Сердцу не прикажешь

8

И, разумеется, Майкл сразу же помчался в больницу, и естественно, он успокаивал Ванессу, говоря, что ее вины в произошедшем нет и что никто не отберет у нее новые водительские права. И конечно, он вынес Джулию на руках из больницы и бережно усадил в фургон.

Дома он попросил миссис О'Брайен присмотреть за детьми, а сам не отходил от Джулии ни на шаг. Настояв на том, чтобы она приняла болеутоляющее, уложил ее в постель. Джулия сразу же заснула.

Разбудил ее голос Майкла, доносившийся из кухни. Собеседника не было слышно. Джулия поняла, что Майкл разговаривает с кем-то по телефону. В комнате царил полумрак, стало быть, наступил вечер.

— Интересно, какие это у тебя дела, чтобы не нашлось времени для собственного ребенка? — спрашивал Майкл.

Майкл старался разговаривать сдержанно, но Джулия почувствовала, что он на пределе. С кем это он? С Ингрид, догадалась она.

— Уважительная причина? Можешь не продолжать! Очередной дружок завелся? Само собой, твой сын мешает тебе наслаждаться жизнью. — Последние слова Майкл произнес голосом, полным сарказма.

Последовала пауза, то есть на том конце провода говорили, а на этом слушали и изредка вздыхали. Стараясь не побеспокоить больную руку, Джулия осторожно спустила ноги на пол и направилась к двери. Лулу сидела в манеже, стараясь отгрызть нос у резинового Микки Мауса, и не обращала на мать никакого внимания. Джулия проследила за дочкиным взглядом. Зрелище, действительно, завораживало. Майкл метался по кухне, как зверь в клетке. За ним волочился телефонный провод, будто этот зверь был на привязи. Майкл все время смотрел в пол и Джулию, естественно, не видел. Он все время приглаживал ладонью волосы на затылке, что выдавало его нервное возбуждение.

— Если не хочешь видеть сына, скажи ему об этом сама. Ишь чего придумала! Чтобы я нанес ему такую травму? Мол, сыночек, твоя мамочка не хочет тебя видеть, и ей до тебя нет никакого дела. — Майкл хмыкнул. — Хорошо, желаю приятного времяпрепровождения, — добавил он уже спокойно. — Но можешь больше не лазить в почтовый ящик — чека ты там не найдешь.

Ингрид, должно быть, повесила трубку, потому что Майкл чертыхнулся и бросил трубку на рычаг. С минуту он стоял как вкопанный, потом вдруг обернулся, будто почувствовал присутствие Джулии.

— Я тебя разбудил? Прости, — сказал он резко, но глаза его мгновенно потеплели. — Питер сказал, что звонила его мать и хотела бы переговорить со мной. Ну, так вот, разговор состоялся.

— Она что, расстроила тебя? Речь шла о сыне?

Она немного колебалась, прежде чем задать этот вопрос, но потом решила, что делать вид, будто ей все равно, неразумно, ибо все, что касается Майкла и его сына, ей давно уже стало небезразлично.

— Да, — ответил Майкл.

Он подошел к молодой женщине и откинул прядь белокурых волос с ее щеки. Этот жест тронул ее до глубины души, захотелось прижаться к нему, поцеловать, однако она почувствовала, что он все еще не пришел в себя после тяжелого разговора с бывшей женой и все его мысли сейчас о сыне.

— На следующей неделе она должна была взять Пита к себе, но у нее, видите ли, неожиданно изменились планы.

— Неужели нельзя было найти какой-нибудь компромисс?

— Для Ингрид компромисс — понятие абстрактное, — фыркнул Майкл. — Она воспринимает только конкретные вещи, например алименты, которые я пересылаю ей ежемесячно в виде чеков. Только когда чек не приходит во время, она способна здраво оценивать ситуацию.

— Но если ты перестанешь платить алименты, она может обратиться в суд. Разве не так?

— Может, — согласился Майкл, — но не станет этого делать. Суд мы уже проходили, и она догадывается, что ее ждет, если мы снова предстанем перед лицом правосудия.

Джулия вспомнила, о чем поведала ей всезнающая Ванесса, и вздрогнула. Да, с Майклом шутки плохи, если вывести его из себя. Можно представить, что последует за его вспышкой гнева.

— Что с тобой? — испуганно спросил он, ласково проведя ладонью по ее щеке. — Рука болит? Зачем ты встала? Иди, ложись.

Он пошел вместе с ней в комнату, усадил ее на кушетку, подложив подушки под спину, набросил сверху коричневый клетчатый плед и сам присел на край.

— Устала? — спросил он.

— Не столько устала, сколько обеспокоена.

— Что является причиной, если не секрет?

— Ты, — сказала Джулия с присущей ей откровенностью, глядя ему прямо в глаза.

— Вот те раз! Ты что, боишься меня? — спросил он обеспокоено.

— Вовсе нет! Чего мне бояться? — сказала она и улыбнулась.

— Вот и я думаю, что нечего, — заметил он, криво усмехнувшись, — особенно если вспомнить, как ты выступала на днях. — Он ласково погладил ее по руке. — Не надо опасаться меня, Джулия! Мне всегда бывает очень обидно, когда ты, чуть что, сразу начинаешь кидаться на меня, не принимая в расчет, что тебе и Лулу я желаю только добра. Но… — Он обдал ее жарким взглядом и, не отказав себе в иронии, добавил: — Впрочем, я понимаю, что ты — женщина с сильным характером, радость моя, что ты привыкла называть вещи своими именами. Мне это нравится гораздо больше, чем лисьи хитрости дамочек, угодливо заглядывающих в глаза.

— Наконец-то раскололся! — воскликнула Джулия со смехом. — А то ходишь вокруг да около.

— Джулия, — начал он, став мгновенно серьезным, — я всегда стою на своем, если чувствую, что прав. Любое дело довожу до конца. Но, кажется, я повторяюсь. — Он помолчал. — То, что я пригрозил Ингрид не платить алименты, не пустые слова. Когда погибла наша дочка, я нашел толкового адвоката, и он дал ей недвусмысленно понять, что, несмотря на наши гуманные американские законы, обязывающие супруга выплачивать при разводе пожизненные алименты жене, — если, конечно, истцом является муж, — я не только имею право не платить ей ни цента, но могу лишить ее и прав на сына. Последнее я выполнил. Сына присудили мне.

— Я знаю, — сдержанно сказала Джулия. — Ванесса рассказала.

— Ванесса? — переспросил Майкл, вскинув брови.

— Ее двоюродная сестра живет по соседству с твоей бывшей женой. Поэтому она в курсе.

— Ну да, конечно! В маленьком городишке тайн не существует — всё и все на виду.

— Это уж точно! — согласилась с ним Джулия, радуясь, что он все-таки сам ей рассказал обо всем.

