Серебряная герцогиня

Глава 18 Подслушанный разговор

— Ты счастлива?

Сердце зашлось, и Джайри не сразу смогла произнести хоть слово в ответ. Эмоции — яркие, мощные — нахлынули, и сразу куда-то исчез воздух. Она пошатнулась, и он поддержал.

— Нет, — прошептала девушка. — Мне плохо, Шэн. Ты обещал вернуться.

— Ты его любишь?

— Да.

Лис молчал, и Джайри тоже молчала. А потом испугалась, что он сейчас просто уйдёт. Так же незаметно, как пришёл.

— Но и тебя я тоже люблю.

Короткий выдох позади.

— Невозможно любить двоих.

— Но это так. Ты меня презираешь?

— Нет.

Джайри закрыла глаза, набрала побольше воздуха и мужества и задала самый важный вопрос:

— Ты меня всё ещё любишь?

— Да. А кого любишь ты, Джайри? — тихо спросил он, наклонившись к её уху.

— Обоих, — упрямо ответила она.

— Нет. Только одного.

— Но…

— Ты ошибаешься. Одного из нас ты не любишь. Только думаешь, что любишь. Но это — заблуждение.

«Кого? Уль или Шэн? Может быть, я не люблю Уля? И мне только кажется, что люблю. По привычке. Потому что эта любовь со мной давно, и кажется, что она была со мной всегда. Или наоборот? Может ли быть так, что любовь к Шэну я придумала тогда, когда мне было плохо и страшно? И очень одиноко? Так легко влюбиться в спасителя! Ведь он тогда был единственным, кто относился ко мне хорошо…».

У неё не было ответа на этот вопрос.

— Я не знаю. Но я не хочу тебя потерять.

— А его?

— И его тоже не хочу.

— Женщина, — шепнул Лис, и в его голосе прозвучала ирония, тепло и нежность.

— Ты мне нужен. И нам надо поговорить.

— Я приду. Позже. Как только смогу.

Руки разжались, но Джайри словно застыла. Почему-то ей стало страшно обернуться. Когда девушка наконец смогла это сделать, то балкон снова оказался пуст.

Шэн… Он всё же жив. И всё-таки пришёл к ней.

Навалилась бесконечная усталость. Надо было что-то решать и на что-то решиться. Ещё раз всё взвесить и понять. Идущий двумя путями не пройдёт ни один. Страшась потерять одного из двух мужчин, она потеряет обоих.

Джайри спустилась вниз, незаметно пересекла зал, выскользнула по парадной лестнице в сад и внезапно заметила знакомое рыжее пламя справа от съезда для карет. Дьярви! Девушка приветливо улыбнулась своему юному рыцарю, но тот даже лицом не дрогнул, мрачно и сурово глядя в пустоту перед собой. Джайри поняла, что, видимо, её вчерашняя холодность задела парня. И, возможно, надо было что-то сказать, что растопило бы его по-детски непосредственную обиду. Но вот только сил на всё это совершенно не было. И, забираясь внутрь кареты, герцогиня подумала, что устала быть взрослой и отвечать за всё происходящее.

«Пусть идёт, как идёт», — устало подумала она, закрыв глаза, и распорядилась доставить её домой.

Спать. Всё завтра. Все мысли, судьбоносные решения, вся самокритика и анализ своего сердца и разума — завтра. А сегодня — спать.

Ильдика задыхалась от злости. Собственные эмоции раздражали её ещё больше.

Нет! Она не ревнует своего жениха! Да пропади он пропадом! Обычный политический брак, ничего большего. А что насчёт фавориток… Ну так они у всех же есть, разве нет? Даже у пожилого Амбруса, её отца. Причём Амбрус ещё и меняет их регулярно, чем подрывает благосостояние королевства. Так что — с чего бы?

