Сердце ждет любви

Глава 6

Обед, в котором приняла участие Роуз, в достаточной степени пришедшая в себя, был шумным, бурным и очень веселым. Даже Джеймс, казалось, забыл о своем разочаровании из-за валюты, приготовленной для игры, и тоже творил разные глупости.

— Вы никогда не делали этого, дядя Брэм! — воскликнула семилетняя Каролина, набившая рот мясом и соусом.

Брэм с серьезным видом возразил:

— Делал. Задом наперед, всю дорогу от Дувра до моста Тауэра.

— Вы всю дорогу ехали на лошади, сидя задом наперед, и ни разу не свалились? Я вам не верю.

— Я видел, как это было записано в книге в «Уайтсе», — вставил Джеймс. — Почти пятьдесят человек заключили пари, и там отмечено, что оно было успешно выиграно.

— Вот видишь? Я тебе говорил, Каро! — обрадовался Оскар. — Я проеду, едя задом наперед, всю дорогу от Брайтона до Лондона. Это будет очень трудно, но я отличный наездник.

— А я так не думаю, молодой человек, — раздался у дверей новый звучный голос. — Если ты сломаешь себе шею, то твой дядя Брэмуэлл станет законным наследником, а никто из нас этого не хочет.

Дети, за ними леди Хейт с супругом, а затем и Джеймс поспешили встать. Инстинктивно встала и Роуз, но Брэм, сидевший рядом с ней, продолжал сидеть и есть тушеное мясо.

Герцог Левонзи вошел в комнату и по очереди осмотрел всех присутствующих. Его взгляд чуть задержался на Роуз и устремился на лорда Хейта.

— Извини за опоздание, Огаст, — сказал он, усаживаясь в конце стола, где лакей поспешил обслужить его. — У меня была встреча с Принни и Мелборном.

— Нет необходимости извиняться, отец. Вы знакомы с лордом Лестером и его сестрой Розамундой? Мой отец, герцог Левонзи.

— Ваша светлость! — Роуз сделала реверанс, Джеймс поклонился, и все сели на свои места.

— Да, мы встречались, когда Лестер еще носил короткие штанишки, а девочка только начинала говорить. А старшая девочка, Беатриса, была очень хорошенькой.

Роуз занялась едой. В оценке герцогом ее внешности она не услышала ничего нового для себя; едва начав холить, она уже прекрасно знала, кто был красавицей в их семье. Сказанное незнакомым человеком, это прозвучало немного похоже на пощечину, но Левонзи и ее отец много лет знали друг друга. Герцог, без сомнения, был в курсе, какого мнения о ней была ее семья.

— Так сказать, ворона среди белоснежных голубок, — заметил Брэм, беря булочку и жестом прося передать ему масло.

Маркиз Хейт кашлянул.

— А как сейчас поживает герцог Мелборн? — поспешил спросить он.

— Принимая во внимание, что его семья не бросает оскорблений ему в лицо, я бы сказал, что он чувствует себя неплохо. — Герцог наконец посмотрел на Брэма: — Я не заметил, что ты здесь.

— Я бы предпочел, чтобы вы и дальше не замечали меня. Или было бы лучше, если бы заметили, но придержали ваши нелепые замечания, направленные на меня и задевающие гостей Огаста.

Несмотря на все усилия, щеки Розамунды вспыхнули. Был ли герцог против приглашения Брэма или ее присутствия, потому что ее обещали выдать за Косгроува? Ни то ни другое было не в ее пользу.

— Это мой дом, — неожиданно заявил Хейт. — Все, кто находится здесь, — мои гости. А раз уж Оскар решил закончить вечер с фунтом орехов в карманах, я думаю о старой аксиоме: «Чем больше нас, тем веселее».

— Два фунта, — уточнил юный Оскар. — А вы принесли денежки, дедушка?

— Я не занимаюсь вашими глупыми играми. Брэм усмехнулся, но далеко не весело.

— Он опасается проиграть, Оскар. Не надо беспокоиться. Мы с тобой понимаем, что риск — половина удовольствия.

— Я тоже думаю, что это глупая игра, — заявила Каролина.

