Сердце ждет любви

Глава 21

В зале стало шумно от смеха и взаимных поздравлений. Для светских шутников объявление самих себя Черными Котами оказалось забавным развлечением, к которому они охотно присоединились. А Роуз все смотрела на Брэма.

Он был ошеломлен, как будто не совсем понимая, что только что произошло с ним. Она тоже чувствовала неуверенность, но обещала, что сегодня же вознесет благодарственную молитву за всех, кто помог им. За каждого из них, независимо оттого, сделали они это в шутку, чтобы помочь Брэму, или почему-то еще.

— Не хотите ли присесть? — спросил Финеас Бромли, когда группа друзей Брэма вышла в небольшой садик.

— Я хочу виски, — проворчал Брэм. — Черт бы вас побрал, вы ведь тоже рисковали.

— В какой-то момент я подумал, что ты собираешься настаивать, чтобы тебя арестовали, несмотря на то что все улики свидетельствовали об обратном. — Откуда-то появился Салливан Уоринг и протянул ему бокал.

— Может быть, я и пытаюсь встать на новую дорогу, но я все же не идиот, — ответил Брэм, к которому, видимо, вернулось чувство юмора.

— Теперь по крайней мере Косгроув заткнется! — Джеймс явно был в восторге, что его включили в число друзей таких в прошлом отчаянных джентльменов.

Брэм взглянул на него, но ничего не сказал. Это немного охладило восторженное состояние Роуз. Не считал ли он, что Косгроув остается для них угрозой? Раздумывая над тем, что ей было известно о маркизе, она понимала, что публичное унижение для него ничего не значит, а только усилит его решимость выиграть, как он называл, эту «игру». О Боже!

— Как вы попали к Левонзи? — спросил Брэм, понизив голос, хотя в зале уже зазвучала музыка и начался следующий танец. Казалось, в саду оставались только три пары и Джеймс. У Роуз разгорелись щеки. Она была половиной пары, по крайней мере в эту минуту, пока Брэм не придумает еще одной причины считать себя недостойным ее.

— Мы приехали не к нему, — ответил Салливан. — Мы поговорили с Огастом, потом я ездил к Дарширу и Филиппу.

— Я догадался, что вы делали, и подумал, что мне лучше поучаствовать в этом, — снова вмешался Джеймс.

— Мы надеялись, что все так и случится, — подхватил Финеас. — Но не ожидали поддержки от Левонзи или Абернети.

Роуз кивнула:

— Я стояла рядом с Брэмом. И если бы его арестовали, это плохо бы отразилось на нашей семье.

— Вот поэтому тебе здесь не следовало быть. — Брэм взял ее за руку и притянул к себе. — У тебя полностью отсутствует чувство самосохранения. — Он переплел свои пальцы с ее пальцами и как зачарованный смотрел на их соединенные руки.

— По-моему, произошло чудо, — заметил Салливан своим густым басом, в котором слышалась добрая усмешка.

— Ты ничего не понимаешь, — ответил, словно пробуждаясь, Брэм и взглянул на друга: — Спасибо тебе. Вам обоим.

Салливан пожал плечами:

— Ты помог нам. — Он обнял Тибби за талию. — Вопреки тому, что ты, по-видимому, думаешь, Брэмуэлл, есть люди, которые любят тебя.

— Гм… — Брэм коротко кивнул ему и снова перевел взгляд на Розамунду: — Я бы хотел завтра заехать к тебе, если можно. Ты не будешь возражать?

Если честно, она предпочла бы объяснение в любви и вечной верности посреди садов Пенн-Хауса, но, очевидно, у него были другие планы.

— Буду только рада.

— Хорошо. Сначала я должен сделать одно дело, и оно может занять несколько часов. Я приеду к полудню. Обещаю.

Что это было за дело, она и понятия не имела, но заметила, какими взглядами обменялись Брэм и Косгроув, когда маркиз выходил из зала.

— Не делай ничего, что может привести тебя снова на старую дорогу, — прошептала она.

— Есть вещи, которыми я готов рисковать, и есть вещи, которыми я не могу рисковать.