Какое ей вообще дело до случайно подсмотренной сцены на балконе? И до той глубокой нежности, с которой её жених прижимал к себе фаворитку? Мужчины они вообще же такие: сегодня люблю-умру, а завтра: уйди, постылая. И вот когда «люблю-умру», то он готов на подвиги и преисполнен нежности. Но это ни о чём никогда не говорит!

Одна фаворитка сменяет вторую, а королева остаётся. И именно её дети восходят на трон. Так что с чего бы ей злиться?

Ильдика прижала руки к груди и передёрнула плечами. В саду было прохладно и зябко после дождя.

— Иди, знаешь куда, Уль? — прошипела принцесса злобно.

К богу Смерти в подземные чертоги, вот куда.

Нет, она не ревнует. Вот ещё! Конечно, легенды про обаяние златокудрой сволочи достигли даже Гленна и говорили, что в очаровашку-наследника не влюбиться просто невозможно, но… Ильдика слишком умна для подобных глупостей. Просто её бесит, что у него есть право иметь любовницу, а она должна будет довольствоваться лишь им одним, да ещё и в порядке очереди.

Она шла мимо зарослей сирени, и внезапно ощутила её запах. Распускается? Уже? Потянула носом, свернула с тропы и коснулась мокрых широких листьев. Сад был залит лунным светом и потому казался призрачным.

Илика пошла между кустом, чутко вдыхая аромат. Глематис говорил, что у принцессы обоняние как у собаки. Конечно. Это было не так, но… «Хочу найти цветущий куст. Если найду, он в меня влюбится без памяти. И я, конечно, его жестоко отвергну», — злорадно загадала она.

— … дело-то нехитрое, — донёсся до неё низкий мужской голос, — а как при побеге убьют? Что если так?

Девушка замерла, вслушиваясь. Из-за журчащих струй фонтана тихий диалог был едва слышен.

— Нет.

— Вырыть подкоп?

— Долго.

— Перебить стражу, ворваться и…

Второй голос Ильдика почти не слышала: слишком тихий шёпот. Но вот присоединившийся третий заставил её отступить назад. Чуть свистящий, напевный. Принцесса прекрасно владела языком Элэйсдэйра, достаточно, чтобы понять: в речи незнакомца слышен акцент.

— Глупос-сти, — прошептал он, — я пройду по крыше и сброшу верёвку. Только и всего.

— Их двое, — возразил первый, с низким, грубоватым голосом, — каждый в своей камере. У второго окно закрыто наглухо.

— С-стена?

«Такая округлая „о“, — размышляла Ильдика лихорадочно. — Кто так говорит? И „р“ мягкая, чуть картавая…». Она замерла, затаив дыхание. Разумная девица тотчас ушла бы, постаравшись не зашуметь. Мудрая — позвала бы стражу. Но Ильдика не была девицей, она была — принцессой, а потому прекрасно понимала, как важно владеть тайными знаниями, дающими такой простор для интриг.

— Между их камерами тонкая. Но если её сломать… Это быстро обнаружит стражник.

— Один и тот же?

— Что?

— Как часто меняются стражники?

— Подкупить? Нереально. Я его знаю: это Мрэк. Он не подкупен и…

— Завтра Мрэк исчезнет. Замени его.

— Как⁈ Туда без рекомендации не возьмут.

— Не исчезнет. Сломает ногу. Он даст тебе рекомендацию?

Молчание. Ильдика прижала руку к груди, словно пытаясь унять сердце. Заговор! Кого-то планируют выкрасть из тюрьмы! Кого? Эх… Такие события, а она до сих пор не владеет информацией… Ильдика напрягла память, вспоминая последние сплетни и донесения. Хранительница Морского щита погибла. Её муж отправился на войну. Рандвальд, лорд Южного щита, обвинён в измене, Нэйос, хранитель Шёлка, и Ойвинд, его внук — в темнице. Трое тех, кого могут пытаться спасать…

— Даст. Мы служили вместе. Я его из одного переплёта спас…

— Значит, ты заступишь на его место.

