сон.

— Нет.

Он выглядит… подавленным.

— Я касался тебя.

— Да.

Он с трудом моргает.

— Черт.

— В любом случае, не думаю, что вас очень заботило, что я была с вами в комнате...

— Я думаю, меня бы это очень заботило, мисс Монткальм. Я не очень доверчив, когда я... такой. — Теперь Эйдан пристальнее смотрит на меня. — Видите, я вас знаю. Иначе зачем бы был таким наглым?

Я отвожу взгляд, качая головой в ответ.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Не надо, — коротко возражает он. — Не отрицай этого. Вообще ничего не говори. Уважай меня достаточно, чтобы не оспаривать очевидную истину.

— Истину? — напряженно повторяю я, осмеливаясь взглянуть на него.

Он кивает.

— Каким-то образом мы знаем друг друга. Думаю… ты должна быть частью моей сети поддержки, которую прислал Стивен, потому что… мы знали друг друга. Мне еще предстоит выяснить, в каком отношении, но… не рядом со мной, как сейчас, что объясняет твою неопытность.

Я сглатываю комок в горле. Мне действительно следовало выбежать из комнаты, сделать что угодно, лишь бы избежать этой конфронтации. Не думаю, что Эйдан добивается признания, потому что тот не любопытствует, но он достаточно проницателен, чтобы выглядеть удовлетворенным моей реакцией… хотя я изо всех сил стараюсь выглядеть невозмутимой.

Это не работает.

— Прости за прошлую ночь, — наконец смущенно произносит он. — Я уже давно не был таким… — Он прочищает горло. — Я прошу прощения.

— Все в порядке, — отвечаю я, чувствуя себя также неловко. — Ты все равно уснул. Верно?

Он медленно кивает.

— Я уснул.

Значит, он не мог слышать, как я говорила, что скучаю по нему.

— Ну, если это был последний раз, когда ты вел себя так…

— У меня нет желания повторять это, — убежденно говорит он мне. — И, кроме того, я никогда не подсаживался на таблетки. Это были другие вещи. — Он делает неприятное лицо.

— Хорошо, — отвечаю я.

Мы замолкаем. И позволяем разговору отойти на второй план, пока проходит обед, а затем возвращаемся к нашей работе. И на этот раз он ведет себя спокойнее, не так зол на меня, хотя по-прежнему остер на язык, когда я делаю что-то не так.

Как и вчера, нет перерывов между работой, нет минут безделья, которые я могла бы использовать, чтобы попытаться поговорить с ним. Даже после его очень верного замечания он вообще не пытается со мной говорить, и это сводит с ума.

Его брат прав.

Эйдан держится настороже и не спешит разговаривать.

И это так. Так продолжается уже несколько дней… молчание, его настороженность по отношению ко мне, ответы прямо перед ним и отсутствие желания их добывать.

Я начинаю верить, что Уэст не хочет знать, кем он был.

***

Сейчас вечер, и мы с Алексом у реки. Снова сидим на камнях, и я подбрасываю несколько камешков ожидая, когда покажутся звезды. После очередного скандала в работе, из-за которого у меня постоянно учащается сердцебиение, здесь хорошо и спокойно, и мне нравится компания Алекса. Он знает, когда не стоит демонстрировать свое игривое высокомерие.

— Если хочешь, — говорит он через некоторое время, — можешь занять мою спальню, а я могу перебраться в твои апартаменты.

Я удивлена его предложением.

— Ничего страшного.

Он не выглядит впечатленным.

— Эйдан поселил тебя в конуру.

— Полностью функционирующую.

Он без энтузиазма улыбается.

— У тебя даже окон нет.

— Я могу нарисовать несколько.

— Должно быть, по ночам там очень жарко.

— Как в сауне. Я потею и сжигаю калории.

Его глаза сияют.

— Такой лучик позитива.

У меня нет другого выбора. Если я продолжу концентрироваться на негативе, то в конечном итоге утону в нем.

Я мягко улыбаюсь.

— Я пытаюсь.

— А чем ты там вообще занимаешься?

— Читаю, веду дневник или сплю.

— Я куплю нам телевизор.

Мои глаза расширяются.

— Почему мне кажется, что в этом доме это будет чем-то из ряда вон выходящим?

— Потому что мы будто попали в начало девятнадцатого века.

Я смеюсь, отмахиваясь от очередного комара.

— Я знаю, как избавиться от этих кровососов.

— Как?

Он указывает на воду.

— Намокнуть.

Я бросаю на него взгляд.

— О, пожалуйста.

— Я серьезно.

Он серьезен, но, тем не менее, одаривает меня той дьявольской улыбкой, которую привыкла видеть на лице Эйдана. Мое сердце сжимается, и я вздыхаю, прихлопывая очередного комара. Блядь, мои ноги искусаны, и не заставляйте меня говорить о моих ягодицах…

Знаете что? К черту.

Я соскальзываю с камня и захожу в реку, постепенно привыкая к прохладе. И останавливаюсь, когда вода доходит до края моих шорт.

— Трусливая курица, — кричит Алекс.

Сердито смотрю на него, и он смеется в ответ. Я не собираюсь возвращаться домой промокшей. Черт возьми, нет. Хотя уже делала это однажды, и все же... Я смотрю на этого дьявольского парня Уэста. В его глазах вызов, даже подстрекательство.

Он издает звук, похожий на кудахтанье курицы, и я показываю ему средний палец. Снова взрыв смеха.

Прежде чем успеваю подумать, позволяю своему телу медленно опуститься в воду, погружая в нее лицо, тело… всю себя. Я сижу под водой, остывая. По правде говоря, это пугает, но, черт возьми, мне хотелось стереть с лица Алекса это вызывающие выражение.

Когда я, наконец, выныриваю, его смешки наполняют воздух, и они звучат совсем близко. Протираю глаза и ловлю его взглядом неподалеку, когда он тоже прыгает в реку. Алекс погружается глубже, чем я когда-либо смогла бы, и плывет на спине вокруг меня, устремив взгляд в небеса.

— Как долго ты будешь терпеть гнев моего брата? — спрашивает он.

Я тоже лежу на спине на воде, глядя в темнеющее небо.

— У меня нет предела.

— У каждого есть свои пределы.

— Не-а, не у меня, — убежденно отвечаю я. — Я в долгу перед ним. Правда.

— Ты в долгу перед ним? — недоверчиво повторяет он.

— Я разбила ему сердце.

Какое-то время он не отвечает. И когда я уже думаю, что тот и не ответит, Алекс говорит:

— Не наказывай себя.

— Ничего не могу с собой поделать. Я злюсь на себя.

И это правда.

Я злюсь на себя.

Злюсь на себя, как и на Дерека, как и на свою мать за свое паршивое воспитание и пренебрежение, как и на своих бывших коллег за насмешки надо мной, как и на своего отсутствующего отца за то, что он рано бросил меня, как и на каждого придурка, который видел меня насквозь, когда я шла по жизни без проводника — без любящей фигуры — кто говорил бы мне, что такое здоровые отношения, а что — нет.

— Но злость может быть и полезна.

Я бросаю на него взгляд, все еще держась на воде.

— Как злость может быть полезна?

— Злость — твой друг. Она говорит тебе, что у тебе действительно есть свои пределы. Говорит тебе, с чем ты не можешь смириться. Говорит тебе, когда с тобой не будут плохо обращаться. Твоя злость — это еще одна форма любви, и она говорит тебе, когда нужно защитить себя.

Я не могу оторвать от него взгляда, совершенно сбитая с толку его глубиной. Он ловит мой взгляд и ухмыляется, будто читает мои мысли.

— Я не только красивое личико, — говорит он мне. — У меня много слоев, Турбо. Хочешь капнуть глубже? Тебе понравится каждый из них.

Я закатываю глаза.

— Мне было интересно, куда подевалось твое самодовольство.

Внезапно он брызгает в меня, и я ахаю, когда вода попадает мне в лицо.

— Всегда здесь. И никуда не денется.

Я брызгаю в него в ответ, но он просто улыбается, ничуть не смущаясь.

После нашего купания Алекс заставляет меня ждать под деревом на заднем дворе, пока он принесет полотенце. Это очень мило с его стороны. Я прячусь ото всех. На лужайке полно людей. Эта вечеринка намного интенсивнее, чем раньше. Она… провокационная, вот все, что я могу сказать. Люди более расслаблены, выпивка расходуется в рекордных количествах.

Алекс пробирается сквозь толпу, и ему буквально приходится проталкиваться руками. Девушки кричат, умоляя его прикоснуться к ним. Он что-то говорит одной из них, и она заметно дрожит в ответ. Я подавляю смешок, когда тот проскальзывает внутрь, и также быстро мой смех угасает, когда я замечаю, что подружки Нины, сучки, сбились в кучу.

— Она сказала, что он выставил ее! Вот так просто! — возмущается одна из женщин. — Я даже не могу в это поверить после того, через что он заставил ее пройти.

Эти сучки серьезно говорят всякую чушь об Эйдане, когда они у него дома?

— Она также сказала, что он с какой-то шлюхой.

Другая ахает.

— Да, я видела ее! Только что! Она пошла в его спальню.

Мое сердце замирает в груди, и все, о чем я могу думать, это об Эйдане с другой женщиной.

Адреналин захлестывает меня, когда я отталкиваюсь от дерева и мчусь к дому. Группа Нины оборачивается, чтобы посмотреть на меня, а главная запевала поднимает на меня руку и хмурится:

— Она сказала, что это ты во всем виновата!

— Отвали, — огрызаюсь я, подходя так близко, что она испуганно отшатывается.

— Она набросилась на меня! — кричит она, когда я продолжаю двигаться. — Она собиралась меня ударить!

Эти женщины невероятны.

Закатив глаза, я открываю дверь и проскальзываю внутрь, с каждым шагом моя промокшая одежда оставляет лужи. Все в порядке. Мы с Тильдой уберемся утром. А еще лучше, я найму чертову бригаду уборщиков.

Как и прежде, я обшариваю все комнаты в доме в поисках его. Врываюсь в его спальню, включаю свет, чтобы осмотреть ее. Я знаю, что веду себя безумно… импульсивно, но не могу остановиться…

Девушка в кровати ахает.

От ярости у меня по коже бегут мурашки, когда я смотрю на нее, одетую в откровенный топ и мини-юбку.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Я закипаю, сжимая кулак.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Я хотела сделать ему сюрприз…

— Он сказал тебе прийти сюда?

— Нет…

— Он здесь?

— Нет.

— Тогда какого хрена ты здесь делаешь?

— Я хочу его, правда хочу, и думаю, он тоже захочет меня…

Я распахиваю дверь и указываю на нее.

— Убирайся нахуй отсюда.

— Но…

— Убирайся!

Она поспешно вскакивает на ноги и пьяной походкой выходит из комнаты. Даже называет меня злюкой, и мне приходится проглотить проклятие.

Я не оставляю камня на камне, продолжая поиски, даже натыкаюсь по пути на Алекса. Он тут же заворачивает меня в полотенце и следует за мной, спрашивая, что я делаю и почему у меня такой сердитый вид.

Я не отвечаю, вглядываясь в каждое лицо, обыскивая каждую комнату, и снова ничего не нахожу.

Его здесь нет.

И все же, как и раньше, я чувствую исходящий от него жар, будто он где-то рядом, будто я только что разминулась с ним…

***

Возвращаюсь к себе и быстро принимаю душ, стараясь не думать о его местонахождении. Мне нужно чем-то занять себя, отвлечься, прежде чем я поддамся паранойе. Горячая вода отвратительна, а Филот снова сидит в углу и наблюдает за мной.

Я выхожу и заворачиваюсь в полотенце. Потом иду на кухню и начинаю собирать обед, потому что, несмотря на короткий перерыв на обед, у меня не хватает времени спуститься и что-нибудь приготовить, и я не собираюсь пользоваться тем, чтобы Тильда готовила мне обед (она предложила, но я отказалась, потому что у нее и так дел по горло). Интересно, как долго продлиться моя мотивация — собирать обед?

В доме становится тише, будто вечеринка наконец-то подходит к концу. Аллилуйя.

Мои пальцы все еще дрожат от ярости, когда я увидела эту цыпочку в его постели, будто у нее был гребаный шанс с ним. Только через мой гребаный труп…

Я открываю свой пластиковый контейнер, когда в мою дверь внезапно стучат, заставляя меня подпрыгнуть. Стук не прекращается. Безжалостные кулаки обрушиваются на деревянную дверь.

Я спешу к ней, прижимая полотенце к груди. Стук настойчивый, будто что-то случилось. Я быстро открываю дверь и от неожиданности отступаю назад, когда в комнату входит Эйдан, а за ним следует запах алкоголя.

— Что происходит? — выдыхаю я, ожидая, что он скажет мне, какого черта тот чуть не вышиб мою дверь.

Он резко оборачивается, чтобы посмотреть на меня, прежде чем скользит взглядом по моему полотенцу.

— Проверка, — просто говорит он.

Я сухо смотрю на него.

— Вы ее уже проводили.

Он качает головой, расхаживая по моим апартаментам.

— Это была проверка при въезде, мисс Монткальм.

— Итак, что эта за проверка?

— Эта? — Эйдан повторяет мой вопрос, обдумывая его, прежде чем ответить: — Эта сезонная проверка.

Я выгибаю бровь.

— Это сезонная проверка?

— По сути.

— Вы опять под кайфом?

— Нет.

Он определенно не под кайфом… просто пьяный… опять.

— Я нравился вам, когда был под кайфом? — спрашивает он, ухмыляясь мне. — Вы хотели повторения, мисс Монткальм?

Я теряю дар речи, чтобы ответить, когда он делает вид, что осматривает мои апартаменты. Даже останавливается под плафоном на моей кухне и проводит пальцем по крышке, качая головой от пыли на пальце. Ты, должно быть, шутишь.

— Ты грязная девчонка, — замечает он тихим голосом.

— Вы предоставили мне грязные апартаменты, — возражаю я, следуя за ним на некотором расстоянии, пока он обводит взглядом каждый сантиметр моей кухни. — У меня не было времени на уборку.

Теперь он смотрит на меня с недоверием.

— Учитывая все эти ночные прогулки, которые вы так любите совершать, думаю, у вас достаточно времени.

Я изучаю его бесстрастное лицо.

