Сердце, молчи

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Через три дня Макс сказал ей:

— Моя программа перенасыщена.

Они проводили время в напряженной работе, чередуя ее с осмотром окрестностей. Он постоянно куда-нибудь вывозил Салли, давая ей возможность поглядеть на скалы и утесы, от которых поднимались клубы тумана, на пенистые водопады, на пар, расстилавшийся над горячими источниками и озерами.

— Ты сделал мою жизнь такой интересной! — призналась ему Салли однажды, после нескольких волнующих часов прогулки по термическому уголку чудес невдалеке от отеля.

Он показал ей холодные озера и немало горячих и даже кипящих, над которыми нависал пар различных оттенков — желтого, оранжевого, зеленого и черного. Иные меняли цвет, пока Макс и Салли наблюдали за ними. Опираясь на руку Макса, Салли с изумлением следила за дымящимися черными кратерами. Один из них назывался Инферно, и его глубины бьши полны зловеще бурлящей грязью.

Рядом находился кратер под названием Шампанское, потому что он постоянно пенился, и еще один — Палитра Художника, тона которого беспрестанно менялись.

— Макс, — она подняла на него глаза, — я так счастлива, что попала в твою страну! Мне в ней очень нравится, я еще не видела ничего подобного. — Во всяком случае, подумала она, потому что ты со мной.

— Ты часто произносишь эту фразу: «Я еще не видела ничего подобного», — прошептал он, прижав ее к груди и поцеловав. — А между тем впереди нас ждет еще очень многое, например Южный остров с его бескрайними зелеными полями, отгороженными для овец. Я уже не говорю о Южных Альпах и заснеженных горных вершинах, о глетчерах, дождевых лесах и мангровых болотах. Однако, — он отвел ее подальше от края и сам немного отодвинулся, — вряд ли ты их скоро увидишь. Я позвонил в офис в Окленд и отменил пару лекций, заодно и раздачу экземпляров с подписями.

— Куда же мы поедем в таком случае? — И какова ее роль в его новом расписании, если вообще она в него включена?

— Повидать моих родственников.

Он собирается познакомить ее со своей семьей?

— Твоих родителей? — переспросила она.

— Нет. Моих тетю и дядю, деда и всех прочих, кто окажется на месте. Мама живет в Старом Свете, то есть на моей теперешней родине. А отец умер, когда я был еще совсем маленьким.

— Мне очень жаль. — Как мало она знала о нем, о его жизни до их встречи! Но ей и не нужно было знать, пока этот дурацкий случай не бросил ее к ногам Макса, надолго связав их судьбы. — Как мне?.. — Она облизала губы. — Макс, мне надо будет во время вашей встречи подождать в машине? Он засмеялся.

— Несколько дней?

— Неужели ты так долго…

— Мы оба. Дня два или три. Это зависит от ряда причин.

— Но… — Разве он не понимает, как трудно ей придется? — Им известно о наших истинных отношениях?

Последовала долгая пауза, и они успели миновать зеленые поля.

— Скажи мне, Салли, а каковы наши истинные отношения?

Она метнула на него встревоженный взгляд, и на мгновение ее пронзил укол страха. Что он имел в виду?

— Ты же знаешь, Макс. Мы просто притворяемся. Они двинулись дальше, поля незаметно сменились невысокими округлыми холмами, фермерские дома прятались под склонами и в низинах.

— Тебе не трудно будет притворяться в присутствии моих родственников? — спросил он. — Учти, они будут пристально наблюдать за нами.

— Значит, мне нужно притворяться, будто я влюблена в тебя, будто мы любим друг друга? А способен ли ты, — она повернулась к нему, стараясь удержать радостную улыбку, — продолжать игру? Я хочу сказать, достаточно убедительную для людей, знающих тебя гораздо лучше, чем я?

Его взгляд скользнул по ее лицу, а губы искривились в загадочной усмешке. Однако он ответил с грубой и шокировавшей ее прямотой:

— Для нормального мужчины из плоти и крови совсем нетрудно играть роль возлюбленного привлекательной женщины. А ты, да будет тебе известно, несомненно, привлекательна.

— Женщине тоже, — парировала она, попытавшись скрыть разочарование, — легко притвориться влюбленной в знаменитого писателя и покорителя сердец, книгами которого зачитываются во всем мире. К тому же успех обеспечивает ему растущий счет в банке.

