Сердце ангела

Глава 8

Супруги Кинсбрюкен прибыли в Копенгаген поздно вечером за день до рождества. Из окна самолета, делающего круги на аэропортом, был виден заснеженный, убаюканный метелью город. Этой зимой порадовали обильные снегопады, приносящие массу хлопот городским властям — для расчистки были подняты сотни специальных команд. Под крылом совершавшего посадку «боинга» тут же появилась вагонетка с десятью бравыми ребятами в оранжевых комбинезонах. Вооруженные лопатами, они набросились на сугробы с энтузиазмом борющихся за олимпийскую медаль атлетов, и площадка для подъезжающего к самолету трапа тут же была расчищена. Словно обрадовавшись, зловредный ветер тут же метнул с высоты новую порцию снежных хлопьев.

— Ты думаешь, мы будем здесь скучать, дорогая? — Пожилой господин заботливо расстегнул ремень сидящей рядом дамы и пожал лежащую на подлокотнике руку.

— Боюсь, в аэровокзале на нас накинется свора журналистов. Их не проведешь наивным маскарадом. — Поправив затемненные очки, женщина поглубже натянула меховую шапку, украшенную болтающимися лисьими хвостами. — Хью, конечно, будет нем, как рыба. А за остальных я не ручаюсь.

— Послушай, детка, мир велик, а Флавин невероятно хитер. Ты не пожалеешь, что согласилась сопровождать меня. — Из-под кустистых седых бровей глянули хитрые светлые глаза. — Думаешь, ты похожа на топ-модель, старушка? — Седовласый пассажир издал хрюкающие звуки, отдаленно напоминающие смех.

… Москву знаменитая пара покинула без осложнений. Хью Брант гарантировал, что сумеет продержаться несколько часов, скрывая побег Виталии. Он проявил чрезвычайную покладистость, пообещав уладить все проблемы с неожиданным отпуском мисс Джордан, успокоить американцев и русских.

— Не желаю ничего слушать! — Он зажал уши пальцами в ответ на возражения Виты. — Сегодня же ты исчезнешь из поля зрения общественности доверь этот номер мистеру Флавину. А я поработаю ассистентом, пущу пыль в глаза и тем, и этим… Детка! Тебе необходимо попросту отсидеться несколько дней где-нибудь в глуши, на свежем воздухе, под присмотром ответственного человека. К этим дням приплюсуется законная рождественская неделя, итого… — Хью хитро посмотрел на замолчавшую Виту. — Итого, можешь не думать о работе пару недель…

— Хью?! Что стряслось? — Насторожилась Вита, привыкшая к безоговорочной пунктуальности Бранта в деловых вопросах.

— А что ещё может произойти? Итак сплошной триллер. Довольно приключений. Передаю тебя Крису и немного займусь собой. Устал, честное слово, устал! Ты забываешь, мне давно не тридцать лет.

Вита мысленно прокрутила возможные варианты неожиданного отпуска, подозревая происки конкуренток и необязательность партнеров. Но ей и в голову не пришло, что Флавин попросил её менеджера о помощи.

— Хь., у меня к тебе очень серьезная просьба. Видишь ли… — Крис смущенно потер переносицу. — Нам необходимо скрыться от всех. Речь идет о медовом месяце. Сам понимаешь, старина. — Выпалил он единым духом.

— Что?! — Оторопел Брант. — Это официально?

— Вполне. Устроим грандиозную свадьбу по возвращению в Штаты. А пока все должно быть тихо и романтично. Собственно, Вита пока не догадывается о моих намерениях. Но я буду сражаться, Хью. Считай, мне позарез приспичило жениться.

— Круто, — уважительно покачал головой Хью. — Рад, ей-Богу, рад. — Он крепко пожал руку мага и подмигнул. — Деловую часть беру на себя. А ты позаботься о чудесах, парень.

… Чудеса начались тут же, как только освобожденная Вита прибыла в «Метрополь». Организаторам московского визита была объявлена версия, в соответствии с которой внезапно заболевшая свирепствующим здесь гриппом звезда срочно покидает Москву и отправляется на лечение домой. Смутно промелькнули какие-то слухи о скандале на Зимнем балу, вызванном охранниками мисс Джордан Брендой и Даком. Кто-то напугал американцев, а те, якобы, поспешили увезти свою хозяйку в отель, где уже и обнаружилась её болезнь. О знакомстве мисс Джордан с Фистулиным никто не упоминал.

Она и в самом деле пролежала в постели до десяти утра, где её и нашел обеспокоенный Флавин.

— Все в порядке, девочка? — Он быстро оценил состояние проснувшейся Виты. — Выглядишь не слишком бодро.

— Это, наверно, стресс. Вчера едва смогла принять душ и рухнула, как убитая. А потом проснулась от страха, даже свет зажгла… Все по углам какие-то тени мерещились и голова трещала… Сейчас все в порядке. — Вита села и, скрутив на затылке волосы, потянулась. — Сегодня я буду пить кофе в постели. — Она нажала на кнопку. — Позавтракай со мной, я должна все тебе рассказать.

Поправив на плече соскочившую бретельку ночной сорочки, она спохватилась:

— Извини, Крис… Я так ничего и не поняла. Почему ты в Москве? Где ты взял деньги? Да садись ты, здесь места хватит. — Подобрав ноги, Вита показала на край огромной кровати.

— Я, вроде, не так одет. Не для завтрака на простынях.

— Глупости. — Присмотревшись к Флавину, Вита рассмеялась. — Я узнаю этот костюм! Да, да, он из Флоренции. Помнишь, тогда, в октябре? Было очень ветрено…

— Кажется, припоминаю. Но у меня много похожих. — Крис отвел глаза, чтобы не рассматривать с жадностью южанина плечи и руки Виты, её обрисовывающуюся под тонким атласом маленькую грудь, сохранившую зимнюю молочную белизну кожу с просвечивающимися голубыми жилками.

Паузу нарушил официант, доставивший завтрак. Крис засуетился, помогая Вите накрыть кроватный столик.

— Я жду доклада, — напомнила она. — Что ты здесь делаешь?

— Начну с того, что собираюсь сделать. — Крис жестом отказался от кофе. — Послушай меня внимательно, Виталия. У меня запланировано рождественское турне по Скандинавии и Нидерландам. В Москву попал случайно и помог Бранту передать выкуп бандитам. Так уж получилось… А теперь намерен увезти тебя с собой. Хью согласен, он уладит все твои дела.

— Ты что-то задумал, Крис?

— Естественно. Немного покатаемся, отдохнем, возможно, снимем новый сюжет к «Урокам магии». Ну, как?

— Не могу. Все расписано до марта. А на новый год у меня другие планы.

— Тебя пороли в детстве?

— Что-что?

— Если нет, я готов восполнить пробел и объяснить, что маленькие девочки, едва вырвавшиеся из руг гангстеров, должны слушаться старших и не спорить с добрыми старыми друзьями. Сегодня же мы покидаем Москву. — Флавин решительно поднялся, пресекая жестом всякие возражения. — Ты покинешь этот город вместе со мной и полетишь не в Америку. Остальное тебе объяснит Брант. Извини, мне надо срочно уладить кое-какие дела. — Крис ушел, унося в душе неприятный осадок.

Конечно же, Вита предполагала провести праздники с Рисконти. Естественно, её вовсе не тянет в Данию в обществе беспокойного мага. Ну, и совсем уж очевидно, что в разговоре с Брантом Крис сболтнул лишнее.

Он сообщил о медовом месяце неожиданно для себя, и лишь потом понял, что ещё в воздухе, пролетая над океаном на восток, навстречу яркому надоблачному солнцу, решил все разом — и за неё и за себя. Это не было похоже на процесс построения жизненных планов, крупулезного обдумывания важного шага. Что-то произошло помимо Флавина, наполняя его чувством торжественной значимости происходящего. Направляясь в Москву он всем своим существом ощущал, как движется навстречу судьбе, солнцу, Вите. Картавивший доктор Ласкер внес недостающее звено в шараду — вдруг все сошлось, озарив прошлое и будущее светом понимания. Если Вита серьезно больна, если ей угрожает опасность, Флавин выполнит то, что написано ему на роду — будет рядом в беде и в радости до самого конца, до последнего своего вздоха. Это и есть судьба.

