Сердце ангела

Глава 9

— Ты действительно в порядке? — Сидящий за рулем Флавин скользнул коротким взглядом по лицу сидящей рядом Виты.

— Все хорошо, Крис. — Она отвернулась к окну. — Прости…

Метель утихла. Рождественское утро было розовым и нежным. Мягкое зимнее солнце мудро смотрело сквозь серебристую дымку, улыбаясь тому, кто пришел в мир.

Шоссе мягко изгибалось среди искрящихся белизной полей и бархатисто-хвойного, в синих тенях, ельника. Мимо проносились заснеженные по самые крыши деревеньки с пушистыми хвостами дыма над высокими трубами, пустынно-яркие заправочные станции в гирляндах праздничной мишуры. Все вокруг дышало мирным сонным покоем, даже редкие автомобили казались заспанными. Мало кому хотелось отрываться в эти часы от домашних пирогов и теплого семейного уюта. Крис торопился доставить Виту в аэропорт, — он не мог не выполнить её просьбу.

Проснувшись рано утром, Вита села в постели и вопросительно посмотрела на притихшего у камина Криса. Потом отвернулась и быстро натянула свитер.

— Ничего не говори, пожалуйста.

— Вита…

— Нет. Не надо. — Подойдя, она приложила ладонь к его губам и опустилась на колени рядом. — Я не должна была делать этого. Забудь, прошу тебя. Сегодня я уеду в Георгштадт.

Крис со стоном сжал в руке кочергу, которой только что ворошил угли, и резко поднялся. Вита долго смотрела в его затылок. Черные кудри падали на гордо выпрямившиеся плечи и даже сзади чувствовалось, как ходят на скулах гневные желваки. Вита была уверена, что Крис изо всех сил стиснул зубы. Но он не повернулся к ней.

— Пора пить кофе, если хочешь попасть туда к вечеру, — тихо сказал он и вышел.

«Надо собрать вещи», — подумала Вита, но осталась сидеть, не в силах оторвать взгляд от огня. Что-то случилось этой ночью, что-то важное, ещё никогда с ней не случавшееся. Это не было позывом внезапной страсти или вспышкой влюбленности. Скорее всего, это было безумием.

С того мгновения, как Вита прильнула к горячим губам Флавина, реальность помутилась словно запотевшее стекло. Она шагнула в зазеркалье, полное неведомых чудес. Здесь был лишь один бог — страсть. И главные его жрецы — Крис и Вита. Здесь все принадлежало им двоим, а они — друг другу. И не было ничего, что могло помешать двум половинкам единого существа стремиться к слиянию.

Возвращение в реальность повергло в смятение. Вита чувствовала, произошло то, что не должно было случиться в её жизни, и что необходимо поскорее забыть. А для этого есть лишь один путь — бегство.

Объявив свое решение Крису, Вита в полной растерянности сидела на кровати. Ее мысли и ощущения путались. Вероятно, так чувствуют себя люди, находящиеся под воздействием наркотика. ей то хотелось позвать Криса и спрятаться в его объятиях, то без оглядки бежать прочь к прежним ясности и покою. Наконец, побросав в чемодан свои вещи, она вышла в гостиную:

— Нам пора. — Ватные руки и ноги, туманная голова, чужой. блеклый голос.

Елка поблескивала глупо улыбающимися шарами, на столе приуныли остатки праздничного ужина. Трудно было представить, что подарки, танцы, безалаберная щенячья радость были только вчера. Виновато опустив голову, словно обидела радушных хозяев, Вита покинула плавучий дом.

Крис молчал. Казалось, ему вдруг стало как-то скучно, будто представление кончилось и настало время переменить декорации. Он задумчиво вел машину, даже не пытаясь обсуждать неожиданный отъезд Виты.

— Мне необходимо встретиться с Элом. Он ждет моего ответа. Кажется, пришла пора стать взрослой.

— И давно ты это решила? — Флавин не отрывал взгляд от дороги.

— Вчера… Говорят, что канун Рождества — пора серьезных раздумий.

— А я-то даже не заметил… Не заметил, когда потерял тебя. Отличнный фокус, девочка.

— Нет же, Флавин, нет! Не говори так. Я только сейчас поняла, что все это время, с тех пор, как ты появился в моей жизни… В общем, я знала, что есть надежный, преданный человек, которому не безразлична Виталия Джордан… Не кукла, не символ, не звезда — а вот такая — живая, наивная, маленькая… Крис, прошу тебя, не надо ничего менять… — Коснувшись руки, сжимающей руль, Вита с мольбой заглянула ему в глаза. Первый раз за утро Флавин посмотрел на неё — тепло и ободряюще.

— Не грусти, девочка. Ничего не изменилось. — Он даже слегка подмигнул и улыбнулся. — Ничего.

… Ощущение пустоты парализовало Флавина, когда проснувшаяся Вита произнесла свой приговор — она отреклась от этой ночи. Жизнь стала пресной, ненужной. Волнения, надежды, клокочущая радость, вдохновлявшая фантазию, удесятирявшая силы, — все разом исчезло, будто на сцене вырубили свет.

Однажды Крис уже пережил подобное. Умерла Ханна, ему исполнилось двадцать пять и все ещё только начиналось, но он чувствовал себя столетним старцем, утратившим всякий интерес к окружающему.

Вкус жизни восстанавливался медленно. Он механически занялся подготовкой аттракциона, который задумывал вместе с ней, и постепенно увлекся. Флавин возвратился к реальности другим — ожесточившимся и одиноким. Больше он никого не подпускал к своему сердцу, оставаясь свободным, недосягаемым. Чем ярче разгоралась слава Флавина, тем сильнее тянулись к нему женщины — наивные малышки, опытные дамы, шлюхи и настоящие леди. Но никто не сумел привязать к себе Мага. Белокожие и шоколадные, откровенно-дерзкие и высокомерные, застенчивые и безудержно-смелые, они нравились ему в разнообразии и необременительной мимолетности.

Тридцатилетний Флавин мог со всем основанием утверждать, что в отношениях с женщинами любых мастей и сексуальных запросов для него не осталось тайн. Так продолжалось до встречи с Витой. В ту весну совершавшего пробежку по пустынному пляжу мужчину никак нельзя было отнести к категории сексуально-озабоченных, пылких южан. Абра заняла пустующее место постоянной подружки Флавина. Она стала его партнершей и героиней цикла «Восточных сказок», неистощимой в фантазиях любовницей и сумела оттеснить соперниц и целиком завладеть телом мага.