Она вздохнула:

— Это очень мило, но я надеюсь, что ты будешь помнить: ты мне очень дорог. — Роуз положила руку на его плечо и, приподнявшись, поцеловала его в щеку. Ей бы хотелось в губы, но вокруг были люди. Она не решалась отвести его в сторону и поделиться с ним своими подозрениями относительно своего положения. На сегодняшний вечер у него было достаточно переживаний, и она не хотела заставлять его принимать ошибочные решения по, возможно, ошибочным причинам. И все это могло подождать до завтра. — Я буду ждать тебя к полудню.

— А не надо ли составить вам компанию? — спросил Салливан. — Ты же знаешь, как я люблю эти светские сборища.

Брэм покачал головой:

— Ты уже сделал достаточно. Более чем достаточно. А в этом случае я должен разобраться сам. — Он взял Роуз за руку. — Думаю, я смогу сначала позволить себе еще один танец.

Беспокойство не мешало ей признавать, что Брэм танцевал великолепно.

— С удовольствием. — Было очевидно, что она проведет бессонную ночь, расхаживая по комнате и воображая различные неприятности, которые помешают Брэму навестить ее завтра. А вдруг он снова займется самобичеванием, вспоминая прошлые грехи?

Брэм потянулся, расправляя плечи. Далеко не впервые он просыпался на восходе солнца, но он не помнил, чтобы это случалось на крыше чьего-то дома. Тем более на крыше дома, принадлежавшего семейству любимой женщины.

С первыми солнечными лучами внизу зашевелятся слуги, проснется весь дом и больше не останется незащищенным. Стряхнув с себя пыль, Брэм подобрался к краю крыши, где проходила водосточная труба, по которой и спустился вниз. У окна Розамунды он задержался, борясь с искушением появиться у нее раньше назначенного им самим временем, но ему надо было спешить. Вероятно, Косгроув кипел злобой всю ночь, зализывая раны, нанесенные его гордости, и обдумывал свою месть. Поскольку эта месть должна была касаться и Розамунды, маркиза необходимо было остановить. Навсегда.

Спустившись на землю, Брэм вышел на улицу и взял наемную карету, чтобы вернуться в Лаури-Хаус. Там он приказал оседлать Титана, принести утреннюю газету и поспешил наверх, чтобы переодеться.

— Побыстрее, Мостин, — приказал он своему слуге, сбрасывая одежду, в которой провел эту ночь.

— Но вы хотите выглядеть презентабельно, милорд, не так ли?

— Просто прилично. Совершенства не требуется.

— Разрешите, милорд? — постучал в дверь Хиббл.

— Входи.

С «Таймс» в руке в комнату вошел дворецкий.

— Ваша газета, милорд. И вам письмо — по-моему, от мистера Уоринга.

— Прекрасно. — Он положил послание Салливана в карман. — Вчера никто не заходил?

— Нет. Мы, как вы и говорили, поставили охрану, но все было тихо.

— Хорошо. Если сегодня утром кто-нибудь зайдет, то меня нет дома. Если это окажется Косгроув, скажи ему, что я понимаю его чувства и действую в соответствии с этим.

— Милорд…

Брэм натянул сапоги и ограничился, невзирая на старания слуги, одним узлом на своем галстуке.

— А если он попытается пройти мимо тебя, стреляй.

— Я… Да, милорд.

Брэм взял газету и быстро просмотрел ее. Вот оно, сверху над светской хроникой. Спасибо Богу за болтунов. Он торопливо вытащил лист бумаги, обмакнул перо и сочинил, вероятно, самое важное литературное произведение из всех, которые он когда-либо пытался написать. Затем вырвал эту газетную статью, свернул ее и вместе с запиской положил в карман. Потом сбежал с лестницы.

— Следи за порядком, Хиббл, — сказал он, выходя из дома, и направился к Титану.

Брэм пронесся галопом по улицам Мейфэр, потом свернул на Уинсли-стрит и подъехал к небольшому старому особняку на окраине. Привязав Титана, он подошел к двери и постучал.

Спустя минуту он услышал шарканье ног, чье-то ворчание, и дверь распахнулась. Древний на вид дворецкий в ночной рубашке и халате стоял перед ним, хлопая глазами.

— Чем могу служить?

Брэм достал из кармана визитную карточку.

— Я приехал к мистеру Уайту. Он дома?