— Угу, — последовал спокойный ответ. — Значит, скромная учительница способна стать настоящей язвой, если ее задеть! Скажите мне, мисс Дирлав, не возвращался ли кто-то из ваших учеников с уроков, прихрамывая от столь язвительного отпора?

Салли отвернулась и поджала губы, ей нелегко было оправиться от его откровенного признания, что она ему безразлична. Ну разве она не сглупила, упрекала она себя, поверив в его поцелуи? Конечно, ему как мужчине приятно видеть ее рядом, не говоря о том, что она не столь уж с ним и сурова.

— Я думаю, мы выяснили отношения, Сара, — заметил он, выехав наконец на каменистую дорогу. Она петляла среди полей, на которых паслись овцы. — После спора обнаружилось, что мы согласны продолжать спектакль с помолвкой, считая ее настоящей, пока это необходимо. Идет?

— Идет! — откликнулась Салли, ощутив странное облегчение. Еще несколько дней он будет принадлежать ей, она сможет восхищаться им, отзываться на его поцелуи, держать его за руку, чувствовать его тепло и силу, когда окружающие станут требовать недвусмысленного проявления их чувств.

Дом назывался Тотара-Лодж — как пояснил Макс, от названия новозеландского дерева. Он и был деревянным, как большинство сельских зданий, с мансардой, встроенной в рифленую железную крышу. Их встретили очень тепло, но, даже не будь этого, Салли все равно наслаждалась бы необычайным спокойствием, которое охватило ее сразу по приезде. Умиротворенность навевали и холодновато-зеленые тона интерьера, дополненные мягким персиковым цветом занавесей и ковров.

— Макс, дорогой мой, — его тетушка широко раскрыла руки и заключила гостя в объятия, — как я рада тебя видеть! Твой дядя Рон очень расстроится, что не встретился с тобой. Он сейчас уехал в Крист-черч, по делам. Когда ты в последний раз был в этой части света? — спросила она, отпустив его наконец.

— Два года назад или больше, — уточнил глуховатый голос, донесшийся сзади.

— Дед! — с нескрываемой радостью улыбнулся Макс. — Ты прекрасно выглядишь!

— А мог бы приезжать и почаще, — заметил высокий седой старик после крепких рукопожатий и поцелуев. — Как мы слышали, деньги у тебя не переводятся, так что оправдываться нечем. Мы знаем, что твои книги раскупаются, и гордимся тобой, парень. Давайте лучше посмотрим, кого ты к нам привез!

Салли перестала прятаться за широкой спиной Макса и сделала шаг вперед, встав с ним рядом. Она тут же угодила в объятия тетушки Макса, и та от души поцеловала ее в щеку.

— Очень приятно познакомиться с вами, миссис Хейуарт, — сказала Салли, протягивая ей руку.

Дождавшись своей очереди, дед тоже расцеловал ее.

— Называйте меня дедушкой, дорогая, — предложил он. — Так делают все.

— Да, дедушка, — откликнулась Салли и, с притворной укоризной взглянув на Макса через плечо, с улыбкой добавила: — Признаться, я мало слышала о семье Макса…

— А меня лучше называйте тетей Делией, милая, — проговорила миссис Хейуарт. — Это звучит не так официально. В конце концов, вы же собираетесь войти в нашу семью, не так ли? Мы очень много слышали о вас, — заявила тетя Делия. — После приезда в страну Макс звонил нам почти каждый день. И постоянно говорил о Салли.

— Этого не было! — не поверила Салли.

— Да, дорогая, это было. Вы сами знаете, как он к вам привязан. Скажу по секрету, — она понизила голос, — ему особенно нравится повторять вашу фамилию.

Салли рассмеялась и, сверкнув глазами, посмотрела на Макса.

— Да, это правда. Но я не знаю почему. И тут все дружно расхохотались.

Салли с изумлением восприняла новость о телефонных звонках Макса. Это могло означать лишь одно — он еще с начала их путешествия наметил эту встречу. Однако ни словом не обмолвился ей.

А впрочем, почему он должен был это делать, попыталась она найти объяснение. Она секретарь Макса, а не его невеста. И если он часто упоминал о ней, звоня тетке, то, несомненно, готовил почву для ее появления и знакомства со своей семьей.

— Похоже, на этот раз ты не на шутку влюбился, а, Макс? — улыбнулась тетушка.