От девушки, бегущей по кромке волны, повеяло совсем иным. Словно пес, взявший след дичи, Флавин следовал за ней, добиваясь не физической близости, а чего-то большего, как воздух, ему необходимого.

Вита одарила его своей дружбой, и Крис вздохнул с облегчением, возрождаясь к новой жизни. В бескрайной вселенной волшебных превращений взошло солнце — появился эталон прекрасного, реальное воплощение манившего Флавина чуда. Как же он не понял, что так долго блуждал в темноте? Вита стала его музой, его вдохновением, путеводным огнем, влекущим в неведомое. Но божество не спускается с пьедестала, и Флавин соблюдал дистанцию. Подобно мотыльку, он кружил над костром, ловко избегая пламени.

«Виталия — идол, неприкосновенная, неземная… Да, она принадлежит другому, и лучше поджарить себя, чем вожделеть в ней женщину!» — Твердил он себе, заставляя держаться подальше. — «Но ты хитрил, парень, урезонивая себя этой чепухой. Ты просто боялся, что Мечта окажется мраморной статуей, ты боялся, что затоскуешь в её объятиях о горячих прелестях Абры… Идиот, мальчишка, первый раз познавший Женщину», — думал Флавин, неотрывно глядя на уснувшую в старомодной кровати Виту.

То, что случилось с ним в эту ночь, приобрело значение высшего таинства и подлинной эстетической ценности. Объятия стали актом сотворения — сотворения Любви. Вита сама сделала первый шаг и, о Боже, сколь желанной оказалась она!

Чувства Флавина невероятно обострились. Его пальцы ощущали нежность её кожи, ток горячей крови, слаженные движения мышц. Казалось, он знал, что происходит в каждой клетке её тела. Ее дыхание, удары её сердца, её восторг и нега переливались в Криса. Две капли живой плоти слились в одну — они обрели единство.

Растворяясь в блаженстве физической близости, Крис видел все как бы со стороны, с высоты воспарившего духа. Их слияние было совершенно и изощренно, как виртуозный танец. Для него не было пределов ни во времени, ни в пространстве. Ничто не могло ограничить эту любовь. Она росла, охватывая то, что было, будет и есть, то, что таило в себе бытие и могла создать лишь фантазия. Сжимая в объятиях Виту, Крис растворялся в бесконечной, только им двоим принадлежавшей Вселенной…

Он проснулся сразу, словно вынырнул из теплой реки. В камине, устроенном в центре комнаты, подобно очагу под конусообразным медным колпаком, жарко горели поленья. На разукрашенном морозом окне искрились и розовели затейливые экваториальные узоры — пальмы, лианы, фантастические цветы. Вита спала, забросив руки за голову.

Крис тихонько стянул одеяло. Что-то сонно пробормотав, она подсунула под щеку ладонь и свернулась калачиком. Крис растерянно покачал головой: нет, это невозможно понять! Ничто на свете не производило на него впечатление столь ошеломляющего совершенства. Ничто не заставляло плакать от восторга, смешанного с жалостью и нежностью. Никогда так остро, до темноты в глазах, до замирания сердца, не хотелось ему любить. Крис Флавин стал другим.

… «Я не должна была делать этого», — с мукой совершенной ошибки призналась Вита. И попросила забыть о случившемся. Она даже не почувствовала сожаления, так легко убивая его. «Ничего не изменилось, девочка. Ничего», — улыбнулся Флавин. Не мог же он сказать, что просто напросто умер, что уже не живет с той минуты, как Вита отреклась от него.

— Ну вот, думаю, этот маршрут будет наилучшим. Всего одна пересадка, поужинать я смогу уже в Георгштадте, — решила Вита, изучив расписание.

— Извини, я отвлекся. Когда твой рейс?

— К сожалению, через два часа… Нет! Тебе не надо ждать. И так потратил на меня кучу времени. Ведь сегодня опять представление?

— Другое. В Копенгагене. — Флавин рассеянно огляделся, прекращая расспросы. Зачем было сейчас говорить ей, что Ангела над хельсингерским собором больше не будет. Никогда.

— Так ты предпочитаешь ждать здесь? — На всякий случай уточнил Флавин, сдав в камеру хранения багаж Виты. — будь осторожна. Ведь придется лететь под своим именем.

— Какое это теперь имеет значение?! — В лиловой шубке, подаренной Крисом, Вита выглядела ослепительно. Ее нельзя было не заметить и не узнать.

— Действительно. Мисс Джордан поступает под защиту короля. Но если что-то насторожит тебя — дай знать. Телефон всегда при мне. — Флавин стоял перед ней, не находя слов для продолжения разговора. А повернуться и уйти он просто не мог. «Останови ее! Не позволяй уйти! Ведь завтра будет поздно!» — молил кто-то, готовый рыдать от тоски, но Флавин не уступал.

— Желаю счастья, девочка. Спасибо за все. — Выпустив её теплую ладонь, Крис решительно направился к выходу.

Как же ему хотелось сейчас разнести вдребезги сияющие стекла вокзальных киосков или заехать кулаком в добродушную рожу румяного полисмена, хоть как-нибудь усмиряя свою боль.

Он гнал машину с предельно допустимой скоростью, удаляя себя от Виты, и не заметил, как остановился у баржи. — «Черт! Я же хотел попасть в Хельсинборн!» Скрипнув зубами, Флавин уже собрался развернуться. Открытая дверь насторожила его. Вероятно, работник, следивший за плавучим домом, пришел, чтобы навести там порядок к возвращению хозяина. Но в салоне никого не было — ветер шелестел золотым дождем, на ветвях елки тихо позванивали раскачивающиеся шары. Не снимая куртки, Флавин достал из холодильника бутылку джина и сел за стол, обхватив голову руками. Пить здесь одному, в полутемной, холодной комнате было противно. Флавин торопился проглотить обжигающую жидкость, ожидая тупого безумия. В груди немного потеплело, сознание подернулось спасительной мутью. С блестящего бока серебряного ведерка на Криса глядела вытянутая глумливая физиономия. Узкий, длинноносый уродец словно явился из далекого прошлого — нелепый и жалкий.

«Ну что, Верзила Флави, ты все тот же слабак, слабак!» — Крис сошвырнул ведерко и уронил на стол тяжелую голову.