— Мистер Уайт еще не встал, милорд, — ответил дворецкий, взглянул на визитку и немного расправил плечи. — Еще только семь часов.

— Я знаю. Но это срочно. Могу я подождать?

— Да. Пожалуйста, входите. В гостиной горит камин. Наконец-то его пригласили в комнату, где есть стул.

Дела определенно менялись к лучшему, и не только в одном направлении. Конечно, в это утро он был слишком взволнован, чтобы сидеть, но по крайней мере мог бы, если б захотел.

Он в уме определял размер комнаты в квадратных футах, когда дверь открылась и появился человек на год или два моложе его самого, шатен с серыми глазами, в очках.

— Лорд Брэмуэлл Джонс?

— Да. А вы Томас Уайт?

— Да. Какое же срочное дело привело вас сюда в такой ранний час?

— Я не хочу вас пугать, но некоторые события привлекли мое внимание, и я думаю, что пришло время заняться ими. Может быть, мы сядем?

Молодой человек указал на кресла, стоявшие по обе стороны камина:

— Прошу вас.

— Как, может быть, вам известно, я близко знаком с вашим кузеном.

— Да, я это знаю. — Выражение лица Уайта стало более холодным.

Брэм поднял голову.

— У меня создалось впечатление, что у вас с ним нет близких отношений. И это правда, как я понимаю.

— Да. А в чем дело, милорд?

— Это трудно выговорить, поэтому скажу кратко. — Для большего эффекта Брэм сделал паузу. — Я думаю, что ваш кузен безумен.

Молодой человек свел брови.

— Кингстон Гор безумен… Вы это серьезно?

— Вполне. Несколько недель назад он начал «игру», как он это называет, которая могла обесчестить молодую женщину благородного происхождения.

— Боже мой, и у вас есть доказательства?

— Есть. Он пытался шантажировать ее семью, требуя продать ее ему за долги семьи. К счастью, мы смогли помешать этому. А затем, прошлой ночью… да видели ли вы утренние газеты?

— Нет. Мы с женой еще спали, когда вы пришли.

— Да, конечно. — Брэм достал из кармана газетную статью и протянул ее Уайту. — Вам следует взглянуть на это.

Томас Уайт внимательно прочитал текст. Недоверие и, если Брэм не ошибался, странное удовлетворение отразились на его худощавом лице.

— Он обвинил вас в воровстве.

— В присутствии половины членов высшего общества, и это после того, как ввел в заблуждение полдюжины полицейских с Боу-стрит. — Брэм выпрямился. — Знаете, он пьет абсент в огромном количестве.

— Я об этом слышал.

— Он пьет по ночам. Никогда раньше захода солнца, но каждую ночь. Он заявляет, что это делает его бессмертным.

— И повторяю: у вас есть доказательства?

У Косгроува было достаточно врагов, чтобы Брэм не вспомнил десятка людей, которые подтвердили бы, что они слышали, как он говорил это. Таким образом, он не нарушил девятую заповедь о лжесвидетельствовании.

— Да. И еще одно.

— Что же это?

— Леди, которую он хотел купить за долги семьи, скоро станет моей невестой. И я опасаюсь, что когда он узнает, что мы собираемся пожениться, он совершит что-то страшное.

— Боже милостивый!..

Брэм с озабоченным видом кивнул и поерзал в кресле.

— Если не ошибаюсь, вас самого беспокоит рассудок вашего кузена.

— Да… Да! В его отношении ко мне и моей семье появился какой-то садизм.

— Он как-то упомянул, что каждый месяц он играет на ваши деньги и отдает вам долг, только если выигрывает.

— Как это ни обидно для меня, но это так.

— Можно воспользоваться тем, что лорд Хоторн, один из попечителей некоего заведения для душевнобольных, вчера присутствовал у Клементов на суаре. Полагаю, у вас есть основания, чтобы поместить туда вашего кузена.

Уайт изумленно посмотрел на него:

— В Бедлам?

— Да, в Бедлам. Точнее — в Бетлем, королевскую больницу для сумасшедших. Ради его собственной безопасности, вашей безопасности, безопасности моей невесты, ее семьи и всех, кого он считает виноватыми передним.

Молодой человек медленно поднялся и подошел к камину.