— Это потому, что ты не знаешь сложения.

— Я знаю сложение, Оскар. Ты мошенничаешь.

— Ну, ну, Каро. Ты же помнишь, что у нас не приняты такие обвинения. — Леди Хейт имела такой вид, как будто она бы предпочла попасть под сильный ливень. Роуз лишь надеялась, что ей удается лучше скрыть свою растерянность.

— Скажите мне, молодой лорд Керкден, что вы думаете о Лаури-Хаусе? — спросил герцог, отворачивая нос от картофеля, поданного лакеем.

— Доме дяди Брэма? Очень хороший дом. Такой красивый.

— А ты знаешь, что он будет принадлежать тебе, когда ты достигнешь совершеннолетия? Ты — наследник своего отца, а значит, и мой наследник.

Мальчик озадаченно свел брови:

— Но где же будет жить дядя Брэм?

— Я? Я стану фермером и начну разводить овец. Полагаю, твой дедушка будет моим главным покупателем. — Брэм подмигнул молодому виконту. — Или может быть, я уеду в тропики и стану выращивать орехи.

Оскар рассмеялся:

— Вы будете богатым.

— Да, пожалуй. Кстати, о богатстве. Ваша светлость, как сейчас поживает Брейтуэйт? Я слышал, что его ограбили. Опять Черный Кот?

Герцог побледнел.

— Ты слишком много себе позволяешь.

— Ничего подобного. С чего ты взял?

Роуз перевела взгляд с сына на отца. О Господи! Она должна была выйти замуж за монстра, чтобы помочь своей семье, а Брэма «в интересах семьи», по-видимому, выгонят из его собственного дома. У них оказалось больше общего, чем она ожидала.

Будучи жертвой чужой игры, она нуждалась в союзнике. Брэм незаметно бросил на нее взгляд, давая понять, что ее не должны пугать угрозы герцога. Но они ее совсем не пугали. Ей было интересно. И очень хотелось получить новый урок поцелуев.

Финеас Бромли, вероятно, в седьмой раз оглядел длинный зал. У отставного армейского полковника был силен инстинкт выживания, но Брэмуэлл сомневался, что тот подозревал о засаде в египетском зале Британского музея.

— Все-таки что мы здесь делаем? — искоса взглянув на него, спросил Фин.

— Сегодня я стараюсь быть беспреступным. Я никого насколько помню, не соблазнил, поэтому подумал: это место нам подходит.

— А ты знаешь, что нет такого слова «беспреступный»?

— Я только что придумал его. И ты должен мне шиллинг за то, что употребил его.

— Однако… Я должен сегодня утром встретиться с архитектором.

— Тогда я освобождаю тебя, а ты мне должен услугу и шиллинг.

— Встреча важная: мы почти закончили дизайн минеральных ванн в Куэнсе.

Брэм подошел к роскошно украшенному саркофагу.

— А ты не скучаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Десять лет ты каждый день рисковал своей шкурой, Фин. Война, женщины, пьянство, опасность — наконец, ты разбойничал на дорогах.

Фин сделал шаг к нему.

— Говори потише, черт тебя побери. Нет, я не скучаю по этому. Я очень доволен жизнью, которую обрел.

Он хлопнул перчатками по ладони.

— И что все это значит? Ты зачем-то заставил меня признаться, что мне нравится семейный очаг. Для чего? Чтобы потом оскорблять, обзывать кастрированным быком? Мы это уже проходили. Тебе надо что-то новое, Брэм, потому что на этой дороге ты вытоптал всю траву, какую только мог. Какая-то женщина отвергла тебя, и ты сердишься?

— Нет. Не в этом дело. — Если бы в этом заключалась проблема. — Я всю неделю спал только в своей постели. И спал в ней один, если ты собираешься спросить меня об этом.

Его друг рассмеялся:

— Прости меня, пожалуйста. Ты неважно себя чувствуешь? Или — упаси Бог! — проигрался?

Глаза Брэма сузились.

— Черт. Я знал, что мне следовало поговорить с Салливаном. А этот лошадник не приехал в Лондон.