Мирно тикали часы, куда-то торопилось ненужное время. Когда Крис вынырнул из забытья, в комнате хозяйничали сумерки. Флавин поднял тяжелый взгляд и тут же увидел его: на столике у елки блестел, разбрасывая радужные искры, хрустальный шар. Он уверенно покоился в своем серебряном ложе и был так же неразделим с ним, как были неразделимы этой ночью Крис и Вита.

Флавин поставил шар перед собой, долго, не мигая, смотрел на него, а потом зажег по сторонам свечи. Он двигался медленно, вдохновленный вдруг вспыхнувшим мистическим чувством. Оно приходило неожиданно и никогда не обманывало.

Кристос Флавинос появился на свет с «вирусом» необычного дара в крови. Он неизбежно стал бы магом, родись силачом, карликом, сыном президента или бездомного бродяжки. Даже лишенный зрения и слуха, он сумел бы различить незримое и услышать шепот светил. Задавая вопросы провидению, Крис не сомневался в его поддержке. Он всерьез увлекался оккультными науками астрологией, гаданиями, ворожбой, отыскивая очаги древних культов и верований в разных точках планеты. В чем-то Флавин разуверился, чему-то научился. Но сумел находить для себя те тайные тропы, которые вели в неведомое.

Глядя в глубину хрустального шара, Крис ждал подсказки. Он знал, что для контакта с иными сущностями необходима высшая сосредоточенность воли. Но даже состояние мистического транса не гарантировало успеха — дверца в неведомое оставалась закрытой. Иногда она распахивалась сама и это было похоже на озарение. Сейчас нечто необъяснимое притягивало взгляд Флавина к хрустальному шару. Его сознание, сконцентрированное в тонкий луч, проникло за грань реальности… В бездонной черноте ослепительно сияла яркая точка. Он помчался к ней, растворяясь в свете. Ближе, ближе… Еще рывок — и ему откроется будущее. Но встречи не произошло, свет остался недосягаемым. Точка расплывалась, бледнела, превращаясь в туманное пятно.

Флавин видел лишь слова на серебряном кольце: «Да будет свет жизни!» Шар тускло светился, словно пустой экран телевизора. В расширившихся зрачках Криса отражалось застывшее пламя свечей. Он нехотя возвращался к реальности.

… — Как же у тебя здесь гадко! Гнездышко загулявшего холостяка. — В дверях, неприязненно озираясь, стояла высокая мулатка.

— Абра?! Как ты попала сюда?

— Могла бы через каминную трубу, но ты не запираешь дверь. До моего прихода, похоже, здесь уже побывали любопытные. Так что, не обессудь, если что и пропало.

— Кто здесь был?

— Тебе виднее. Но только не те, кто хотел бы доставить тебе удовольствие. Кажется, ни цветов, ни визитных карточек они не оставили.

Она опустилась в кресло и вскинула ногу на ногу. Тонкие лаковые сапожки доходили почти до коротких кожаных шорт. Распахнутый жакет из выкрашенной в алый цвет лисы открывал мощную, свободно вырисовывающуюся под свитером грудь. Что бы не одевала Абра, она всегда выглядела раздетой, даже ещё более соблазнительно нагой, чем без одежды.

«Только человек, выросший среди обнаженных дикарей, может оценить сокровенную таинственность платья», — считала она. оставляя на себе отдельные детали туалета даже в постели.

— Да, ты здесь здорово развлекся. Магический кристалл, догоревшие свечи. Но почему же в одиночестве?

— Что тебе надо?

— Не напрягайся с ложью. Я знаю — она от тебя сбежала.

— Врешь! Все не так.

Абра подошла к сидящему Флавину, прильнула к его плечам и запустила пальцы в густые волосы. Ловкие движения её рук вдоль затылка и шеи усмиряли даже диких животных. Казалось, Крис расслабился.

— Мой господин, я приехала за тобой, — вкрадчиво произнес низкий голос.

— Мы же обо всем договорились. У тебя контракт на выступления в Скандинавии.

— Чушь. Я знаю, когда нужна тебе. — Абра смотрела на Криса уверенно, как на вещь, которой давно завладела.

Он почувствовал, как по хребту пробежали холодные мурашки злобы. Нет, эта женщина не нужна ему. Крис резко поднялся, стряхивая её руки.

— Оставь меня, Абра.

Огромные глаза Абры подернулись льдом. Она умела делать свой взгляд холодным и острым, как сталь.

— Нехороший разговор затеял, Флавин. Ненужный. Позволь мне успокоить тебя.

— Ты угрожаешь мне?

— Хм! Совсем потерял голову. Не тебе, — ей! Нам стало тесно вдвоем на этом свете.

— Оставь свои штучки, слышишь?! — Схватившись за воротник жакета, Крис рывком приподнял Абру. — Уходи.

— Подумай, Кристос. Сильно подумай. — Почти касаясь Флавина грудью, Абра улыбалась. — Ты бросаешь мне вызов. Зря. Я думала, мы друзья.

— Я не хочу вражды и не причиню тебе зла, если ты не сделаешь первый шаг. У нас было хорошее время. Оно кончилось, как кончается на этом свете все.

— Верно. Все смкертно в земном мире и прежде всего то, что особенно дорого тебе.

Темная рука протянулась к хрустальному шару. Испуганно сверкнув, он вздрогнул и, казалось, сам упал в раскрытую ладонь. Подняв шар до уровня глаз, Абра разжала пальцы. Тяжелая блестящая капля упала на мягкий ковер и взорвалась, брызнув мириадами осколков. Ветер оставил в трубе долгий стон.

Взвизгнула распахнувшаяся дверь, высокая фигура мулатки скрылась в снежном вихре, Флавин не шелохнулся. Он слышал звук уезжающего автомобиля, болтовню детей, проходящих с санями по набережной. Медленно обойдя комнаты, он постоял возле ирисов Виты и смятой постели, ещё хранящей запах её тела. Потом, борясь с желанием зарыться в эти простыни и уснуть, вышел на палубу, где в синем сумраке снова кружила метель. Сбросив свитер, Крис растерся колючим, обжигающим снегом и долго держал лицо в пригоршни ледяных крошек.

Вернувшись в комнату, он сунул серебряный обруч в сумку, обвел стены прощальным взглядом и вышел, заперев за собой дверь. Крис знал, что никогда не вернется сюда.