— Присматриваете за мной, мистер Уэст?

— Вы мой личный ассистент, — объясняет он, направляясь к двери моей спальни. — Мой долг — знать, что вы делаете.

Я даже не собираюсь объяснять ему, насколько ошибочно это утверждение.

Когда он открывает дверь моей спальни, я рычу:

— Там вам не на что смотреть.

Он некоторое время заглядывает внутрь, обводя взглядом все вокруг.

— Просто хотел убедиться…

— Убедиться в чем?

Он не отвечает.

Я быстро изучаю его. Он неуравновешенный, пьяный, никаких признаков того, что у него была женщина. А если бы и была, то он бы с ней не расстался, напоминаю я себе. Сексуальный аппетит этого мужчины неукротим.

— Закройте, — требую я.

Но он этого не делает.

Его угрюмые, пьяные глаза встречаются с моими, и он просто… смотрит на меня несколько мгновений. Я смотрю в ответ, наклонив голову, изучая его, пытаясь понять эмоции, скрывающиеся за этим холодным барьером, который он так хорошо поддерживает. Этот мужчина темпераментен… и одинок. Пустота разрушает его, но есть еще что-то. Что-то, что побудило его появиться у моей двери, осмотреть мои апартаменты, заглянуть в мою спальню.

— Ты не такая, как другие, — внезапно признает он.

Я думаю, Эйдан имеет в виду других ассистентов, которые приходили и уходили до меня.

Мне требуется, несколько секунд, чтобы ответить.

— Это хорошо?

— Ты все еще здесь, так что… — Он замолкает на полуслове, отводит взгляд и на мгновение заглядывает в спальню.

Что-то беспокоит его.

Он заглядывает в мою комнату, ищет, хотя там ему не на что смотреть.

Наконец, Эйдан закрывает дверь.

Я слышу, как она со щелчком закрывается, и этот громкий звук раздается в тишине. Затем он проходит по моим апартаментам, больше не интересуясь осмотром, больше не глядя на меня. Я следую за ним к двери.

— Ну? — спрашиваю я, когда он останавливается перед ней.

— Ну что? — спрашивает он в ответ.

— Как прошла проверка на этот раз?

— Есть возможности для улучшения, но удовлетворительно, — холодно отвечает он. — Увидимся утром, мисс Монткальм.

Он держит руку на дверной ручке, мельком взглянув на меня. Я задерживаю дыхание, когда вижу его взгляд с такого близкого расстояния, почти отчаянный, почти сломленный.

Я быстро оглядываю свою комнату, прокручивая в голове его слова.

Сезонная проверка, как же. Мой взгляд останавливается на двери моей спальни, где он долго стоял, вглядываясь в нее, будто искал что-то.

Или кого-то.

Если Эйдан наблюдал за мной тайком, он видел, как я иду к реке, и, возможно, знал, что Алекс там.

Он что, подумал, что я привела его брата в свою комнату?

О, черт возьми, думаю, он так и подумал.

Это не вызывает у меня никаких положительных эмоций. И я в замешательстве, потому что так и должно быть? Должно ли мне нравиться, что он, возможно, ревновал?

Нет. Я быстро убеждаю себя. Ревность приносит больше вреда, чем пользы, и это отвратительное чувство. Из-за него я бродила по всем комнатам этого дома, испытывая столько боли.

Эйдан поворачивает ручку, чтобы уйти, но я резко протягиваю руку, останавливая его. Крепко сжимаю его руку, чтобы он не повернул ее. Я не уверена в своих намерениях. Мои брови сходятся на переносице, разум затихает, а тело реагирует само по себе.

Он замирает, его глаза встречаются с моими, и мы несколько мгновений смотрим друг на друга.

— Зачем ты пришел сюда? — шепчу я.

Его пристальный взгляд блуждает по моему лицу, останавливаясь на губах.

— Мне нужно было знать…

— Одна ли я?

Он отвечает не сразу, но его челюсть сжимается. Затем Эйдан придвигается ко мне, его тело прижимается к моему. Я чувствую его тепло, чувствую его запах под слоем алкоголя, и мое зрение затуманивается желанием.

Он заглядывает мне в глаза, выглядя таким же взволнованным, прежде чем ответить:

— Ты значишь что-то для меня. Я думаю… думаю, ты была хуже, чем Нина.

Хуже, чем Нина? Может ли такое быть?

С другой стороны, я разбила его сердце, не так ли? Может быть… может быть, я причинила ему боль сильнее, чем она.

У меня нет слов, чтобы ответить.

Он дважды проделывал это со мной в течение дня — достаточно сильно напугал меня, чтобы заставить замолчать.

Я чувствую боль в груди, и мне следовало бы уже привыкнуть к ней, но она кажется холоднее, чем обычно. Я внутренне сжимаюсь, когда отвожу от него взгляд. Отпуская его.

Он уходит, не оглядываясь, оставляя дверь широко открытой. Я закрываю ее, глубоко потрясенная его визитом, сердце все еще сжимается в груди от боли в его глазах.

Я несколько минут подряд меряю шагами апартаменты, отказываясь от сбора обеда, и не могу избавиться от ощущения, что Эйдан не в своей тарелке, и, возможно, мое присутствие здесь вызывает у него реакцию, противоположную той, на которую я рассчитывала.

Я потираю грудь, пытаясь сдержать холодную боль, и снова и снова вспоминаю выражение его лица — боль, которая появляется только после того, как он выпьет, когда он теряет бдительность, когда его эмоции выплескиваются наружу, а не заперты в его жестко контролируемом теле.

Я откусила больше, чем могу прожевать, и совершенно потеряна.

***

Эйдан

Я стучу в дверь, нетерпеливо ожидая.

Дрожь сотрясает мое тело. Меня переполняют странные собственнические чувства. Я пьян… очень пьян. Я теряю самообладание. И продолжаю слышать сердитые крики из прошлых лет. Сердитые лица и причиняющие боль руки. Я закручиваюсь в спираль, чувствую опасность, злюсь. Я не понимаю, что, черт возьми, происходит, не могу удержаться от реакции, стою перед этой гребаной дверью и делаю все, что в моих силах, чтобы не выломать ее.

Наконец она открывается.

Алекс смотрит на меня, и на его лице ничего не отражается, пока он ждет, что я скажу. Я смотрю мимо него на брюнетку в его постели, которая прячется под одеялом. Я бы мог подумать, что это Айви… ворвался бы в комнату и сбросил с нее эти одеяла, если бы сначала пришел сюда.

Блядь, что со мной происходит?

Я снова смотрю на Алекса, мои губы сжимаются в тонкую линию, когда я извергаюсь перед ним.

— Какого хрена тебе нужно? — требую я, повторяя во второй раз, когда он не отвечает. — Какого хрена тебе нужно, Алекс?

У него хватает наглости выглядеть смущенным.

— С чего бы мне чего-то хотеть, Эйдан?

— Ты в моем доме, не сказал мне ни слова с тех пор, как приехал, и все же пристаешь к моей ассистентке…

— В чем, собственно, проблема? — резко перебивает он.

— Почему? — снова требую я.

— Что почему? — парирует он, ухмыляясь мне. Чертов наглец. — Почему я здесь или почему она? Будь конкретнее.

Нахальный ублюдок.

— Держись от нее подальше, — говорю я ему, переходя сразу к делу. — Держись, блядь, подальше от Айви Монткальм, Алекс. Она не игрушка, с которой можно играть, когда ты скучаешь и возбужден…

— Я не скучаю и не возбужден…

— Она не твоя забота.

— Ты бы предпочел, чтобы она бродила здесь одна, Эйдан? Ты хочешь изолировать ее, держать взаперти в ее апартаментах, где, как ты знаешь, она находится все это чертово время? Тебе, конечно, насрать, что она в этой ужасной лачуге, тебе насрать, что по ту сторону этой двери ее почти каждую ночь окружают незнакомые люди, и что ей от этого может быть неуютно...

— Не притворяйся, что тебе есть дело до ее гребаного комфорта. Я вижу это дерьмо насквозь…

— О, правда?

— Она не очередная ассистентка, которую ты можешь заманить в свое любовное гнездышко, Алекс. Эта не твое гребаное дело…

— Да пошел ты, и я не собираюсь останавливаться, так что пошел ты, Эйдан! Кстати, я не буду обращаться с ней так, как с той девчонкой только после того, как ты ее, блядь, уволил. Не начинай кидать дерьмо мне в лицо, как будто я сделал что-то плохое. Ты не можешь снова сказать мне отвалить, как будто я слабый пятнадцатилетний подросток…

— Маленький неблагодарный засранец…

— Я неблагодарный?! — Глаза Алекса расширяются, прежде чем гнев заливает его лицо. — О, черт возьми, забыть — это, должно быть, такая роскошь, да? Забыть, каким гребаным ублюдком ты был по отношению к нам, забыть, блядь, кровавую бойню, которую ты оставил после себя, сердца, которые ты уничтожил и которые пытался в конечном счете залечить своими гребаными деньгами, и я должен быть благодарен за все это?!

Прошлое нахлынуло на меня, когда я вспомнил, как бросил Рут… бросил Алекса. Я помню все это, но не то, как просил прощения. Чувство вины душит меня, но мой темперамент слишком силен, чтобы сдержаться. Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Если ты так себя чувствуешь, Алекс, никто не заставляет тебя здесь...

— Меня бы здесь не было! Зачем мне смотреть, как тебя снова выворачивает наизнанку?

— Так уходи.

— Да, знаешь, я мог бы в начале...

— Если ты так несчастен, Алекс, тогда уходи.

Он стискивает зубы, указывая на меня пальцем, и огрызается:

— Веришь или нет, придурок, я не собираюсь торчать в этом гребаном месте ради тебя! Я делаю это ради нее…

— Кем она была для меня? — обрываю я, не в силах больше сдерживаться, и шагаю ближе к нему с умоляющим взглядом. — Скажи мне это, Алекс…

— Я ни хрена тебе не скажу, — парирует он, не уступая моей ярости.

Дверь захлопывается у меня перед носом, и он запирает ее… черт возьми, запирает, как будто хочет меня соблазнить. Хочет, чтобы я вышиб эту чертову дверь, чтобы доказать его точку зрения — доказать, что я выворачиваюсь наизнанку — и, черт возьми, я бы так и сделал.

Как я делал в городе.

Как делал до того, как приехал сюда.

Я не успеваю сделать и двух шагов, как в ярости ударяю кулаком по ближайшей стене. Боль пронзает мою руку, заставляя голову на несколько восхитительных мгновений опуститься на плечи, но даже это не избавляет меня от боли.

Я тупо смотрю на дыру, которую оставляю после себя, и прижимаюсь к ней лбом, тяжело дыша. Меня переполняет безмерное сожаление. Я не должен был этого делать. Зачем я это сделал?

Эта женщина прорывается сквозь барьеры, сквозь стены, воздвигнутые апатией. Мне так больно, и это чувство настолько чуждо, что оставляет после себя острую боль. Я не знаю, что со мной не так. Почему у меня такое чувство, будто моя грудь сжимается сама по себе. Почему во мне столько боли — годы, и годы, и годы. Я не знаю, как во всем этом разобраться. Не знаю, как все это заглушить. Все, что я знаю, это то, что это чувство — эта боль — появилось в тот самый момент, когда голубоглазый дьявол вошел в мою жизнь.

Рут.

Мне нужна Рут.

Мне нужен кто-нибудь.

Я добираюсь до своей комнаты и падаю на простыни. И проваливаюсь в беспокойный сон.

Мне снятся кресла в самолете, красные волосы и голубые глаза.

Мне снится безжизненное лицо Рут. Я стоял один у ее могилы и шептал ей на прощание, шептал, что не помнил ее в конце и что хотел бы помнить.

Мне снится, как я нажимаю на педаль газа, пытаясь убежать от самого себя.

Мне снится этот богом забытый дом, зная, что я купил его не просто так — я купил его с определенной целью.

Когда я просыпаюсь, то снова оказываюсь в своей тюрьме пустых ощущений, снова не чувствую ничего — и я никогда не ценил пустоту так, как сейчас.

13

Айви

Работа не становится легче, и надежда на то, что Уэст приревновал к Алексу из-за того, что тот мог оказаться в моей комнате, кажется все более абсурдной, потому что… ну, сейчас Эйдану, похоже, на меня наплевать.

На следующий день он просто… пуст.

Но я не куплюсь на эту пустую оболочку. Это все видимость. И я пытаюсь разглядеть сквозь нее.

Я изучаю его, думая, что Эйдан этого не замечает. Наблюдаю, как он стискивает зубы от дискомфорта каждый раз, когда что-то записывает, и слежу за движением его руки. У меня перехватывает дыхание, когда замечаю темно-красные синяки на костяшках его пальцев. Кожа на них повреждена, и между порезами запеклась кровь.

— Что случилось с твоей рукой? — встревоженно спрашиваю я.

— Ничего, — отвечает он ровным голосом.

— Не похоже, что ничего.

Он перестает писать и смотрит на меня. Его глаза такие темные, такие обнаженные, что я застываю на месте, просто глядя в них.

— Ты должен обработать их, — тихо говорю. Что же со мной не так, что я в ужасе от его ярости, но все же не могу проглотить свои слова? — Это может привести к воспалению.

Я слишком часто видела это на примере Дерека, когда он в ярости разбивал кулаками стены, черепа или что-то еще, что оказывалось перед ним. Процесс исцеления не всегда был легким.

Эйдан абсолютно ничего не говорит в ответ.

Этим утром его стены были очень высокими и непробиваемыми.

И все же, есть стены или их нет, я обеспокоена.

Во время обеденного перерыва я спрашиваю Тильду, где хранится аптечка первой помощи. Подумать только, она не думает, что у Эйдана есть что-то подобное. У него есть миллиард долларов, но нет аптечки первой помощи, потому что в этом нет смысла. И хотя знаю, что у меня она есть, несмотря на всю мою бедность, но я ни за что на свете не смогу достать ее из все еще переполненного чемодана. Поэтому думаю, что смогу промыть его раны на месте и следить за ним в ближайшие дни.

Я ставлю миску на стол рядом с Уэстом. Он медленно переводит взгляд с миски на меня. Я не утруждаю себя объяснением своих намерений. Просто наклоняюсь и беру его за руку. Эйдан ведет себя так, словно я обожгла его, и отдергивает руку, хмурясь еще сильнее.