— Он приедет, если ты попросишь. — Фин снова взглянул на него. — Перестань ходить вокруг да около и скажи, что тебя тревожит.

— Если бы я знал… — Он уже давно так не чувствовал себя. Не мог, например, поехать в Суссекс повидаться с Салливаном Уорингом, потому что всего через три недели объявят о помолвке Розамунды, а еще через несколько дней она выйдет замуж. За Косгроува. Он содрогнулся. — Позавчера ночью я ограбил лорда Вилльера, и даже это мне не помогло.

— Брэм, пошли ты все к черту, — проворчал Фин, — ты должен прекратить заниматься этим. Я слышал разговоры. Черного Кота разыскивают лучшие сыщики с лондонской Боу-стрит. Принни собирается послать солдат, если поступит еще одна жалоба.

— Очень надеюсь на общественный резонанс. Это была бы пустая трата времени с моей стороны, если бы никто не обратил внимания.

Левонзи, конечно, заметил его состояние, но он лишь, по обыкновению, огрызался. Справедливости ради надо сказать, что за прошедшую неделю Брэм не так уж много времени тратил на свои ночные дела, они перестали его увлекать. Его занимало совсем другое.

— Не знаю, что тебе и посоветовать, друг мой. Приходи сегодня обедать. Бет увлечена лордом Джоном Элиотом, так что ты будешь в безопасности.

— Твоя сестрица — просто ураган.

— Только для тебя. Брэм заколебался.

— А можно я приведу пару друзей? Фин мгновенно насторожился.

— Каких же это?

Сдерживая раздражение, Брэм криво усмехнулся:

— Не Косгроува, успокойся.

— Боюсь, я стал разборчив. Несу ответственность за эти кошмарные восемнадцать лет, и у меня есть жена, пережившая немало скандалов.

— Бог мой, — воскликнул Брэм, — тебя действительно кастрировали!

— Брэм, это не…

— Лорд Лестер и его сестра. Я… взял парнишку под свое крыло. — А он не видел Розамунду три дня после того вечера, когда поцеловал ее. Лишив себя возможности встречаться с ней, он не перестал чувствовать беспокойство и раздражение каждый раз, когда думал о ней.

— Ну, приводи их. В семь часов. — Финеас вынул из кармана часы и откинул крышку. — Я думаю, успею на мою встречу. Покидаю тебя. Ничего не воруй в музее, или я сам выдам тебя.

— Да, да. Беги скорее, обещаю быть паинькой.

Усмехнувшись, Фин похлопал его по плечу и поспешил на встречу с архитектором. Брэм, как ему казалось, был рад за него, хотя ему доставляло большое неудобство, что вечера его друзей, даже когда они приезжали в Лондон, были заполнены семейными обедами и светскими приемами, кончавшимися рано, так, чтобы они успевали вовремя вернуться к обожавшим их женам.

Вздохнув, он вышел из музея. Ему надо было сообщить Лестеру, что они приглашены еще на один обед. Удобнее всего было бы оставить записку, но он не пренебрегал так называемыми обязательствами перед Розамундой. И, черт побери, ему хотелось увидеть ее.

С этим идиотским желанием он подъехал к Дэвис-Хаусу и постучал в парадную дверь. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась.

— Милорд, — поклонился ему дворецкий.

— Лестер дома?

— Нет, милорд. Полагаю, он завтракает с лордом Косгроувом.

Проклятие!

— Леди Розамунда?

— Если вас не затруднит подождать в гостиной, я доложу.

По крайней мере хоть она дома. И ему было позволено войти в дом. Бывали случаи, когда его не пускали дальше холла. Репутация опасного повесы тянулась за ним шлейфом.

У Розамунды оставалось все меньше времени, чтобы решить, поможет ли ей его помощь при следующей встрече с Косгроувом. Брэм сомневался, захочет ли она вообще видеть его. С необъяснимой тревогой он ходил по комнате и ждал.

— Здравствуйте, Брэм.

При звуке ее голоса он резко обернулся. На ней было зеленое с желтым пышное муслиновое уличное платье, а поверх него наброшена накидка. Он был бы слепым, если бы не охватил взглядом всю ее — от уличных сапожек до красивого платья с низким вырезом, до пульсирующей жилки на ее горле, до рыжих волос с влажной прядью, упавшей ей на щеку.