Захныкала Лулу. Джулия хотела, было, вскочить, но Майкл удержал ее, положив руку на плечо.

— Я сам! Отдыхай. Кстати, не пора ли ужинать? Ты как, съешь что-нибудь?

— Если ты приготовишь, то обязательно. — Майкл улыбнулся и поцеловал ее.

Джулия лежала и прислушивалась к тому, что происходит на кухне. Майкл что-то терпеливо внушал Лулу, гремел кастрюлями, сковородками, хлопал дверцей холодильника.

Она не хотела, чтобы Ванесса звонила ему из больницы, но помешать это сделать, не было никакой возможности: Ванесса твердила, что во всем виновата одна она, и что Майкл Джойс просто обязан им помочь. Джулия боялась, что он не захочет приехать, думала, что он не простил ей резких слов. Ведь многие как поступают? Чуть что — помоги, а если помощь не требуется, то пошел вон.

Хорошо, что Майкл порядочный человек! Верные, преданные мужчины, где вы? Порой ищешь всю жизнь и не находишь, а ей, можно сказать повезло. Жизнь, конечно, сплошная загадка — не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Всякое может случиться. И если она все же ошиблась в нем…

Джулия вдруг махнула на все «если» рукой, сразу успокоилась и задремала.

Когда она проснулась, квартира была наполнена сногсшибательными запахами. На кухне шли последние приготовления к ужину. Майкл гремел тарелками и что-то объяснял Питеру.

— Я и сам огорчен, сынок, — донеслось до ее ушей. — Твоя мама ужасно расстроена! Так уж получилось. Так хотела побыть с тобой, но неотложные дела не позволяют уделить тебе времени. Может, в следующем месяце, а?

Питер какое-то время молчал, а потом спросил:

— Папа, она что, не хочет, чтобы я к ней поехал, да?

— Перестань, сынок! Она тебя любит. Мало ли какие возникли обстоятельства! Иногда бывает так трудно выкроить время.

— Однако ты почему-то его всегда находишь! — произнес Питер грустно.

— Сынок, поверь, и я не всегда делаю то, что должен был бы. Но думаю, со временем все образуется.

— Да, папа! Наверное, все образуется. Папа, а давай пригласим Джулию к нам. Пусть побудет в нашем новом доме, пока я буду у Дика на дне рождения. Спорим, ей у нас понравится!

— Посмотрим, — ответил Майкл уклончиво. — Впереди еще много времени. Ужин готов. Ну-ка, взгляни, все ли в порядке на столе, а я пойду ее будить.

Джулия закрыла глаза и притворилась спящей. Когда он сел рядом, она потянулась и пробормотала:

— С ума сойти, какие запахи!

— Стараемся…

— Что ж, похвально!

Майкл улыбнулся и погладил ее по волосам.

— Поднимайся, милая! Умираю, есть хочу. Вставай, а то того и гляди, тебя слопаю, — прошептал он, и она сразу же уловила желание в его голосе, отчего ее сердце пустилось в бешеный пляс.

И на этот раз он оказался на высоте, приготовив clafouti — любимое кушанье своей матушки. Вообще-то, объяснял он, это блюдо подают на десерт, если к ветчине, запекаемой в тесте, добавлены фрукты, а слегка видоизмененный вариант — постная ветчина и лук-порей — отличное основное блюдо. Кочанный салат с лимонным соком и арахисовым маслом Майкл рекомендовал в качестве гарнира.

Вместо вина Джулия пила чай: болеутоляющее лекарство исключало прием алкоголя.

Луиза ни за что не хотела сидеть в высоком стульчике. Она протягивала ручонки, капризничала и успокоилась лишь тогда, когда мужчина посадил ее к себе на колени. Пока она уплетала кашу с абрикосовым пюре, он раскачивал ее на колене. Такая кроха, а тоже требует внимания, подумала Джулия, с умилением поглядывая на улыбающуюся мордашку дочки. Господи, как легко вошел Майкл в ее жизнь.

— Майкл, ты меня совсем избалуешь, — сказала Джулия с улыбкой, расправившись со своей порцией «клафути». — Либо я должна нанять тебя, что, естественно, чревато немыслимыми расходами, либо похитить и силой заставить каждый день потчевать меня французскими разносолами, а так как денег у меня всегда в обрез…

— Сладкоголосая птица-обольстительница — вот ты кто, — засмеялся Майкл, взглянув на нее так, что сердце ее радостно подпрыгнуло. — Прекрасно знаешь, как подластиться к мужчине.

— Что делать? Наверно, у меня такой дар, — изобразив из себя невинную овечку, Джулия притворно опустила глаза.

Майкл разразился хохотом.

— Ничего не понимаю! Что здесь смешного? — спросил Питер, переводя взгляд с отца на Джулию и обратно.

— А это, сын мой, наверно, потому, что тебе пора на боковую.

— Папа, да ты что? Всего девять часов, — возразил тот. — Задал всего один вопрос, и только поэтому сразу спать?

Майкл приподнял бровь, и Питер обреченно вздохнул.

— Ладно, пойду. А можно я почитаю?

— Можно! Я загляну к тебе.

Когда Питер ушел, Майкл сказал:

— И тебе, Джулия, пора в постель.

— Мне? Да ты что? Я совсем не хочу спать.

— Не спи, но хотел бы я знать, как ты разденешься без моей помощи, если у тебя рука в гипсе. Так что, прежде чем возражать, не мешало бы подумать хорошенько.

Он, как всегда, прав, подумала Джулия и вскоре в этом убедилась. У нее была сломана правая рука, так что, самой бы ей ни за что не раздеться, но и его помощь потребовала, как оказалось, немалых усилий с ее стороны. Хуже маленького ребенка!

Майкл старался не смотреть на нее, но когда стал расстегивать пуговки на ее блузке, их взгляды встретились, и он поспешно отвел глаза. Она заметила, что руки его дрожат.

Джулия смутилась, хотела, было, сказать: «Майкл» — она всегда так делала последнее время, когда волновалась, но он опередил ее, вероятно, поняв ее состояние.

— Сначала высвободим левую руку, — начал он, решив переключить ее внимание на технический аспект процесса раздевания, — теперь, наконец, правую. Так-так, осторожнее. — Вскоре она осталась в лифчике и трусиках.

— Майкл — смущенно пролепетала Джулия.

Он в это время, ловко выдвигая ящики комода, выудил откуда-то из его недр бледно-розовую ночную сорочку с кружевным воротничком.

— Эта годится? — он взмахнул сорочкой.

— Да, но…

— Ну, вот и хорошо.

Когда он стал надевать на нее сорочку, всякие словесные контакты, естественно, прекратились. А потом, стоя у нее за спиной, он расстегнул лифчик и снял его просто виртуозно. Продеть руки в рукава ночной рубашки особого труда не составило.