— Выдумаете… что его необходимо поместить туда немедленно, не так ли?

— Я полагаю, это следует сделать, пока он не навредил кому-нибудь еще. Говорят, что абсент разъедает мозг.

— Я его наследник, знаете ли, поскольку он не женился и не имел детей.

— А я думаю, что абсент сделал его стерильным. — Эта мысль казалась Брэму весьма правдоподобной.

— Принимая во внимание вашу дружбу и долгое знакомство, вы засвидетельствуете тот факт, что маркиз Косгроув не способен сохранять свое положение в обществе. Правильно?

Брэм достал из кармана еще один листок бумаги.

— Я уже изложил это в письменной форме. Прочитав ее, Уайт долго смотрел на огонь в камине.

— Знаете, он всегда был злым человеком.

— Могу это с полным на то основанием засвидетельствовать.

— Я никому бы не пожелал оказаться в Бедламе, но мне надо думать о детях, у меня их двое. Честно говоря, поместить его в какое-нибудь место, откуда он не мог бы никому навредить, было бы большим облегчением.

— Согласен.

Томас снова посмотрел на него:

— Вы, случайно, не знаете адреса лорда Хоторна?

— Я поеду вместе с вами, если желаете.

— Дайте мне несколько минут, чтобы одеться и предупредить жену.

Как Брэм и предполагал, Хоторн принадлежал к тем многочисленным людям, которым надоели махинации маркиза Косгроува, к тому же у него имелись и другие доказательства. К десяти часам у них уже был ордер на доставку маркиза в Бедлам.

— Вам лучше не присутствовать, милорд, — сказал мистер Уайт, когда они подъехали к Гор-Хаусу. — Мы не хотим драки, когда можно ее избежать, а вы наверняка разозлите его.

— Как пожелаете. Удачи вам, мистер Уайт.

Черт бы его побрал! Брэму хотелось посмотреть в лицо Кингстона, когда его будут увозить. И это было разумно, ведь его целью было обеспечить будущее Розамунды, что бы она ни решила относительно его самого.

Будучи по природе циником, он хотел убедиться, что Косгроува действительно увезут. И он ждал, остановившись достаточно близко, чтобы все видеть и слышать, но оставаться при этом незамеченным. Пять минут спустя, когда Уайт и его люди вошли в Гор-Хаус, Брэм услышал споры, крики и звон разбитого стекла. Он подогнал Титана немного ближе к дому. Если Косгроув попробует сбежать, хорошо бы его прикончить.

Звуки становились более приглушенными и затем смолкли. А еще спустя несколько минут из Гор-Хауса вышли полдюжины мужчин. Впереди шел Уайт, позади — лорд Хоторн. А посередине вели крепко связанного и с кляпом во рту Косгроува.

Он вырывался, но они заталкивали его в ожидавший их экипаж. Когда они подтолкнули его вверх, он окинул безумным взглядом улицу и увидел Брэма.

Брэм встретил его взгляд, подавляя желание злорадно усмехнуться, посалютовать или просто помахать рукой. Ведь он только что обрек человека на жизнь, которая была хуже смерти. Даже зная Косгроува, вероятно, намного лучше, чем кто-либо другой, он не мог сожалеть об этом, но и не хотел радоваться. Если бы не встреча с Розамундой, то, возможно, наступил бы день, когда его родная семья избавилась бы от него самого.

Когда карета исчезла из виду, он натянул поводья и направил Титана к Дэвис-Хаусу. Поднимаясь по ступеням, взглянул на карманные часы. Пять минут после полудня. Он явно становился точным и аккуратным, как и подобает джентльмену.

— Подождите, пожалуйста, в холле, милорд, — сказал дворецкий.

О, черт! Опять все то же.

— Хорошо. — Постукивая каблуками, он ожидал, не выйдет ли к нему Розамунда. Он достал из кармана письмо Салливана. Солдат, еще живший в нем, находил довольно забавным, что в самых горячих переделках он был спокойнее, чем сейчас.

— Не делай глупостей просто потому, что ты благодарна ему, — сказал отец Роуз. — Если он когда-нибудь появится.

— А разве не поэтому мы все прячемся в библиотеке? — возразила Роуз. — Ведь вы действительно думаете, что он появится.