— Просто хочу промыть, — объясняю я.

Он настороженно смотрит на меня. Можете в это поверить? Я сухо смотрю на него.

— Это миска с теплой водой и чистая салфетка, мистер Уэст. — Можно подумать, я собираюсь тайно заставить его проглотить яд, судя по тому, как тот себя ведет.

— Я не хочу ничего промывать, — возражает он.

— Неисправимый, — упрямо отвечаю я. — Я промою.

— Почему? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

— Я ваш личный помощник… и формально, и неформально. Это часть моих обязанностей.

Уэст все еще бросает на меня подозрительные взгляды, когда я снова тянусь к нему. На этот раз он не сопротивляется, когда беру его за руку, но остается настороженным. Потом придвигаю свой стул поближе к нему и сажусь. Я держу его за руку несколько мгновений, пока макаю салфетку в миску. Его кожа теплая, шершавая, все еще в мозолях. Я стараюсь не выглядеть идиоткой и закрываю глаза, чтобы насладиться ощущением его прикосновения. Нет, это слишком странно, а у меня и так достаточно препятствий, которые нужно преодолеть с этим парнем; быть настолько жуткой было бы уже слишком.

Засохшая кровь отходит, когда осторожно провожу по нему тряпкой. Я делаю это снова и снова, позволяя горячей воде впитываться в его кожу. Он постепенно расслабляется в кресле, его взгляд прикован ко мне, пока я мою костяшки его пальцев.

— Что случилось? — снова спрашиваю я.

К моему удивлению, он отвечает:

— Я ударил кулаком по стене рядом с комнатой Алекса.

Я останавливаюсь и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Зачем ты это сделал?

Выражение его лица по-прежнему суровое, но глаза уже не такие.

— Я был зол.

Мое сердце сжимается.

— На него?

Он смотрит на свои костяшки.

— В основном на себя.

Мне интересно, что произошло, но у меня такое чувство, что он не скажет, даже если я спрошу.

И все же я собираюсь спросить.

— Что же тебя так разозлило?

Он задумчиво проводит зубами по нижней губе.

— В наши дни для этого многого не нужно.

Хороший способ уйти от ответа.

— По крайней мере, ты не целился ему в голову, — беспечно говорю я и тут же морщусь от своих слов. Наверное, это не лучший выбор слов.

Эйдан едва заметно моргает в ответ, возражая:

— Нет, упустил возможность для тебя, потому что вместо этого ты бы заботилась о его лице.

Мои брови взлетают вверх. Итак, он недоволен тем, что я провожу время с его братом. Ну что ж.

Я сохраняю невозмутимость и отвечаю:

— У меня такое чувство, что больница была бы ему нужнее, чем эта мокрая тряпка, мистер Уэст.

Он отвечает не сразу, но выражение его лица напоминает бурю. Набежали тучи, потом пошел дождь, и вот уже гром разрывает небеса на части. Эйдан пристально смотрит на меня и предупреждающе говорит:

— Алекс — игрок. Я бы с осторожностью относился к его намерениям, мисс Монткальм.

— Он был просто дружелюбен, — заверяю я его.

Я чувствую, как меняется энергия, чувствую, как Уэст ощетинивается в своем кресле. Затем следует удар молнии.

— Если тебе нравится такой уровень самомнения, то это красноречиво говорит о твоем характере.

Мои брови сходятся на переносице.

— Мой характер определяется самомнением другого человека?

— Характер человека определяется тем, в какой компании он находится.

— И это говорит человек, который впускает в свой дом десятки пьяных незнакомцев.

Если Эйдан и оскорблен, то никак этого не показывает. Он просто смотрит на меня своим бездонным взглядом, и, боже, возможно, я предпочла бы гневный ответ.

— Я слышал, — задумчиво произносит он, облизывая нижнюю губу, — прошлой ночью ты была в моей спальне.

Мои движения замедляются. Я бросаю на него осторожный взгляд, скрывая панику.

— Это вопрос, мистер Уэст?

— Трина была очень разочарована, когда ее выгнали из моей комнаты. Она рассказала мне о своих... непослушных намерениях

Я чувствую, что меня вот-вот вырвет, но продолжаю промывать.

— Трина была пьяной девчонкой из женского клуба, которая захотела твой член, чтобы похвастаться, что трахалась с мистером Эйданом Уэстом, мудаком Востока. Я защищала твой имидж, выставив ее из комнаты.

Уэст просто смотрит на меня, на его губах появляется тень улыбки.

— Я ценю, как ты предана своей роли.

— Да, я очень преданная, не так ли? — кисло улыбаюсь я.

— Я бы выгнал ее.

Я не могу скрыть следующий взгляд, который бросаю на него.

— О?

Он изучает меня.

— Это не в первый раз…

Жгучая ревность пронзает меня насквозь. Я ненавижу, что это происходит не в первый раз, но это неудивительно.

— Что ж, я рад, что избавилась от нее ради вас, мистер Уэст.

Я продолжаю мыть его, продолжаю отмачивать его кожу в воде, как будто мы и не разговаривали. И делаю это, потому что мне нравится чувствовать на себе его взгляд и нравится его лечить. За этим стоит некая интимность, уровень заботы, который не является поверхностным. Мне нравится, как подергивается его рука, как его пальцы слегка задевают мои, когда я прижимаю к нему ткань.

Видите, он тоже это чувствует.

Я удивленно смотрю на него каждый раз, когда он слегка прикасается ко мне, словно пробует мою кожу.

— Довольна? — спрашивает он, когда я заканчиваю вытирать кровь.

Довольна ли я?

— Я сделала это для вас, — отвечаю я, откладывая миску и салфетку. — Вы могли бы сказать спасибо, мистер Уэст.

— Спасибо за что?

Я бросаю на него измученный взгляд.

— Вы могли бы сказать: «Спасибо, Айви, что заботишься обо мне, что заметила мою травму и сразу спросила, как я себя чувствую. Спасибо, что позаботилась о том, чтобы наполнить миску водой и вытереть кровь, потому что это проявление доброты, которое я точно не заслужил от тебя». Может быть, поблагодарите меня за это, мистер Уэст.

Я раздраженно отстраняюсь и начинаю отодвигать миску на угол стола, когда чувствую, как он прижимается ко мне всем телом. Эйдан наклоняется вперед, так что его голова почти касается моей.

— Спасибо, Айви, — говорит он так тихо, что я, возможно, и не расслышала.

Я оглядываюсь на него, ловя выражение его лица, пронизанное нежностью. И застываю, сердце замирает при виде этого. Это мимолетно, знаю. Это пройдет через несколько мгновений, и Эйдан снова станет настороженным и подозрительным и продолжит относиться ко мне безразлично, но я приму эту победу.

На данный момент я приму любую победу.

— Пожалуйста, — в конце концов говорю я.

Мы возобновляем работу, но как-то напряженно.

Эйдан наблюдает за мной чаще, чем обычно, его взгляд непроницаем. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не ответить ему беспомощным взглядом.

***

Это странное напряжение не проходит.

Ни на следующий день, ни через день.

Это как бомба замедленного действия, и это не помогает, когда я придумываю предлоги, чтобы раз в день позаботиться о его ране. Прямо перед обедом миска готова, и он не сразу поднимает на меня взгляд, но его раненая рука лежит на подлокотнике кресла, ожидая, когда я обработаю его.

Я начинаю думать, что это глупо, потому что порезы заживают и поверхностны, и как раз, когда думаю, что не могу продлить эти оправдания, чтобы прикоснуться к нему, порезы кажутся свежее и розовее. Как будто он специально сдирает струпья, и они снова кровоточат. От этой мысли у меня в груди все сжимается.

В один прекрасный момент чувствую себя смелой и уверенной. Я подношу костяшки его пальцев ближе к своему лицу и нежно дую на свежие ранки, проводя по ним мокрой тканью. Его тело напрягается, дыхание замирает, и он наблюдает за мной, пока я нежно ухаживаю за ним. Ледяной взгляд, который был у него в тот день, исчезает у меня на глазах, и что-то еще шевелится в их глубинах.

— Что ты делаешь? — спрашивает Эйдан, сбитый с толку, словно не может понять моих намерений.

— Мы говорили об этом, — говорю я поддразнивающим тоном. — Я ухаживаю за вами, мистер Уэст. Вы настолько не привыкли, чтобы о вас заботились?

— Да. — Его ответ такой тихим, что я почти не расслышала, что он сказал.

Мое сердце сжимается от этого признания.

Когда я, наконец, заставляю себя посмотреть на него — в его глаза, — то улавливаю легкую печаль, затаившуюся в них. Мой желудок сжимается, а сердце падает. Я узнаю эту меланхолию… я практически вижу, как она окружает его.

Его одиночество.

Его крик о помощи.

Потому что Эйдан потерян — даже до того, как у него пропала память — он всегда был потерян.

— Что ж, — наконец говорю я тихим голосом, — привыкайте ко мне.

— Ты уйдешь, — тихо отвечает он. — Рано или поздно.

Я поднимаю бровью

— Отчаянно пытаетесь избавиться от меня?

— Нет, но все уходят, мисс Монткальм. Все.

— Вы к этому привыкли? Люди уходят от вас?

— У меня сверхъестественная способность отталкивать доброту, — говорит он, стиснув зубы. — Это то, в чем я хорош. И ты… ты слишком хороша для этого.

— Чего «этого»?

— Этого, — просто повторяет он, сверля меня взглядом.

Он имел в виду его.

Мое сердце сжалось от отвращения к самой себе, которое, как я чувствовала, он испытывал. Я похоронила ее с легкой улыбкой.

— Я никуда не уйду.

— Почему? — умоляет он, схватив мое запястье своей ушибленной рукой. Эйдан нежно сжимает его, ожидая моего ответа, казалось, отчаянно пытаясь понять.

Я смотрю на его руку, грустные глаза блуждают по окровавленным костяшкам пальцев… он бы никогда не ударил стену, мой Эйдан. Он бы подавил свой гнев, и я вдруг думаю, что это еще хуже. Представила, что он сдерживает все эти необузданные эмоции, представила, что у них нет выхода.

— Потому что… — Я прочищаю горло, проглатывая нарастающую боль. — Потому что я там, где и должна быть, мистер Уэст.

Он оглядывает меня с ног до головы, задержав взгляд на моем черном коротком платье и голых ногах. Я замечаю тяжесть на его лице, желание, пробивающееся сквозь безразличие. Но больше всего меня задевает не то, что он так на меня смотрит. А то, как его пристальный взгляд останавливается на моих руках, ухаживающих за ним, и задерживается на них. Задерживается так надолго, что я чувствую, как тепло разрушает его защиту.

Нежное прикосновение, несколько добрых слов, и Эйдан начал раскрываться.

Теперь это… это говорит о том, что всю жизнь он был в эмоциональном неведении. Потому что, когда тебе больно, когда ты привык плыть по течению жизни, холодный и бесцельный, ты сильнее всего цепляешься за первые признаки привязанности.

Он с трудом сглатывает, пытаясь скрыть это, пытаясь поставить щиты, чтобы я этого не заметила, прежде чем заговорить.

— Я думаю… думаю, на данный момент этого достаточно, мисс Монткальм.

Я опускаю его руку, а затем отношу миску на кухню, хотя бы для того, чтобы ненадолго отстраниться от него. Делаю несколько глубоких вдохов у раковины, сливая кровавую воду в канализацию, преследуемая болью, которую он подавлял, уже осознавая, что за ним по пятам следует большая тень. Та, от которой Эйдан прятался и не хотел встречаться лицом к лицу.

Все тот же, думаю я. Он все тот же человек, но теперь по-другому устроен. Разбирайся с ним медленно и осторожно.

Когда я возвращаюсь, все так, будто ничего не произошло.

Он снова стал мистером Уэстом, моим боссом-придурком с резким тоном.

Я снова стала его беспомощной, никчемной помощницей.

***

Эйдан

Апатия растворяет.

Я грущу.

Заинтригован.

Ненасытен.

Я смотрю на свою безнадежную помощницу, не в силах удержаться от мысли, как бы она выглядела подо мной. Айви касается моей руки… она выглядит такой обеспокоенной. Может ли кто-то на самом деле так сильно волноваться из-за незначительной травмы? Она подула на мою руку… ее дыхание было горячим, и мне захотелось ощутить его во рту. У нее нежная кожа… и я не могу не задаваться вопросом, насколько нежная она вся…

И вот так, я сморю внутрь себя, пытаясь уловить слабое ощущение чего-то знакомого. Роюсь в тайниках своего сознания в поисках тех фрагментов, которые всплывают время от времени, но на данный момент они потеряны. Они разбросаны во все стороны, и я не могу дотянуться до них достаточно быстро.

Иногда…

Иногда мое сознание пронзает острая боль, и я напрягаюсь, чтобы справиться с ней, прежде чем на меня нахлынет спокойствие.

Я слышу, как Рут говорит мне что-то.

Слова то тут, то там, но между ними слишком много пробелов.

Мой дорогой мальчик…

Ты все потерял…

Начни сначала, ты станешь никем…

Протяни руку…

Подожди…

Я не могу не чувствовать, что это важно.

То, что она сказала, что-то значило для меня.

И, как потерянный мальчик, я брожу по поместью. Иду по периметру, пробираюсь сквозь деревья… Я иду и иду, пока небо не темнеет. Стою на вершине холма, одинокий и печальный…

Мне так чертовски грустно, когда я смотрю на звезды.

14

Айви

Этим утром Уэст расхаживает по кабинету.

Трудно не поглядывать на него время от времени. Сегодня он выглядит особенно повседневным — пуговицы на его серой рубашке расстегнуты, ни галстука, ни пиджака. Рукава у него закатаны, и только его обнаженные предплечья — жилистые и мускулистые — завораживают меня.

Я сглатываю, во рту пересыхает, и пытаюсь набрать электронное письмо, но меньше чем за минуту делаю полдюжины ошибок, потому что отвлекаюсь.

Он расхаживает по комнате, засунув руки в карманы, его мысли бурлят.

— Не хотите успокоиться, мистер Уэст? — наконец говорю я. — Вы заставляете меня нервничать со всей этой ходьбой.