— В кровать сама сможешь лечь?

— Конечно! Майкл… — Она посмотрела на него и запнулась, ибо упрямый характер этого необыкновенного мужчины чудесным образом отразился на его лице. Джулия тяжело вздохнула. — Майкл, спасибо тебе за хлопоты. Я…

— Оставь политес при себе, — оборвал он ее. — Прекрасно знаешь, что для тебя и Луизы я сделаю все, что в моих силах.

Она-то, конечно, знает! А знает ли он, что этого ей недостаточно? Ей нужен Майкл Джойс весь, целиком, а он держит за семью печатями какую-то часть своего «я» и не раскрывается.

— Джулия, давай проясним две вещи, — вдруг произнес Майкл решительно, хотя почувствовал, что ей не понравится то, что предстоит «прояснять», — Я хочу заботиться о тебе, помогать. Но… кажется, тот наш вечер был ошибкой. Наверно, нужно было сначала все хорошенько взвесить.

Ну и ну! Взять бы, да и придушить его собственными руками после таких слов!

— Ошибкой? — повторила она. — Знаешь, Майкл, ты, видимо, считаешь, что я слишком привередлива. Ты все время пытаешься навязать мне свой товар, а я его не покупаю. По-моему, ты просто не хочешь признать, что задето твое самолюбие и что ты со мной переспал, руководствуясь исключительно эмоциями.

— Ты всерьез так думаешь? — бросил он с обидой.

Резко повернувшись, Майкл наклонился, чтобы выключить бра в изголовье ее кровати, но прежде чем комната погрузилась в темноту, Джулия успела заметить тень страдания, мелькнувшего в его глазах.

— Да, — ответила она чуть слышно дрогнувшим голосом. — Именно так я думаю! Ты боишься открыться мне. Не решаешься, опасаясь, как бы не пришлось еще раз испытать ту боль, которую тебе довелось уже пережить…

— Странно слышать подобные признания от женщины, устраивающей бурю в стакане воды лишь из-за того, что я предложил ей переехать в более комфортное жилище, — произнес он ровным голосом.

— Совсем не в этом дело, Майкл! Ты принял решение, не выяснив, устраивает ли такой вариант меня. Строишь планы, будучи заранее уверен, что я приму их с восторгом, — сказала она, решив твердо стоять на своем. — Конечно, удобно, поселив меня в отдельном доме, приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, полагая, будто я безропотно буду выполнять любую твою прихоть.

— Ты переворачиваешь все с ног на голову, — произнес Майкл с чувством досады.

— Разве?

Он не ответил, и между ними пролегла тишина длиной в четверть часа. Джулия лежала и смотрела в потолок. Потом повернула голову и взглянула на полоску света на полу у дверей кухни. Слышно было, как в манеже возилась с игрушками Луиза. Не спеша никуда, поспешали «кошачьи» ходики. Милые сердцу домашние звуки! Заныла душа. Майкл совсем не считается с теми вещами, к которым она прикипела душой!

— Пора укладывать спать ребенка, — сказал он, наконец. Его голос показался ей неестественным. — Я буду спать на кушетке, на случай, если Лулу вдруг заплачет. Дверь на заднюю лестницу запру, а твою и мою квартиры оставлю на ночь открытыми. Если Пит проснется, тоже услышу.

Глаза Джулии привыкли к темноте, и она отчетливо видела его силуэт. Майкл ходил взад-вперед. Двигался, не торопясь, и был какой-то понурый. Устал, должно быть, подумала она.

— Постарайся заснуть, — сказал он, прикрывая дверь в кухне.

Спустя какое-то время он вошел на цыпочках, неся на руках Лулу. Уложив ее в кроватку, постоял в эркере. Джулия лежала, боясь пошевелиться. Пусть думает, будто она спит! Болели мышцы спины, ныли икры ног. Здорово тряхануло, когда ее машину грузовик зацепил. Рука в гипсе ноет, как зубная боль, а сердце саднит так, что впору криком кричать.

Кажется, она все-таки спала, потому что неожиданно комнату заполнил яркий свет, и кто-то подошел и остановился возле ее кровати.

— Майкл? — пробормотала она, не открывая глаз.

— Он самый! Поспала хоть немножко? — Майкл сел на край кровати, и, взглянув на него, Джулия поняла, что ему так же не по себе, как и ей. Откинув волосы с ее лица, он выдавил подобие улыбки. — Кофе принес. Хочешь?

Джулия взяла чашку не глядя, потому что смотрела ему в глаза.

— Чувствую себя совершенно разбитой. Воображаю, как было тебе неудобно на кушетке.

Майкл потер ладонью шею.

— То ли спал, то ли нет — не пойму. Прескверно себя чувствую, — сказал он и отвел глаза. Выпрямившись, добавил: — Будем одеваться!

Ванесса появилась сразу же после завтрака. Прямо с порога она начала заламывать руки, вымаливая прощение. Выглядело это весьма забавно. Джулия оживилась. А когда подруга заявила, что приготовит обед и накормит всех до отвала, Джулия засмеялась и сказала, что тут Майкл даст ей сто очков вперед. Подумав, Ванесса предложила перестирать все белье и выгладить. Майкл не сдержался и заявил, что и это он сделает не хуже ее.

Он что, и правда, все умеет? — Ванесса подняла глаза на окна квартиры Майкла, когда Джулия спустилась вниз проводить ее до машины.

— Легче сказать, чего Майкл не умеет, — усмехнулась Джулия.

— Ну, так выходи за него, — посоветовала Ванесса.

— Осталось дело за малым, — засмеялась Джулия. — Он меня об этом не просил.

— Попросит на днях или раньше, — уверенно заявила Ванесса, садясь в машину. — Если мужик так заботится о тебе, значит точно собирается жениться.

У Джулии такой уверенности не было. Хотя в том, что он испытывает к ней, по крайней мере, чувственное влечение, она нисколько не сомневалась. А вот что касается более серьезных чувств? Ну что ж, поживем — увидим, решила она. Главное, быть осмотрительней и осторожней.

Когда Джулия поднималась к себе, Майкл спускался вниз.

— Я загрузил стиральную машину грязным бельем. Пит в гостях у приятеля, а я пойду немного пройдусь.

— А можно с тобой? — спросила Джулия, совсем забыв о своем намерении вести себя с ним как можно осторожнее.

— Конечно! Забираем Луизу и идем.

День выдался теплый и солнечный. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Тишина стояла такая, что было слышно, как жужжат пчелы. Майкл нес на руках ребенка, а Джулия, погруженная в свои мысли, шагала рядом, глядя под ноги. Когда Майкл, вдруг, остановился, она вскинула голову.