Такое бывало с ним раньше — полностью захваченный своими мыслями, Флавин передвигался, говорил, существовал на «автопилоте», с трудом припоминая после, как оказался в том или ином месте. Однажды Крис обнаружил себя в музее современного искусства перед гигантским мобилем, хитро двигающими никелированными частями. И тут же понял — идея конструкции полностью совпадает с замыслом его номера. Чаще всего Крис оказывался в рабочем павильоне с готовящимся реквизитом именно в тот момент, когда что-то не ладилось накануне, и находил правильное решение. Очевидно, срабатывало подсознание — напряженный поиск порождал всплеск интуитивного прозрения.

Затормозив на шоссе перед сгрудившимися автомобилями, Флавин тщетно пытался вспомнить, куда и зачем ехал. Внутри пульсировала боль и эта боль была Витой. Он вышел на дорогу, наблюдая за происходящим. Солнце давно ушло, синеватый сумрак напоминал о ранней зимней ночи. Две машины дорожной полиции стояли возле третьей, развернутой поперек движения. Затем подъехала ещё одна — белый фургончик скорой помощи. Люди в зеленых одеждах вынесли носилки и, засуетившись, погрузили на них что-то пышное лиловое. В сине-красных сполохах мигалок это было очень красиво, Флавин двинулся к месту происшествия, и вдруг рванулся вперед. Помешав захлопнуть дверцу медицинской машины, веско сказал: «Я друг мисс Джордан».

Флавин вспомнил: накануне вечером он оставил Виту, чтобы проверить, как справилась его команда с подготовкой полета Ангела. Ведь он дал распоряжение лишь за день — перенести представление из Копенгагена на площадь Хельсингера. Когда он вернулся, Вита хозяйничала у плиты.

— Ты чем-то озабочена, девочка? — присмотрелся он к занятой пирогом Вите.

— Заинтригована. Я немного уснула, а потом смотрела в огонь. Знаешь, что глянуло на меня оттуда? Не поверишь: какая-то коричневая физиономия с оловянными глазами. Да ещё в перевернутом виде. Это к чему, мистер Волшебник.

— К шоколадному пудингу, мисс хозяюшка.

Неужели Абра? — догадался Флавин. Чертовка пообещала мстить, и лежащая на носилках Вита стала жертвой её угрозы.

— Девочка… — Крис взял её руку.

Открыв глаза, Вита с облегчением вздохнула:

— Ты здесь…

Приспосабливавшие к пострадавшей какие-то приборы врачи переглянулись.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросил один из них по-английски.

— Кажется, нормально… — Вита села на носилках и повела плечами. Немного болит рука и что-то здесь. — Она коснулась ссадины на лбу. — Но я не хочу в больницу! Крис, куда они везут меня?

— Это обязательная мера, мэм. Мы не можем отпустить пострадавшего, пока не убедимся, что его здоровью ничто не угрожает.

— Можно мне хотя бы встать?

— Ни в коем случае. Вы не покинете каталку даже находясь в пределах госпиталя. Пока вам не разрешит врач.

Действительно, лишь только они попали в отделение экстренной помощи, Виту перехватила бригада врачей.

— Возможно, небольшая травма руки и черепа, — сообщила медсестра Флавину. — Вы будете ждать?

— Разумеется. Это долго?

— Мы сделаем рентген и, конечно, задерживать вас зря не станем. Тем более, в такой день. Ваша подруга очень похожа на одну американскую звезду. — Медсестра улыбнулась своей шутке, увозя каталку с девушкой.

— Не уходи. — Вита нехотя выпустила руку Криса.

Флавин приготовился ждать, теряясь в догадках. В конце концов Вита снова была рядом, а все остальное — неважно. Она держалась за его руку, как маленькая девочка, потерявшаяся в лесу. Значит, он ей нужен, а пока нужен будет рядом. Вот и все, что необходимо для счастья. Крис закрыл глаза.

— Мистер, вы — друг Виталии Джордан? Сержант дорожной полиции Лиферсен. Позвольте задать вам несколько вопросов? — Перед Флавином стоял невысокий офицер с блокнотом и ручкой наизготовку.

— Мне нечего сообщить вам. Я прибыл на место происшествия после того, как там оказались вы.

— Да. Мы зафиксировали время. Скажите, вам знаком темно-синий «мерседес» с молодым брюнетом за рулем? Он столкнул автомобиль мисс Джордан на аварийный участок. Мы наблюдали за «мерседесом» от самого Хельмсмера и вовремя засекли номер. Вероятно, шофер был нетрезв, на последних пяти километрах он два раза нарушил правила, а потом под мостом выехал прямо на встречную полосу. Удивительно, что ваша подруга успела так удачно вывернуть руль. Пострадали только бампер и фара. Надеюсь, наши ребята уже задержали нарушителя и он понесет материальную ответственность.

— Вы уверены, что за рулем была не темнокожая женщина?

— Мисс Джордан утверждает, что видела двух белых мужчин.

— Извините. Сейчас я не могу ничего добавить к сказанному. Но вы можете позвонить мне вот по этому телефону. — Крис протянул сержанту карточку и, отстранив его, устремился к двери, из которой самостоятельно вышла Вита. Крис убрал руки за спину, но она сама обняла его и тихо всхлипнула на груди:

— Все хорошо. Я свободна. Пластырь на лбу можно будет содрать утром.

— Утром… Вита, а где ты будешь утром?

— Не знаю. Может, в полиции. Они замучили меня вопросами. Пошли отсюда скорее!

— Я все улажу. Но куда мы идем?

— Простите, простите… — К стоящим в раздумье Крису и Вите подошел врач. — Доктор Томас Петерсон. Вы родственник мисс Джордан?

— Друг. — Нахмурился Крис.

Петерсон поправил очки, что-то соображая.

— Не могли бы вы уделить мне пару минут — надо уладить кое-какие формальности. Нет-нет. Без мисс Джордан. Ей лучше отдохнуть в холле.

Крис вопросительно посмотрел на Виту, она кивнула. Мужчины скрылись в кабинете.

— Присаживайтесь. Вопрос достаточно щепетильный… Как хорошо вы знаете мисс Джордан, господин…

— Крис Флавин. Думаю, что вправе называть себя её близким другом.

— Вероятно, вы знакомы давно? Не скрою, мне известно имя, афиши с вашим портретом красуются у нас уже месяц. Я так же кое-что знаю о мисс Джордан, но к сожалению, к вопросам моды ближе моя жена… Да… так, выходит, ваше знакомство длится уже…

— Более двух лет.