Поэтому он не подумал тогда о Рисконти, о том, что Вита, жизнерадостная, беззаботная птаха, не подвластна велению темного рока, легка и свободна в своем юном неведении, и был бесцеремонно напорист утром, по существу навязав ей свою компанию. Он переоценил свои силы, решив завоевать её целиком — самоуверенный, легкомысленный индюк.

— Виталия, ты говорила с Брантом? — спросил Крис по телефону, выждав необходимое для обсуждения всех деталей с менеджером время. И замер, боясь услышать отказ.

— Я лечу с тобой, Крис. Брант убедил меня. — Крису показалось, что Вита вздохнула. — Действительно, надо немного расслабиться.

— Не грусти. Я обязуюсь доставить тебя к новогоднему празднику в любую точку земного шара. Куда пожелаешь. А недельку потерпи и подыграй мне в одном спектакле. Это не фантазии безумца, а меры предосторожности. Ты должна покинуть Москву незамеченной.

— В чемодане с двойным дном? — Вита заметно повеселела. — Я согласна! И вот еще…

Флавин слышал её дыхание, Вита выбирала формулировку, и обошлась самой короткой:

— Спасибо тебе, Крис, — сказала она и опустила трубку.

… Вита от души веселилась, гримируясь и переодеваясь к путешествию под руководством Флавина. Они заперлись в номере, не допустив к процессу преображения даже Бранта.

Через полчаса в заказном такси гостиницу покинула солидная пара пожилой сутулый джентльмен с лохматыми бровями и короткой седеющей бородкой, и полная дама в смешных раскосых очках, украшенных блестящими камушками, и немыслимой меховой шляпе. Широкое пальто сидело на мужчине мешковато, русская цигейковая ушанка делала его похожим на профессора сороковых годов.

Вещи приобрел Брант в крупном магазине поблизости, а Крис с непоколебимой серьезностью «вылепил» Вите пышную фигуру, подсовывая в брюки и пуловер необходимые «толщинки» в виде свитеров и шарфов. Сапоги сорок второго размера на тяжелой жесткой подошве сделали походку звезды неузнаваемой: ей приходилось шаркать ногами и придерживать накладной животик.

В Шереметьево Флавина встретил представительный мужчина в форме подполковника. Стараясь не смотреть на его спутницу, выглядевшую крайне нелепо, Буркин пригласил супругов в свой кабинет. Илья Ильич, пять дней назад обеспечивавший спецвстречу мисс Джордан, гордился возложенной на него миссией. Он догадывался, что попавшие к нему «супруги», о вылете которых позаботились очень высокие инстанции, являются крупными фигурами в каких-то серьезных играх. Возможно даже, пожилую даму изображает совсем молодой мужчина — вон и рост огромный, и нога армейского размера, а лицо не старое, если отмыть грим и снять накладные ресницы.

Ни о чем не спрашивая, подполковник передал пожилому господину толстый конверт, в котором находились паспорта и два билета на ближайший рейс до Копенгагена туристическим классом. В английском Буркин был не очень силен и потому ограничился коротким пожеланием счастливого пути и хорошего отдыха все чин-чином, как значилось в вызубренном наизусть разговорнике.

— Не бойся, детка, из Москвы нас выпустят, — зеленая улица, предупредил Флавин оробевшую у окошка паспортного контроля Виту. Она вообще заметно трусила, и лишь заняв места в салоне самолета, расслабилась.

Флавин церемонно ухаживал за супругой, советуя ей не есть ничего на борту российского самолета. Соседка по креслу неприязненно поглядывала на странную пару. Мельком спросив её о чем-то, Крис убедился, что русская путешественница не знает французского, и перешел на этот язык. Склонившись к «жене», сказал:

— Русские очень старались помочь нам. Это меня здорово насторожило. Похоже, мы выпутались из очень скверной истории. И… — Лицо пожилого джентльмена виновато поморщилось, — … я должен признаться, что поступил не очень разумно. Видишь ли, когда владеешь всякими хитрыми штучками, трудно побороть искушение применить их в деле. Особенно, с мерзавцами. Они издевались над тобой, и ещё хотели получить чемоданчик с миллионами! Хм…

— Господи, Флавин, ты подсунул им фальшивки? — Густо подкрашенные глаза дамы просияли. Она театрально взмахнула ресницами.

— Деньги были настоящими. Я лишь пропитал их самовоспламеняющимся составом, который сжигает бумагу при повышении температуры… Извини, это была неудачная идея.

— Да почему? Ты — гений! Горстка пепла вместо миллионов — вот это здорово!

Флавин укоризненно покачал головой:

— Вы — легкомысленная девчонка, миссис Кинсбрюкен. А я — старый трусливый хрыч. К несчастью, все не так весело, дорогая. Русские явно торопились нас выпроводить. Это значит… — Крис вздохнул, — это значит, они догадались о моей шутке, и знали, как на неё прореагировали мафиози. Некий человек, помогавший мне в Москве, посоветовал нам скрыться как можно быстрее и незаметнее. Даже обеспечил фальшивыми паспортами. Это Колчин, опекавший твоего «переводчика».

— Он сообщил что-нибудь про Лесникове?

— Нет. — «Вы любитель приключений, мистер Флавин. Следовало бы подумать о последствии трюков с этими ребятами. Ведь расхлебывать кашу придется в первую очередь мне. Но, думаю, что и про вас они не забудут», сказал он тоном начальника государственной разведки и ехидно добавил, «Будьте осторожны, сэр».

— Ну?

— Вот я и дрожал, пока не вывез тебя за границу. Все мерещилась погоня и слежка.

— Думаешь, они захотят мстить?

— Я бы не оставил безнаказанными шутников, если бы со мной поиграли подобным образом… — Заметив испуганный взгляд Виты, Флавин скорчил гримасу веселого клоуна. — Но мы же удрали, детка! Попробуй представить, где я тебя спрячу.

— В сыром, холодном, темном подвале.

— У миссис Кинсбрюкен потрясающая интуиция. Обещаешь не капризничать, если будет слишком много крыс?

— Я их обожаю. И еще, хочу есть. За последние сутки я так похудела, что, боюсь, при выходе из самолета с меня свалятся брюки со всеми спрятанными в них вещами. Таможня решит, что это контрабанда. Представляешь, — тайно провозить в Швецию вязаные вещи? Им будет над чем подумать.

Благополучно миновав препоны копенгагенского аэровокзала, «супруги» взяли напрокат автомобиль — крепенький «вольво» далеко не последней модели.

— Подожди меня здесь, — попросил Крис, оставив Виту в машине.

Он вернулся с огромным пакетом, вкусно пахнущим копчеными сосисками, и поставил его на колени «супруге».

— Нам придется перекусить на ходу, предстоит долгий путь. Устрой-ка муженьку аппетитный ужин.

— Разве до Копенгагена так далеко?

— Мы едем в Хельснгер, чудесный городок на самом берегу пролива Каттегат. Он там узенький, как река. А на другом берегу — город Хельсингборг — его родной брат. Это любимые места замечательного сказочника Андерсона, любимого всеми хорошенькими малышками.

— Но ты же должен работать в Копенгагене!

— Именно поэтому я собираюсь отсидеться в другом месте. А с выступлением в столице отлично справится мой дублер. Все будет не так грандиозно, разумеется. Я ведь жуткий жмот, держу самые коронные приемы в строжайшем секрете. Передам тайну только своему сыну… Ну-ка, девочка, сними с меня эту мочалку. — Стащив парик, Крис встряхнул волосами и подставил лицо Вите.

Она попыталась осторожно отклеить бороду, но та держалась крепко.

— Кажется, у тебя выросла настоящая.

— Рви резче. Вот так! Черт, как больно, — поморщился Флавин.

— Ты перестарался с клеем. — Смочив руку духами, она провела ладонью по его щекам.