Он загадочно усмехнулся и уклонился от ответа. Не на шутку влюбился? Игра Макса достойна премии «Оскар», подумала Салли. И почему «на этот раз»? Впрочем, лучше об этом не размышлять.

— Какое очаровательное кольцо, Салли! Посмотри, дедушка. Оно даже лучше того, Макс, которое ты… — Тетушка Делия осеклась, но продолжала улыбаться. — Ну как, дорогие, может быть, выпьем по чашечке чая?

Мартовский полдень выдался теплым и солнечным. Они пили чай, сидя в креслах под навесом, опирающимся на свежевыбеленные столбы. Внизу виднелся бассейн, к которому вела лестница. Вода в нем была прозрачно-чистой и голубой, как небо. А на самом небе не было ни облачка, и его освещали лучи вечернего солнца. Ухоженный сад со множеством цветов напомнил Салли о ее загородном доме.

Они разговаривали и смеялись, без конца пили чай с фруктовым тортом и только что испеченными горячими пирожками. Соседи и знакомые приходили и уходили, их специально пригласили посмотреть на знаменитого племянника в домашней обстановке. Макс держался свободно и был одет с подчеркнутой, элегантной небрежностью. Салли с удивлением обнаружила, что у него довольный вид.

Гости здоровались с Салли, желали ей приятно провести время в стране и говорили, что счастливы видеть племянника и внука их соседей с такой прелестной невестой.

К вечеру Салли достала папку с воспоминаниями своего деда. Дед Макса устроился около нее, и они вынули из папки аккуратно переплетенную и тщательно пронумерованную рукопись, отложив в сторону газетные вырезки и открытки.

Макс прошел мимо них, с одобрением взглянул на Салли, однако не удержался от шутливого упрека:

— Ты показала записки моему деду, но не мне. А ведь я просил тебя дать их мне на день-другой.

— Присоединяйся к нам, Макс, — пригласил его дед, всерьез восприняв эту реплику. — Здесь, рядом с твоей любимой девушкой, место всегда найдется.

Салли покосилась на Макса и уловила насмешливую улыбку. «Любимой девушкой»? Как она хотела ею быть!

— Ну как, дорогая любовь, ты не возражаешь? — осведомился Макс.

Он снова назвал ее по фамилии, и она приняла его обращение близко к сердцу, словно он и правда имел в виду дословный ее смысл. Он сел около нее, поджал длинные ноги и положил ей руку на плечо.

Салли немедленно отреагировала на его прикосновение и повернула к нему раскрасневшееся лицо. Он быстро поцеловал ее и этим восхитил окружающих.

— Посмотри на Инверкерджилл в первом десятилетии нашего века, Макс, — показал ему фотографию дед. — Ди-стрит была в ту пору широкой, это я запомнил с детства. По рельсам медленно ползли конки. А потом там высадили пальмы и кустарники, и они разрослись в два ряда. Взгляни, какой широкой была тогда Тэй-стрит. Но вся в рытвинах, так что ни проехать, ни пройти. Сейчас ее выровняли, но машин на ней все равно не встретишь! Ты должен все ей показать, Макс, пусть она пройдет по стопам своего деда и сравнит. Ведь скоро ты умчишься с ней в Северное полушарие, чтобы пожениться.

Он не собирается жениться на мне, хотела сказать Салли. Как она желала быть честной с этими простыми и добродушными людьми! Макс поднялся, чтобы подписать экземпляр своей книги для нового гостя.

— А ты еще надеялся, Макс, — с улыбкой проговорила Салли, — что сумеешь избежать встреч, сократив свои деловые визиты.

Ей отвели комнату. Вечером она встала у окна и загляделась на окрестности, освещенные косыми лучами заката. Через несколько дней она проснется на другом конце земли, где живут ее мать и отчим. И Джералд. И Дерек Уинтертон, с которым она порвала все профессиональные связи, однако мысли о нем не выходили у нее из головы, а по ночам он являлся ей в страшных снах.

Она постоянно убеждала себя, что он не в силах ей навредить, да и как это ему удастся, если ради Макса она пожертвовала возможностью работать в «Стар энд джорнал» и отказалась от журналистской карьеры?

На ближайшем холме паслись черные овцы, а огороженные зеленые поля тянулись на много миль. Ей показалось, будто она вернулась домой. Она никогда не забудет этот приезд к его родным и выступление в роли невесты Макса Макхензи. Неудивительно, именно теперь она впервые почувствовала, что принадлежит не только ему, но и его семье, а быть может, и его родной стране.