— Но провести их по коридорам я не смогу…

— И не надо. Я брошу верёвку. Тебе лишь нужно будет уйти прежде, чем побег будет обнаружен.

Шёлк? Спасают деда и внука? Нет-нет, Нэйос слишком стар…

— А потом? Когда всё обнаружится? Как дальше мне жить⁈

— Помилуют.

— Нет, — снова зашептал второй. Это была его вторая фраза за весь разговор. — Ты сообщишь о побеге, но лишь когда будет поздно.

Двух лордов? Они, кажется, как-то связаны друг с другом… Точно! Эйдис! Сестра Ойвинда — супруга Рандвальда. Ильдика вспомнила переплетение родовых деревьев аристократов Элэйсдэйра. А, кстати, за что был арестован Рандвальд?

— И меня накажут…

— Нет.

Третья фраза. Ух, разболтался ты совсем, молчун!

— Никто не узнает, когда была пробита стена, — пояснил «иностранец», — твоя задача — обнаружить всё это ближе к рассвету. И сразу доложить.

— Ясно. Понял. Не буду заходить в их камеры, но если будет сильный грохот или ещё чего, я доложу раньше.

— Договорилис-сь.

А может вообще не их, а кого-то попроще спасают? Или, например, воров и насильников каких-то?

«Ну нет, нет, — хмыкнула про себя Ильдика, — подобные заговоры не обсуждают в королевском саду. Нет, либо кого-то из двенадцати лордов, либо вот этих… наследничков».

По уху. Точно: сир Рандвальд Южный врезал тогда ещё наследнику Ульвару по уху! Ильдика с трудом удержалась от злобного хихиканья. Прислушалась к тишине. Судя по всему, заговорщики покинули место заговора. Принцесса тихонько выдохнула, попятилась и вернулась на тропинку, совершенно забыв про сирень.

И что теперь делать с этой информацией?

В заговоре точно участвовал кто-то из знати, танцевавшей на маскараде. Рандвальда Ильдика не знала, но его поступок вызывал уважение. Ударить наследника престола! Да ещё у всех на глазах! Как минимум, на это нужна смелость. Интересно, почему? И его супруга… Девушка вспомнила зеленоглазую Эйдис. «Ни жена, ни вдова» — сказал Ульвар, и принцессе вдруг стало жаль несчастную леди. Ильдика вдруг поняла, что Эйдис ей даже симпатична. По крайней мере, она не обнималась с чужим женихом на балконе. Если к ней вернётся муж…

Девушка закусила губу.

Да-да, конечно… Вот только… Если к Эйдис вернётся муж, если сир Рандвальд сбежит из темницы, то что он станет делать потом? В Элэйсдэйре преступник будет вне закона, а если сбежит в Султанат или Медовое царство, то окажется изгоем. Может ещё поддаться в Тинатин, и тогда князь Эвэйк потребует, что бы беглец доказал свою лояльность, выступив против Элэйсдэйра…

«А между прочим, завтра я стану королевой, и, если в моём королевстве начнётся междоусобная война…».

Она шла и шла, и незаметно для самой себя выбрела к поломанному фонтану. Сняла с себя маску с витыми посеребрёнными рожками, положила на скамеечку и села рядом.

«Эйдис жалко, — продолжала размышлять, — но королева должна прежде всего думать о благе королевства… Если побег удастся, это может привести к серьёзным последствиям внутри государства…».

Надо найти короля и рассказать ему про услышанный разговор. А, значит, вернуться на маскарад. Собственно, первую часть маскарада — большой хоровод — Ильдика именно этим и занималась: искала короля. Искала, чтобы сказать… Что-то умная, но сейчас принцесса забыла, что именно. Хуже того: внезапно осознала, что был один лишь муравейник мыслей и эмоций. А ведь казалось, что это очень важно и язвительно.

«М-да, Дика… Ну ты даёшь! Настолько разозлилась, что потеряла голову?».