— Еще… — Крис зажмурился от удовольствия, но тут же крепко схватился за руль: по занесенному снегопадом шоссе двигалась вереница уборочных машин. — Не забудь брови. Да осторожней — я могу не удержать машину. Здесь сугробы, как в Лапландии.

В салоне крепко запахло духами «Мисс Диор». Сняв шляпу, очки, и достав из-под одежды кучу вещей, Вита с облегчением вздохнула.

— Не откажешься от компании размалеванной девицы? — Достав зеркальце, она изучила свое лицо, щедро «расписанное» косметикой. — И почему это пожилые дамы так увлекаются макияжем? Я действительно выгляжу лет на двадцать старше. Можешь притормозить?

Машина остановилась возле площадки для придорожных пикничков. На деревянных столах и скамейках лежали белые пуховики. Выбежав, Вита зачерпнула снег и с наслаждением умылась.

— Я уже думал, что ты станешь принимать снежную ванну. — Флавин протянул вернувшейся Вите носовой платок — по её мокрому лицу стекали капли.

— Хотелось бы! Но ещё больше хочется есть. — Она заглянула в пакет. Ого, здесь целое пиршество! Я превращаюсь в профессиональную официантку. С чем тебе сделать сэндвич?

— Русские бандиты заставляли тебя подавать обед? Извращенцы. Раз так, — я не жалею, что спалил доллары.

— Я крмила Лесникова. Ему надели наручники, и бедняга не мог даже выпить кофе без посторонней помощи.

— Об этом типе лучше не упоминай. — Крис демонстративно сосредоточился на шоссе, словно принимал участие в сложнейшем ралли. — Если бы я позволил кому-нибудь похитить тебя, я бы удавился с тоски и отвращения к себе.

— Ну, ты же Крис Флавин! И, кроме того, кажется. слегка неравнодушен к мисс Джордан. — Вита поднесла к крупному с горбинкой носу Флавина большой кусок копченого окорока.

— Я неравнодушен к ветчине, дорогая. Это моя тайная страсть. — Флавин лязгнул зубами и, «промахнувшись», прильнул губами к пальцам Виты.

Она поспешно одернула руку и нахмурилась:

— Крис, ты должен быть до конца честен со мной в своих намерениях. Понимаешь, — на носу Рождество и Новый год… Это семейные праздники.

— По документам мы как раз супруги, — кисло напомнил Флавин и взял у Виты сэндвич. — Извини, что заставляю заботиться о себе и совершенно пренебрегаю твоими планами. Не обижайся и постарайся понять: ты не можешь сейчас объявиться ни в Америке, ни в Европе: игрушечная стража твоего короля не защитит от московских мафиози, которые мечтают появиться на первых полосах газет в качестве похитителей мисс Джордан. Дай мне несколько дней, и я обещаю уладить конфликт. А пока тебе придется объяснить своим любимым и близким по телефону, что собираешься провести Рождество где-нибудь на краю света. Скажем, на острове Пасхи.

— Я доверяю вашему чутью, мистер Волшебник, и обещаю слушаться. Окончательно загрустив, Вита умолкла.

Крис включил радио, в темный салон ворвались аплодисменты переполненного концертного зала, и незабываемый голос Хампердинка запел о любви. ритмично щелкая дворниками, автомобиль несся сквозь снежную мглу. Перекусив, Вита задремала, по-детски положив под щеку сложенные ладони. Метель свирепствовала, занося маленький, затерявшийся на ночном шоссе «домик».

— С прибытием, леди! Мы находимся на набережной Святого Петра в городе Хельсингере. — Флавин остановил машину. — Извольте осмотреть апартаменты.

Машина стояла на набережной в старом квартале города. Здесь все напоминало рождественские сказки: узкие улочки, островерхие старинные дома, чугунные ограды заснеженных скверов, древние фонари, которые сто лет назад зажигали при помощи длинного фитиля специальные городские служащие, и, конечно, выгнувшие спины мостики над узенькими каналами, разделявшими квартал на островки.

Сквозь ставни, закрывавшие окна, кое-где пробивался свет, но сказочный городок мирно спал, так же, как в декабрьские ночи два или три столетия назад.

— И вправду, сказочный городок. Кажется, из-за угла выйдет трубочист с лесенкой или фонарщик в длинном плаще и черной шляпе, — огляделась, выйдя из машины, Вита. — Но я не вижу поблизости гостиницы.

— А этот дворец? — Крис кивнул на причаленную у каменного парапета баржу.

Множество плавучих домов, уютно прильнувших к берегу каналов, служили здесь жильем, как в Копенгагене или Амстердаме. Баржа, на которую показал Крис, одиноко стояла почти в устье канала, впадающего в пролив, казавшийся отсюда морем. На противоположной стороне канала светился розовой дымкой искусно подсвеченный собор с позолоченным, уходящим в небо шпилем. Маленькая площадь, занесенная снегом, сливалась с белизной льда, прихватившего воду, и казалось, что каменная громада, покрытая кружевной резьбой, парит в летучем, искристом облаке.

— Чудесное место. Вот только «отель»… — Вита зябко подняла воротник пальто. — На три звезды он не тянет.

— Посмотрим. — Перемахнув через парапет, Крис спустился на баржу и вскоре за круглыми окнами салона зажегся свет.

— Скорее сюда, малышка! Тебя занесет снегом, как андерсеновскую сиротку со спичками. — В парапете распахнулась чугунная дверца, подхватив Виту под мышку, Флавин отнес её по деревянным сходням и поставил в дверях палубного строения. Изнутри доносилась тихая музыка, пахло яблочным пирогом и свежей хвоей.

— Смелей, смелей, тебя ждут, девочка. — Крис легонько подтолкнул Виту, и она застыла на пороге.

Обшитая темным деревом комната напоминала салон старинной яхты: стеллажи с книгами между окнами, мягкие диваны резные подставки с глобусом, вазами, лампами. Но главное — празднично накрытый на две персоны стол, а рядом с ним — елка! Настоящая, в мелких шишечках и смоляных каплях на шершавом стволе, украшенная шарами и рождественскими огнями.

Флавин с нежностью наблюдал, как на волосах Виты тают снежинки, как пробегают по удивленному лицу отсветы весело мигающих елочных лампочек и медленно расцветает на чуть приоткрытых губах совершенно особенная, неповторимая улыбка. Улыбка, на которую невозможно наглядеться.

— Здорово! Как же все чудесно! — Восторженно взвизгнув, Вита повисла на его шее, прижимаясь к мокрой колючей щеке.

— Старался скрасить твое вынужденное путешествие. — Флавин отстранился. — Пойду осмотрю палубу. А ты сделай необходимые звонки…

Выйдя на корму, он подставил запрокинутое лицо мокрому снегу. Струйки талой воды стекали за ворот, ему казалось, что прорывались забытые с детства слезы. На губах остался вкус мимолетного прикосновения Виты. Ее улыбка, её радость, её любовь, которую предстояло завоевать — самое главное в жизни Криса. В этом теперь не было сомнений. Они вдвоем в белой тишине, похожей на вечность, — мужчина и женщина, Адам и Ева. Все остальное пустяк: и соперник-король, пугавший Флавина, и тайная боязнь охладеть к своему делу, изменив ему с возлюбленной. Да, с единственной возлюбленной! Флавин засмеялся, сообразив, что размышляет вслух, шепча свои слова ветру.

«Неужели не понятно, что самые прекрасные твои замыслы вдохновляет она? Как же ты догадался, парень, что твои страхи, твоя ревность, твои отчаянные попытки уберечь её, постоянное желание видеть её, восхищать и восхищаться, твоя нежность и радость, переполняющая сердце рядом с ней — и есть любовь? Та самая, о которой ты много слышал, но так и не успел испытать сам?»

Вдохнув полной грудью морозный воздух, Крис распахнул дверь. Он шагнул в освещенную комнату так, как выходил на сцену — с пьянящим ощущением риска и трудной борьбы. Выходил безоружным — один на один с чудом.

В глазах стоящей у телефона Виты застыла растерянность. Трубка сигналила короткими гудками.