— Скажите, за это время не приходилось ли вам слышать какие-то жалобы мисс Джордан на недомогания, головные боли? Возможно, вы заметили что-то необычное в её поведении?

— В чем дело, доктор?

Петерсон поставил снимок на светящийся экран и, не оборачиваясь к Флавину, спросил:

— Вероятно, вы достаточно просвещены в медицине?

— Абсолютный ноль, — признался Флавин. — Я умею работать лишь с астральными телами.

— Хм… Так у вас не было оснований для беспокойства по поводу здоровья мисс Джордан?

— Кое-какие. — Поколебавшись, Флавин достал снимок доктора Ласкера. Вот это мне передал её личный врач, высказав определенные опасения.

Петерсон внимательно изучил оба снимка.

— К сожалению, я не специалист по заболеваниям мозга. Могу лишь сказать, что автомобильная авария, случившаяся сегодня, не имела травматических последствий. Однако… Очевидно, что у вашей подруги имеются определенные проблемы. Мне бы не хотелось делать необоснованные заявления, но вам необходимо проконсультироваться с хорошим нейрохирургом. И как можно скорее. Если не возражаете, я могу устроить консультацию с профессором Лоренсом Тепми. Это отличный специалист.

— Он сейчас здесь?

— Профессор появится завтра утром. Я предупрежу его часов в десять и, думаю, вы сможете встретиться. Как с вами связаться?

Флавин оставил номер своего телефона.

— Вы полагаете, здесь что-то серьезное? — кивнул он на снимки.

— Есть основания для разговора со специалистом. И, считаю, затягивать не стоит.

Вита стояла у окна, наблюдая, как в сквере клиники прогуливаются закутанные, словно космонавты, пациенты. Электронный термометр у подъезда показывал минус семь градусов. В парке зажглись фонари, заливая все вокруг холодной голубизной. Показатель температуры сменился цифрами точного времени — 19.00.

— Длинный день, — сказал Флавин, проследив её взгляд.

— И очень странный, — добавила Вита.

… Оставшись одна в маленьком аэропорте местного значения, Вита почувствовала себя покинутой. Флавин умчался к своей темнокожей подружке. Брант, пользуясь случаем, отправился отдыхать в свой дом на побережье, а Эл даже не догадывался о предстоящем сюрпризе. Вита представила, как скрывшись от дворцовой суеты, он заперся в своем кабинете, чтобы выкурить трубку перед её портретом. Странно, Рисконти намекнул, что ревнует её к Флавину. О, это ясновидение влюбленного! Но сейчас он и не подозревает, как близок к желанной цели — возлюбленная готовила ему сюрприз.

Вита позвонила во дворец. Секретарь Элоиза, граф де Молиньер, сразу узнал её и сообщил, что его высочество после обеда отбыл в загородную резиденцию. Но и там его не оказалось. Вита задумалась, держа в руках телефонную трубку. Через стекло соседнего автомата на неё смотрел человек. Вита привыкла к вниманию посторонних, но этот мужчина смотрел по-другому он явно не хотел обнаружить себя, и тут же скрылся.

Какое-то смутное воспоминание пронеслось в голове, так и не прояснившись. Может быть, худощавый господин похож на длинноносого музыканта, игравшего на клавесине? Или он явился из других жизненных сюжетов?

Вита уселась в зале ожидания и раскрыв купленный журнал, отгородилась от окружающего. Хотя прятаться особо было не от кого. Группа молодежи с рюкзаками и сумками галдела на шведском под расписанием, три-четыре сонные физиономии тоскливо изучали витрины киосков, за стойкой бара наскоро перекусывали девушки в форме стюардесс. Мысль о еде вызвала у Виты отвращение, а доносящиеся из кафе вопли местной рок-группы больно отдавались в висках. Вита вдруг поняла, что никуда не хочет лететь, вообще не двигаться, перемещаться, думать. Кровать в тихом номере отеля — вот все, что ей надо сейчас. Откинувшись на спинку кожаного дивана, она закрыла глаза и даже не услышала, как он подошел к ней.

— Мисс Джордан? Простите за беспокойство, я лишь выполняю поручение. Человек говорил на плохом английском, но Вита не смогла определить акцент. Вначале она увидела протянутый ей сложенный листок бумаги, а потом лицо незнакомца. Это он следил за ней из телефонной будки.

— Кто вы? — Вита не взяла листок.

— Всего лишь случайный встречный. Собственно, я поинтересовался у высокого брюнета, как доехать до аэровокзала. Понимаете, я впервые в этих краях. У него такой старенький зеленый «вольво», он тоже остановился на бензозаправке… — Мужчина присел рядом, аккуратно поправив полы длинного пальто.

— И что произошло? — насторожилась Вита: незнакомец точно описал автомобиль Флавина.

— Черноволосый господин попросил меня о маленькой услуге — передать послание высокой блондинке в лиловом манто. — Мужчина огляделся. — Кажется, здесь трудно вас с кем-нибудь спутать. Гм… Ваш приятель предлагал мне деньги… Но я не посыльный. Правда, он не сказал, что вы красавица…

Все ещё с опаской, Вита взяла письмо. На страничке из записной книжки было всего два слова: «Умоляю, вернись.»

— Это все? Он больше ничего не сказал?

— Ничего. Только мне показалось, вид у вашего знакомого был очень невеселый.

— Но почему он не приехал сам?… Простите. Бензоколонка была на шоссе?

— Да, недалеко от Хельсингера… Извините, мисс, рад оказать вам услугу. — Мужчина раскланялся, тряхнув длинными жидкими прядями. — Мне пора.

Несколько минут Вита сидела, слушая как объявляли прибытие двух рейсов. Так и не разобравшись в сумятице одолевающих её мыслей, поднялась и отправилась к бюро проката автомобилей, указанному зеленой стрелкой на светящемся табло. Багаж она брать не стала, ведь что бы там ни задумал Крис, ей придется в ближайшее же время улететь к Элу.

Вита не считала себя классным шофером и не любила ездить по незнакомым трассам, особенно в метель, с кружащейся от усталости головой. Но она хотела поскорее добраться до Флавина.

«Он позвал меня!» — радостно пел торжествующий голос. Значит, все не так уж горько — она значила для Криса больше, чем очередная победа, пополнившая обширные любовные списки мага. Значит, он грустит, не торопясь утешиться в объятиях темпераментной мулатки, как было тогда, в Малаге.