Они стояли перед белым домом в конце улицы. Это же городская окраина, подумала она. За домом простирались кукурузные поля, поодаль паслось стадо коров.

Домик такой же ухоженный, как у ее бабушки, и такой же уютный — точь-в-точь как тот, в котором прошло ее детство. За белым штакетником, в палисаднике перед домом, цвели розы. Широколистный плющ карабкался по перилам крыльца вверх под самый козырек.

Майкл толкнул калитку и уверенным шагом направился по дорожке к дому, Джулия еле поспевала за ним. Куда он ее ведет? На окнах не было занавесок, и, вообще, дом выглядел безлюдным.

— Хочешь зайти внутрь? — спросил Майкл, подойдя к крыльцу.

Джулия опешила.

— А ты что, знаком с хозяевами?

— Да как тебе сказать? Теперь я хозяин этого дома.

Джулия стояла и смотрела, как он достал из кармана ключ, а потом вставил его в замок, повернул и распахнул дверь.

В гостиной Майкл сразу же подошел к небольшому камину. Лулу вдруг оживилась, заулыбалась и что-то залопотала.

— Камин давно не топили, — зачем-то сказал Майкл, не оборачиваясь. — Раньше здесь жила одна достопочтенная пара. Выйдя на пенсию, они перебрались в Калифорнию. Нужно будет пригласить опытного трубочиста.

— Уютный домик, — сказала Джулия.

Лулу стала проситься к ней на руки, и Джулии пришлось взять ее, пристроив на левое плечо. В небольшой столовой Джулии очень понравился встроенный буфет из красного дерева и такой же подоконник. Огромное окно выходило на клумбу с кустом жасмина в центре. Дворик, вообще, был необыкновенно милый. Все говорило о том, что прежние хозяева обожали свое жилище. Полы, натертые до блеска воском, ковер с кистями, кладовка с банками домашнего варенья на полках, застекленная веранда, выходящая на просторный задний двор, где стояли в цвету фруктовые деревья. Словом, все радовало глаз.

Джулия стояла у кухонного окна, наблюдая, как скачет по веткам яблони малиновка, когда в кухню вошел Майкл и встал за ее спиной. Лулу засмеялась и протянула к нему ручонки.

— Наверху просторная ванная и три спальни, — сказал он. — Одна из них выходит в сад. Думаю, эта комната подойдет для Лулу, а на яблоне можно повесить качели.

— Просторный дом и комнат много, — задумчиво произнесла Джулия.

Он промолчал, и она обернулась.

— А я люблю дома, в которых много комнат, — пожал он плечами. — Сколько себя помню, все время думал, что у меня будет большая семья.

— И много детей? — спросила она тихо.

— Одно время мечтал и об этом, — ответил он с грустью в глазах.

— А зачем ты купил такие хоромы? — задала она вопрос, ожидая услышать ответ, прояснивший бы некую странность: такие большие дома для любовниц, как правило, не покупают.

Майкл пожал плечами.

— Знаешь, в комнате, которую я планирую для Лулу, от старых хозяев даже остался старинный шкаф для игрушек. В этой комнате выросла их дочь.

— Я здесь жить не буду, — прошептала Джулия.

Сердце обливалось кровью. Она полюбила этот дом с первого взгляда, она любит Майкла, но принимать правил его игры она не станет!

— А если я сюда никогда не приду? — спросил он.

Голос его прозвучал хрипло и неестественно.

— Если ты будешь жить здесь одна?

— Нет! — сказала она резко.

Лулу вздрогнула и удивленно посмотрела на мать. Джулия поцеловала ее в щечку и, не сводя глаз с лица Майкла, добавила:

— Не придумывай того, чего не может быть! Я не могу жить в доме, который ты купил для меня, и не могу быть твоей любовницей.

— Твои слова звучат так, будто я тебе предлагаю заключить сделку, — сказал он с досадой.

— Именно! — сказала она. — Когда-нибудь у меня будет собственный дом и много детей. Этот дом изумительный, но я его возненавижу, да и себя тоже, если соглашусь на твое унизительное предложение.

— Но тебе же здесь нравится!

— Да, очень. Это… — Она запнулась, потому что чуть, было, не сказала, что всю жизнь мечтала о таком доме. — Здесь чудесно.

— Ну что ж, думаю, мне удастся его сдать внаем, — заметил он после продолжительной паузы. — Слушай, а где ты собираешься жить? Ведь миссис О'Брайен через пару недель открывает мастерскую.

Джулия уже думала об этом. В городе не так-то много квартир, которые были бы ей по деньгам.

— Что-нибудь подыщу, — сказала она неуверенно.

— Я не хочу, чтобы ты и твоя дочь ютились в какой-нибудь дыре. — Майкл помрачнел. — Прежде чем оформишь бумаги, обязательно покажи мне квартиру. Договорились?

— С какой стати? Где я буду жить, тебя не касается.

— Это еще как сказать!

Она сдерживала себя, чтобы не оглянуться на дом, когда они шли обратно к калитке. Дорогой ценой давалась ей независимость, но она скорее согласится жить в трущобе, чем позволит, кому бы то ни было распоряжаться ее жизнью, а Майклу Джойсу в особенности.

Вечером следующего дня он приехал к ней после работы на стройке. Было заметно, что он все еще дуется. Когда настало время мыть Лулу перед сном, Майкл протянул, было, руки, чтобы взять ребенка, но Джулия отстранила его. И тут Лулу закатила сцену. Она визжала, требуя, чтобы ее мыл Майкл. Пришлось уступить ее желанию.

Уложив дочку спать, Джулия категорически отказалась от его помощи. Кое-как она разделась сама. Лифчик с трудом стащила через голову, а розовую ночную рубашку с кружевным воротничком надевала так долго и с такими мучениями, что буквально без сил повалилась на кровать.

Лежа в темноте, она прислушивалась к шагам Майкла. Он дольше обычного возился на кухне, потом какое-то время вертелся на кушетке, и, наконец, все стихло.

Джулия долго не могла уснуть. Сознание, что он рядом, за стенкой, будоражило и волновало. Она ворочалась, вставала, садилась, пару раз подходила к детской кроватке посмотреть, не раскрылась ли Лулу. Та спала спокойно и во сне улыбалась.

Из гостиной не доносилось ни звука. Майкл, должно быть, спит, подумала она и побрела на кухню. Кухонное окно было слегка приоткрыто. Она постояла, послушала жалобы какой-то ночной птицы, а потом тихонько вышла на лестничную клетку, а оттуда на балкон.

Забравшись в шезлонг с ногами, Джулия подтянула колени к подбородку и замерла. Она смотрела на звезды, а в голове не было ни одной внятной мысли — так, какая-то сумятица.

— Ты что, плохо себя чувствуешь? — вдруг раздался над ухом голос Майкла.