— Удалось дозвониться.

— Да.

— Сказала то, что хотела?

— Да… Вернее, то, что могла… — Вита подошла к столу. — Кажется, пора приступать к ужину.

— Там, за раздвижной дверью, спальня и ванная. Даю тебе десять минут. Иначе все остынет. — Флавин остался в гостиной, осматривая приготовленное пиршество. Она так привыкла к его «волшебству», что даже не удивилась и не спросила, почему на пустой барже в канале датского городка дымится ароматно поджаренный кусок телятины и ждет гостей едва испекшийся яблочный пай. А может, такого рода эффекты составляют повседневную жизнь Рисконти? Короля ждут, короля встречают, королю прислуживают, чему ж удивляться?

Флавин с трудом сдержался, чтобы в сердцах не смахнуть со стола расставленные приборы. В комнате появилась Вита — тихая. домашняя, усталая, в плотно запахнутом вязаном жакете.

— Прости, Крис, я совершенно не способна сегодня воспринимать твои волшебные трюки. Плохо спала и почти ничего не ела. Но аппетита нет только голова кружится и на душе тревожно. — Она протянула ему руку, и Флавин нежно сжал её в своих ладонях.

— Все будет чудесно, девочка. Прежде всего, следует перекусить. Смотри, какое чудесное мясо!

— Кто поджарил все это? — Вита рассеяно ковыряла ломтики сочной свинины и золотистой тыквы, запеченые в сухарях.

— Гномы, естественно. И, кажется, они притащили неплохое вино. Давай, выпьем немного в этом маленьком доме и загадаем желание. Только молча. Крис звонко чокнулся с бокалом Виты.

— Ой, я даже не знаю, что пожелать… — Нахмурилась Вита.

— Конечно, девочка, у тебя все есть.

— Нет… Иногда кажется, что совсем ничего нет. А все, что имею, ерунда, горсть цветного конфетти… — Она разжала ладонь, на которой лежали круглые блестки. — Заботливые гномы не поленились украсить нашу скатерть… Загадаю что-нибудь про них, можно?

— Очень даже полезно. Но только, пожалуйста, не проси, чтобы малышки выросли и стали настоящими мужчинами. Временами я чертовски ревнив, выпалил Флавин и пожалел — он все время невольно напоминал о сопернике. Но Вита не обратила внимания. Она серьезно взглянула на Криса:

— Ты веришь во всякие такие штучки — новогодние пожелания, рождественские задумки? Скажи, Крис, для меня важно услышать твое авторитетное мнение.

Флавин поколебался.

— Хочешь знать правду? Ну, слушай: я постыдно суеверен. Обожаю какие-то знаки свыше, смутные намеки провидения и страшно радуюсь, когда пророчества сбываются… Помнишь, как мы познакомились на пляже в Малаге?

— О, такое не забывается! Ты долго сопел мне в затылок, прежде, чем решился заговорить, а потом учил меня правильно бегать по песку и назвал «хорошенькой девушкой»!

— Точно. Но самое таинственное произошло после. Я сидел на молу, наблюдая за поднимавшимся над волнами солнцем. А потом почему-то сорвал со своей груди амулет, который носил на серебряной цепочке, и бросил его в воду.

— Ты что-то попросил у моря?

— Не знаю, у кого, но попросил… Мне очень хотелось снова увидеть тебя.

— Здорово! мы столкнулись в тот же вечер на приеме у Рисконти. Выходит, — получилось! — Обрадовалась Вита.

— И сейчас получится. — Флавин выпил вино.

— Не скажешь, что?

— Ни за что. — Крис встал из-за стола и открыл холодильник. — Тебе согреть молоко? К яблочному пирогу будет в самый раз. Да и уснешь крепче. Меня так учила одна мудрая женщина.

— Меня тоже. Может, у нас была одна няня?

— Вряд ли. ты была совсем малышкой, когда моя наставница умерла. Согрев, Крис налил теплое молоко в высокий бокал. — Пить надо маленькими глотками, думая о том, что хочешь увидеть во сне.

— Летучий корабль! Он несется среди звезд, легкий, как мечта, а тех, кто стоит на палубе, овевает ласковый ветер счастья… — Сонно пробормотала Вита.

— Где ты видела такое чудо? — У Флавина замерло сердце: Вита намекала на первый, прославивший его иллюзион.

— На картинке из старого-престарого журнала. Там был ещё рассказ о затерявшихся во времени на этом паруснике влюбленных. Я нашла его на чердаке.

— Невероятно… Кажется, я тоже видел эту картинку. — Флавин не рассказал, что приколол её кнопками к стене циркового фургона и мечтал, мечтал, обдумывая детали грандиозного номера.

Подойдя к Вите, он обнял её за плечи:

— Да у тебя слипаются глаза, детка! Пойдем, добрый дядюшка Крис покажет малышке спальню. — Он с секунду колебался, борясь с желанием подхватить Виту на руки и отнести в постель, как поступил бы с маленькой уставшей девочкой. Но в голову ударила кровь и Флавин вовремя остановился, сделав несколько глубоких вздохов: он не должен был прикасаться к этой женщине.

… Оказавшись в мягкой удобной кровати, Вита была уверена, что мгновенно уснет. За круглым окном мела метель, тишину нарушали лишь мерные шаги Флавина, обходящего палубу, словно дозорный на сторожевом посту. Снег похрустывал под его подошвами, в каминной трубе завывал ветер.

Элоиз даже не спросил, где она. Услышав, что Вита не сможет провести с ним Рождество, он, кажется, вздохнул с облегчением. Предстояли традиционные дворцовые торжества, на которые собирались все здравствующие члены клана де Сильва — Рисконти. Рождественский бал — это не только грандиозное увеселение, к которому двор готовится с осени. Это демонстрация личного статуса каждого из присутствующих. И, в первую очередь, короля. Пригласив Виту, Элоиз решил заявить тем самым о своих брачных планах. Но она деликатно отказалась, не приняв предложенный ей статус невесты. Она не захотела понять, что не должна появляться рядом с главой королевской семьи, оставшись его «подружкой», топ-моделью, девушкой с рекламы. Элоиз пошел на компромисс, предложив Вите провести три дня между Рождественскими и новогодними праздниками в уединенном охотничьем домике. — «Будет только снег, вино и любовь», — пообещал он. Но Вита сделала другой, не известный ему выбор. Он счел ниже своего достоинства выспрашивать подробности, но не мог не ревновать, ведь она даже не сообщила, откуда звонит ему.

— Догадываюсь, кто скрасит твое одиночество, — усмехнулся Элоиз. — Я искал тебя. Миссис Джордан не ждет дочь в ближайшие дни, Хью Брант скрывает, где ты находишься, а господин Флавин запропастился, исчез. Это в духе эксцентричного циркача. Говорят, он гастролирует в Дании. Это верно?

— Поговорим после. — Вита растерялась. Что бы она ни сказала, теперь звучало бы издевательски. Возможно, Элоиз что-то узнал, а, может, просто вспомнил о Флавине от обиды — он частенько намекал Вите, что фокусник не равнодушен к ней. Так или иначе, сказать правду Вита не могла, а лгать не умела. — Я желаю тебе счастья, Эл. — Виновато прервала она затянувшуюся паузу.

— Наилучшие поздравления, дорогая. — Его Высочество повесило трубку.

У Виты оборвалось сердце, она показалась себе эгоистичной, капризной, сумасбродной, делающей бесконечные ошибки. Что заставило её играть чувствами человека, уже два года занимающего в её душе место единственного возлюбленного?

Заносчивость, гордость Эла провоцировали независимую Виту на странные поступки — она действовала так, словно хотела разрушить его любовь. А потом горячо сожалела об этом.

… После поцелуя под парадным портретом Виты, приготовленном гостье в качестве сюрприза, Элоиз сказал:

— У меня есть подружки — это нормально для принца. Но скоро я стану королем, и должен предложить место на троне верной спутнице, — уверен, что не найду лучшей кандидатуры, чем ты, Виталия.

— Это предложение?! — Рассмеялась Вита. — Звучит, как деловая сделка.