Крис так многозначительно говорил с ней на балконе дворца Рисконти, намекая на то, что влюбился с первого взгляда и навсегда… Вита почти поверила. А через несколько дней прочла в газете, как Абра Гарам партнерша и постоянная подруга Флавина рассказывала о гастролях и огненной неделе, проведенной с возлюбленным в Малаге.

Когда Флавин предложил Вите сняться в его фильме, она согласилась, скрывая от себя самой истинную причину — ей хотелось вызвать пылкое чувство Криса, а затем дать понять, что она принадлежит Элоизу. Маленькая женская месть, которую никогда не затевала Вита. Может быть, светлые, глубокие как омут, глаза мага на самом деле не давали покоя добродетельной мисс Джордан? И попросту морочила себе голову, придумывая предлог для встречи с ним?

Они оказались рядом в Египте и Таиланде. Крис не скрывал, что Виталия — идеал, женщина номер один в его жизни и постоянный стимул для творчества. Он охотно проводил с ней все свободное время и радовался успехам на съемочной площадке. Но крайняя почтительность, с которой маг относился к своей новой партнерше, не оставляла места даже для невинного флирта.

Он ни разу не проявил свою мужскую заинтересованность, хотя Вита могла бы поклясться, что волнует его. Крис отчетливо дал понять, что Вита женщина его мечты, а не мимолетного постельного флирта. Именно это сделало их друзьями.

Флавин появился на заснеженном подмосковном шоссе как в сказке отчаянный, бескорыстный, неожиданный. В душе Виты зазвенел колокольчик радости — именно Крис был способен превратить нелепую историю в забавное приключение. Не слишком раздумывая, Вита понеслась с ним в Данию и сказка продолжалась. Они радовались коротким каникулам, зная, что скоро каждый вернется в свою привычную жизнь, сохранив память о рождественских чудесах. Но ни Вита, ни Крис не собирались менять установившихся в их отношениях ролей. Волшебная ночь свела их с ума. Они оба явно сожалели о происшедшем.

«Или я ошибаюсь, выбирая тот вариант, который удобен мне? — Спрашивала себя Вита, возвращаясь по знакомой уже дороге в Хельсингер. — А что если Крис приехал в Москву, а потом устроил этот романтический побег, рассчитывая завоевать ответные чувства, потому что сам уже тяготился дружеской бесплотной привязанностью? Что если сейчас он просит её вернуться, чтобы заявить о своей любви? — В таком случае, нам придется стать чужими, — решила Вита, увернувшись от обгонявшего её зеленого «мерседеса». — Не может быть и речи о какой-то тайной связи невесты Рисконти. — «Ты найдешь в себе силы противостоять соблазну, мисс Джордан фон Ганнесфельд, если не хочешь стать обычной девчонкой с улицы», — сказала она себе и даже не успела испугаться: нахально теснивший её автомобиль с отвратительным металлическим скрежетом врезался в левое крыло. «BMW» Виты развернуло и пронесло за красный треугольник с предупреждением: «Опасно! Идут дорожные работы!» Она резко вывернула руль и, кажется, не в ту сторону, что и спасло машину. Задние колеса увязли в куче гравия и вместо того, чтобы врезаться в штабель бетонных плит, автомобиль застрял.

За мгновение перед тем, как удариться лбом о ветровое стекло, Вита отчетливо различила лицо глядящего прямо на неё водителя «мерседеса». Оно выражало досаду и ненависть. Взвизгнув шинами, синий автомобиль умчался. Вита осталась в тишине и, возможно, потеряла сознание.

Она пришла в себя от завывания сирен полицейских машин. Как выяснилось позже, они прибыли на место происшествия тут же, следуя по пятам за странно ведущим себя «мерседесом»-нарушителем.

Виту о чем-то спрашивали, а потом, положив на носилки, погрузили в санитарную машину. Она все хотела назвать номер телефона Флавина и попросить полицейского немедленно связаться с ним. Но и название набережной, где стояла баржа, и цифры телефонного номера исчезли из памяти. «Господи, Крис, найди меня…» — молила она, опуская тяжелеющие веки. И вот он оказался рядом, — как всегда неожиданно, как обычно — надежный, сильный, берущий всю ответственность на себя. Вита поняла, что увидев Флавина, испытывает желание спрятаться на его груди, словно маленькая девчонка. В скорой помощи он взял её за руку и не выпускал до тех пор, пока Виту не увезли врачи.

… — Это чудо, что все обошлось благополучно. Действительно, тебя ничего не тревожит? — Взгляд Флавина остановился на лбу Виты, где белела заклеенная пластырем ссадина. Он не решался спросить, почему она оказалась на шоссе, — боялся поверить в свое счастье, ведь очевидно одно — Вита торопилась в Хельсингер.

— Я чувствую себя нормально, только почему-то все время хочется спать… — Вита умолкла, не решаясь сказать, что не может вернуться на баржу. — Не знаешь, здесь есть поблизости приличный отель?

— Конечно. Сейчас мы найдем что-нибудь подходящее. Тем более, что завтра мне надо опять вернуться сюда — уладить протокольные формальности. Пошли, девочка, не оставаться же нам в больнице.

Маленькая гостиница неподалеку от госпиталя называлась «Три лова» и выглядела вполне уютно. Американец получил два соседних номера на втором этаже с окнами, выходящими в тихий переулок.

— Не московский «Метрополь», зато, кажется, вполне безопасно. — Вита оглядела комнату.

— Еще бы, — ведь тебя буду сторожить я. Устроюсь в коридоре под дверью, как восточный страж у спальни госпожи.

— Извини, Крис, может, мы поговорим обо всем завтра? — Вита боролась со сном и совершенно не хотела выяснять, почему Флавин молил её вернуться, передав незнакомцу записку.

— О'кей. Только тебе было бы неплохо поесть. Хочешь, закажу что-нибудь в номер?

— Нет! Меня мутит даже от мысли о еде. Наверно, это запоздалый шок. Я ведь не успела испугаться, а потом как-то отключилась.

— Спи, девочка. Наверно, этой сейчас лучше всего. — Крис поборол желание поцеловать её в лоб — слабенькую, бледную, совсем обессилевшую малышку. — Только очень прошу тебя, до одиннадцати часов утра не выходи отсюда. Я быстренько съезжу в госпиталь и вернусь. Закажи завтрак, поваляйся, посмотри телевизор.

— Ты чудесный. Обещаю. Спокойной ночи, Крис…

— Хорошо, что нашли время приехать, мистер… — худощавый лысый человек в поблескивающих очках подозрительно посмотрел на Флавина.