Стук в дверь заставил ее обернуться. На пороге, прижавшись плечом к притолоке и засунув руки в карманы, стоял Макс. Его рубашка была расстегнута, а волосы еще не высохли после душа. Макс провел ее в ванную комнату и с иронической усмешкой пропустил вперед. С его плеча свисало полотенце. Какое-то время он с любопытством разглядывал ее полуобнаженные плечи — Салли не заметила, как воротник костюма расстегнулся, слегка обнажив грудь.

— Ну как твоя рана? — спросил он.

— Спасибо, почти зажила, — торопливо ответила она, не желая продолжать разговор.

Но он явно не понял намека.

— Ты больше не носишь медальон. Почему? Думаешь, я повторю свою попытку и снова пораню тебя?

В его глазах угадывались тревога и напряжение, которые одновременно испугали и обрадовали ее.

— Но я… Макс! — воскликнула она и приказала своему сердцу перестать метаться в груди, подобно плененному зверьку. — Тебе нельзя сюда заходить! Что подумают твои родные?

— Что мы любим друг друга. Что я должен быть вместе с тобой. Не расстраивайся, моя дорогая любовь. — Он по обыкновению подчеркнул два последних слова. — Они считают, что мы жених и невеста, им хочется видеть нас вместе. А ты им понравилась — они сами мне об этом сказали.

— А если бы не понравилась, какая разница? Его глаза сузились.

— Да, такое нельзя было исключать. — Его тон стан немного жестче, и это ее огорчило.

Он медленно приблизился, осмотрев ее с головы до ног. Салли пожалела, что ее хлопчатобумажная ночная рубашка так тонка и прозрачна.

— Но мы не можем, Макс… Мы не принадлежим друг другу, и тебе это прекрасно известно.

— Не принадлежим? Это нетрудно изменить, Салли Дирлав. Прямо сейчас.

Он подошел к ней вплотную, таинственно оглядел ее и обнял за плечи. Салли вздрогнула. Он наклонил голову, и его губы прикоснулись к пластырю в ложбинке между ее грудями.

— Поцелуи — лучшее лекарство, и рана скорее заживет, — с некоторой шутливостью отметил он. Однако шутливость его тут же прошла, ноздри раздулись, а взгляд стал серьезным и чутким. — Я хочу тебя, Салли.

— Макс… — Она вся сжалась, испугавшись, что если он сейчас начнет ее соблазнять, то у нее вспыхнет непреодолимое желание и она не сумеет ему противостоять. — Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?

Он натянуто улыбнулся и крепко обнял ее.

— Ты думаешь, я пьян? Возможно, и так, я опьянен желанием. Ты наверняка знаешь, как действуешь на мужчин. И ты отнюдь не святая невинность, если носишь на груди в медальоне фотографию своего друга. — Не сомневаюсь, что он был с тобой близок, и не раз.

— Нет… — Салли тотчас осеклась и напомнила себе, что об этом нельзя говорить, что ей нужно притвориться и заявить: «Да, он мой, а я его. И я не буду тебе принадлежать, если мы с Джералдом…» Но она просто не могла произнести подобную ложь, не могла больше изворачиваться и вести двойную игру. В конце концов, дело сделано: она отправила свой письменный отказ Дереку Уинтертону.

— Ты говоришь мне «нет»? Запомни, милая, если ты воспламенила сердце мужчины, оно уже не погаснет. У него появляется противник, прекрасный, обольстительный противник, и он должен его покорить. И… — его голос прозвучал прямо над ухом Салли, — я завоюю тебя, моя милая. Положи мне руку на сердце, вот сюда. Слышишь, как оно бьется? Теперь ты поняла, как страстно я нуждаюсь в женщине, в тебе, моя дорогая любовь?

Но ведь он уже говорил, что мужчине из плоти и крови нетрудно притвориться влюбленным в привлекательную женщину. Даже если она откликнется и ее руки покорно лягут на его волосатую грудь, эти слова не вычеркнуть из памяти. Беда в том, что она слишком любит его, чтобы вот так просто уйти или отделаться ложью о своей якобы любви к Джералду и тем самым поставить на своем чувстве крест, зная, как много оно для нее значит. Для нее, но не для него. Макс сорвал с нее хлопчатобумажную ночную рубашку и швырнул к своим ногам. Он впервые увидел Салли обнаженной, и от его пристального, жадного взгляда в ее кожу словно впились иголки. Его руки ощупывали каждый изгиб ее хрупкого тела, струились по ее плоти, как будто она действительно принадлежала ему душой и телом.