— Розамунда. Я… я не помешал? Она смахнула со щеки прядь.

— Я помогала переставлять мебель в гостиной. Вслед за ней в комнату вошла горничная, что ему совсем не понравилось. Проклятые приличия.

— Значит, мне уйти?

— Не знаю. Зачем вы здесь?

В его голове было пусто, как на чистом холсте художника. Через мгновение он вспомнил.

— Я приглашаю вас и вашего брата снова пообедать со мной в доме лорда Куэнса, в Бромли-Хаусе. Это на Сент-Джордж-стрит. Вы его знаете?

— Вы знакомы с лордом Куэнсом?

— Более близко с его братом Фином, но да, знаком. Поедем?

У нее дрогнули губы.

— Марта, оставь меня на минуту, ладно? — Но ваша мама сказала…

— Я полагаю, моя безупречная репутация всем известна, — перебила ее Розамунда. — Пожалуйста, Марта.

Горничная повиновалась и поспешно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Но Брэм продолжал стоять на месте, и половина комнаты разделяла их. Обычно ему было достаточно мгновения, чтобы понять натуру человека и его намерения; этот дар был очень кстати во время игры в карты и помогал избегать дуэлей с обманутыми мужьями. Но сегодня он не мог догадаться, о чем думала Розамунда.

— Я полагала, вы уже забыли меня, — сказала она, помолчав. — Поцеловали, и вас это позабавило, или выиграли какое-то пари, заключенное с лордом Косгроувом, или что-то еще, и отправились одерживать следующую победу.

Брэм поднял бровь.

— Вы сердитесь на меня? За что? За то, что был только один поцелуй? За то, что я не испортил вашу репутацию?

— Все-таки я совсем мало вас знаю.

В жизни Брэма было немного моментов, Когда он чувствовал себя совершенно растерянным.

— Я считал, что поступаю бескорыстно. Видимо, ошибался, у меня мало опыта.

Розамунда насмешливо фыркнула. Он подошел ближе.

— О, вы находите это забавным, не так ли? Если бы вы имели хоть малейшее представление о том, что бы я хотел сделать с вами, то убежали бы от меня.

Насмешка погасла в ее зеленых глазах.

— Вы пытаетесь убедить меня, что между вами и лордом Косгроувом нет никакой разницы?

Не в силах удержаться, он дотронулся до нее и провел пальцем по ее руке.

— Очень небольшая, — согласился он. — Мы оба убежденные гедонисты, которые пекутся только о своем удовольствии и ни о чем-то другом.

— Но вы предложили помочь мне.

Да, он предложил, а причина этого с каждой минутой казалась все запутаннее.

— Я знаю. Меня это тоже удивило. Но я дал слово и пытаюсь делать все возможное.

— Вы очень интересный человек, — сказала Розамунда. — И у вас есть друзья среди женщин. Настоящие друзья. Не думаю, что лорд Косгроув может похвастаться этим.

Он улыбнулся, искренне польщенный:

— Благодарю вас, миледи. Поскольку я уже здесь, не поцеловаться ли нам опять, или вы желаете пройти по садовой дорожке немного дальше?

Она отступила назад.

— Это не очень романтично.

Потребовалось несколько больше самообладания, чем он мог ожидать, чтобы не сделать шага к ней.

— А уж как прозаичен ваш предполагаемый муж! Не ждите от него букетов цветов. Если вы все же их получите, это будут скорее всего ядовитые сорняки.

Розамунда заколебалась.

— Он намеревается убить меня?

Всерьез ли обеспокоена своей участью эта девушка?

— Я полагаю, что нет. — Брэм некоторое время смотрел на светлые веснушки, рассыпанные по ее переносице, — Кинг манипулирует людьми, — медленно произнес он, все еще не уверенный до конца, стоит ли продолжать эту игру. Чтобы выиграть, ему надо, чтобы жертва переступила черту, которую никогда бы не хотела или не осмеливалась переступить. Некоторые кончали погубленной репутацией, потерей чести, состояния. Другие умирали, были убиты или кончали самоубийством.