От неожиданности Джулия вздрогнула. Он стоял в дверном проеме, босой, без рубашки, в одних джинсах. Его мускулистый торс, освещенный лунным светом, напоминал собой античное изваяние то ли бога войны, то ли бога мира.

— Не спится, — ответила она грустно.

— Мне тоже, — сказал Майкл, не двигаясь с места.

При его появлении ее сердце сразу же затеяло жаркую дискуссию с рассудком, и она, опасаясь, что Майкл вдруг подойдет и коснется ее, поднялась с шезлонга, подошла к перилам и облокотилась на них.

Ты же ведь поклялась, что не станешь его любовницей, что сохранишь самостоятельность и независимость, подзуживал разум. А минуты счастья, испытанные в тесном строительном вагончике?

Неужели это никогда не повторится? — не унималось сердце.

— Майкл… а почему ты избрал строительную специальность? — неожиданно для самой себя спросила она, не оборачиваясь. Джулия понимала, что он жаждет услышать вопрос совсем другого рода. — Строишь мосты… Почему именно мосты?

Майкл ответил не сразу.

— Призвание, наверно, — произнес он, наконец. — По-моему, каждый должен стремиться к тому, чтобы создавать, а не разрушать. Представь, там, где раньше был пустырь, ровной лентой стелется дорога, а над рекой взметнулся красавец-мост. Потрясающее ощущение! А самое главное — сознание, что это построил я. Пройдут года, а мой труд будет по-прежнему приносить пользу людям.

— Строительная компания — это тоже твое детище?

— А как же! Пришлось изрядно попотеть, пока не встал на ноги, — ответил Майкл, и Джулия уловила в его голосе железные нотки. — Ингрид с пеной у рта доказывала, что и она имеет к этой компании непосредственное отношение. Требовала, чтобы я все продал и половину вырученных денег отдал ей. Это, когда мы разводились.

— И осталась, надо полагать, при своих интересах, — подала реплику Джулия.

— Конечно! — хмыкнул Майкл. — Чего захотела! Кстати, а что собираешься делать ты по окончании колледжа?

— Буду учить детей. Тоже хочу приносить посильную пользу людям — что может быть прекраснее!

Господи, подумал Майкл с отчаянием. Между ними так много общего, а отношения никак не клеятся! Учительница из нее, конечно, получится замечательная! Справедливая, добрая. Ученики, наверняка, будут ее любить. Люди к ней тянутся.

Вот он, например. Не окажись она рядом, возможно, и не вспомнил бы о том, на чем давно поставил крест. Семейный очаг, дети, их улыбки, жизнерадостный смех. Так хочется, чтобы все это у него было! Не удалось уговорить Джулию переехать в новый дом. Жаль! Глядишь — и получилось бы у них что-то. Отказалась наотрез! Гордая очень, независимая. Сразу нужно было предложить в ультимативной форме — либо будут жить вместе в этом доме, либо он вычеркивает ее из своей жизни. А что получилось? Дом стоит пустым, и от нее отказаться нет сил. С каждым днем он привязывается к этой женщине все сильнее. Наваждение какое-то!

Джулия повернулась к нему лицом. Хватит! Ночные бдения закончены, решила она и, шагнув к двери, споткнулась о шезлонг. Он подхватил ее вовремя. И оба замерли, а у нее еще и дыхание перехватило.

— Да, уж ночь, — сказал Майкл хрипло и вроде бы уже хотел пропустить ее вперед, но замешкался.

Она почувствовала, как его пальцы сжали ее локоть. В его взгляде читалось откровенное желание.

— Майкл! — Легкий ночной ветерок унес и развеял то ли ее вздох, то ли придыхание, схожее со звучанием его имени.

Он нагнулся и стал осыпать частыми поцелуями ее лицо. А потом припал к ее рту, как измученный жаждой путник к источнику, и длительное время не отрывался. Вот оно, счастье, подумала Джулия. И хотя ей не хватало воздуха, но казалось: перестань он ее целовать, вот тут-то она и задохнется!

— Дорогая моя, ты такая красивая, — шепнул он, целуя ее в шею. — Прикасаюсь к тебе, и сразу сам не свой. Я совершенно теряю с тобой голову!

— Я тоже, — призналась Джулия и тяжело вздохнула.

— Спать пора, — сказал он. — Завтра рано вставать.

Она взглянула на него и поняла, что расставаться с ней ему не хочется. Обняв за плечи, он поцеловал ее и пропустил вперед.

Она потом долго еще не могла уснуть. Господи, ворочалась и вздыхала Джулия. Любит она этого мужчину, любит, и никуда от этого не деться!

На выпускных экзаменах Джулия получила высший балл и по истории, и по литературе. Можно было, наконец, вздохнуть с облегчением, тем более что в магазине она теперь трудилась неполный рабочий день: в летние каникулы отбоя не было от студентов, желающих заработать.

Прошло целых две недели после той ночи на балконе, когда он сказал, что, обнимая ее, теряет власть над собой. И все это время Майкл весьма интенсивно контролировал свои эмоции, словно хотел, во что бы то ни стало, опровергнуть ночное признание.

Однако ежедневно — будто нанялся — он появился в ее квартире, проходил на кухню и принимался за стряпню. После ужина мыл посуду, играл с Лулу, помогал укладывать ее спать, но ни разу не обнял, не поцеловал Джулию. Она не находила себе места, а он, похоже, закусил удила: если ей не нужен его дом, то тогда ему не нужна она.

Одним словом, страдали оба. Правда, Джулия не могла сказать определенно, кто переживал сильнее.

Был субботний вечер. Питер отправился смотреть по телевизору любимую программу, а Майкл мыл посуду.

— Завтра утром повезу Пита в Линкольн на день рождения к его школьному приятелю. Хочешь, можем поехать вместе, — сказал он как бы, между прочим.

Джулия поставила в шкаф чистую тарелку, оглянулась и увидела лишь его спину.

Глядя в спину, трудно сказать, в каком состоянии духа пребывает человек, но Джулия сразу определила — Майкл напрягся в ожидании ответа.

— Почему бы и не поехать? — сказала она легкомысленно и сразу же подумала о том, что не пришлось бы пожалеть, что согласилась.

Сложный он все-таки человек, размышляла Джулия. Окружил ее такой заботой, а ей от этого не легче. И вообще они, вконец, издергали друг друга. Хотя, положа руку на сердце, и она не овечка бессловесная! Одним словом, ничего хорошего. А все потому, что оба в плену прошлого. Как говорится, расплачиваются за ошибки молодости. А у кого их не было? Говорят, будто на ошибках учатся. Может быть! Но какой ценой? Вот они, например, прямо-таки губят друг друга. А зачем? От судьбы не убежишь!