Он замирает на шагу, смотрит на меня, и от одного этого взгляда у меня по спине пробегает дрожь. И на этот раз это дрожь другого рода. В его взгляде нет ярости или безразличия — в нем есть что-то еще.

Я не могу смотреть на него достаточно долго, чтобы понять его.

То напряжение, о котором я говорила? Оно никогда не покидает нас и постоянно витает вокруг, словно воздух.

Я снова перевожу взгляд на экран, притворяясь, что продолжаю писать, но на самом деле я печатаю «чертчертчертчертлалалала» снова и снова.

Я прекрасно понимаю, что он снова идет, на этот раз… ко мне. Эйдан останавливается по другую сторону стола, наблюдая за мной.

Мои пальцы застывают на клавиатуре. Я смотрю на него в ответ, затаив дыхание, ожидая, что он что-нибудь скажет. Уэст этого не делает. Он смотрит поверх моей офисной рубашки с глубоким вырезом, прямо в ложбинку. Потом проводит языком по нижней губе, переводя взгляд обратно к моим глазам. Затем отворачивается и продолжает расхаживать по комнате.

Я тихо выдыхаю, чувствуя, что мои нервы на пределе.

Я удаляю свое письмо и начинаю снова, остро осознавая странное настроение Уэста сегодня. Что, черт возьми, творится у него в голове?

В конце концов, он обходит стол, и мои пальцы застывают на клавиатуре, когда я чувствую, как тот приближается.

Знаю, что он стоит у меня за спиной. Я ощущаю его пристальный взгляд. Он подходит так близко, что его тело задевает спинку моего стула. Мою кожу покалывает от осознания происходящего. Я снова сглатываю, пытаясь сосредоточиться на своем электронном письме — кому, черт возьми, я пишу? Какой сегодня день недели?

Его одеколон заполняет пространство, как облако, но не подавляет. Я хочу повернуться к нему, посмотреть, что Эйдан делает, понять, почему он так близко и нависает рядом. Если бы я только могла заставить свои губы шевелиться и спросить его, но этого не произойдет. Потому что мне нравится это ожидание, неизвестность.

Это сладкая пытка.

Затем он отходит и садится на стул рядом со мной. Я украдкой бросаю на него взгляд и сразу же напрягаюсь, когда встречаюсь с его глазами. Его стул повернут в мою сторону. У него в руке ручка, и он вертит ее между пальцами, наблюдая за мной, его лицо такое серьезное — такое отяжелевшее от раздумий — что у меня перехватывает дыхание.

Что, черт возьми, происходит?

Мне вдруг хочется услышать от него едкие выпады, чтобы он сказал мне, какая я бесполезная, но Уэст ничего не говорит.

Это интересное развитие событий.

Он такой весь день. Внимателен к моему присутствию, чаще смотрит на меня, чем нет. Уэст снова расхаживает по комнате, поигрывает ручкой, подходит ко мне опасно близко — в какой-то момент проводит пальцами по спинке моего стула, слегка задевает меня сзади за шею, и одно это прикосновение заставляет мою спину настороженно выпрямиться.

Он мучает меня, я уверена в этом.

Эйдан наслаждается этим. Он должен, он должен, потому что чувствую, как энергия бурлит у него под кожей, чувствую, как она приумножается каждый раз, когда я замираю, каждый раз, когда закрываю глаза, чтобы восстановить самообладание после того, как он подходит слишком близко.

— Вы в порядке, мисс Монткальм? — наконец спрашивает он, осторожно изучая меня.

Я слабо киваю.

— Я… великолепно. А вы, мистер Уэст?

— Я? — повторяет он, медленно дыша. — Я… восхищен.

Восхищен… вот слово, которым можно заманить в ловушку полную надежд женщину.

Нас прерывает звук пылесоса прямо за дверью кабинета. Эйдан поворачивает голову в его сторону и бросает на меня любопытный взгляд.

— Ты вообще собиралась спросить меня, можно ли нанимать эту толпу уборщиков?

Я провожу пальцами по волосам.

— Я не думала, что мне нужно ваше разрешение. Я ваша личная помощница.

— Мы уже установили это.

— Я слежу за порядком в доме.

— У меня есть домработница.

— Она не рабыня, мистер Уэст.

Его взгляд становится пристальнее.

— Нет, она определенно не рабыня.

— Тогда вы знаете, почему я наняла их.

Он молчит несколько мгновений.

— Я все еще должен разрешить это.

Я смотрю на него.

— Вам нужно, чтобы я обсудила это с вами, хотя знаю, что вы согласитесь?

— Да.

— Почему?

— Я твой босс.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, и произношу его же слова.

— Мы уже установили это.

Он не сводит с меня глаз.

— Так ли это?

Я ерзаю.

— То есть, я так думаю. Если только вы не хотите покомандовать мной сейчас или что-то в этом роде, чтобы доказать это.

Он просто хмыкает в ответ. Хмыкает и по-прежнему не отводит от меня глаз.

Вскоре в комнату входит Тильда и приносит нам еще один поднос со свежими фруктами. Я подцепляю вилкой кусочек киви и жую его, стараясь не обращать на Уэста внимания. Он снова меряет шагами комнату, погруженный в свои мысли и засунув руки в карманы. Я украдкой бросаю взгляды в его сторону, любуясь его длинными ногами. Его телосложение впечатляет. Он доминирующий мужчина, одним своим присутствием переполняет комнату, и эти глаза — эти чертовы глаза ощущаются как горячая тяжесть в груди, когда они устремлены на тебя.

— Вы когда-нибудь раньше были личным ассистентом, мисс Монткальм? — внезапно спрашивает он меня.

Я отрываю взгляд от экрана, чувствуя, как замирает мое сердце.

— У меня… обширный трудовой стаж.

Его губы дергаются.

— Верно. Расскажите мне об этом.

Мои плечи напрягаются.

— Зачем?

— Я хотел бы знать.

— Я имею в виду, почему сейчас? Просто… я занята.

— Мне любопытно. — Он останавливается и поворачивается ко мне лицом. — Я хотел бы узнать о вас побольше.

— О моей профессиональной жизни?

— Просто… о вашей жизни в целом.

Я роюсь в своих мыслях, изо всех сил пытаясь найти что-то хотя бы отдаленно интересное о себе. Это печально, что ничего не приходит мне в голову? Что мое существование было лишено какого-либо реального смысла до тех пор, пока я не встретила этого мужчину? Что это была сплошная череда работы, одиночества и существования?

Я хмурюсь, признавая:

— Нет ничего, что стоило бы знать.

Это неудачное признание, потому что оно необязательно расположит к себе этого мужчину, но это гребаная правда.

— Не надо говорить мне этого, — возражает он, качая головой. — Это неприемлемый ответ.

— А что было бы приемлемым?

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет.

— Друзья?

Я делаю паузу.

— Несколько.

— Близкие друзья?

— Один очень близкий.

— Ты была без работы, когда бралась за эту?

— Ну, нет…

Он приподнимает бровь.

— Почему ты бросила все, чтобы приехать сюда?

— Я хотела уехать. Эта работа — возможность начать все с начала.

Он оглядывает меня с любопытством, когда говорит:

— Ты оставила свои отношения, чтобы начать все сначала в этом старом поместье в качестве моего личного помощника?

— Я так и сделала.

— И как у тебя получается?

Я отвечаю не сразу.

— Какая именно часть?

— Та часть, где ты проводишь большую часть своего дня, сидя рядом со мной.

Внезапно ему стало по-настоящему интересно узнать меня. Он продолжает пристально смотреть на меня, ожидая ответа. Я нервно провожу языком по нижней губе.

— Это не то, чего я ожидала, мистер Уэст.

— А чего ты ожидала?

Что ты все вспомнишь. Что ты безумно влюбишься в меня.

Нет, нет, я не могу сказать этого.

Поэтому я в шутку отвечаю:

— Я ожидала, что вы оправдаете свою репутацию мудака.

Его брови взлетают вверх.

— Ожидала? Значит, не получила этого?

— Ну, вы довольно жестоки, когда хотите быть… но Мудак Востока? Это явное преувеличение.

Его глаза загораются, а рот расплывается в очаровательной улыбке.

— Ты говоришь, что мне есть куда расти?

Я смотрю на него.

— Будь честен, ты ведь относишься ко мне снисходительно, не так ли?

Теперь он не смотрит прямо на меня.

— Зачем мне это делать?

— Потому что ты хочешь быть милым со мной.

Он слегка усмехается.

— Возможно, ты настолько безнадежна, что я провожу большую часть времени, пытаясь оторвать челюсть от пола, вместо того чтобы наказать тебя.

Я изображаю смятение.

— А я-то думала, что мы наконец-то приспосабливаемся друг к другу.

— Приспосабливаемся. — Он произносит это слово, раздувая ноздри. — В какой реальности мы могли бы так хорошо узнать друг друга? Ты похожа на ураган, когда злишься...

— А ты похож на Ледниковый период, который так и не растаял…

— И ты думаешь, что мы уже приспособились?

Я прикусываю щеку, чтобы сдержать смех.

— Глупая надежда.

— Именно.

— Итак, мы обречены.

— Да.

— Кто сдастся первым?

— Я не сдаюсь, мисс Монткальм. — От его взгляда у меня мурашки бегут по коже, согревая меня.

Я снова облизываю губы.

— Это проблема, мистер Уэст, потому что я тоже.

У него самое беззаботное выражение лица, какое я когда-либо видела. Оно мальчишеское и радостное, как будто он не ходит с тяжелым грузом на плечах. Время от времени он поглядывает на меня, и я встречаюсь с ним взглядом. Мое тело напрягается, когда Уэст, наконец, возвращается к своему креслу и садится рядом со мной.

Все еще глядя на меня.

Мои щеки вспыхивают от его внимания. Отворачиваюсь, на этот раз не зная, что мне делать. Я взволнована, хмурю брови, пока щелкаю по экрану, а затем осматриваю стол в поисках того, чем бы заняться.

— Закончились бесполезные задания, которые нужно выполнить? — интересуется он, заметив мою отчаянную попытку отвлечься.

— В любом случае, уже почти конец рабочего дня, — говорю я, постукивая ногтями по столу и продолжая смотреть в сторону.

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела сложа руки.

Я поворачиваюсь к нему лицом, хотя мне требуется немалое усилие, чтобы заглянуть в его глубокие карие глаза.

— Что вы хотите, чтобы я для вас сделала, мистер Уэст?

— Что я хочу, чтобы вы сделали, — повторяет он тяжелым голосом. — Ответ на этот вопрос был бы неуместен в данной ситуации.

Боже.

Мне тепло, слишком тепло.

— Думаю… не так уж и неправильно иногда вести себя непрофессионально.

Его глаза сияют.

— Какой начальник переступит границы, которые он установил в своем собственном офисе?

Я облизываю пересохшие губы.

— Очень непослушный, мистер Уэст.

Его губы изгибаются в улыбке, но он по-прежнему испытующе смотрит на меня.

— Ты бы хотела, чтобы я был непослушным, Айви?

От его взгляда, которым он одаривает меня, у меня внутри все пульсирует. Блядь.

Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь найти ответ. Все, что я могу выдавить, — это слабое, но предельно честное:

— Да.

Ручка, которую он крутил в пальцах, замирает. Эйдан крепко сжимает ее в руке, оглядывая мое тело.

— Я буду с вами предельно откровенен, мисс Монткальм, и, возможно, это покажется вам чересчур откровенным. Но я скажу вам, если вы действительно этого хотите, как только мы закончим.

Внезапно я ловлю каждое его слово, сжимая кулаки, чтобы унять дрожь. Я бросаю взгляд на часы.

— Еще четыре минуты, и я смогу ответить вам, — говорит он, читая мои мысли. — Еще четыре минуты, мисс Монткальм, и вы будете для меня просто Айви.

У меня перехватывает дыхание, когда я, наконец, решаюсь еще раз взглянуть на него. Он по-прежнему повернут в мою сторону, по-прежнему смотрит на меня из-под тяжелых век.

Мой взгляд скользит по его фигуре, по широким плечам, по рукавам, туго обтягивающим бицепсы. Его предплечья все еще обнажены, рубашка расстегнута, а волосы еще более взъерошены, чем были утром.

Было бы неправильно признать, что такой Эйдан — со всеми его задиристостью, угрюмостью, растрепанными волосами в костюме — кажется мне безумно сексуальным? Не могу избавиться от чувства вины, которое возникает у меня при осознании этого. Будто я не должна так себя чувствовать.

Я снова бросаю на него взгляд, мое тело неподвижно, губы приоткрыты…

Время вышло.

Он кладет ручку на стол и встает. Потом медленно подходит ко мне, останавливаясь перед моим стулом. Меня окутывает аромат его одеколона, согревает меня. Я покрываюсь легким потом, когда чувствую, как он наклоняется надо мной, его лицо почти вплотную прижимается к моему.

Я смотрю в одну точку на столе, затаив дыхание, когда он проводит губами по моей скуле. Это ощущение легкое, как перышко, едва уловимое, как воздух, но мои чувства в огне. Мое сердце бешено колотится в груди в предвкушении.

Я не думаю, что он будет таким же непослушным, как раньше, уж точно нет.

Он слишком большой засранец для этого…

— Что я хочу, чтобы ты сделала, Айви Монткальм, — шепчет он мне на ухо, нарушая тишину, — так это наклонить твою дерзкую маленькую попку надо столом, чтобы я мог задрать эту едва заметную юбку с твоих бедер и прижать их к моему напряженному члену. Чего я хочу — чего я жажду — так это слышать, как твои стоны наполняют воздух, когда я буду трахать тебя как дикарь в своем кабинете.

Я…

Я не могу говорить.

У меня пересохло во рту, пока я сижу неподвижно, не в силах выйти из состояния благоговения, в которое он меня только что поверг. Эйдан отстраняется, и я наблюдаю, как тот обходит стол и берет стакан с водой. Он выпивает его одним глотком и швыряет на стол. Замолкает на мгновение, его глаза встречаются с моими. Каждый сантиметр моего тела покалывает, пока он пристально смотрит на меня. Интересно, скажет ли Уэст что-нибудь еще… будет ли действовать в соответствии с этими словами, или, может быть, это сделаю я, а сейчас я хочу того же, чего хочет он.

Я хочу этого очень сильно.