— Флавин.

— Следовательно, ваша подруга — знаменитая мисс Виталия Джордан?

— Да. Нам хотелось попутешествовать без суеты и шума.

— Понимаю… Я прооперировал сотни людей, большинству из них спас жизнь. По моим учебным пособиям работают специалисты во всем мире. Но готов спорить, что ни моя физиономия, ни мое имя не вызовут экстаза толпы.

— Ваше имя, господин Темпи, не выходит у меня из головы со вчерашнего дня.

— А… Еще в университете оно служило предметом насмешек — латынь ведь изучали все. Я, знаете ли, по натуре медлителен. Флегматик с фамилией Время.

— Но вы, надеюсь, успели составить мнение по снимкам мисс Джордан?

— Их недостаточно, чтобы полностью разобраться в диагнозе. Надо провести целый ряд обследований. Если вы сочтете возможным остаться в нашей клинике, я лично займусь мисс Джордан.

— Увы, профессор. Мы должны уезжать. Прошу вас высказать свои наблюдения сейчас.

— Тогда мне придется сформулировать диагноз в манере гадалки. — Он встал и подошел к снимкам, очертив указкой затемнение с левой стороны черепной коробки. — Мы имеем дело с явной аномалией в виде некоего образования, природа которого пока не ясна. Но, что почти несомненно, это образование имеет тенденцию увеличиваться, причем, довольно стремительно. Снимок, сделанный в Америке, датирован октябрем. За прошедшие два месяца образование заметно увеличилось… Ну, а поскольку происхождение заболевания остается под сомнением, я должен воздержаться от прогноза… Рекомендация одна: срочно заняться вашей больной самым серьезным образом.

— Профессор, вы не произнесли слово «опухоль», тем более «какуер». Значит ли это, что такой диагноз исключен?

— Он возможен наравне с другими, довольно безвредными.

— Предположим худшее. — Флавин поднялся и подошел к светящимся на экране снимкам. — Допустим, это затемнение — самая опасная и кровожадная опухоль… Ее можно ликвидировать оперативным путем?

— На данном этапе, если, я подчеркиваю, если, как вы предполагаете, это злокачественная опухоль, — её удалять бессмысленно. Возможна радио — и химиотерапия. Иногда она дает отличные результаты.

— Сколько бы времени вы дали такому больному? — Флавин обратил к профессору тяжелый, магнетический взгляд, и тот не сумел отвести глаза, хотя явно старался сохранить в разговоре дистанцию неопределенности.

— Полгода, — сказал Темпи глухо, словно под гипнозом. Врачебная этика не позволяла ему делать категорические выводы в случаях, требующих дополнительных подтверждений. И хотя интуиция подсказывала Темпи самый суровый диагноз, он решил не говорит об этом Флавину. Но странный американец словно подчинил его своей воле. Темпи не сумел не только опровергнуть свое заявление рядом справедливых сомнений, но даже попрощаться с известным магом.

— Уверен, вы сумеете сохранить нашу беседу в тайне. Благодарю за откровенность, профессор. — Флавин исчез, прихватив снимки, а Темпи все ещё сидел с прилипшим к небу языком, словно на сеансе гипноза.

… «Полгода», — сказал Темпи, выдав то, что хотел умолчать. Что-то оборвалось внутри — Крис полетел в звенящую черную пустоту. Это был страх, неизвестный ему до сих пор — холодный, липкий, лишающий сил и разума.

Не помня себя, Крис погнал автомобиль к побережью. Он выполнял привычные действия, держась за руль, как за спасательный круг. Страх отступил, его место заняла растерянность. Что же произошло?

Вита вернулась к нему. Насмешливый рок отдал её Флавину, чтобы убить. «И на что способна твоя великая любовь, самонадеянный волшебник? На фокусы с Ангелом и смиренное ожидание конца?» — ехидно вопрошал некто.

Флавин не находил ответа. Смешанное чувство величайшей радости и грозной опасности обезоруживало его. Он потерял обычную быстроту реакции, позволявшую нанести точный ответный удар, утратил способность мгновенно находить выход из любой ситуации. Сейчас ему хотелось лишь одного — чтобы сказочное путешествие вместе с Витой никогда не кончалось. Пусть они будут невинны, как монахи, принявшие постриг, пусть только взгляд посмеет коснуться её несравненных черт, но страшный диагноз должен сгинуть, развеяться, подобно ночному кошмару.

Затормозив у высокого берега заснеженного залива, Крис вышел. Совершенно белый солнечный диск едва проглядывал сквозь молочную дымку. В лицо дул резкий ветер.

«Какую жертву вы ждете от меня, вода, огонь, ветер? Дайте знак, я жду», — прошептал Крис заледеневшими губами. Тишина казалась полной, но сквозь неё откуда-то издали, словно солнечный свет через прозрачную мглу, прорвался отдаленный звон — церковные колокола оповещали праздник.

«Какие бы силы не восстали против Виталии, я объявляю им войну. Я, Кристос Флавинос, беру на себя ответственность за её жизнь И я не отступлю», — произнес Крис в пустоту, чувствуя, как возвращаются к нему силы.

Вернувшись в машину, он помчался к городу, обдумывая родившийся план. Крис Флавин решил бросить вызов року.

Разные школы изотерических наук сходились в одном: существует несколько способов перехитрить предначертанную судьбу, но главный из них побег. Резко переместившись в пространстве и изменив свое окружение, человек может избежать катастрофы. Так, повинуясь тайному зову, уходили в монастыри повесы и воины, отправлялись в рискованные путешествия сытые бюргеры, скрывались в пустыне богачи, чье земное существованием казалось земным раем. Свернув с привычного пути, эти люди избегали столкновения с разъяренной фортуной.

Самый мистический из идеологов Третьего рейха Рудольф Гесс, занимаясь астрологией, увидел в собственном гороскопе тень неизбежной виселицы. В 1945 году он прилетел в Великобританию с предложением мира и был интернирован в Швейцарию. Таким образом, он переместился в пространстве на полтора часа и сменил компанию гитлеровского правительства на заключенных швейцарской тюрьмы. Во время Нюрнбергского процесса Гесс избежал смертного приговора и прожил ещё сорок лет, отбывая пожизненное заключение. Старика нашли в тюремном дворе, удавленного телефонным шнуром. Преступник не избежал наказания, но сумел оттянуть момент законного возмездия. Над Гессом тяготела черная карма.