На следующее утро грузились в фургон большой компанией.

Питер втиснулся между отцом и Джулией. Миссис О'Брайен, изъявившая желание побыть с малышкой на природе, устроилась на заднем сиденье и попросила высадить ее в окрестностях города.

Питер не умолкал ни на минуту, и его восторженное настроение мало-помалу передалось остальным.

— Папа, а давай покажем мисс Джулии заветное местечко, где отличная рыбалка! — сказал он, когда машина уже съезжала с автострады на проселочную дорогу с указателем на Линкольн.

— О'кей! — поддержал его Майкл, бросив быстрый взгляд на Джулию.

Через несколько минут он притормозил у обочины. Джулия, выйдя из машины, огляделась.

— Догоняйте! — крикнул мальчик, скрываясь в гуще деревьев.

Майкл, не торопясь, пошел следом. Джулия обернулась и, поймав его взгляд, спросила:

— А ничего, что мы разгуливаем в чужих владениях? Хозяин не рассердится?

— Не рассердится! Он мой приятель. Неподалеку его ферма. Годы его уже не те, чтобы сходить с ума по рыбалке, а мы с Питом обожаем посидеть здесь с удочкой.

Они вышли к реке. Питер стоял у самой кромки воды и звал их, жестом показывая, чтобы спускались вниз. Когда Джулия чуть не поскользнулась на илистом берегу, Майкл в один прыжок оказался рядом с ней и схватил за здоровую руку. Она взглянула ему в глаза и прочитала в них неподдельную тревогу за нее и нежность. Мгновенно перехватило дыхание, и она отвернулась. А он тут же отпустил руку.

— Вот на этом самом месте я поймал такого здоровенного окуня, что ой-ой-ой, — закричал Питер.

Солнце светило во всю, а река сверкала и искрилась так, будто чья-то гигантская длань швырнула на ее гладь пригоршню бриллиантов. Ивы, склоненные над водой, цеплялись за берег, скрюченными пальцами корневищ. Джулия вдруг увидела маленькую водяную черепашку. Та, взобравшись на корягу, грела на солнышке панцирную спинку.

— И что, очень большой был окунь? — спросила Джулия, сообразив, что все рыбаки на свете обожают этот вопрос.

Питер расплылся в улыбке и развел руки на полметра, не меньше. Майкл кашлянул и поднял вверх брови. Мальчик слегка сдвинул руки.

— Все равно громадный был окунище, — пробурчал он. — Мы с папой его чистили, чистили — замучились. Прямо на берегу его и изжарили.

— Вкусно было! Подтверждаю, — улыбнулся Майкл, с гордостью глядя на сына.

— А давайте завтра с утра половим рыбу, а? — предложил Питер. — Возьмем мисс Джулию. Вы любите ловить рыбу?

— Когда-то увлекалась, — ответила она уклончиво, чтобы дать возможность Майклу высказать свое отношение к идее, возникшей у сына.

— Не получится, сынок, — начал, было, Майкл, но, увидев разочарование, отразившееся на мордашке Питера, быстро внес поправку: — Завтра вряд ли. — Взглянув на Джулию, он добавил: — Работы на стройке много. А вот в следующий уик-энд, думаю, можно.

Питер, сломя голову, помчался вдоль излучины к дереву, на котором во время последней рыбалки разглядел беличье дупло.

Майкл, стоя у воды, долго вглядывался в свое отражение, сунув руки в карманы.

— Мы с Питером здесь часто бываем, — задумчиво сказал он, не глядя на Джулию. — Ингрид, как ты сама понимаешь, любительница ловить рыбку все больше в мутной воде.

— Между прочим, я тоже еще та рыбачка, — заметила она.

— Между прочим, это не моя идея. Я тебе ничего не навязываю — не хочешь, не езди, — сказал он раздраженно и, наклонившись, сорвал травинку и стал теребить ее большим и указательным пальцами.

— С чего ты взял, что я не хочу? — спросила она, мгновенно помрачнев.

— А ты всегда возражаешь! Что бы я ни предложил, ты все встречаешь в штыки, — ответил он довольно резко.

Так и знала! Начинается. Джулия тяжело вздохнула.

— У юристов это называется «подмена тезиса». Заметь, ты мне ничего не предлагал, а только приказывал.

— Я? Тебе? Приказывал?

— Именно так, — сказала Джулия, начиная злиться. — Привык командовать! Как же, босс, — протянула она насмешливо. — Будто нельзя просто попросить. А то сразу — делай это, не делай того.

— А ты, зато упрямая, как… ослица! — не сдавался Майкл.

— Уж кто бы говорил! — отбила пас Джулия.

Майкл вдруг рассмеялся:

— А могу я прямо сейчас попросить тебя кое о чем?

— Попробуй, — ответила Джулия бодро, хотя слегка растерялась.

— Поцелуй меня, — сказал он. — Это не приказ, а скорее просьба.

Джулию сразу же бросило в жар.

— Думаю, эта просьба вполне выполнима.

Майкл взял ее за подбородок, запрокинул голову и коснулся губами ее сомкнутых уст. Поцелуй получился легкий, как дуновение ветерка, но постепенно огонь страсти стал разгораться, и Джулия обвила его шею рукой и полуоткрыла рот.

— Тили-тили тесто… — засмеялся Питер, вынырнувший из-за куста. — Пойдемте смотреть маленьких бельчат!

Майкл вздохнул и осторожно отстранил ее.

— Ничего не поделаешь, раз ребенок просит, придется идти.

Часом позже, когда подъехали к дому Дика, Майкл стал давать сыну родительские наставления. Главное, внушал он ему, не забывать говорить «спасибо» и «пожалуйста». Добавив, что они заедут за ним примерно через три часа, Майкл развернул машину и помчался не в центр города, а в объезд его. Джулия удивилась, но промолчала, хотя ей очень хотелось побывать там, где она еще совсем недавно проживала.

Когда выехали на широкое шоссе и стало ясно, что Линкольн остался за спиной, Майкл улыбнулся и сказал:

— На этой самой дороге гоняли свои машины каждый субботний вечер юные пижоны.

— Ого! Но тебя-то, надеюсь, среди них не было? — улыбнулась Джулия добродушно, и стало непонятно, какой смысл вложила она в эти слова.

Майкл усмехнулся и, подъехав к бордюру, остановил машину.

— Ты меня явно недооцениваешь! Я вкалывал до седьмого пота буквально везде, где брали на работу таких сопляков, как я. Мыл посуду, машины на заправочных станциях. Накопив денег, купил подержанный «мустанг», перебрал его своими руками, поставил мощный мотор…

— И заткнул своих приятелей за пояс.

— Не то слово! Уж будьте уверены.

Джулия засмеялась.

— Могу себе представить! Все сверстницы, наверное, были у твоих ног.