Элоиз пожал плечами:

— Я влюблен, я страстно влюблен. Но это не значит, что я потерял голову. Брак для монарха — событие государственного масштаба, а в данном случае — европейского значения… Присядь, мне надо объяснить тебе кое-что.

Они сели в кресла друг против друга, как дипломаты на ответственных переговорах.

— Мое предложение возлагает на тебя большую ответственность. Девушка, ставшая избранницей Элоиза Рисконти, не должна допустить ни одного ложного шага. До сих пор тебе удавалось сохранить блестящую репутацию, что является нонсенсом в твоем скандальном мире. Надеюсь, ничто не запятнает её и в дальнейшем.

— Ты серьезно? — Вита внимательно вгляделась в строгое лицо принца, ожидая, что он улыбнется и превратит свои заявления в шутку. Однако в позе Элоиза, в его властном взгляде не было и тени юмора. Вита растерялась. Но… ведь я ещё не дала согласие… Все это так неожиданно для меня… Я не думаю оставлять работу…

— Подумаешь, ещё есть время. — Элоиз поднялся, завершая аудиенцию. — С этого дня я намерен не выпускать тебя из зоны своего внимания. Рассчитываю на взаимность.

«И напрасно!» — хотелось воскликнуть Вите, решившей больше никогда не встречаться с герцогом. Но она церемонно раскланялась, пародируя придворный реверанс.

Элоиз не заметил насмешки. Он сдержал свое слово, разыскав Виту через неделю в Риме, где проходил показ весенне-летнего сезона. Проигнорировав банкет в Палас-отеле, Вита отдыхала в своем номере: просто валялась в постели, разбросав журналы и подаренные ей художественные альбомы. Комнаты люкса, как всегда, благоухали цветами — их доставляли сюда целыми ворохами от восхищенных поклонников и деловых партнеров.

Вита заказала ужин и даже не подняла голову, когда официант вкатил тележку.

— Спасибо, поставьте все на стол.

— Простите, синьорина, мясо подгорело, а устрицы недостаточно свежи. Зато спаржа… немного переварена… — Голос звенящего тарелками служащего показался Вите странным. Обернувшись, она в изумлении села: тарелки на столе ловко расставлял одетый в белый смокинг Рисконти.

— Это вы?!

— Ах, как не стыдно, мисс Джордан… Не читали карточки в корзинах с цикламенами. Смотрите, здесь их три. И вот: «Жди меня вечером. Мечтаю повторить наш ужин при свечах». Ну, все сказано совершенно точно. — Элоиз подмигнул и вдруг, подхватив Виту, закружил по комнате.

— Я рад, ох, как же я рад тебя видеть! — сказал он, переводя дух от долгого поцелуя.

… У Виты кружилась голова — так весело она ещё не проводила время. Сколько энергии скрывалось в этом чопорном аристократе, каким безоглядным и щедрым было его чувство!

Утром они прибыли в Венецию, где Рисконти владел великолепным палаццо — маленьким, но сказочно-прекрасным, как декорации к пышному голливудскому фильму. Здесь они провели целую неделю, а потом неоднократно возвращались, чтобы вновь пережить радость дней любви.

Вита не смогла присутствовать на коронации Рисконти. Она прибыла во дворец на следующий день — празднество ещё шумело, город гулял напролет всю ночь, в воздух взлетали фейерверки. Вита церемонно поклонилась встречавшему её в холле королю, а он на виду у придворных поцеловал ей руку. Все восхищались живописной парой, открывающей бал венским вальсом.

— Я все время думаю о тебе, а когда вижу — ты оказываешься ещё прекрасней, чем я мог вообразить в самых живописных грезах, — шептал Вите Элоиз.

Мне хотелось быть достойной партнершей короля на его главном празднике. Над этим платьем трудилось пятнадцать человек.

— Оно восхитительно. — Отстранив Виту на расстояние вытянутой руки, Элоиз ловко повернул её — унизывающие лиф «струйки» хрустального бисера взлетели и опали, осыпая тело девушки весенней звенящей капелью. — Ты станешь самой прекрасной королевой в мире.

В тот же вечер Рисконти подарил своей избраннице фамильный перстень с бриллиантом. Многочисленным журналистам посчастливилось сфотографировать стоящую на дворцовом балконе пару — рука Виталии Джордан с королевским подарком лежала на плече молодого монарха. Не замедлили появиться слухи о предстоящем вскоре бракосочетании. Вита не стала опровергать их их — она пообещала Элоизу, что к следующей весне сумеет решить свою судьбу. А до этого просила не делать официального заявления.

За время, проведенное в статусе негласной невесты, Вита стала привыкать к мысли о замужестве с Рисконти. Иногда эта перспектива пугала ее: король Элоиз временами бывал удручающе-скучным. Он увлеченно говорил о международной политике, величии своего рода и дже в любви, казалось, не снимал своей горностаевой мантии. Но порой все менялось — он снова превращался в веселого паренька, затевая розыгрыши, одаривая Виталию страстью юного Ромео.

Еще неделю назад перспектива уединенного свидания с королем в охотничьем домике не слишком вдохновляла Виту. Она боялась долгих исторических бесед и поучительных назиданий, которые обожал Рисконти. Но теперь, когда он так легко согласился с её отказом, Вита жалела об утраченном — три дня рядом с влюбленным Элоизом могли превратиться в сказку.

«Господи, ведь ничего ещё не потеряно!» — Вита села в постели, радуясь осенившей её мысли. Она решила, что сразу после Рождества приедет в тот город, где они познакомились с Элом, займет номер в том же самом отеле… А потом пригласит его на ужин… «Надо и мне устроить сюрприз королю! Он становится слишком серьезен, а я лишь дуюсь, не предпринимая ничего, чтобы вернуть прежнего Эла. Пора взять инициативу на себя», — решила она, придумывая, как объяснит все Флавину. В конце концов, Крис и сам имеет право на праздник в кругу друзей с женщиной, которую давно избрал себе в спутницы. Вита представляла загадочное лицо смуглокожей Абры, глядящее с афиш. Крис сделал её звездой своей труппы, поручая самые эффектные номера. Колдунья, ясновидящая Абра Гарам — достойная подруга Мага… И все же… как неожиданно появился Флавин на подмосковном шоссе! Хью шепнул, что Крис примчался в Москву по его просьбе, чтобы вырвать из рук бандитов Виту, а потом устроил побег в Данию и обещал позаботиться о том, чтобы она не грустила… Да, этот фокусник умеет завораживать!

Флавин поцеловал в машине её руку, державшую сэндвич. Электрический разряд, ударивший от его горячих губ, испугал Виту. Или это ей только показалось, как казалось там, в таиланде, где сдержанный, корректный Флавин теряет голову в её присутствии? Возможно, его и влекло к ней, но он боялся перейти разделявшую их черту, ведь в те дни Виталию ждал горящий от любовного томления Элоиз. А у Криса уже была Абра.

И все-таки они подружились, осознав одновременно, как легко и весело вдвоем, как чудесно быть самим собой, ничего не изображая и не подстраиваясь друг к другу, а лишь выплескивая все самое лучшее, что рвалось наружу.

Засыпая, Вита тронула пальцами щеку, слегка поцарапанную щетиной Флавина, когда она, взвизгнув от удивления, повисла на его шее. А его губы оказались у её плеча и он слегка развел руки, чтобы не прижать её к себе… Он боялся за себя или за нее? Не важно. Так будет лучше для каждого из них — через два дня Вита уедет к Элоизу, а Крис вернется в свою труппу. Все останется по-старому, как бы ни забавляли Виту трюки Криса, как бы ни были манящи его горячие губы.

… Утром Вита нашла на подушке записку: «Не пугайся, если не обнаружишь меня спящим у твоих ног. Верному псу надо немного побегать. Надеюсь вернуться до твоего пробуждения». Улыбнувшись, она сладко задремала и проснулась лишь от морозного воздуха, принесенного Флавином с улицы вместе с коробками, пакетами, сумками.