Уэст приоткрывает рот, но не произносит ни слова. Он первым отводит взгляд и выходит из кабинета.

Рабочий день окончен.

И я чувствую себя... неудовлетворенной.

***

Когда вышла из офиса, каждая клеточка моего тела горела, как в огне, я сразу поняла, что мне нужно остыть. Это было... это было очень интенсивно. Как можно оправиться после такого? Не знаю, как я смогу сидеть рядом с ним завтра и не воспламениться.

Я снова купаюсь в реке с Алексом, пока в доме продолжается очередная вечеринка. К моему большому разочарованию, несколько завсегдатаев вечеринок обнаружили наше маленькое священное место и слишком увлеклись водными развлечениями. Другими словами, это группа полуголых цыпочек, брызгающих водой в Алекса, а затем хихикающих, как школьницы, когда он одаривает их улыбкой.

Я пытаюсь не обращать внимания на их болтовню.

Прежде чем прийти сюда, я немного побродила по дому, надеясь застать Эйдана. Как обычно, его нигде не было видно.

— Есть идеи, где твой старший брат? — спрашивает одна из девок, разделяя мое любопытство.

— Болтается где-то, — неопределенно отвечает он, плавая вокруг меня.

— Грег сказал Монике, что Майкл видел, как несколько вечеринок назад Эйдан Уэст толкнул Джерарда в кусты на переднем дворе. Они поссорились или что-то в этом роде, и я думаю, что Джерард подошел слишком близко к гоночной машине Эйдана или что-то в этом роде.

Это заинтересовало меня. Я оживилась, глядя на девушку, которая это сказала.

— Здесь?

Она кивает.

— Ага, у входа. Это было мега напряженно.

Алекс ухмыляется мне, тихо бормоча:

— Это было мега напряженно, Айви.

Я смотрю на него, сдерживая смех.

— У него здесь гоночная машина?

— У него в гараже куча предметов коллекционирования.

Я еще не осматривала передний двор. Знаю, что там есть огромный отдельный гараж. Он выглядит, словно его построили недавно, но я никогда не задумывалась об этом.

Я задаюсь вопросом, туда ли уходит Эйдан.

Алекс словно читает мои мысли.

— Он заперт, — говорит он. — Ты бы никогда в него не попала.

— Так как же Гэвин добрался до гоночной машины?

— Джерард, — поправляет меня девушка. — И она была припаркована перед входом вместе со всеми другими машинами.

Алекс подплывает ближе ко мне и проводит рукой по волосам, зачесывая их назад. Девушки что-то кричат ему, но он не обращает на них внимания и говорит мне:

— Он все еще ездит за рулем.

Я хмурюсь, понимая, что он имеет в виду.

Эйдан за рулем автомобиля — особенно гоночного — предвещает катастрофу.

И вот я плаваю здесь, вместо того чтобы следить за тем, чтобы этого не случилось. Я дура. Эгоцентричная дура. Я выхожу из воды вброд, и Алекс быстро следует за мной.

— Тебе лучше остаться здесь, — говорю я ему, надевая шлепанцы. — Я просто прогуляюсь.

— Я пойду с тобой.

— Тебе действительно не нужно этого делать.

— Я хочу, — подчеркивает он, выглядя нетерпеливым.

Я киваю на грустных девушек, наблюдающих за нами. Он закатывает глаза.

— Они будут рядом, когда мы закончим, — самоуверенно говорит он.

Я слегка улыбаюсь ему, смягчаясь.

— Хорошо.

Мы обходим дом и выходим во двор, где припарковано множество машин. Здесь тоже бродит несколько человек, и я качаю головой, злясь, что не могу обойти ни одного места, не наткнувшись на кого-нибудь.

— Это друзья друзей, — объясняет Алекс, заметив, что я пялюсь на бутылки из-под пива, разбросанные в саду перед домом. Я, конечно, не облегчаю работу уборщикам — неудивительно, что они запыхались в конце долгого рабочего дня.

— Ты знаешь их?

— Некоторых, но… если ты оглянешься вокруг, то заметишь, что здесь припаркованы не только гоночные автомобили.

Я приглядываюсь к автомобилям повнимательнее. Здесь припаркованы Tesla, Ferrari и другие гламурные марки.

— Значит, богатые тусуются так же, как и все мы, — комментирую я. — Кого это волнует?

Он усмехается.

— Разница в том, что большинство людей здесь заботятся о своем имидже. Все они родом из больших семей и не хотят запятнать свое семейное имя, попав на страницы скандальных таблоидов. В поисках такого дома, куда они могли бы сбежать и вести себя как дураки, лучше всего сохранять тишину в таком месте.

Я понимаю, что он имеет в виду.

Они не хотят плохо себя вести на публике. А просто хотят скрыться от всеобщего внимания и выпить, не беспокоясь о своем имидже. Вот почему не было серьезных столкновений. Все приходят, веселятся и уходят.

Это место — идеальное место для отдыха.

Я все еще хочу, чтобы все ушли.

Поместье большое, и двор кажется бесконечным, когда мы направляемся к гаражу. Хотя это слишком мягко сказано. Он больше похож на небольшой склад. Я думаю, что Эйдан мог бы с комфортом разместить здесь десять машин, если бы захотел.

Здесь совершенно тихо и темно. Я дергаю дверь, и, как и предсказывал Алекс, она заперта. Заглядываю в маленькое окошко рядом с дверью, но свет внутри не горит. Эйдана здесь нет.

— Наверное, это к лучшему, — уверяет меня Алекс. — Значит, он не брал машину.

— Ты прав. — Я все еще разочарована.

— Ты хочешь вернуться?

Я мрачно качаю головой.

— Ты можешь вернуться. Я просто поброжу здесь немного.

Алекс колеблется, оглядываясь по сторонам. Поблизости нет ни души.

— Немного жутковато ночью.

Я улыбаюсь.

— Ты боишься темноты, Алекс?

— Может быть.

— Ты был бы той девицей в беде, если бы на нас что-то выскочило? — Я легонько касаюсь его руки и торжественно говорю: — Не волнуйся. Я защищу тебя.

— Ты меня успокоила, — шутит он.

— Я рада, что у нас состоялся этот разговор.

Его улыбка становится дьявольской, когда он тихо добавляет:

— Странные вещи происходят в темноте, не так ли, Айви?

— Какие именно?

Он приближается, становится все ближе, и я думаю, что он забавляется, поэтому, смеясь, толкаю его в грудь.

— Кто-то слишком много выпил.

Он усмехается, отступая.

— Пить и плавать? Это не мое.

— Тогда у тебя нет оправдания тому, что ты не держишь дистанцию.

Он ухмыляется.

— Я просто веду себя как засранец. Я обещаю. Ты устойчива к моим чарам…

— Я устойчива ко всякой ерунде.

— Да, но ты не всегда была такой. — Он кажется любопытным. — Ты не можешь сказать мне, что никогда раньше не делала ничего дикого на вечеринке

— Женщины никогда не рассказывают о своих свиданиях.

Его глаза расширяются.

— О, теперь мне действительно нужно знать…

Неподалеку ломается ветка. Я заглядываю Алексу через плечо. Неподалеку стоит фигура, наблюдающая за нами. По моей спине пробегает холодок страха — я не тот спаситель, каким себя считала. Я крепко сжимаю руку Алекса, и он следит за мной взглядом.

Он напрягается, но не от испуга. Его плечи опускаются, и Алекс раздраженно выдыхает. Я сразу понимаю почему. Фигура медленно приближается к нам, и лунный свет танцует на знакомом лице.

— Эйдан, — говорит Алекс напряженным голосом.

Эйдан смотрит на нас чуть дольше, и мне кажется, что это длится дольше, чем есть на самом деле. Затем он смотрит на мою руку, сжимающую руку Алекса. Я тут же отпускаю ее.

— Следишь за нами? — спрашивает Алекс обвиняющим голосом.

Уэст бросает на него холодный взгляд.

— Когда я вижу людей, слоняющихся вокруг моего очень дорогого гаража с машинами, мне становится не по себе, Алекс.

— Это моя вина, — вмешиваюсь я, отчаянно пытаясь разрядить обстановку. Я широко улыбаюсь ему. — Я любопытна, мистер Уэст.

Он переводит взгляд на меня.

— Вам были любопытны мои машины, мисс Монткальм?

— Да.

Его взгляд пронзает меня. Я вся мокрая. Мои волосы прилипли к лицу, макияж наверняка стерся, шорты Тигры прилипли к ягодицам, и не заставляйте меня говорить о моей груди. Они снова дико и беззаботно разгуливают, прикрытые футболкой… да, его футболкой.

Но я улыбаюсь, несмотря ни на что. Просто... улыбаюсь несмотря на то, что выгляжу как потерпевшая в крушение поезда. Потому что, знаете, иногда приходится притворяться, чтобы добиться успеха.

Он достает что-то из кармана и проходит мимо нас. Я оборачиваюсь, наблюдая, как тот подходит к двери и вставляет ключ в замочную скважину. Потом открывает дверь и включает свет. Теперь я полностью вижу его лицо, когда он стоит там.

— Ты можешь посмотреть их, — тихо говорит он, и я знаю, что Уэст обращается ко мне.

Мои глаза расширяются.

— Правда?

Алекс тяжело вздыхает. Я смотрю на него, когда он проводит рукой по своим все еще влажным волосам.

— Я возвращаюсь, Айви, — говорит он мне с кислым выражением лица. — Увидимся завтра.

— Хорошо, — бормочу я, смущенная гневом, исходящим от него, когда он стремительно уходит.

Они все еще ссорятся. Я напоминаю себе.

— Или ты можешь вернуться, — жестко говорит Эйдан, ловя мой взгляд, следящий за Алексом.

Когда я снова смотрю на него, он хмурится, плотно сдвинув брови, и засовывает руки в карманы своих костюмных брюк.

— Нет, — быстро отвечаю я. — Я бы предпочла этого не делать.

Он неуверенно наблюдает за мной, когда я подхожу. Чувствую себя застенчивой, замкнутой, не знаю, как себя вести после того, что он сказал мне сегодня.

Он хочет прижать мою маленькую дерзкую задницу к столу…

Боже, я так сильно покраснела, что вся вспыхнула. Если он и заметил, то ничего не сказал.

Он терпеливо ждет, пока я захожу в его огромный гараж. Здесь пахнет бетоном и бензином… Я замираю на месте, сразу узнавая машины.

Я с трудом сглатываю. У него есть старомодные машины, которые он сам собрал… те самые, которые я видела на его парковке в Оттаве, и знакомая синяя гоночная машина, на которой мы разъезжали.

Ух ты.

Видеть машины — это связь с прошлым, доказательство того, что оно вообще существовало.

Я подхожу к полированной желтой «Ламбо», задумчиво улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям. Это не «Гальярдо», как я по глупости предположила.

— «Авентадор».

Я слышу, как он приближается, и поднимаю на него взгляд. Эйдан оглядывается на меня, и в его глазах мелькает легкое удивление.

— Да.

— Очень хорошо, мистер Уэст.

Он кивает, некоторое время ничего не говоря, пока я продолжаю восхищаться ими. Перехожу к синей машине, подавляя ком эмоций, застрявший у меня в горле. Мои пальцы теребят браслет на запястье, когда я вспоминаю нашу поездку, кекс в машине, запоздалый подарок на день рождения.

Будь со мной, Айви, и каждый год я буду добавлять еще один браслет.

Я закрыла глаза, вспоминая наш поцелуй, то, как он прижимал меня к своей груди. Его руки блуждали по моему телу, сердце бешено колотилось в груди, вторя ударам моего сердца, когда он жадно впивался в мой рот.

— Хочешь прокатиться?

Я резко открываю глаза. Потом оглядываюсь через плечо на Уэста. На этот раз он не смотрит на меня. Эйдан выглядит почти... раздраженным, нервным.

— Да, — отвечаю я без промедления.

Я не упускаю искру в его глазах.

— Хорошо, я схожу за ключами. Какая машина?

— Удиви меня.

Он быстро опускает взгляд на свои ноги и кивает. Затем выходит из гаража. Только когда его нет несколько минут, я понимаю, что все еще вся мокрая. Я хватаю куски своей футболки и пытаюсь отжать воду, и вот я уже стою в луже. Отлично. Затем расчесываю волосы пальцами и отлепляю шорты со своей задницы. Я обхватываю грудь через футболку, раздумывая, скрестить ли мне руки на груди или оставить их висеть, когда раздается низкий голос.

— Готова?

Я быстро отпускаю их, лицо горит, потому что почти уверена, что он просто несколько секунд смотрел, как я обхватываю свои сиськи. Я киваю, избегая встречаться с ним взглядом.

— Да, просто... я действительно мокрая.

Разумнее всего было бы забежать в дом и переодеться, но я боюсь, что он передумает, если я уйду.

«Авентадор» с ревом оживает. Я слышу улыбку в голосе Эйдана, когда он отвечает:

— Хорошо, что у меня кожаные сиденья, мисс Монткальм.

На этот раз я не могу не посмотреть на него. Он определенно забавляется. Двери открываются, и мы проскальзываем внутрь. Я не понимаю, насколько сильно нервничаю, пока не оказываюсь рядом с Эйданом и до меня не доносится запах его одеколона. И дрожу, пытаясь осознать, что я снова в этой машине, когда его рука накрывает мою. Я напрягаюсь, выпучив глаза, когда он пристегивает меня.

— Тебе неудобно, Айви? — шепчет он, не сводя с меня карих глаз.

Я с трудом могу смотреть в них.

— Нет.

— Сиди смирно, красавица.

Я замираю от знакомого прозвища. Он отстраняется, напрягаясь, не понимая, как только что меня назвал… или не обращая на это внимания. Тем временем я просто смотрю на его профиль, пока поднимается дверь гаража.

Мое дыхание замедляется. Мне не терпится спросить: «Эйдан, ты здесь?»

Его взгляд скользит по моему, но на меня смотрит не мой Эйдан.

— Ты в порядке?

Я отвожу взгляд.

— Со мной все хорошо, мистер Уэст.

Через минуту мы уже едем по длинной подъездной дорожке и выезжаем на главную дорогу.