Она мечтала о нежности, но в его движениях угадывались лишь грубое желание и мужская похоть. Когда его пальцы сжали ее грудь, а губы заиграли с розовыми, вздувшимися сосками, Салли откинула голову и вздохнула от наслаждения.

Его руки то поднимали, то опускали ее, давая возможность понять, что больше его ничто не остановит. Она ощущала, как реагируют эрогенные зоны ее тела. Когда он уложил ее на кровать и навис над ней, она с радостью подалась ему навстречу, отзываясь на мужские ласки.

Его пальцы гладили ее бедра, вторгаясь в самые потаенные уголки, до которых еще не дотрагивалась мужская рука. Она негромко, отрывисто вскрикнула, откликаясь на вкрадчивый их напор.

Его нога раздвинула ее тесно сомкнутые ноги, а пламенное желание зажгло в Салли ответный огонь. Она поняла, что пути назад нет. Ее тело извивалось не потому, что она старалась уклониться, — больше всего на свете Салли мечтала ему отдаться, но ее женское чутье, нет, больше, ее любовь одарила ее бессознательным пониманием, как ему лучше угодить и, возможно, заставить желать ее еще сильнее.

Он прижался к Салли, окончательно лишив ее инициативы. Его цепкие руки сдавили податливое тело, и она вскрикнула от грубой страстности поцелуев. Он уже почти овладел ею, однако все еще медлил, вслушиваясь в ее прерывистое дыхание.

— Если ты позволишь мне… — низким голосом проговорил он, давая ей время для выбора. А затем, не ощутив сопротивления, очень осторожно вошел в нее. Повинуясь инстинкту, Салли начала соразмерять с его движениями свои, и все убыстряющийся ритм проник в самые глубины ее существа.

Но вот неземной восторг сотряс их слившиеся тела, и она ощутила, что ее губы беззвучно произносят его имя, а чуть позже услыхала, как прошептала его. Но для нее этот шепот равнялся отчаянной мольбе о любви.

Понемногу чувственный огонь стал угасать. Голова Макса упала ей на грудь. Салли взъерошила ему волосы и смахнула с его лба влажные капли. Они упали на ее разгоряченную кожу. Макс приподнялся и улегся рядом, повернув ее к себе. И лишь когда она нашла нужную позу, приспособившись к сплетениям сильных мускулов и острым углам худощавого тела, он окончательно успокоился.

— А теперь мы принадлежим друг другу? — прошептала она. Ее слова должны были прозвучать как любовное откровение, но по странной иронии превратились в вопрос.

— Да, теперь принадлежим. — Его голос донесся как бы усиленный эхом, и губы Салли впитали его теплоту и мягкость. — Тебе пора спать, — приказал он и, отыскав ее рот, поцеловал так медленно, что она опять ощутила растущее желание.

Он догадался и чуть не оглушил Салли своим смехом, но тут же смолк и потрепал ее по волосам.

— Ты фантастическая женщина, Сара Дирлав. Я мог бы, я хочу, но, учитывая, что ты совершенно неопытна… Все приходит постепенно, своим чередом.

Она оценила его такт и внимание, приподнялась и поцеловала в щеку.

— Ее губы слишком холодны, — с комическим притворством пожаловался он в пространство, — даже после того, как наши тела уже… привыкли друг к другу. Чем я заслужил подобное обращение? — Он состроил недовольную гримасу.

Салли засмеялась, вновь неуверенно приподнялась и быстро поцеловала его в губы. Он с явно разочарованным видом притянул ее к себе и властно припал к ее губам, упиваясь влагой ее девичьего естества, вбирая в себя ее вздохи и мольбы о пощаде. Он не выпускал ее до тех пор, пока она не ответила на его поцелуй, сначала один раз, а потом снова и снова.

Наконец он дал ей возможность передохнуть, она чуть откинулась назад и обняла его, а Макс сжал ее грудь. Салли почувствовала себя в раю, нет, поправила она себя, даже лучше, и погрузилась в глубокий, сладкий сон.

Проснувшись несколькими часами позже, она увидела, что Макс стоит у ее кровати. Он принял душ и был обнажен по пояс, полоса волос на груди, сужаясь, исчезала под поясом брюк. Салли показалось, что она и Макс теперь как бы одно существо и эта комната стала их общей.