«Виталия — любимое дитя Вселенной. Создавшие это совершенное творение силы не могут быть столь безрассудны, чтобы нанести коварный удар. Жизненный путь Виты пересекала чья-то злая воля. А с ней я сумею справиться», — решил Крис, покидая пустынный берег. Теперь он мог предстать перед той, что доверила ему свою жизнь.

… — Я проснулась недавно. Представляешь, проспать чуть не двадцать часов! Раньше подобных грехов за мной не водилось. — Одетая в брюки и свитер, Вита приканчивала завтрак. В комнате пахло яичницей с беконом и кофе. — Давай, присоединяйся. Что тебе заказать?

— Пожалуй, то же самое плюс кусок хорошего мяса, — быстро согласился Флавин. — Ты выглядишь настоящей обжорой, это действует заразительно.

— Я чувствую себя прекрасно. — Вита набрала номер ресторана и заказала еду для Флавина. — С больницей все кончено?

— Да… — Сбросив куртку, Флавин присел рядом. — Больше ты им не понадобишься.

— И полицейским тоже. Меня разбудил звонок — этот вчерашний инспектор каким-то образом вычислил мое местонахождение и сообщил, что разбирательство затягивается… Извини, я жую, не могу остановиться.

— Дай хоть бутерброд. Пока эти датчане пошевелятся, я от голода потеряю все магические силы. — Крис с жадностью откусил сэндвич с сыром.

— Я ведь не сообщила повару, что завтрак предназначается для самого Криса Флавина! Кстати, я включила телик — здесь только о тебе и говорят: «Подарок американского чудодея жителям Хельсингера». Это про твоего Ангела.

— Ты понимаешь датский?

— Только когда речь идет о божественном, это же сплошная латынь.

— Да, Гарри оказался хорошим учеником — сработал чисто. Только в одном месте…

— Прекрати, Крис! Все было совершенно невероятно… Вот и твое мясо.

Официант вкатил тележку с горячими блюдами и быстро расставил их на столе, исподволь косясь на Флавина.

— Он узнал тебя! — обрадовалась Вита, когда парень ушел. — Еще бы, и на экране, и на афишах твоя магическая физиономия.

— Неужели мисс Джордан здесь менее популярна? О, чудесное мясо для тренировки челюстных мышц. — Крис энергично прожевывал лангет. — Мне иногда приходится работать зубами.

— Видела, как ты болтался под вертолетом, вцепившись зубами в канат. Естественно, такие штучки приводят в трепет конкурентов.

— Да, я умею кусаться. Особенно, если меня разозлить. А сейчас я крепко зол, девочка.

— На этого парня в «мерседесе», что наехал на меня? Придется попридержать кулаки — он сбежал. Полицейский сообщил мне, что они нашли брошенный автомобиль, который оказался угнанным. Преступник, естественно, скрылся.

— Не удивляюсь. Если они полчаса наблюдали и ожидали, пока этот сумасшедший кого-нибудь собьет… — Крис упорно смотрел в тарелку, боясь, что глаза выдадут его: в них нетерпеливо бился главный вопрос — что занесло Виту на дорогу в Хельсингер.

— Крис… — Покончив с завтраком, Вита отодвинула от стола свое кресло, будто боясь близости Флавина. — Крис, ты что-то хотел сказать мне?

Из-под нахмуренных бровей карие глаза Виты смотрели в упор. Флавин на мгновение опешил, ему показалось, что Вита узнала про разговор с Темпи.

— Ты о чем, девочка?

— Послушай меня… — Она помедлила и, сморщившись как от горькой пилюли, выпалила. — Я очень, очень ценю наши отношения. Но, умоляю, давай ничего не будем менять?

— Но… — У Криса в горле застрял кусок. — Но мы ведь уже договорились. Кажется, я не похож на сексуального маньяка. Забыли о своих ошибках — о'кей? — Поспешил переменить тему обескураженный Крис. Неужели для этого заявления она неслась в Хельсингер?

В нависшей тишине было слышно, как в коридоре бранятся горничные. Флавин отодвинул тарелку.

— Вита, почему ты не улетела к Рисконти? — решил вдруг он выяснить все до конца.

— Мне показалось, что тебе нужна помощь… Эта записка напугала меня.

— Записка? Ты нашла какую-то записку?

— Мне её передал тот человек. Ну, — которого ты встретил на бензозаправке…

Выслушав рассказ Виты, Крис застыл в недоумении. Он уже понял, что происшествие на дороге не было случайным и подозревал в злодеянии Абру. Но как она успела подстроить финт с неизвестным господином и фальшивой запиской? Флавину хотелось задать Вите десятки вопросов, но он вовремя спохватился, сообразив, что правда напугает её. За Витой кто-то охотился, причем, с весьма опасными целями. Кто-то хотел запугать или уничтожить их. Но кто бы это ни был и какие бы чувства не испытывала к Флавину Вита, он должен был сейчас добиться одного — уговорить девушку уехать вместе с ним.

— Хорошо… Я расскажу тебе все. Только постарайся понять меня правильно… — Крис задумался, импровизируя на ходу. — Видишь ли, визит в Москву несколько скорректировал мои планы. Я должен был показать рождественские представления в Копенгагене, но немного изменил время и место действия. Отсюда мне предстоит путь в совсем другое место и с очень ответственной миссией… Я подумал, а что если Вита возьмется помочь мне.

— Помочь? Это опять съемки фильма?

— Нет, дорогая, речь идет о моем личном, семейном деле. Я планировал успеть к Новому году… Честное слово, Вита, это чрезвычайно важно для меня…

— Конечно, Крис. Ты же помог мне выкрутиться из московской истории. Можешь рассчитывать на мою помощь. Но что я могу сделать, объясни хотя бы.

— Обязательно. Но не сейчас… Видишь ли, я вначале позволил тебе уехать, а потом пожалел. И сгоряча что ли передал эту записку. Понимаю, как нечестно оказывал на тебя давление.

— О чем ты? Ты должен был сказать все сразу. Возможно, я бы вела себя по-другому.

— Но ведь Рисконти ждет тебя.

— Нет. Мне так и не удалось разыскать его. — Вита заметно погрустнела, и Флавин, которому захотелось немедля отправить её к возлюбленному, приказал себе «не заметить» этого.

— Ладно. У вас ещё вся жизнь впереди, счастливцы. Я прошу у тебя всего лишь одну неделю. И клянусь, Виталия, ты не пожалеешь.