15

Айви

Я уже и забыла, насколько мощная эта машина… и как сексуально выглядит за рулем Эйдан. Дороги пусты и темны, когда мы мчимся по ним. Я могу понять, какой захватывающий прилив адреналина получает Эйдан, когда садится за руль. Каждый раз, когда ощущаю увеличение оборотов двигателя, мой пульс учащается. Даже просто слыша это у меня поджимаются пальцы и приоткрывается рот.

Уэст видит мою реакцию и смеется. Смеется, черт возьми. Раньше я бы не поверила, что он на это способен.

Улыбаюсь ему в ответ, мои волосы развеваются во все стороны, потому что окна опущены. Такими темпами я высохну еще до того, как мы вернемся домой.

Какое-то время он впечатляет меня звуками двигателя, ревущего вокруг нас. Я включаю радио, не в силах удержаться от громкой музыки. Пытаясь вернуть часть нас… ту, которая любила темные дороги и поездки поздней ночью. Затем я откидываюсь на своем кресле, полностью умиротворенная привычностью.

Эйдан замечает выражение моего лица. Он мягко улыбается, чувствуя, как мне легко.

— Машина подходит тебе, Айви, — замечает он, разглядывая меня. — Ты в ней хорошо выглядишь…

Я смотрю на него в ответ, когда звучит еще одна мечтательная песня. И молчу. Мне нечего сказать. Есть только это… музыка, дорога, он, сидящий рядом со мной и выглядящий довольным. Уэст в своей стихии. Он сильной рукой лениво сжимает руль, а свободную руку поднимает, задумчиво проводя по губам, и я… я просто хочу протянуть руку и прикоснуться к нему. Хочу провести по его губам, может быть, вместо этого прижаться к ним языком.

Попробовать их на вкус.

Я хочу опустошить их.

— Куда мы едем? — в конце концов спрашиваю его, не обращая внимание на ноющую боль у меня в животе. Мы не просто так катаемся. Эйдан целенаправленно выбирает повороты.

— Неподалеку есть городок, — отвечает он. — И действительно хорошая закусочная.

Мое сердце трепещет.

— Ты был там?

Он кивает.

— Ага, она открыта всю ночь.

Я изучающе смотрю на него.

— Вы часто заглядываете туда посреди ночи, мистер Уэст?

Он просто ухмыляется мне в ответ, ничего не говоря.

Расслабляюсь на своем сиденье. Это так приятно и привычно, и, возможно, я позволяю этой знакомости ослабить мою бдительность. С этим трудно бороться, когда Эйдан выглядит как мой Эйдан за рулем, и беззаботный взгляд его глаз все тот же.

— Тебе разве следует водить машину? — не могу не спросить я.

— А мне не следует? — быстро возражает он, подняв брови.

Я сухо смотрю на него.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Я не превышаю, Айви. Расслабься. Я бы не стал подвергать опасности пассажира в своем автомобиле, особенно любимого.

— Это твой любимый автомобиль? — Я слегка подталкиваю его. — Или ты имеешь в виду, что я твой любимый пассажир?

От улыбки, появившейся на его губах, у меня перехватывает дыхание. Он так чертовски сексуален, что это опасно.

— Айви Монткальм, — произносит он так, словно разговаривает сам с собой, — за пределами офиса ты совершенно другая девушка.

— Кто бы мог подумать, что вне работы мы другие?

— И ты не злишься.

— Ну, ты же не осматриваешь мои апартаменты в два часа ночи.

Он тихо смеется, и этот звук звучит как музыка для моих ушей.

— Тот первый раз мог закончиться по-другому.

Он имеет в виду, что появился в одних трусах и сказал мне снять перед ним футболку. Да, да, все могло закончиться по-другому.

Я смотрю в окно и мечтательно улыбаюсь.

— Нет, нет, все закончилось как надо.

Я чувствую на себе его тяжелый взгляд.

— Возможно, сегодня вечером мои намерения будут такими же.

Мое тело реагирует мгновенно — жар разливается по крови, а желание скапливается где-то внизу живота.

— При условии, что вы будете трезвы, мистер Уэст.

Он замолкает на мгновение, прежде чем сказать:

— Я совершенно трезв, мисс Монткальм.

По моим рукам пробегают мурашки. Атмосфера мгновенно меняется. Между нами возникает тепло, которое медленно нарастает.

Закусочная, в которую мы заезжаем, такая чертовски милая, что мне хочется умереть. Это самая типичная закусочная, которую вы когда-либо видели, и через окно у входа я вижу очаровательную старушку, которая подает кофе сомнительному типу, выглядящему, как серийный убийца. Уэст паркуется в дальнем конце парковки, под тенистым деревом. Я думаю, он пытается сохранить инкогнито, потому что машина стоит бешеных денег, и не хочет привлекать чье-либо внимание, даже несмотря на то, что в этот поздний час перекати-поля больше, чем людей.

Мы выходим из машины, и я следую за ним внутрь. У него за спиной незаметно оттягиваю шорты вниз, потому что они снова задрались мне на задницу. Мы садимся в красную кабинку, и я чувствую себя немного свободнее, осматривая закусочную. Если не считать двойника Антона Чигура (примеч. Антон Чигур (англ. Anton Chigurh) — главный антагонист романа Кормака Маккарти «Старикам тут не место» и его киноадаптации, наёмный убийца), мы здесь единственные посетители.

— Если он подбросит монетку, мы уберемся отсюда, — шепчу я Уэсту, пока чувак смотрит на нас безумными глазами.

Уэст слегка улыбается.

— В этом мы солидарны.

— Люди не должны так поздно появляться в пустынных городках в случайных забегаловках… — бросаю взгляд на часы на стене, — …в два часа ночи.

Теперь он выгибает бровь.

— Что за людей привлекают эти места?

— Чудаков.

Он просто смотрит на меня.

Я киваю ему.

— Да, мы чудаки, и нам стоит повторить это. Мы займем кабинку поближе к выходу, чтобы нам было лучше видно все заведение. Выпьем тонну кофе и просто будем высматривать серийных убийц.

— Кого именно мы будем высматривать?

— Мужчин в зеленых плащах, женщин с шарфами вокруг головы…

— Сейчас лето.

— Это не мешает им носить плащи и шарфы. — Теперь я качаю головой. — Ну же, мистер Уэст, выпустите свою тёмную сторону на свободу. Мы знаем, кого надо искать.

Он удивленно наклоняет голову.

— Вы знаете о моей темной стороне, мисс Монткальм?

Я лучезарно улыбаюсь, как обычно, когда очень напугана.

— Стивен был очень информативен.

— Похоже на то.

Я еще раз оглядываю закусочную, недоумевая.

— Что заставило тебя привезти меня сюда?

Я смотрю на него, ожидая ответа, и он слегка качает головой, приоткрыв рот, будто хочет мне что-то сказать.

Прежде чем он успевает это сделать, пожилая дама — о, Боже мой, ее зовут Мэри-Бет, я хочу умереть, так это мило — подходит и прерывает нас. Она протягивает нам меню и спрашивает, что бы мы хотели из напитков.

— Вы делаете молочные коктейли? — спрашиваю я, и мой внутренний ребенок ревет. — Такие, с малиной сверху?

Мэри-Бет кивает.

— Конечно. Это то, что ты хочешь, дорогая?

О боже.

— Да, пожалуйста.

Она поворачивается к Эйдану.

— А ты, милый?

Эйдан не сводит с меня глаз.

— Кофе. Черный.

Она уходит, и я просматриваю меню. Это заведение не может быть более впечатляющим. В уголке моего глаза появляется воображаемая слеза.

— Здесь есть вафли, — говорю я, прижимаю руку к мокрой футболке там, где сердце. — Вафли, мистер Уэст. Мы можем приехать сюда снова? Например, я буду почаще заглядывать в ваш гараж, если это позволит нам сделать это снова.

Эйдан откидывает на сиденье, его губы расплываются в мягкой улыбке.

— Мы можем устроить, мисс Монткальм.

— Мы даже можем приезжать сюда работать.

— Нет, — отвечает он, качая головой. — Нет, работа остается в офисе.

Я дуюсь.

— Но там вы такой засранец.

Он оглядывает мое лицо, задумчиво сдвинув брови.

— Ну, Айви, я ведь твой босс, не так ли?

— Так и есть.

— И ты совершенна бесполезна в этом офисе, не так ли?

Я киваю, прикусывая губу, признавая это.

— Да, сэр.

Его глаза загораются, когда он смотрит на мои губы.

— Зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Произносишь это слово именно так.

Я одариваю его невинным взглядом.

— Я не произношу никаких слов каким-то способом…

— Прекрати нести чушь, — перебивает Уэст, но его голос звучит мягко, пока он продолжает изучать мой рот. — Вы говорите «сэр» так, словно собираетесь заглотить мой член, мисс Монткальм. Это каждый раз посылает прямой импульс к моему члену.

Я замолкаю, ошеломленная, лишенная дара речи.

— Ты очень прямолинеен, — наконец шепчу я.

— Я очень прямой человек, — легко отвечает он.

Как я могла забыть об этом?

Он никогда не боялся высказывать мне все, что у него на уме.

Я перевожу взгляд на меню, но не читаю.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Эйдан, склонив голову набок и изучая меня.

— Я не могу думать, — признаюсь я, облизывая губы. — Ты лишил меня дара речи.

— Я слишком прямолинейный?

— Да.

— Мне следует остановиться.

Я поднимаю на него взгляд и быстро говорю:

— Нет, не следует.

Он бросает на меня обжигающий взгляд, от которого каждый сантиметр моего тела ощущает его присутствие. Затем наклоняется, кладет локти на стол и говорит тихим голосом:

— Я не могу сказать, что меня бесит больше: эти короткие юбки, в которых ты постоянно ходишь в офисе, или мокрые шорты, в которых расхаживаешь по ночам.

Я не могу сдержать ухмылку, которая расползается по моему лицу.

— Какой наряд нравится тебе больше?

Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня, взгляд нечитаемый.

— Я подозреваю, что тот, в котором отсутствует юбка или шорты.

— Это неприличный ответ.

Его губы раскрываются.

— Это была самая приличная версия.

Я сильно краснею, но это не мешает мне ответить:

— Тебе необязательно придерживаться со мной детской цензуры. Я уже большая девочка.

— Блядь, — резко ругается он, — это еще мягко сказано, Айви. Ты настоящая женщина. Каждый твой сантиметр.

— Я и не знала, что ты уделяешь мне столько внимания.

Он бросает на меня тяжелый взгляд.

— Врушка.

Требуется невероятная смелость, чтобы смотреть на него в ответ, когда он смотрит на меня так — будто хочет съесть меня или трахнуть, или и то, и другое.

— Я нахожу, что ты очень отвлекаешь меня в офисе, — признается Эйдан. — В последнее время это начинает сказываться… Скажи мне, чтобы я перестал думать о том, каково было бы ощущать твое тепло на своей коже, Айви. Скажи мне, что это неправильно.

Я смотрю в его полные отчаяния глаза.

— А что, если это не так?

Он на мгновение закрывает глаза.

— Я никогда… Я никогда не вел себя неподобающе в офисе, и… у меня никогда не было профессиональных отношений за его пределами...

— У тебя проблемы с поиском равновесия?

— У меня проблемы из-за того, что ты до сих пор не сделала мне замечание… Что ты не положила этому конец. — Он сглатывает, опускает глаза и добавляет: — Я ловлю себя на том, что… жажду разных вещей, грязных вещей… с тобой.

Я чувствую тяжесть в груди, когда наблюдаю за его беспокойством. Он выглядит не в своей тарелке, и Эйдан к этому не привык. Уэст не такой самоуверенный, как раньше, он впускает меня в свои желания и ждет, что я отвечу.

— Как думаешь, может быть, мы просто слишком много времени проводим вместе? — задаюсь я вопросом, испытывая ужас от такой возможности. — Может быть, это естественная реакция…

— Нет, — перебивает он. — У меня в доме так много людей. Он кишит женщинами. Я мог бы переспать с любой из них, и все же я… не испытываю ни малейшего желания. Так что нет, дело не в том, что мы проводим слишком много времени вместе. Дело в том, что ты... в тебе есть что-то очень интригующее, что-то волнующее и знакомое... — Его слова обрываются, и он проводит рукой по волосам, выглядя почти недовольным собой.

Мэри-Бет возвращается с моими вафлями, и это прекрасный повод отвлечься и собраться с мыслями. Я макаю их в сироп и ем в тягостном молчании, а Эйдан наблюдает за мной из-за своей кружки кофе. Выражение его лица становится менее настороженным, когда он оглядывает меня, в его глазах нежность и желание.

А я… я с трудом справляюсь со всем этим вниманием.

Я с трудом могу выбросить его слова из головы. Они были такими страстными, такими растерянными.

Я смотрю на свой почти пустой молочный коктейль, нервно крутя стакан в руках. Чувствую, что Эйдан наблюдает за происходящим. Неуверенно смотрю в его сторону.

Он не встречается со мной взглядом, но его брови хмурятся, когда мысли проносятся сквозь него.

— Скажи что-нибудь, — тихо требую я, мне не терпится узнать, что у него на уме.

Он постукивает по кружке указательным пальцем, сосредоточив внимание на моих руках.

— Я видел, как ты стоишь там, — внезапно говорит он, — у входа с Алексом. Я только взглянул на вас двоих, и мне это не понравилось. На самом деле, я бы хотел, чтобы ты прекратила.

— Прекратила что? — спрашиваю я, останавливаясь.

Он по-прежнему не смотрит на меня.

— Видеться с ним.

Я моргаю, изо всех сил стараясь угнаться за ним, потому что это так не похоже на Эйдана — так разговаривать со мной, выражать себя таким образом.

— Ты хочешь, чтобы я перестала с ним видеться? — спрашиваю я.

Его челюсть напрягается.

— Хочу.

— Ты ревнуешь?

Он проводит рукой по подбородку, прежде чем, поморщившись, признаться:

— Я — многогранен.

Ответ в виде отговорки, но он чувствует себя неуютно и ерзает, и мне не следует давить на него, даже если я этого хочу.

— Ты заставишь меня перестать с ним видеться? — задаю я вопрос.

Он хмурит брови.

— Заставлю тебя? Никогда. В конечном счете, это твой выбор, но я бы хотел, чтобы ты перестала.

Я прикусываю губу, обдумывая его слова, прежде чем ответить:

— Алекс мой друг. Так же, как ты мой начальник, границы существуют.