Она поборола дремоту и нахмурилась. Что же она себе позволила? Да, какое-то время они могли быть единой плотью, но вряд ли принадлежат друг другу. Случившееся пополнило ее жизненный опыт, но и только. Счастливая Салли Дирлав, подумала она, как ей повезло с потрясающим первым мужчиной!

Макс склонился, она обняла его, и он начал неторопливо целовать ее в губы, еще не остывшие от ночных поцелуев. Но скоро действительность вступила в свои права, и, к огорчению Макса, Салли выскользнула из его объятий и с тревогой взглянула на него.

— Макс, который час, наверное, уже поздно? — Она отбросила одеяло и, уставившись на простыню, смешалась.

Ее смущение насмешило его, он присел на кровать, приподнял ее руку и поцеловал кольцо у нее на пальце. Это был жест обладателя, словно он и правда обручился с ней.

— Ты так же хороша ранним утром, при первых лучах солнца, как и при лунном свете, — томно заметил он. — О скольких женщинах можно услышать такое от мужчины?

Салли огляделась по сторонам в поисках покрывала, и он подал ей большую купальную простыню, висевшую у него на плече.

— Жаль, но я это уже видел. — Он наклонился и прошептал: — Ты моя. Что бы ни случилось в будущем, никогда не забывай об этом, Салли Дирлав!

— Никогда, — повторила Салли вслед за ним. И тут она, полностью пробудившись, уловила смысл его слов: «Что бы ни случилось в будущем». Вдумавшись в них, она вздрогнула и, как ни пыталась отвлечься, уже не смогла. Но, что бы эти слова ни значили, она не позволит им испортить нынешнее ощущение счастья. Перед тем как надеть рубашку, Салли передвинулась так, чтобы сесть за спиной Макса. Заметив это, он повернул ее за подбородок, и их лица оказались совсем близко друг от друга.

— Твой первый раз. Для тебя это неизведанные воды. Почему так вышло. Сара?

Она пожала плечами и засмотрелась на узор ковра.

— Семейные обстоятельства. Я же тебе об этом рассказывала.

— Заботилась о родителях, отказывая себе в личной свободе? — Она кивнула головой, и он добавил: — Должен признаться, я отнюдь не огорчен, что стал у тебя первым.

Она резко вскинула голову:

— Но, Макс, на самом деле мы не собираемся…

Его рот потянулся к ее губам, заставив ее замолчать. В глазах обоих одновременно зажглись искорки понимания, и Салли почувствовала, как волна радости накрыла ее с головой.

После завтрака они бродили по саду, взявшись за руки, и любовались цветами позднего лета. Салли наслаждалась теплым, солнечным днем, синевой небес, забыв о легком холодке подступающей осени. Ее первые признаки она ощутила еще утром, как только раскрыла окно. А дома, в Англии, наверное, уже скоро весна.

За завтраком Салли сразу заметила сияющее лицо тетушки Делии. Пожилая дама улыбалась, во все глаза смотрела на племянника, а он шутил, и его хорошее настроение было очевидно и передавалось окружающим. После завтрака Макс подошел к бассейну, присел у края — и вдруг столкнул Салли в воду, а потом прыгнул сам и, подплыв вплотную, словно навис над ней. Его палец обвел черты ее лица и стал вырисовывать какие-то узоры на шее.

— Неужели, — прерывистым голосом спросила она, до глубины души растроганная лаской, — ты собираешься меня утопить или задушить и это только прелюдия?

Он загадочно улыбнулся в ответ:

— Право гадать я предоставляю тебе.

Серьезность его тона насторожила Салли, сердце испуганно екнуло. На что он намекнул? Но гадать не пришлось — от его крепких и чуть грубоватых поцелуев она едва не пошла на дно.

Выплыв на поверхность и отдышавшись, она нанесла ответный любовный удар, растрепав ему густые темные волосы, но тут из-за низкой изгороди донесся шорох.

— Это дикий зверь? — с улыбкой спросила Салли. Ее сознание по-прежнему пребывало в каком-то солнечном мареве, овладевшем ею после первой ночи любви.

В глазах у Макса погасли веселые огоньки, и они стали твердыми, как алмаз.

— Считай, что так, — сухо отозвался он и, поджав губы, быстро выбрался из бассейна и зашагал в сторону, откуда раздался звук.