— Расскажи ей то, что рассказал мне, Льюис. О его перспективах. — Леди Абернети вернулась к своему вышиванию.

— Левонзи лишил его содержания четыре месяца назад. Если он живет на карточные выигрыши, то к концу года станет нищим.

— Особенно после того, как отдал вам восемь тысяч фунтов! — возмутилась Роуз.

Какое лицемерие! Этот Косгроув, вероятно, их бы вполне устроил, несмотря на чудовищное поведение. Ведь он был богат. И имел титул к тому же.

— Факт остается фактом, у него ужасная репутация, никакой надежды наследовать титул или деньги, и единственный источник дохода исчез.

В дверь постучал Элбон и остановился на пороге.

— Милорд, вы желали, чтобы вам доложили, когда приедет лорд Брэмуэлл Джонс. Он здесь.

У Роуз дрогнуло сердце. Он пришел. В назначенное время. Острое желание увидеть его все возрастало с той поры, как они расстались накануне. Сейчас, зная, что он внизу, ее единственным желанием было выбежать из комнаты и броситься к нему.

— Спасибо, Элбон. Это все.

Кивнув, дворецкий исчез. Лорд Абернети посмотрел на нее, а затем на жену.

— Я избавлюсь от него вместо тебя, Роуз. Тебе не стоит делать это самой.

— А я не хочу избавляться от него, папа. Вы что, совсем не слушали меня?

— Я глупости не слушаю. Роуз сжала зубы.

— Я…

С глубоким вздохом Джеймс слез с подоконника.

— Иди к нему, Роуз, — сказал он. — Как ты уже говорила, тебе предложен еще один шанс. Воспользуйся им.

Она благодарно улыбнулась, обрадованная появлению неожиданного союзника, и, распахнув дверь, побежала к лестнице. Брэм стоял в холле и сосредоточенно смотрел на лист бумаги, который держал в руках. Она остановилась на минуту, чтобы посмотреть на него.

В этот день на нем был костюм бежевого цвета. Черными оставались только его глаза, волосы и начищенные высокие сапоги. Он выглядел таким красивым. А он думал, как она хороша.

— Знаешь, а я вижу тебя там, наверху, — сказал он, поворачиваясь к ней.

— Я не хотела помешать тебе читать.

— Спасибо. А теперь спускайся, пожалуйста. — С этими словами он отступил в утреннюю комнату.

Она не успела переступить порог, как он прижал ее к стене, покрывая ее поцелуями. Она, сдаваясь, раскрыла губы, а он поглаживал ее бедра и все сильнее прижимал ее к своему сухощавому сильному телу.

— Я думаю, тебе следует жениться на мне, — шепнула она, запуская пальцы в его волосы.

Он замер, затем приблизил лицо к ее лицу и посмотрел на нее:

— А знаешь, я и собирался это сделать.

— Я не была уверена. Мне казалось, у тебя очень высокое мнение о самом себе, которое я не разделяю.

— Сначала мне надо кое в чем признаться.

Холодок пробежал по ее спине.

— Признаться в чем?

— Сегодня утром я совершил последнее преступление.

— Ты ведь не ограбил чей-то дом, правда?

Он с мрачным выражением лица, которое она бы предпочла не видеть, покачал головой:

— Нет. Я ездил к кузену Косгроува. Его предполагаемому наследнику.

— О! Зачем?

— Чтобы убедить его, что из-за абсента Кинг стал безумным и что необходимо поместить его в Бедлам. Этим, кажется, я нарушил еще одну заповедь.

О Боже! Она долго смотрела ему в лицо, ожидая, что он подмигнет или признается, что пошутил. Но он только вздохнул:

— Он начал эту игру, а я ее закончил. И мы оба знаем, что, будучи чудовищем, он не был сумасшедшим. Но ему будет очень трудно убедить в этом кого-нибудь и когда-нибудь.

— Ты хочешь сказать, что его уже забрали?

— Да. Если бы было возможно как-то сдержать его, я бы не предпринял таких крайних мер. Но я знал его более десяти лет и видел, как он оставлял за собой следы смерти и горя. Я больше не мог рисковать. Теперь. — Он провел пальцем по ее щеке. — Я хотел, чтобы ты узнала об этом прежде, чем мы продолжим. — Он вздохнул.