— Есть одна, которая не обращает на меня никакого внимания, — сказал он с такой уничижительной интонацией, что она моментально посмотрела ему в глаза.

— Не может быть!

— Еще как может! Я, видите ли, все время командую. И вообще ей ничего и никого не надо. Во всяком случае, меня-то уж точно!

— По-моему, ты ошибаешься.

— Неужели?

— Представь себе! Кое-что ей нужно. И главное, совсем немного. Самую малость нежности, капельку душевного участия, чуточку…

Джулия чуть было не сказала «любви», но вовремя спохватилась.

— А что она думает о двух прошедших впустую неделях? — угрюмо спросил Майкл.

Ну вот, до сих пор не успокоился, подумала Джулия.

— Майкл, — начала она ласково и, протянув руку, дотронулась до него. — Ты, безусловно, человек чуткий, щедрый, красивый и, несмотря на то, что много работаешь и постоянно занят, находишь и для меня время, но мне этого недостаточно.

— Джулия, я делаю все, что могу.

— Твое «все» меня просто потрясает! Ты прекрасно готовишь, любишь детей, относишься ко мне, будто я антикварная фарфоровая ваза. О таком мужчине, как ты, мечтает каждая женщина.

Он кисло улыбнулся.

— Однако, Джулия. Вот за что я тебя люблю: умеешь ты меня зажечь. И даже это тебя не устраивает?

Ее улыбка мгновенно погасла.

— Знаешь, всю свою жизнь я подстраивалась под других. Устала, не желаю больше! Не хочу, чтобы кто-то распоряжался мною и моей жизнью, как своею собственностью.

Майкл сразу догадался, что стоило Джулии это признание. Ее честность и откровенность достойны всяческого восхищения, подумал он. Она не будет юлить и изворачиваться, как некоторые.

Они сидели, сплетя пальцы рук, но, не глядя друг на друга, будто опасаясь причинить боль один другому даже неосторожным взглядом.

— А где находится теперь твой «мустанг»? — спросила Джулия почти шепотом.

Он молчал так долго, что она уже решила, что ответа не дождется. А когда Майкл начал говорить, поняла, что совсем не то ожидала услышать.

— На свалке где-нибудь. Братец расколошматил его вдребезги. Помню, как-то раз, обогнал я на спор одного пижона на спортивном «шевро». Думал, лопну от самодовольства. Как водится, мой самый главный фанат привязался: мол, нужно пропустить по кружечке пивка и слопать по гамбургеру. — Майкл помолчал. — Куртку я снял, повесил на вешалку. Ну и вот, вытащил Эрик из кармана ключи от «мустанга» и — вперед. На повороте, над обрывом, не справился с управлением. Сам чудом успел выскочить, а мой «мустанг» упал в ущелье. Вот такая история. — Майкл тяжело вздохнул. — Уничтожил то, что сам заиметь не мог. Долго не мог я забыть свою машину.

— И зачем я только спросила! — сокрушалась Джулия. — Прости, Майкл.

Джулия переживала искренне. Показалось, будто они перешагнули какой-то невидимый барьер. Мелькнула мысль, что она, вероятно, первая, кому он рассказал все без утайки об этом происшествии.

Майкл и сам поразился, что поведал ей о том, о чем никому не рассказывал прежде. Зла он на брата никогда не держал. Майкл как бы примирился с теми фактами биографии своего брата, которые вызывали в нем боль. И вот опять память подкинула эпизод, связанный с Эриком, человеком, имевшим массу недостатков, причинявшим страдания другим, но также не лишенным и определенных достоинств. Разве можно забыть, как он часами рассказывал Питеру про звезды, учил его находить на небосводе созвездия? Такое не забывается!

— Не хочешь взглянуть на мой дом? — вдруг предложил Майкл, улыбнувшись, хотя ему было совсем невесело. — Хотел познакомить тебя с матушкой, но ее сейчас нет в городе. Обожает экскурсионные поездки, ни одной не пропускает. С ума сойти! Трясется в автобусе многие сотни миль и счастлива! Застать дома ее практически невозможно. Хоть сети расставляй!

Джулия почувствовала спазм в горле. Она не испугалась, услыхав о том, что Майкл хочет познакомить ее со своей матерью, но, если честно, не ожидала такого поворота событий. Что ж, подумала она, значит, она ему все же не доверяет, значит, сомневается, так ли уж он хорош, как кажется!

— О чем ты думаешь? — спросил он тихо.

— О том, что я недооценивала тебя, — ответила она с грустью.

Брови Майкла взлетели вверх.

— Ничего себе! Тогда мне нужно срочно придумать что-нибудь такое, чтобы ты могла оценить меня по достоинству, — сказал он и лукаво посмотрел на нее. — Что-нибудь не очень сложное.

— Согласна, — ответила она, найдя в себе силы улыбнуться.

Небольшой, из красного кирпича дом был абсолютно не похож на соседние. Огромные дубы вдоль фасада заслоняли его от жарких солнечных лучей. Внутренняя отделка дома тоже поразила Джулию, едва она переступила порог дома.

— Я тут произвел некоторую перепланировку, — небрежно бросил Майкл, перехватив ее восхищенный взгляд.

И это называется, он кое-что переделал, подумала Джулия, поняв, что Майкл явно преуменьшил свои заслуги в превращении интерьера в нечто экстраординарное.

Сверкающая белизной просторная кухня выходила в гостиную. Обе эти комнаты, находившиеся на одном уровне, были оригинальным образом привязаны к так называемому «солнечному залу», в который вели три ступеньки вниз. Дубовый обеденный гарнитур и стеклянная крыша-потолок прекрасно сочетались с кремовым кафелем. В гостиной и солнечном зале бросались в глаза мореный дуб, вишневое дерево и множество ярких подушек.

— Как здесь красиво, — всплеснула руками Джулия.

— Мебель покупал в антикварных магазинах в тех городах, где доводилось работать, — сказал он и, положив ей на талию руку, слегка подтолкнул в коридор, ведущий в другую часть дома. — С ванной пришлось повозиться. Я чересчур уж размахнулся.

— Размахнулся? — повторила она и замолчала, пораженная увиденным.

Ванная комната представляла собой нечто, рекламируемое в шикарных каталогах на глянцевой бумаге. Именно их она просматривала от корки до корки, ожидая назначенного времени в приемной у дантиста. Зеркальные стены, пол, выложенный небесно-голубой плиткой, солнечный свет, в изобилии струившийся из-под застекленного потолка… Ванная комната была разделена надвое стеной из стеклянных блоков, как бы схваченных морозом. Пройдя сквозь арку, Джулия попала в помещение с бассейном, утопленным в пол, и ванной на возвышении, покрытом голубым ковровым покрытием. В каждом из углов стояли кадки с густыми зелеными растениями. Ванная комната напоминала, прямо-таки, райский сад. Толстенные махровые голубые банные полотенца были сложены стопкой-лесенкой на специальном стеллаже.