— Зажмурься, крошка. Тебе снится волшебный сон… — Быстро распаковывая покупки, Крис раскладывал их на ковре у кровати. — Это от выпитого на ночь теплого молока, как я предупреждал.

— Чудесный сон… — Не открывая глаз, Вита потянулась и радостно вскрикнула — тяжелая охапка её любимых длинноногих ирисов — лиловых, золотистых, нежно-сиреневых, фиолетовых прохладных и нежных, легла на её грудь.

— Доброе утро, Жизнь. — Опустившись у кровати, Флавин погрузил лицо в ворох цветов. Вита не смела шелохнуться, чувствуя на своей груди его тяжелую голову.

От длинных смоляных волос Криса пахло талым снегом, она коснулась рукой затылка, высокого лба. И вдруг услышала, как громко бьется её сердце. Или его, ритмично пульсирующее в извилистой жилке на виске?

— Боже мой, а это что? — Торопливо высвободившись, Вита в недоумении рассматривала корзинки с овощами, фруктами, баночками, бутылками. В упаковке из стружек розовела огромная индейка.

— Праздничный ужин предстоит приготовить тебе, дорогая. Я могу лишь разжечь очаг без спичек. — Флавин виновато развел руками. — В кулинарных делах меня можно использовать как подмастерье.

— С чего ты взял, что я когда-либо стояла у плиты? У меня совсем нет опыта работы с птицей.

— Причем здесь опыт? Речь идет о вдохновении.

— Сколько же его надо на такую толщенную индейку?!

— Да не на индейку, а на меня! — Флавин принял позу, в которой его любили снимать для рекламы — прочно расставленные ноги, гордо приподнятый подбородок, вдохновенный взгляд кудесника.

— Ладно, я спокойна, Крис. Таким взглядом можно изжарить и быка.

— Потом я обучу тебя — это называется «центральный магнетический взгляд». Может притягивать или отталкивать людей. А уж бросить в озноб или вызвать жар — плевое дело.

— Если бы ты научил меня этому приему чуть раньше, мы не лишились бы четырех миллионов.

— Пустяки, ну что такое миллионы! Посмотри-ка на это! — Крис вытащил из большой коробки нечто мягкое, лиловое, и набросил на сидящую в постели Виту.

— Никогда не видела такой красоты! Честное слово… — Надев на пижаму длинную расклешенную шубу из нежного, шелковистого синтетического меха, Вита закружилась по комнате.

— Лиловый — цвет магов. Удивительно, что ты тоже предпочитаешь его. Вот только золотые звезды лучше состричь.

— Ты что! Я-то представляю, сколько стоит эта штуковина. Узнаю почерк Армани. Он хоть и любит пошутить в своих моделях, но здесь все классически-великолепно. Прет-а-порте. — Кокетку шубы — грудь, спину, верх рукавов, — украшали свешивающиеся на цепочках золотые звездочки, шары, фигурки зверей, рыб и птиц. — Я похожа на новогоднюю елку и, главное, могу выйти в город. Чур, только одна.

— Хм… А ты не можешь заказать подарок на дом? — Догадался Крис.

— Ни в коем случае. Я должна сама отыскать кое-что.

— Отлично, тогда идем вместе, а возле необходимого магазина я спрячусь и буду стоять с закрытыми глазами до тех пор, пока кто-нибудь не подаст мне милостыню, а ты не «расколдуешь» меня.

После завтрака они отправились бродить по старому городу. Оказалось, что у предусмотрительного мага припрятан на барже целый гардероб. Вита удивилась, увидав его в отороченной светлой цигейкой дубленой куртке. В распахнутых полах сиял белизной теплый свитер. Маг изменил черному цвету и казался особенно смуглым и сильным.

— Ты помолодел, Крис, но выглядишь менее загадочно, — коротко прокомментировала смену имиджа Вита именно потому, что обновленный Флавин ей очень понравился.

— Я усыпляю твою бдительность, детка. Изображаю обычного славного парня, чтобы потом — пиф-паф! — явиться во всем блеске площадного фокусника. Надо же мне отработать сожжение по собственной прихоти денег.

— Надеюсь, мы успеем пройтись по магазинам до твоего чудесного перевоплощения? Честное слово, у меня вполне серьезные намерения.

— Вперед! Веди меня, девочка.

Вита устремилась вперед, пропуская яркие, праздничные витрины. В белой пуховой шапочке, надвинутой до бровей, и таких же варежках, в новой шубе с прыгающими среди её распущенных волос звездочками, она казалась воплощением зимнего праздника. Многие оглядывались на длинноногую девушку, но никто не привязывался с охами, ахами и просьбами автографов. Датчане спешно готовились к рождественской ночи и, скорее всего, не узнавали Виталию Джордан.

— Куда ты несешься? Пора уже стоять у плиты. Я вычитал в старинных волшебных книгах, что индейка готовится четыре часа.

— Ах, Крис, ещё немного. Я чувствую, это где-то рядом!

Наконец, вспыхнув от радости, она воскликнула:

— Стой здесь. Ни шагу дальше. И, пожалуйста, не подсматривай.

Крис послушно остановился на углу возле продавца елок, сбывавшего последний товар. Переносной «прилавок» парня украшали шары и гирлянды блестящего «дождя». Флавин едва удержался, чтобы не пустить шары в ход, проделав незатейливый фокус. Настроение поднималось с каждой минутой: глядя на жизнерадостную Виту, он почти не сомневался, что доктор Ласкер ошибся. Крис увез Виту в Данию, рассчитывая немедля, под каким-либо предлогом сделать повторную диагностику. Но здесь, в сказочном Хельсингере, решил не искушать судьбу. Вначале он сделает то, что наметил ещё по дороге в Москву, а потом… Потом судьба будет благосклонна к их счастью. Обязательно будет! В этот день стойкий Флавин усердно осаждал свой скептицизм. Все это неспроста — не проходной эпизод, не увлечение и не флирт. Вита — величайший дар, преподнесенный ему судьбой. Они должны быть вместе, и они победят, потому что оба — избранные. Любимчики капризной Фортуны.

— Все! Быстрее к плите! Продавец любезно объяснил мне, с какой стороны надо подходить к индейке. У нас есть красное вино? — затараторила разрумянившаяся от волнения Вита, выйдя из магазина.

— Детка, разве это продуктовая лавка? — Заглянул Флавин на вывеску антикварного магазина.

— Неважно. Хозяин перевел мне рецепт из старинной датской поваренной книги. Скорее домой, а то я забуду. Там столько премудростей!

— Постой, а посыльный с грузом будет следовать за нами? Я не вижу коробки с подарками.

— Крис! Прекрати! Мне тоже хочется сделать сюрприз.

— О'кей, я отстану и даже не буду шарить в твоих карманах. Только ответь серьезно… — Крис устремил на Виту свой «магнетический» взгляд. Как ты себя чувствуешь?

— Как? И ты ещё спрашиваешь? Великолепно!

— Тогда идем обедать, нас уже, наверное, заждались в одном уютнейшем местечке.

— А индейка?

— Она подождет.

— Здесь обитают гномы, — догадалась Вита, поднимаясь по узкой деревянной лестнице в небольшую комнату, сохранившую обстановку бюргерского дома позапрошлого века. — Только они, действительно, подросли. — Рита с трудом сдерживала смех, отвечая на приветствие хозяина — добродшного толстяка в белом колпаке, с белыми седыми бакенбардами. Уж очень он напоминал персонажа мультипликационного фильма о Белоснежке.

Флавина здесь ждали. Лишь только гости заняли один из трех столов, покрытый по-старинке крахмаленной белой скатертью, в зале появился ещё один человек с не менее живописной наружностью: тонкий и костлявый, с большим горбатым носом, на кончике которого чудом держались маленькие круглые очки. Он поклонился Флавину и получив от него одобрительный кивок, сел за инструмент. При этом взлетели фалды его узкого сюртука и пряди длинных редких волос.

Первые же звуки, извлеченные музыкантом из деревянного ящика, рассыпались с нежной, дребезжащей грациозностью.

— Клавесин. Замечательно идет под заливной язык и шоколадный пудинг, небрежно заметил Флавин.