Он недоверчиво смотрит на меня.

— Границы, Айви? Ты думаешь, они у нас есть?

— Нету?

— Нет, нет, и это то, чего я хочу от тебя… Я хочу, чтобы ты поставила меня на место.

Я поджимаю губы и бросаю на него сокрушенный взгляд.

— Я не могу этого сделать, мистер Уэст.

Нет ответа.

Эйдан скользит тяжелым взглядом по моей мокрой футболке, задерживаясь на груди. Внезапно до меня доходит, что футболка все это время просвечивала. Я сохраняю невозмутимость, не сводя с него глаз, хотя по мне разливается тепло.

Он задерживает взгляд на моей футболке, а затем отводит глаза и подносит кружку к губам, делая большой глоток кофе.

Обводит языком нижнюю губу, когда Уэст говорит:

— Друзья или нет, границы или нет, Алекс захочет от тебя большего.

Мое сердце учащенно бьется.

— Тебя это беспокоит?

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Да, беспокоит.

— Почему? — настаиваю я.

— Потому что это неправильно. И знаю это всем своим существом, не спрашивай меня почему, я просто знаю. Тебе не место рядом с ним.

Я с трудом сглатываю.

— А где мое место?

Эйдан глубоко вздыхает, уклоняясь от ответа, и коротко отвечает:

— В моем кабинете.

— Я не могу оставаться там вечно, мистер Уэст.

На его лице появляется тень улыбки.

— Осторожнее, Айви. Ты не можешь знать этого наверняка.

Я смотрю в свою тарелку, провожу по ней вилкой, собирая все остатки сиропа, которые могу намазать на последний кусочек вафли.

— Ты планируешь приковать меня к своему столу? — смело спрашиваю я.

— Если это то, что нужно.

Я съедаю последний кусочек и смотрю на него.

— Вызов принят.

В выражении его лица нет ни капли юмора.

Он признался в слишком многом… больше, чем ему хотелось бы.

Эйдан пристально смотрит на меня, изучая. Затем шепчет:

— Я знаю тебя.

Медленно жую, и внезапно у меня перехватывает горло, что я не могу сглотнуть.

— Только не это снова, — слабо отвечаю я.

— Я собираюсь выяснить это.

— Тут нечего выяснять.

Он не отвечает, но выражение его лица мрачнеет.

Я чувствую, что поступаю вопреки своим инстинктам, не раскрываясь перед ним. Но чем больше рою себе яму, тем труднее из нее выбраться.

— Но мне любопытно, почему ты продолжаешь так думать, — добавляю я. — Ты... чувствуешь что-нибудь, прежде чем говоришь мне?

Он постукивает пальцем по столу, обдумывая мой вопрос, решая, чем хочет поделиться. Затем отвечает:

— Я ничего не помню, но чувства... чувства приходят ко мне.

Я внимательно наблюдаю за ним, и проблеск надежды слабо пульсирует во мне.

— Ты... что-то чувствуешь ко мне?

Он продолжает постукивать, размышляя.

— Они неосязаемы, мимолетны. Похоже на чувство ностальгии, когда оно охватывает тебя.

Я подталкиваю снова, едва дыша.

— Ты чувствуешь это со мной?

— Я чувствую тревожные звоночки, когда нахожусь рядом с тобой, — осторожно говорит он. — Такие же тревожные звоночки возникают перед тем, как ты собираешься сделать что-то, чего делать не следует. Толчок назад. Автоматическая реакция, которая говорит: «Остановись, не двигайся дальше».

Эцдан продолжает наблюдать за мной:

— Но иногда, когда я рядом с тобой — как сейчас — я испытываю искушение отбросить осторожность, проигнорировать этот толчок и посмотреть, к чему это приведет.

— Вау, — вот и все, что я говорю.

Он открылся мне, дал мне крошечную возможность понять его эмоции, и это единственная реакция, на которую я способна. Потому что мне очень трудно разобраться в своих эмоциях. Я потрясена его внутренним голосом, который побуждает его сдерживаться. Неужели я была такой вероломной по отношению к нему до того, как он попал в ту аварию? Неужели Эйдан отпустил меня, и именно поэтому его сознание посылает ему эти тревожные сигналы?

Это ужасающая мысль.

Но тогда почему дом в георгианском стиле? Зачем продавать свою долю в компании? Зачем говорить Стивену, что он будет ждать меня и что я — его конечная цель?

Нет, нет, он не мог меня отпустить. Я отказываюсь в это верить.

— Может быть, однажды ты все вспомнишь, — ловлю себя на том, что говорю. — Может быть, все обретет смысл.

Его ответ тверд.

— Я не стремлюсь к воспоминаниям. У меня и так нет никаких приятных воспоминаний. Сомневаюсь, что я накопил что-то стоящее, но это ты, Айви, ты — то, что я пытаюсь понять.

Я просто качаю головой, ничего не говоря.

Уэст не унимается.

— Я хочу знать, почему ты здесь.

— Ты привез меня сюда.

— Я говорю не о забегаловке.

Я знала это.

Делаю еще один глоток своего молочного коктейля.

— Я здесь по работе.

Он слабо улыбается.

— Врунья.

Я помешиваю свой напиток.

— Тогда почему, по-твоему, я здесь?

Уэст не отвечает. Вместо этого он смотрит на браслет, затем на мою футболку.

— Где тот мужчина?

Я прикусываю трубочку, избегая его взгляда.

— Какой мужчина?

— Мужчина, который подарил тебе этот браслет. Мужчина, у которого ты украла футболку…

— Одолжила…

— Где он?

— Какое это имеет значение?

— Ты здесь из-за него. Либо ты убегаешь от него… либо…

— Либо?

Он слегка качает головой.

— Я не знаю.

— Почему я должна убегать от него?

Уэст задумчиво смотрит мне в глаза.

— Потому что он бы тебя не отпустил.

Мой желудок сжимается от его горячего взгляда.

— Ты прекрасна, — говорит он и действительно имеет это в виду. — Ты очень красива, и что-то подсказывает мне, что от тебя было бы трудно уйти.

Мое сердце замирает. В глазах нарастает знакомое напряжение. Я прочищаю горло, проглатываю еще немного напитка и сосредотачиваюсь на своей тарелке. Потом провожу пальцем по крошкам, собирая их одну за другой.

— Спасибо за комплимент, — в конце концов говорю я. — И ты прав. Я сбегала, но… я перестала убегать, правда было уже слишком поздно. Ущерб был нанесен, и теперь я здесь.

Пальцы Уэста дрогнули и начали скользить по столу, но также быстро он сжал руку в кулак и отдернул ее. Интересно, что он собирался сделать. Прикоснуться ко мне? Утешить меня? Лучше бы он не отстранялся.

Я слишком ошеломлена, чтобы продолжать разговор, чувствуя, что в любую минуту он может связать все точки, и чувствуя себя немного сомневающейся в этом. Может быть, даже смелой.

— Итак, ты исключаешь то, кем я не была в твоей жизни, — говорю я, возвращаясь к предыдущей теме разговора.

Его губы приподнимается.

— Да.

— И ты бы предпочел, чтобы я тебе не говорила?

— Мне посоветовали этого не делать, сказали, что, возможно, будет лучше, если я естественным образом вступлю в отношения с окружающими.

Я медленно киваю.

— В этом есть смысл. Итак, ты пришел к выводу, что я не могла у тебя работать?

Теперь он развеселился.

— Возможно, ты и работала, но не в той должности, в которой находишься здесь.

— Возможно, ты обучал меня.

— Сомневаюсь, что я был настолько терпеливым.

— Я могла бы быть кем-то в офисе, мистер Уэст. Например, секретарем в приемной.

— Ты ужасно разговариваешь по телефону. Ты не была секретарем в приемной.

Я сдерживаю улыбку.

— Ладно, тогда, может быть, я была твоей уборщицей.

— Состояние твоих апартаментов заставляет меня думать иначе.

— Тогда я могла быть твоим другом.

Теперь он замолкает, задумчиво сдвинув брови.

— Ты, мой друг?

Я удивленно приподнимаю брови.

— Ого, я должна была оскорбиться от такого тона. Ты не думаешь, что можешь быть со мной друзьями? Мы могли бы быть лучшими друзьями.

Он издает жесткий смешок и проводит рукой по волосам, выглядя озадаченным.

— Это невозможно, Айви.

— Почему? — требую ответа я.

— Я никогда не смог бы дружить с женщиной, которая меня так привлекает.

От этих слов у меня щемит сердце, и мне приходится сделать паузу, чтобы понять, что я чувствую по этому поводу.

— Хорошо, — медленно говорю я, напрягаясь всем телом и заставляя себя произнести: — Может быть, у нас было нечто большее.

Он ухмыляется.

— Больше, чем друзья?

Я хмурюсь из-за его веселья, потому что в его устах это звучит так, будто все это притянуто за уши.

— Да, — говорю я ему импульсивно. — Может быть, мы были безумно влюблены друг в друга.

Я внимательно наблюдаю за его реакцией и не могу поверить, что сказала это, но так оно и есть.

Он реагирует незамедлительно. Еще один недоверчивый смешок, а затем покачивание головой.

— Ни в коем случае.

Мои глаза расширяются.

— Почему, черт возьми, нет?

— Я не могу любить, мисс Монткальм.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы улыбнуться в ответ, но улыбка получается чертовски натянутой.

— Да, — слабо отвечаю я. — Наверное, я просто дурачу тебя, не так ли?

— Не переживай, — уверяет он меня. — Я докопаюсь до сути, так или иначе.

Я стараюсь вести себя непринужденно, хотя и трещу по швам.

— Так почему ты не можешь любить?

— Я не так устроен.

— А что, если ты был таким?

Он снова качает головой.

— Я никогда не смог бы полностью довериться кому-то, Айви. Это невозможно.

— Как ты можешь быть так уверен?

— Только потому, что мои воспоминания исчезли, это не значит, что я стал другим. Я отказываюсь любить, потому что ни одна женщина на свете не захочет меня целиком.

— Звучит как ненависть к себе.

— Нет, — убежденно возражает он. — Дело не в этом.

— Тогда в чем?

Уэст выглядит обеспокоенным, он снова задумчиво постукивает пальцами по столу.

— Я никогда не смог бы поставить себя в ситуацию, которая сделала бы меня уязвимым. И никогда не смог бы вернуться к этому чувству.

— Вернуться? — мягко подталкиваю его я.

Он прищуривается, глядя на меня.

— Я также не собираюсь возвращаться к этому. Прошлое остается в прошлом. Некоторые чувства — как и переживания — никогда не должны повторяться.

Мои губы опускаются. Поспешно, не думая останавливаться, я бормочу:

— По-моему, это звучит как страх.

Его постукивания прекращаются. Я не смотрю на него, чтобы увидеть, какова его реакция на это. Просто сосредотачиваюсь на своей тарелке — на своем дыхании — и позволяю моменту пройти.

Эйдан более сломлен, чем я думала, и я задаюсь вопросом, был ли он таким же сломленным, когда мы были вместе. Он сдерживался, не поймите меня неправильно. И боялся, что ему причинят боль, но никогда еще не был таким непробиваемым, как сейчас. Или просто скрывал всю глубину своих чувств? Сколько же ему пришлось бороться, прежде чем он полностью открылся мне?

Мысли безудержно кружатся в моей голове, но ответа нет.

Он ждет, пока я съем все до крошки со своей тарелки, а я тяну гораздо дольше, потому что борюсь со своими эмоциями. И украдкой бросаю на него взгляды и хмурюсь, потому что люблю этого гребаного мужчину и просто хочу проснуться от этого кошмара, и чтобы все это поскорее закончилось. Эйдан не любит, но он любил.

Он хотел жениться на мне.

Эйдан понятия не имеет, какую боль я испытываю. Каждый раз, когда смотрю на него в ответ, мне становится невыносимо не прикасаться к нему. Я бы все отдала за одну минуту с мужчиной, в которого влюбилась, даже если бы потратила эту минуту на то, чтобы сказать ему, что люблю его до конца.

Что ж, должно быть, я действительно хороша в этом притворстве, потому что, пока смотрю на него в трауре, он смотрит на меня совершенно по-другому — похотливо и хищно. Его взгляд становится тяжелым, когда тот исследует каждый сантиметр моего тела, заставляя меня чувствовать себя обнаженной перед ним. От этого по моему телу пробегает горячая волна. От одного его взгляда каждый сантиметр моего тела оживает.

Наконец, я заканчиваю, желудок полон, а сердце странно спокойно бьется. Затем наблюдаю, как он встает, чтобы оплатить счет, его широкое мускулистое тело устало движется к стойке. Я оглядываю его, кожа покрывается жаром, низ живота сводит от желания.

Это пытка, не похожая ни на что из того, что было сегодня.

Я встаю, когда он направляется к выходу, бросив на меня взгляд. Эйдан не произносит ни слова, но тщательно обводит взглядом каждый сантиметр моего тела, задерживаясь на ногах. Я позволяю ему отойти на некоторое расстояние и быстро останавливаюсь, чтобы положить в рот вишенку, которую оставила от своего молочного коктейля, мне нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

То, как он смотрел на меня…

То, что он мне сказал…

Все это делает меня неустойчивой и слабой. Казалось бы, так легко поддаться вожделению. Требуется столько сил, чтобы не сорваться с этого края. Я чувствую себя наркоманкой. Мне просто хочется почувствовать его вкус, напоминание о том, как это было хорошо, и тогда я снова стану хорошей. Что в этом плохого?

Нет, нет, нет, Айви.

Но мне трудно ясно мыслить. Уже поздно, и я устала, но в то же время взвинчена. Не было бы ничего плохого в том, чтобы вести себя не так, как я.

— Приятно хоть раз увидеть его с кем-то, — говорит Мэри-Бет, собирая нашу посуду. Она одаривает меня доброй улыбкой. — Платная компания или нет, но он не должен все время приходить сюда один.

Я улыбаюсь ей в ответ, сомневаясь в ее словах.

Платная компания.

— Я не… — начинаю я, оборачиваясь, когда она заходит за прилавок и исчезает.