Она нервно и неестественно засмеялась:

— Может, не стоило этого говорить… Сомневаюсь, что у вас найдется десять тысяч, чтобы одолжить мне. Ведь так?

Настала его очередь мрачно улыбнуться:

— Я, как и ваш брат, ежемесячно получаю деньги на свое содержание. Но в данный момент меня снова лишили его. — В основном он жил на деньги, выигранные в карты. Но стоило ли посвящать ее в подробности своего финансового положения?

— В любом случае это не ваша беда, Брэм. Мне не следовало обращаться к вам за помощью.

Новая волна гнева захлестнула его. Косгроув, Лестер, лорд и леди Абернети, они все заключили выгодные для себя сделки, предоставив ей, ни в чем не повинной, расплачиваться за них. Негодование было незнакомым ему чувством, и оно ему совсем не нравилось.

— Есть одна услуга, которую я могу оказать вам, Розамунда.

Он не успел сообразить, что он тоже по-своему использует ее, точно так же, как и остальные. Не думая ни о чем, он взял ее за руки и притянул к себе. Кинг предоставил ему повод помогать ей, но истина заключалась в том, что он целовал ее не для того, чтобы помочь ей, а потому что ему этого хотелось, и это его тревожило. Как мало он себя, оказывается, знает.

На этот раз, когда их губы соприкоснулись, он ожидал эту волнующую покалывающую теплоту, растекающуюся по его спине. Он откинул ее голову, еще крепче прижимаясь к ней. На мгновение мелькнула мысль: странно, что ее полураскрытые мягкие губы вызывали у него, человека, не получавшего особого удовольствия от поцелуев, желание поцеловать ее.

Эта мысль слегка испугала его, и он отступил на шаг. Да, он был животным, получавшим удовольствие от совокупления с избранной частью хорошеньких особ женского пола. Но ему не следовало желать женщину, которую избрал для себя Косгроув. Он оказывал ей услугу, показывая, каким образом Кинг попытается унизить ее, старался избавить от шока первого поцелуя, первой ласки — всего, что она позволит ему. И больше ничего. Это была благотворительность. Не больше, чем приятное своеобразное доброе дело. — Брэм… Он взглянул на нее.

— Я размышляю, — нашелся он, — что мне еще показать вам. Губы или руки.

— Губы вы мне показали. — Говоря это, она смотрела на его рот.

Горячая волна пробежала по его телу, Брэм сузил глаза.

— Если вы так считаете, я покажу вам кое-что еще, — тихо сказал он.

На этот раз, приблизившись к ней, он не тронул ее ожидавших поцелуя губ, а покрывал поцелуями ее щеки от подбородка до уха. От неожиданного наслаждения у нее перехватило дыхание, а он не отрывался от ее лица. Черт бы все побрал! Если уж он взялся за обучение, то вполне может дать ей настоящий урок.

Брэм просунул пальцы в ворот ее платья и спустил рукав с ее плеча, не переставая ласкать обнажавшуюся кожу губами, зубами и языком. Он заметил, как она напряглась, когда он коснулся языком ямочки на ее горле, но тут же ее пальцы запутались в его волосах. Одна преграда преодолена. Вздохнув, он продолжил обучение.

Несмотря на большое количество любовниц, Брэм даже не мог вспомнить, когда он с такой… нежностью обнимал женщину. Он никогда не соблазнял девственниц, но дело было не в этом. Ее короткое прерывистое дыхание, движения ее ног, ее кожа с ароматом мыла и лаванды — все это делало ее самой соблазнительной из всех женщин, встречавшихся ему. Он так увлекся, что не слышал голосов, раздавшихся в коридоре. Дверь дрогнула, и к нему вернулось обычно не покидавшее его чувство опасности. Опустив на место рукав ее платья, он толкнул Розамунду обратно на диван, затем перегнулся через его спинку.

Дверь распахнулась.

— Роуз! Лорд Брэмуэлл! Что вы…

Брэм, стоявший на коленях, ухватившись одной рукой за спинку, другой судорожно пытался привести в порядок панталоны, скрывая свое эротическое возбуждение.