Салли с недоумением последовала за ним. Макс открыл ворота и набросился на притаившегося там человека, схватив его за шиворот. У Салли дрогнуло сердце, когда она узнала пришельца. Это был Стюарт Меллидж из «Ивнинг рокет», и Макс вцепился в него мертвой хваткой, как собака — в тапочку.

— Катитесь отсюда, Меллидж, и перестаньте совать нос в мою жизнь, — стиснув зубы, процедил Макс, — а не то я разорю вас и вашу грязную газетенку! — Отпустив взъерошенного журналиста, он поглядел вдаль. — Какая это вошь чешет отсюда? Наверное, трясется за свою поганую жизнь?

— Это… — Стюарт Меллидж судорожно откашлялся, — это фотограф. Он сделал один или два…

— Если ваш редактор тиснет хоть один снимок мисс Дирлав или мой… вернее, и мой, я разорву вас в клочья! — рявкнул Макс. — И если эти снимки начнут гулять по свету, а я хорошо знаю прессу и полагаю, что такое может случиться, я добьюсь, чтобы вы и ваш дружок-фотограф нигде не получили работу. Вам это ясно?

Журналист попытался привести в порядок одежду.

— Я всего-навсего выполняю указания, мистер Маккензи. — На его расстроенном лице проступила жалкая улыбка. — Привет, Салли.

Салли поняла, что он всеми силами пытается привлечь ее внимание и расположить к себе, а заодно и к своим шефам, пославшим его шпионить. Но Макс, кажется, отнесся к ситуации иначе.

Он смерил Салли медленным взором, и она невольно вздрогнула, когда он еще холоднее посмотрел на своего противника.

— Не осуждайте меня, мистер Маккензи, — жалобно заныл Стюарт Меллидж. — Я просто делаю свое дело. Мой редактор хотел напечатать материал о вас, о вашей невесте и… и о многих других людях, интересных для нашей страны и всего мира. Да ей это хорошо известно от ее редактора.

— Нет, клянусь вам, нет! — услышала Салли свой отчаянный крик.

— Итак, — напустился на него Макс, не придав значения протесту Салли, — даже вы знаете, что она — тайный корреспондент?

Салли похолодела. Как ей удастся опровергнуть это обвинение, если оно истинно с самого начала ее знакомства с Максом? — мелькнуло у нее в голове.

— Вот он… Хэнке Филлитон… — Стюарт кивком указал на дорожку, где на безопасной дистанции стоял его коллега. — Она говорила с ним прошлым вечером в фан-клубе. Он мне рассказал.

— Но я решила, что этот человек — один из поклонников Маккензи, — ответила Салли прерывающимся от волнения голосом. Она была глубоко оскорблена огульным наговором и чувствовала себя невиновной. — Мне показалось, что он хочет получить твою книгу с автографом. Клянусь, Макс, я абсолютно ничего не знала о нем, — взмолилась она, и ее голос дрогнул. Но Макс явно был склонен больше верить журналисту, чем женщине, с которой так самозабвенно и страстно занимался любовью всего несколько часов назад.

— Нет? — ледяным тоном откликнулся он. — Ты пошла следом за ним, и я это видел. Достаточно было посмотреть на его костюм, на его манеру держаться, чтобы сразу догадаться, чем он занимается и почему появился в клубе. — Он снова переключил внимание на журналиста: — Убирайтесь, Меллидж, и если я хоть раз встречу вашу плаксивую морду где-нибудь рядом с нами, то не поручусь за себя.

Он сказал «рядом с нами», отметила Салли, борясь с глупой надеждой.

— Но вы тоже были журналистом, мистер Маккензи, — не сдавался Меллидж, — и должны знать, как это бывает.

Его слова не подействовали на Макса Маккензи.

Журналист явно решил махнуть на все рукой, убито вобрал голову в плечи, попрощался с писателем и вприпрыжку припустил прочь, как нашкодивший мальчишка.

Салли проводила его взглядом (бежит как заяц с прижатыми ушами, подумалось ей) и внезапно почувствовала, что жалеет о его уходе. Теперь весь гнев Макса обрушится на нее. Сумеет ли она выстоять перед разъяренным львом? Удастся ли ей пережить тяжелейший спуск в мрачную бездну с вершин любви, после парения в облаках незабываемой прошлой ночью, когда Макс был так нежен и страстен?