О Господи, он волновался! И какой бы ужасной ни была участь Косгроува, она не могла не верить, что он заслужил эту кару. На мгновение у нее мелькнула мысль, как повезло ей и Джеймсу и всей ее семье, что Брэм оказался на их стороне. Он был так заботлив по отношению к ней!

— Розамунда, своим молчанием ты доведешь меня до апоплексического удара.

Она встрепенулась:

— Надеюсь, что уж теперь-то этого не случится.

Он взял ее за руки и подвел к креслу. Она села, все еще держась за его пальцы, и он опустился перед ней на колени.

— Письмо, которое я только что прочитал, изменило все, что я хотел тебе сообщить, — тихо произнес он, чуть скривив губы. — Я собирался сказать, что примирюсь с отцом и постараюсь сделать все, чтобы быть хорошим сыном, чтобы он сохранил мое прежнее положение и выдавал мне месячное содержание.

— А теперь, как я догадываюсь, ты этого не хочешь?

— Дело в другом. У Салливана хватает ума, чтобы снова уехать из Лондона. Как ты могла заметить, он очень не любит город.

— Да, я это почувствовала.

— Его репутация и его дело растут, и он предложил мне заниматься устройством его выставок в Лондоне и продажей лошадей. Практически он предложил мне быть его партнером. А поскольку я не имею желания довести его до разорения, то постараюсь выполнять свое дело как можно лучше. Как это тебе нравится? Роуз не могла сдержаться и усмехнулась:

— Мне это кажется чудесным.

— Вот и хорошо. Ибо я думаю, что могу положиться на тебя, как на свою совесть, — по крайней мере, пока не обрету ее в полной мере.

Если бы он не держал ее за руки, она бы обняла его.

— Не наговаривай на себя, — сказала она слегка дрогнувшим голосом. — И если я еще не говорила этого, то я люблю тебя так сильно, что мне все равно, даже если ты решишь, что мы станем пиратами и будем скитаться по семи морям.

Брэм поднял бровь.

— В самом деле? Это звучит намного интереснее, чем коневодство.

Он снова поцеловал ее.

— Я люблю тебя. — Еще поцелуй. — Ты вернула мне будущее, когда я уже решил, что у меня его не предвидится. — Еще поцелуй. — Я буду тебе хорошим мужем. — Еще поцелуй. — Я никогда, никогда не изменю тебе. Клянусь. Дважды клянусь!

Слеза скатилась по ее щеке.

— Я знаю это. Я всегда чувствовала, что ты благородный человек.

— А можно мне все-таки хоть немножко оставаться негодяем, а?

Она рассмеялась:

— Только немножко.

— Тогда выходи за меня, Розамунда. Ладно?

Она посмотрела в его черные глаза, которые светились умом, любовью и проницательностью.

— Раз уж ты сделал предложение, то я кое в чем должна тебе признаться.

Его улыбка слегка увяла.

— В чем же?

— Через восемь месяцев, или около того, наша семья увеличится на одного человека.

Он озадаченно смотрел на нее. А затем Брэм Джонс издал радостный вопль, вскочил на ноги и вытащил ее из кресла. Обняв ее за талию, он закружил ее. Она знала, что поступила правильно, не поставив его в известность раньше. Еще подумает, что стал новым человеком только потому, что почувствовал ответственность в связи с предстоящим отцовством.

— Я все же хочу услышать твой окончательный ответ, Розамунда. Скажи еще раз, что ты выйдешь за меня.

О, если бы могла, она бы вышла за него дважды!

— Да, я выйду за тебя, Брэм. У тебя нет другого выхода. Усмехнувшись, он в очередной раз поцеловал ее.

— А мне он и не нужен.

— Хорошо. Потому что это вызвало бы много беспокойства.

— Я люблю тебя, — снова сказал он и, рассмеявшись, поставил ее на ноги. — Видит Бог, ты необыкновенная женщина.

— Я люблю тебя, Брэм. И это ты необыкновенный мужчина.

— Думаю, мы вместе имеем неплохой шанс частенько ставить Мейфэр на уши.

О, она на это рассчитывала!