— Лорд Абернети, — спокойно сказал он, снова заглядывая за спинку. — Я не вижу ее, леди Розамунда, — продолжил он. — Я не мог не узнать иглы для вышивки, если укололся ею.

Глядя между ножек дивана, он увидел туфли матери, появившейся следом за графом. Они имели все основания не доверять ему и неодобрительно смотрели на его появление в доме, особенно в обществе своей дочери, к тому же наедине. Но они слишком долго медлили, за это время он бы с успехом мог сбежать с ней и половиной их имущества.

— Она серебряная и загнутая, — робко пробормотала Розамунда.

«Умница», — мысленно похвалил он ее. У нее были мозги, и она точно знала, как и когда пользоваться ими.

— А вы уверены, что не воткнули ее в вышивку? — Наконец, чувствуя и выглядя более уверенным в себе, Брэм медленно поднялся на ноги и отряхнул свои несчастные штаны. — Думаю, искать бесполезно, вам надо купить новую.

— Да, я тоже так думаю.

Выйдя из-за дивана, Брэм протянул руку графу.

— Простите, что заехал без Лестера, — сказал он, когда они пожали руки, — но я думал, что мы вместе поедем в «Таттерсоллз».

— А когда вы узнали, что его нет дома, то подумали, не поедет ли с вами Роуз вместо него? — высказала предположение графиня.

Итак, в семье Дэвисов женщины обладали большей долей интеллекта. Ему следовало помнить об этом.

— Раз уж я приехал сюда, то пригласил леди Розамунду и вашего сына отобедать с лордом Куэнсом, — ответил он.

— Я упомянула, что где-то здесь уронила иголку, и лорд Брэм заявил, что обладает чутьем хорошей собаки-ищейки, вот и все, — закончила Розамунда, тоже вставая.

Абернети переглянулись.

— Полагаю, ничего плохого не произошло. Лорд Брэмуэлл, можно вас на одно слово, прежде чем вы уедете?

Черт, прекрасно. Он последний раз взглянул на Розамунду, но не решился взять ее за руку.

— Конечно. Мне в любом случае пора уходить. Я заеду завами и Лестером без двадцати семь. — Поклонившись, он вышел из комнаты и подождал графа в коридоре.

Абернети вскоре появился и повел его в кабинет.

— Мы с вашим отцом друзья, — заговорил он, когда они оказались наедине.

— Я это знаю. И ничего не имею против вас. — «Кроме чуть не состоявшейся кражи. Но не волнуйтесь, она не состоялась. А вот продажа дочери Косгроуву — это уже напоминает кражу узаконенную».

— Я только хочу, чтобы вы поняли: есть единственная причина, по которой я не вышвырнул вас вон пинком под зад. Как я предполагаю, вам известно и о долге Джеймса, и о соглашении, которое я заключил с лордом Косгроувом о его погашении.

Разрываемый желанием показать Абернети, что любая попытка вышвырнуть его приведет к кровопролитию, и высмеять графа с его «соглашением», Брэм предпочел кивнуть:

— Мне это известно, милорд.

— Тогда ваше присутствие здесь — по поручению Косгроува или по собственной воле — нежелательно. Вы должны оставить Роуз в покое на все то время, пока ее благополучие и репутация в моих руках. Я не допущу, чтобы вы и дальше совались не в свое дело.

Брэм перевел дыхание.

— Поскольку ее благополучие будет находиться в ваших руках еще три недели, вы должны понять: разрешив ей иметь друзей среди знакомых Косгроува, вы очень поможете ей. Я пригласил ее и Лестера на семейный обед к виконту Куэнсу. Надеюсь, вы не станете возражать, если ваша дочь будет обедать в доме человека с такой безупречной репутацией, как Уильям Бромли?

— Нет, не возражаю. Но поберегитесь, сэр, я буду слезть за вами.

«И ты будешь очень стараться», — подумал Брэм, но только еще раз кивнул. Он получил то, чего в данный момент хотел — обед с Розамундой. После этого, как он предполагал, ему лучше хорошенько поразмыслить — пока Абернети или Косгроув не добрались до него.