— Обустройством дома я занимался в свободное от основной работы время, — сказал он, предварив ее вопрос. — А спальня — там, — продолжил Майкл, показав на дверь.

Она открыла ее и остановилась на пороге. Спальня была просторная и светлая. Дубовая кровать с пологом на четырех резных столбиках, во всю стену, рядом резной дубовый комод. Светлый паркетный пол. В углу корзина с декоративными цветами. Антикварный туалетный столик, над ним зеркало в роскошной деревянной раме.

Огромные окна, обрамленные темно-синими шторами, прекрасно смотрелись на фоне стен цвета яичной скорлупы. Окна выходили в ухоженный сад.

— Нравится? — тихо спросил он, вплотную подойдя к ней.

— У тебя великолепный вкус, — заметила она сдержанно. — Впечатляет!

Он промолчал. Джулия чувствовала на себе его беспокойный взгляд.

— Майкл… — произнесла она чуть слышно.

— Джулия. — Он протянул руку, ласково коснулся ладонью ее щеки. — Хочу тебя. Безумно!

Она подняла на него испуганные глаза, и он прочитал в них ответное желание. Молча, Майкл подхватил ее на руки и понес к кровати. Ни одна женщина прежде не вызывала в нем такой бури чувств. Он постоянно думал о том, как он ласкает, целует ее, вдыхает аромат ее шелковистых белокурых волос. Все последние недели он был сам не свой.

Сбросив с себя все до нитки, Майкл стал осторожно раздевать ее, дрожа от нетерпения. Когда дошла очередь до ее нижнего белья, он уже изнемогал от предвкушения упоительной близости.

Джулия лежала обнаженная, и он, опустившись на колени, провел ладонью по ее животу, потом рука его скользнула вниз, к ее влажному лону.

— Майкл. Иди ко мне, — прошептала она и протянула к нему руки, но он лишь покачал головой.

— Подожди минутку, дорогая.

Она не удивилась, когда он, выдвинув ящик комода, достал презерватив.

— Так будет спокойнее, да, милая? — прошептал он ей на ушко.

— Да, — ответила Джулия, радуясь, что он бережет ее.

— А еще я боюсь навредить твоей руке, — тихо произнес он.

— Ах, Майкл, мое сердце не выдержит. Не думай о руке, лучше подумай обо мне!

Майкл сжал ее в объятиях, а затем осторожно вошел в нее. Горячая волна наслаждения мгновенно затопила его. Он наклонился и стал нежно покусывать ее соски.

— Как мне хорошо с тобой, — шептал он. — Какая ты сладкая! — Ритмичные движения его бедер и нежные слова заставили ее душу и тело воспарить к небесам.

— Ты мой, Майкл? Ты мой? — прошептала она.

— Да, моя милая, да, моя хорошая! Я твой! О тебе мечтаю и день, и ночь, хочу тебя, хочу тебя всегда!

— Майкл. Родной мой. Я… люблю тебя! — уже не прошептала, а закричала она.

Еще секунда — и она почувствовала, как тело его содрогнулось, и подумала, что он не услышал ее слов.

Когда ее дыхание немного успокоилось, она заглянула в его глаза.

— Все будет хорошо, — прошептал он и нежно поцеловал ее.

Охваченная приятной истомой, Джулия закрыла глаза и уснула. Когда через час он осторожно отвел прядь волос с ее лица, она проснулась.

— Скажи, этот дом тебе больше понравился, чем тот? — спросил он внезапно.

— Что? — пробормотала она, не поняв его.

— Этот дом, он тебе нравится?

— Не знаю, чего ты хочешь от меня услышать?

— Я спрашиваю, а здесь ты жила бы со мной?

— Майкл… — начала, было, она, но он перебил.

— Я не о том, чтобы приходить-уходить, — произнес он, приподнимаясь на локте. — Этот дом — мой собственный, и я прошу тебя жить здесь вместе со мной.

— Так сразу? Я боюсь.

— А что такого? Я не хочу тебя потерять. Верь мне, я тебя никогда не покину!

Сердце Джулии забилось как птица в клетке. В порыве нежности она обняла его и прижалась щекой к его груди. И сразу же убедилась, что его слова не расходятся с делом. Страсть — ее ведь спрятать невозможно! Она снова кинула их тела плавить в топку любви. В эти мгновения упоительной близости Джулия отдавала ему всю себя, без остатка. И стало ясно без слов, что они наконец-то обрели друг друга и что это самое главное.

А потом они лежали и слушали, как бьются их сердца.

Дыхание успокоилось, и наступила тишина, вернее, спокойствие и мир.

— Наверное, нам пора забирать Пита, — прошептал он, целуя ее в губы. — Это же надо, все часы врут! — Майкл оделся и присел на край кровати. — Джулия, радость моя! Может, ты все-таки согласишься жить в том доме? — спросил он с надеждой в голосе.

— Майкл, пойми меня правильно! — мягко ответила она. — Я должна быть уверена, что ты будешь постоянно со мной. Может, не каждый день, но я должна знать, что ты стремишься ко мне, что ты… Я люблю тебя, но мне необходимо подтверждение твоей любви.

Ну вот! Наконец-то она высказала то, о чем все время думала. Всю жизнь она ждала от тех, кого любила, подтверждения любви. И только бабушка доказала, что не чает в ней души не на словах, а на деле.

Она никогда ни к кому не обращалась с просьбой о сочувствии, а тем более о любви, да еще с гарантией. Майкл, конечно, привязан к ней. Джулия это понимала, как и то, что она волнует его.

Вообще-то просить о чем-либо было не в ее правилах, и сейчас она чувствовала себя неловко. Сердце щемило, и ломило виски.

Майкл взглянул на нее и почувствовал прилив необыкновенной нежности. Разве она просит его о чем-то трудно выполнимом, прочитал он вопрос в ее васильковых, широко распахнутых глазах. Нет, конечно, подумал он. Но можно ли ей обещать то, в чем он сам не уверен? Заботиться о ней, помогать — это он может. И будет.

— Майкл.

Он притянул ее к себе.

— Посмотри мне в глаза, девочка моя, — прошептал Майкл. — Ты знаешь обо мне все. Так или нет? Знаешь, что я всегда делаю то, что считаю нужным. Я уже говорил тебе об этом. Все сделаю для тебя и Лулу, но большего обещать не могу. Знай, что я тебя люблю, и это главное.

— Мы сейчас куда? — спросила она тихо.

— Забираем Пита, возвращаемся в апартаменты миссис О'Брайен и решаем, что делать с этими домами.