Серийный убийца поворачивается в своем кресле и одаривает меня безумной улыбкой, приподнимая брови и оглядывая меня с головы до ног. Я опускаю взгляд на свою одежду и хмурюсь. Я похожа на полуголую бездомную женщину, которую богатый мужчина в деловом костюме только что накормил в закусочной в два часа ночи.

— Это ужасно осуждающе с твоей стороны, Мэри-Бет, — бормочу я себе под нос, хмуро оглядывая закусочную, когда выхожу.

Путь до машины кажется вечностью. Всю дорогу я пытаюсь вразумить себя. Говорю себе успокоиться, притормозить, расслабиться. Осторожно распутывай его, напоминаю я себе. Внимательно. Он не может любить, ты, маленькая глупышка. Напомни ему, что он любит...

Это сложнее, чем кажется.

Мой пульс все еще учащен, когда я сажусь в машину, и Эйдан, как по часам, пристегивает меня, его пальцы слегка касаются моей кожи, посылая пульсацию прямо в сердце. Это нехорошо, совсем нехорошо, что я наслаждаюсь его прикосновениями, на мгновение закрывая глаза, когда чувствую, что тот смотрит на меня.

Я скучаю по нему.

Я скучаю по нему.

Я люблю его.

Я хочу его.

Мне нужно, чтобы он вел машину, чтобы заглушить мои желания, мои мысли.

Но он еще какое-то время не трогается с места, двигатель машины работает, взгляд его устремлен вдаль. Он не делает ни малейшей попытки, чтобы начать движение автомобиля. Я терпеливо жду, поглядывая на него каждые несколько мгновений, чувствуя отчаяние. И чертовски дрожу, пытаясь противостоять этому притяжению, но чем больше он бездействует, тем больше я склонна потерять себя.

Полегче. Успокойся.

Мой внутренний голос абсолютно ничего не делает, чтобы побороть бушующее во мне искушение. Я чувствую, как учащается мое сердцебиение, остро ощущаю каждое его движение, каким бы незначительным оно ни было. До меня доносится его запах, и меня переполняет желание, внутри меня все пусто, пусто, пусто.

— Мы возвращаемся, и все снова то же самое, — внезапно шепчет он, нарушая тишину.

— Что именно? — спрашиваю я, затаив дыхание.

Он постукивает большим пальцем по рулю.

— Все.

Мое сердце стучит так, что отдается в ушах, когда я смотрю на него. У Эйдана совершенно затравленное выражение лица. Я изучаю его в темноте, и у меня сжимается сердце, потому что я хочу стереть это выражение. Я знаю, как это сделать, но не осмеливаюсь даже пытаться.

Нет, нет, нет.

Мои пальцы дергаются, тело дрожит. Во мне растет сочувствие, когда я думаю о том, как больно моему Эйдану. Он там, и ему больно.

Мой голос срывается, когда я произношу:

— Вы грустите, мистер Уэст?

Его губы кривятся, когда он кисло отвечает:

— В том-то и дело. Я ничего, Айви

Я слышу тихий стук по лобовому стеклу и смотрю на легкие капли дождя, стекающие по стеклам. Это знак, не так ли? Это снова как та ночь, ночь под дождем, ночь, когда мы сдерживались, даже когда хотели большего.

Тогда это потребовало от меня недюжинной силы, но сейчас я чувствую себя бесконечно хуже.

А раньше именно Эйдан сдерживал меня, и я была слабой.

Я грустно улыбаюсь себе, потому что мало что изменилось.

Я все еще слаба. Все те же чувства и мало решимости.

Я медленно отстегиваю ремень безопасности, прежде чем успеваю придумать множество причин, почему бы этого не сделать, и перебираюсь к Эйдану. Его тело напрягается, когда я опускаюсь на него — боже, как приятно чувствовать его тепло. Его глаза округляются от шока, когда я сажусь на него, прижимаясь к его коленям.

— Расслабься, — дрожащим голосом шепчу я. — Я не кусаюсь, Эйдан.

Этот шок проходит, когда я устраиваюсь поудобнее у него на коленях, мои движения неуверенные, нервные. Он не спрашивает меня, что я делаю — это очевидно, не так ли? Но Эйдан также не говорит мне слезть. Он пристально и с любопытством смотрит на меня, когда я наклоняюсь немного ближе и поднимаю руки. Я дрожу, как осиновый лист, когда обхватываю ладонями его лицо. Мой пульс сразу же учащается от этого прикосновения. Я провожу большими пальцами по его заросшим щетиной щекам, наклоняясь еще ближе. Мой центр тела трется о его член — я чувствую это через брюки — и его тело снова напрягается. Его глаза вспыхивают, когда он смотрит в мои, а затем руками медленно скользит вверх по моим обнаженным ногам. Эйдан останавливает их на моей попке и хватает ее, сильно сжимая в ладонях, когда я опускаю голову и слегка касаюсь губами его рта.

— Вы все еще ничего, сэр? — бормочу я.

Он не отвечает, но его член шевелится подо мной. Уэст издает тихий стон, приоткрывая рот, в то время как я продолжаю касаться его губами. Это легкие, как перышко, поцелуи, безобидные касания кожи.

Ну вот, я прикоснулась к нему, поцеловала его, теперь мне следует остановиться.

Его хватка на моей заднице усиливается, когда он в ответ проводит своим ртом по моему. Я приоткрываю рот для него и провожу языком по нижней губе, увлажняя ее. Его губы соприкасаются с моим языком, прежде чем он скользит обратно внутрь и издает еще один стон, не в силах удержаться, чтобы не поцеловать меня сильнее. Его язык проникает в мой рот, пробуя меня на вкус, смакуя мой в эротическом, томном танце.

Я потею, чувствую жар повсюду, и он поддерживает этот огонь, пожирая мой рот, мои звуки. Одна рука отпускает мою задницу и сжимает мою грудь через футболку. Я ахаю от прикосновения.

— Дай мне увидеть их, — рычит он диким голосом, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня остекленевшими глазами.

— Я хочу сначала увидеть тебя, — сопротивляюсь я, грудь быстро вздымается.

Эйдан зашел слишком далеко, чтобы спорить. Он легко опускает меня к себе на колени и тут же расстегивает свои штаны. Его дыхание прерывистое, тяжелее моего, когда тот расстегивает молнию на себе, вынимая член из штанов.

Черт возьми, мне конец.

— Погладь меня, — раздраженно требует он, начиная расстегивать рубашку.

У меня пересыхает во рту, когда я смотрю на его длину. Потом обхватываю его член рукой, пальцы дрожат, когда я медленно поглаживаю его. И заглушаю этот укоряющий голос во мне, сосредотачиваясь исключительно на этом — на нас. Он снимает с себя рубашку и бросает ее на сиденье. Затем его руки снова оказываются на моем теле, обхватывает мои бедра, притягивая меня ближе. Я снова опускаю голову, и он снова опустошает мой рот, сталкивая языки, когда просовывает руку под пояс моих шорт и сжимает мою голую задницу.

— Блядь, — выдыхает он. — Я хочу увидеть твои сиськи, Айви.

— Скажи «пожалуйста», — отвечаю я.

— Сними футболку, — нетерпеливо требует он.

Я упрямо качаю головой.

— Вы можете командовать в кабинете, теперь моя очередь, мистер Уэст. Скажите «пожалуйста».

Он шлепает меня по заднице, посылая восхитительный укол боли по позвоночнику.

— Пожалуйста, Айви. Черт возьми, пожалуйста, ты приводящее в бешенство создание. Пожалуйста.

Ого, он сказал это три раза.

Он не играет.

Я отстраняюсь, чтобы снять с себя футболку и кинуть ее поверх его рубашки. Он замирает подо мной всем телом. Руками обхватывает мои груди и сжимает их, его прикосновение теплое, пальцы мозолистые.

Я смотрю на него, затуманенная вожделением.

— Это стоило мольбы, сэр?

Он одобрительно хмыкает.

— Блядь, Айви, ты само совершенство.

Затем он опускает голову к моей груди и медленно, нежно посасывает каждый сосок. Я вздрагиваю в ответ, издавая тихий стон, пока он восхищается моей кожей. Провожу рукой по его бедру, поглаживая его. Эйдан вздрагивают в ответ и стонет, прижимая меня еще крепче.

Физический контакт становится неистовым и быстрым. Наши движения неловкие и отчаянные. Я снова чувствую себя подростком и удивляюсь, что он не такой утонченный, каким был раньше, как будто тоже не совсем знает, как себя вести, и реагирует исключительно на свои желания. Трусь о его бедро, быстро поглаживая его, а он играет с моей грудью, проводя другой рукой по моему телу, лаская мою киску через шорты.

Есть четкая цель.

Добраться до нее.

Я жажду освобождения, а он становится невероятно твердым.

Я привыкла к темноте, но это все еще темные тени и неясные детали. Но это все для меня. Это все, чего я хочу прямо сейчас. Прикоснуться к нему. Почувствовать его. Провести пальцами по этим знакомым мышцам, поцеловать его пухлые губы и попробовать его на вкус, как будто это, черт возьми, в первый раз.

Нет, попробовать его на вкус, как будто я снова с ним в машине, и на этот раз я не собираюсь останавливаться.

Я слаба.

Так чертовски слаба.

— Блядь, — стону я, быстрее вжимаясь в него, быстрее подрачивая ему.

Эйдан.

Мой Эйдан.

Весь мой.

Он возвращает руки к моей заднице и помогает мне двигаться. Затем Уэст снова просовывает пальцы ко мне в шорты и проводит ими по моему клитору, заставляя меня дрожать от удовольствия. Потом убирает руку и размазывает мои соки по своему члену, поглаживая себя рукой, обхватившей мою, помогая мне двигаться в нужном ему темпе.

— Блядь, да, Айви, — рычит он. — Блядь, я хочу, чтобы ты оседлала меня…

Я кончаю невероятно быстро, запрокидывая голову, ошеломленная ощущениями. Плыву по волне, смутно ощущая его рот на своей груди, его член набухает, когда он тоже замирает в ответ. Я чувствую, как жар разливается по моим бедрам и руке. Его стоны глубокие, отрывистые, когда Эйдан зарывается лицом в мою шею, зубами задевает кожу, когда лихорадочно посасывает меня.

Мое тело обмякает, я чувствую усталость во всем теле. Провожу рукой по его волосам, пока он переводит дыхание. Эйдан отстраняется, смотрит на меня в темноте, руками снова находит мою грудь. Он обхватывает мои сиськи ладонями, откидываясь на сиденье, не в силах оторвать глаз от моего лица.

Теперь, когда я этого добилась, теперь, когда удовлетворена, и похотливая Айви, управляющая шоу, ушла, я чувствую себя очень осознанной. Меня также очень беспокоит моя неспособность контролировать себя.

Я была в отчаянии, как будто кормила наркомана.

Не самый лучший момент гордости.

Я наклоняюсь, чтобы взять свою рубашку, но Уэст опускает руку на мое бедро и удерживает меня на месте. Выпрямляюсь, когда он берет мою рубашку с сиденья и помогает мне надеть ее.

— Что это было, Айви? — спрашивает он, и от его сексуального голоса у меня по коже снова пробегает жар.

— Это… — Я замолкаю, просовывая руки в рукава рубашки. — Это я преодолела вашу апатию, мистер Уэст.

Да, конечно, так оно и было. Мне хочется закатить глаза. Это совсем не из-за того, что я отчаянно хотела попробовать его на вкус… даже если он был только частью себя.

Я чувствую отвращение к самой себе.

Я только что использовала его?

Неужели я только что представила себя с его прежней версией?

Что, черт возьми, это было на самом деле?

— И это сработало? — спрашиваю, и на меня накатывает легкая волна оцепенения, когда я начинаю осознавать, что мы только что сделали.

Несмотря на темноту, я прекрасно вижу его лицо. Он выглядит расслабленным, его лицо светлеет. Намного лучше, чем тот свирепый мистер Уэст, которого я теперь знаю.

— На данный момент, — неопределенно отвечает он.

Он помогает мне слезть с него и сесть обратно на мое сиденье. Затем засовывает свой член обратно в штаны и пристегивается. Я бросаю ему футболку, но тот ее не надевает. Он бросает ее на приборную панель и выезжает с парковки.

Мы все еще тяжело дышим, и по мере приближения к поместью до нас доходит реальность того, что мы сделали — то есть того, что сделала я.

Я нервно грызу ноготь. Это не было планом. Какой, черт возьми, был план? Уже и сама не знаю. Я должна была «вернуть его» или что-то в этом роде? Но что это за обреченная на провал миссия? Устало провожу рукой по лицу. У меня такое чувство, словно я только что выдала себя с потрохами, но, черт возьми, ему было больно. Я видела, каким измученным он был. Эйдан не хотел возвращаться… но и не хотел тонуть в своей апатии.

Может, я помогла ему.

Я помогла и себе тоже.

Потому что, думаю, одновременно я пыталась избавиться от собственной апатии.

— О чем бы ты ни думала, остановись, — внезапно говорит он, преодолевая напряжение. Эйдан бросает на меня взгляд, когда подъезжает к дому, его тон мягкий, ободряющий. — Я взял тебя прокатиться, мы зашли в закусочную, отгородились от мира и немного повеселились. Не усложняй ситуацию больше, чем она должна быть, Айви.

Я не отвечаю.

Как мне отключиться? Как мне отнестись к тому, что мы просто наслаждались друг другом? Я испытываю эмоции. Все не так просто. Возможно, для него так оно и было.

Это была глупая ошибка.

Прежде чем он успевает заглушить двигатель, я выскакиваю из машины и направляюсь к выходу из гаража.

— Айви, — зовет он.

Мои шаги замедляются, когда я оглядываюсь. Он заглушает двигатель и выскакивает из машины, спеша ко мне. Но когда подходит ко мне, то не произносит ни слова. Уэст обхватывает меня за руку и выводит из гаража. В доме почти тихо. Когда мы проскальзываем внутрь, большинство людей уже ушли.

Он отпускает мою руку, все еще прижимаясь ко мне всем телом. Я направляюсь в свои апартаменты, зная, что тот следует за мной по пятам. Оглядываюсь на него — все еще с обнаженной грудью, лицо в тени — когда проскальзываю в темную кухню и останавливаюсь у своей двери. Я открываю ее и вхожу внутрь. Когда снова оборачиваюсь, Эйдан стоит у входа, держась рукой за дверной проем, смотрит на меня и ждет.