— Чудесно! Хочется быть маленькой девочкой в бархатном капоре и длинных панталонах, отделанных кружевом… А потом умчаться на санях в свой игрушечный дом, где ждет елка, подарки, праздник… И смешной носатый Щелкунчик, умеющий творить чудеса.

— Это ты про меня? Спасибо, дорогая. Все точно угадала. Доброму дядюшке Флавину хотелось тряхнуть стариной, помолодеть лет эдак на сто пятьдесят. Заметила, здесь даже нет электричества?

— Угу. Я все замечаю. И с удовольствием провела бы здесь весь вечер. Но учти, меня не очень-то порадует, если рождественский ужин, как и вчера, приготовят твои гномы. Не терпится похозяйничать самостоятельно. Давненько не приходилось мне стоять у плиты!

… Уже стемнело, когда они вернулись на баржу. Вита с порога принюхалась, а затем рванулась к холодильнику и проверив его содержимое, успокоилась.

— К счастью, никто не прикоснулся к индейке. Ох, и закачу я сегодня пир!

— Но прежде полагается немного вздремнуть. — Флавин странно посмотрел на Виту, и она запротестовала:

— Ни за что! Я совершенно не хочу спать!

— Ну, тогда просто отдохни, мне надо не надолго отлучиться. Все таки я ещё не бросил свой цирк. — Крис ушел и Вите вдруг стало грустно.

Весь день они резвились, словно молодожены. Несомненно, так ведут себя только те, кто влюблен и хочет завоевать ответное чувство. Вите стало стыдно — она кокетничала с Крисом, получая удовольствие от его внимания, да так и не решилась сказать о своем скором отъезде. Она, не задумываясь, пользовалась его временем, добротой, фантазией, а потом испугалась, что бескорыстный маг станет просто мужчиной, заявив о своей страсти.

«Мы просто друзья, и не стоит менять роли. Не надо поддаваться очарованию момента — этому вынужденному уединению, так похожему на любовную встречу, — строго внушала себе Вита. — У каждого из нас своя судьба, а веселивший тебя весь день Флавин побежал сейчас к своей мулатке. Ведь его труппа, возможно, расположилась где-то рядом.»

Побродив по опустевшему дому, Вита прилегла в темной спальне. Громко тикали большие старинные часы, в трубе завывал ветер, на деревянном потолке метались тени от качавшегося палубного фонаря. Вите показалось, что плавучий дом поднимается в воздух и устремляется в ночное небо, полное беспокойной снежной мглы. Где-то внизу гремит оркестром иллюзион Флавина, съезжаются гости к сияющему огнями дворцу Рисконти… Кто-то надевает драгоценности, душит перчатки, затаивает дух от страстных признаний и жарко обнимается с возлюбленным… Кто-то, но не она. «Завтра, завтра я встречусь с Элоизом. Расскажу ему правду и соглашусь стать его женой», — решила Вита, погружаясь в теплую дрему.

… Дверь распахнулась. В морозной дымке, принесенной с улицы, стоял Флавин. Его глаза, в момент оценившие ситуацию, вспыхнули радостью. У кухонного стола, заваленного продуктами, стояла Вита. Она включила радио, повязала фартук и выглядела по-домашнему уютно — щека в муке, из сколотых на затылке волос выбились пряди, которые она убирала тыльной стороной вымазанных в тесте ладоней. Мгновение они молча смотрели друг на друга и Флавину показалось, что по лицу Виты метнулась радость. Старая песня «Аббы» напомнила о чем-то давно забытом. Подойдя к Вите, Крис поклонился:

— Позвольте пригласить на танец, фрекен?

— Нет! У меня грязные руки! — Вита спрятала их за спину.

— Неважно. Нам надо прорепетировать. Кажется, мы танцуем впервые. Флавин осторожно обнял за талию сопротивляющуюся Виту.

— Это так по-мужски! — Взвалить всю работу на женщину и ещё требовать развлечений! Ты пропадал весь вечер, а я осталась за повара, горничную и целую команду гномов.

— Сейчас все будет готово. Займись тортом, все остальное сделаю я. Смотри, — Крис поднял руки. — Раз, два, три! Оп-ля!

Взяв большой нож, он склонился над овощами и с увлечением почистил целую связку лука, перец. картофель, пучки ароматных кореньев и зелени.

— Боже, куда столько лука! — Всплеснула руками оторвавшаяся от плиты Вита. — Ты затеял кулинарный фокус?

— Меня просто потянуло всплакнуть. — Флавин утер рукавом слезы. — Я чересчур счастлив, детка.

— Ты самый загадочный человек из всех, кого я встречала, мистер Волшебник. — Вита высыпала лук в раковину и включила холодную воду.

… Большие напольные часы угрожающе пробили десять.

— Все, все, все! С процессом подготовки пиршества покончено. Переодевайся и к столу. Я пока подберу музыку и завершу экзекуцию несчастной птицы — Флавин вытолкал в спальню упирающуюся Виту, затем быстро и ловко, как действовал на сцене, расставил на столе бокалы и тарелки, продел пунцовые салфетки в бронзовые кольца и пристроил в подсвечнике красные свечи. Венок из плюща был водружен на дубовые стропила, а возле прибора Виты появилась перевязанная красно-белыми лентами коробка. Натянув пуловер кремовой шерсти, Крис схватился за электробритву. Но, спохватившись, выскочил за дверь с серебряным ведерком, набрал свисающих с крыши сосулек и сунул в них бутылку шампанского. Продолжая водить по щекам бритвой, перебрал компакт-диски, оказавшиеся собранием классики. Остановился на Первом концерте Чайковского, который хорошо знал по фонограмме к одному из своих номеров, и включил проигрыватель.

С первыми фортепианными аккордами раздвижная дверь распахнулась, на пороге появилась Вита, торжественно озаренная, словно перед выходом на подиум. В этот момент в зале пробегал шумок, раздавались аплодисменты, начинали усиленно стрекотать камеры и сверкать вспышки. Сердца трепетали, обмирая от восторга: как же она хороша!

— До чего же ты хороша, девочка! Ослепительно, невыносимо… У меня что-то стиснуло в груди и дыхание перехватило. — Крис застыл, виновато опустив руки — внезапное появление Виты подействовало на него обескураживающе. Снова вкралось сомнение: а не перепутал ли адресата поставщик из небесной канцелярии, преподнеся ему в дар эту ночь с Витой?

Ничего сногсшибательного на ней не было: собранные на макушке волосы с веточкой лиловых ирисов, гладкое, совсем коротенькое платье из чешуйчатого металлического трикотажа цвета старого серебра. Босые ноги на ковре…

— Мы забыли кофр с обувью в Москве, — виновато объяснила она. — Можно, я надену меховые уличные сапоги, здесь не слишком теплый пол, чтобы оставаться босой?

— Я буду носить тебя на руках! — Крис легко подхватил её и Вита рассмеялась:

— Под эту музыку в россии заключают браки. Правда-правда, меня успели завезти на несколько минут во дворец, где происходят свадьбы.

— И тебе не было завидно?

— Ты будешь смеяться, я действительно подумала, что без конца изображаю невесту «под занавес» показа очередной коллекции. Было бы забавно, если кто-то из кутюрье попытался бы поднять меня на руки… — Вита замолкла. Ее лицо было совсем рядом с лицом Флавина, сохранявшим торжественное выражение.

— Эй, Крис, проснись и отпусти меня.

— Извини. Я вообразил толстячка Лагерфельда, выносящего тебя на подиум… — Флавин опустил Виту в кресло и смиренно встал рядом. — Вру. Я представил себя.

— Тогда признаюсь тоже: я немного позавидовала московским невестам и решила, что у меня все будет ещё лучше.

— Разумеется — шестерка белых коней, несущих карету. Эскорт королевских гвардейцев, пушечные залпы, толпы подданных у дворца…

Вита поморщилась:

— Леди Диану мне не переплюнуть. К тому же, я хочу настоящей, а не показной любви.

— Приятно слышать. Возможно, мы найдем общий язык в обсуждении этой проблемы…

Смутившись, Крис принес теплые сапоги. Больше, как сговорившись, свадебной темы они не касались. Вите совсем не хотелось объявлять о принятом накануне решении насчет брака с Рисконти. Флавину же было неприятно вспоминать о заявлении, опрометчиво сделанном Бранту: Вита веселилась в его обществе, но старательно соблюдала дистанцию. Она явно не собиралась бросаться в объятия мага.

… Когда настал момент вручения подарков, Флавин попросил:

— Можно, я вручу свою штуковину первым? Мне не удалось соригинальничать — что делать, если в такую рань был открыт лишь магазин старьевщика и выставочный зал мэрии, где проходил рождественский вернисаж.

— Так шуба с витрины?

Флавин неопределенно пожал плечами:

— Могу лишь поклясться, что я её не украл. А вот эта вещица понравилась мне из-за надписи. — Он протянул Вите толстое серебряное кольцо величиной с ободок винного фужера. Кольцо стояло на четырех львиных лапках, выделанных ювелиром с превеликой тщательностью — даже загнутые коготки и шерстинки выглядели как настоящие.

— Думаю, подставке не менее двухсот лет. Но самое интересное гравировка по кольцу, — Fiat lux vita! «Да будет свет жизни». Или, вернее, «да будет светла жизнь Виты!»

— Здорово! А для чего сделана эта подставка? — Вита сосредоточенно крутила вещицу в руке.

— Думаю, для чего-то круглого. Продавец клялся мне, что к ней прилагался шар из горного хрусталя, которым пользовались гадалки и ясновидцы. Но его украли. Возможно, мы подберем подходящую по размеру вазу.

— Погоди! — Вита скрылась в спальне, а когда вернулась, на её ладони переливался радужным светом прозрачный шар. — Может, это как раз подойдет?

Шар лег в серебряный обруч удобно и прочно. Крису даже послышался вздох облегчения, с которым этот магический предмет занял свое привычное место.

— Вита, мы вместе проделали чудесный фокус… — Растерялся Флавин. Ведь это не могло случиться просто так, без всякого смысла… Я среди прочего хлама выбираю именно эту штуковину, а ты, летя, как сомнамбула, по незнакомому городу, находишь лавку, где затерялась её тоскующая в разлуке половина! И ведь это не какой-нибудь забавный приборчик, который принято дарить, — телефон, миксер, массажер… Ты знаешь, что мы с тобой выискали, девочка?

— Догадываюсь. Если всмотреться в глубину шара, можно увидеть то, что происходит далеко-далеко, например, Хью Бранта. Особенно, в рождественскую ночь! Крис, ты же наверняка можешь разглядеть в нем будущее!

Он не ответил, не отрывая взгляд от шара, в котором трепетали, преломляясь и собираясь в огненные искры, язычки свечей.

— Что ты там видишь? — насторожилась Вита, следя за изменением лица Флавина: казалось, он уходил все дальше, в таинственное, в глубины неведомого.

— Я… вижу… вижу… Там древний фолиант, а в нем ясно сказано, что у тебя подгорела индейка, но внутри осталась жесткой, — оживился Крис, стряхивая наваждение — глубины шара притягивали взгляд, как бездонная пропасть или конус опасного водоворота.

— Ох, я и забыла! — спохватилась Вита. Величественным жестом Флавин остановил её порыв:

— Коронное блюдо праздничного стола выносит генеральный волшебник.

Подвязавшись полотенцем, как заправский гарсон, он направился к плите и достал жаровню со шкварчащей, ароматной птицей. Вилка легко вошла в брызнувшее соком мясо.

Они вместе разделали приготовленную со всякими премудростями индейку и успели сжевать по кусочку, когда Крис, посмотрев на часы, подал Виталии шубу.

— Прошу составить мне компанию на капитанском мостике, леди. — Вита подчинилась, не задавая вопросов, и вскоре они стояли на носу баржи, осматривая полночное снежное царство. Город не спал: люди собирались на площади перед собором, где светилась огнями большая елка. Над крышами домов взлетали пестрые фейерверки.

С последним ударом часов на колокольне загудел колокол и тотчас же погасли огни, освещавшие собор и площадь. Исчезла в темноте нарядная елка. Лишь три луча мощных прожекторов сошлись над куполом, образуя сияющий круг. Из невидимых динамиков торжественно зазвучала рождественская месса.

— Теперь смотри внимательно вон туда! — Обняв Виту, Флавин направил её взгляд к светящемуся над собором ореолу.

— Ангел! Крис, я вижу летящего Ангела! Господи, все видят его слышишь, толпа кричит от восторга… Нет, — они молятся! — Вита с восторгом прижалась к Ффлавину.

Трехметровая фигура, полупрозрачная, но совершенно реальная — в развевающихся серебристых одеждах с лебедиными крыльями за спиной и горящей свечой в поднятых руках парила над площадью.

Как завороженные, следили люди за полетом благословляющего их Ангела. Белая фигура, сделав торжественный круг над площадью, устремилсь прямо к барже, на которой, обнявшись, стояли двое. Приближаясь, она уменьшалась и становилась отчетливей.

— Смотри, Крис, у него в руке сердце — огромное, рубиновое, лучащееся! Он протягивает его нам…

Вытянувшись на цыпочках, вита подняла над головой руки, принимая дар. Алый луч скользнул по её ладоням, в её глаза заглянули бездонные синие очи и Ангел приветливо кивнул ей.

— Дорогая, в рождественскую ночь каждый получает то, что ему необходимо больше всего. Понимаешь… эта притча про Адама и Еву, согрешивших по наущению змия, рассказана не до конца. Все это и вправду было бы грехом и, может быть, зачастую таковым и является. Если бы не добрый Ангел — он отдал мужчине и женщине свое сердце, полное нежности, восхищения, сострадания… И появилась Любовь, благословившая их союз. Сердце Ангела — огромный и редкий дар.

— Спасибо. Оно у меня теперь здесь. — Вита прижала ладони к груди, глядя вслед удаляющейся белой фигуре.

Видение проплыло вдоль канала, подлетая к домам и заглядывая в окна. Затем двинулось к проливу, поднимаясь все выше над ледяной гладью и превращаясь в яркую точку. Воссияв, звезда рассыпалась фонтаном голубых искр. Над площадью пронесся вздох и вновь вспыхнули огни.

— У меня немного закружилась голова. — Покачнувшись, Вита села на заснеженную скамейку. — Я так счастлива. Знаю, это твои чудеса, Маг. — Она сжала виски.

Флавин опустился рядом, заглядывая ей в глаза:

— Дорогая, бесценная девочка, я буду колдовать изо всех сил, чтобы слышать твой смех, видеть радость в этих глазах. Чтобы оберегать тебя своими сильными, чуткими и жадными руками… Ты не представляешь, Жизнь, как много мне хочется сделать для тебя!..

Прозрачные глаза Криса казались бездонными, мудрыми и любящими, как у летящего Ангела. Виталия почувствовала, как с невероятной скоростью, со звоном в ушах и вырывающимся из груди сердцем проваливается в их головокружительную, притягивающую глубину.

— Поцелуй меня, Крис! — Крепко обняв его плечи, Вита прильнула к губам Флавина и, казалось, потеряла сознание.

Ослабевшая, что-то шепчущая. словно в бреду, она лежала на руках Флавина. На её побледневших щеках таяли снежинки, волосы трепал ветер, полуприкрытые губы дышали часто и горячо. Он простоял так целую вечность в порывах метели и разноцветных отсветах вспыхивающих фейерверков. Крис ничего не слышал и не замечал — он медленно и неотвратимо терял голову. Он отнес Виту на кровать и осторожно раздел её, не отдавая себе отчета в происходящем. Угасающее здравомыслие взвыло сиреной, Крис собрал оставшиеся силы, чтобы убежать, спрятаться от искушения.

Но обнаженная Вита протянула к нему руки…

Все, что произошло потом в заснеженном плавучем домике, стало чудесным сном, распустившим свой сказочный сад за гранью реальности.