Не-ет, нет, больше она такого не допустит! Хватит эмоций! Довольно. Она вообще будет игнорировать этого подлеца. Завра свадьба, поэтому фехтование с Матьи отменяется, но вот послезавтра…

Ильдика решительно подняла, поддёрнула чёрные бархатные штанишки, шагнула прочь и замерла.

Проклятье! Но вот сейчас этот подлец-то как раз ей и нужен! Выдохнула. Ладно. Хорошо. Но только в этот раз.

— А я-то думал, кто решился на наряд козлика-серебряные-рожки!

Ильдика насупилась, резко обернулась и упёрлась в него взглядом. Он что, мысли читает⁈

— А я вас ищу… Но… вы не в костюме! Вас не было на маскараде?

— Не было, — усмехнулся Ульвар. — Не люблю праздники. Бал я пропустить по регламенту не мог, а на маскараде моё отсутствие скрыла всеобщая анонимность.

Принцесса почувствовала гнев. То есть, она всё это время искала в тёмной комнате чёрную кошку, которой к тому же там и не было⁈

— А ты меня искала? — улыбнулся жених.

— Нет. В отличие от тебя, я люблю праздники. А в Элэйсдэйре они, вдобавок, очень весёлые. И кавалеры любезные.

Нет, ну раз он так легко перешёл на «ты»…

— Не замечал. Я как-то больше по дамам.

Ильдика ощутила новую волну гнева. Конечно, ей нет никакого дела до его дам, но вот так откровенно говорить о них жене… невесте! Оскорбительно!

Ульвар подошёл и сел на бортик чаши фонтана. Задумчиво коснулся листьев левой рукой.

— Говорят, ты потерял правую руку на войне? — грубо поинтересовалась Ильдика.

— Да, верно. Я был молод и глуп.

— Ты и сейчас не производишь впечатление умного.

Её снова захватила волна гнева, и девушка сильно укусила щёку изнутри, пытаясь взять себя в руки. Ульвар проницательно взглянул на невесту:

— Волнуешься перед свадьбой?

— Вовсе нет!

— Понятно.

Он пересел на скамейку, вытянул ноги, откинул голову на спинку и устало закрыл глаза. Ильдика, поразмышляв немного, присела рядом. «Надо всё же рассказать ему…».

— Знаешь, что для тебя изменится завтра? — Ульвар приоткрыл один глаз и посмотрел на неё.

— Что? — хмуро процедила она, сложив руки на коленях.

«А что там говорят законы насчёт побегов? А если за это казнят?». Ей стало не по себе.

— Разные скучные и глупые люди перестанут говорить тебе что можно, а что нельзя.

— Кроме тебя?

— Кроме меня, — рассмеялся он, не принимая её иронию.

Вот так просто и изящно! Ильдика почувствовала лёгкую зависть.

— Ты так легко согласился, что ты — скучный и глупый? — поинтересовалась она. — Это тебя совсем не задело?

— Нет.

— Почему?

Ульвар с любопытством посмотрел на неё двумя глазами.

— Мне нравится твоя честность, — признался минуту спустя. — Люблю открытых людей.

— Все лжецы любят честных и открытых людей.

Король задумался.

— Интересная мысль. Насчёт скучных и глупых… А так же лжецов, подлецов и сволочей. Не скажу, что мне всё равно, кем меня считают. Но ровно настолько не всё равно, насколько это соответствует моим целям и игре. Репутация, знаешь ли. Знать меня считает ушлой сволочью. Это прекрасно. Это заставляет их меня бояться. Со временем каждый лорд будет ощущать себя под моим приглядом. А еще мешает им виснуть на мне, выпрашивая милости и подачки. Зажиточные горожане уважают мою честность. Я никогда не нарушаю договорённостей и сделок. Там у меня репутация человека, которому можно доверить собственный кошелёк. И в тоже время достаточного ушлого, которого не обманешь. Простой народ верит в меня, как в златокудрого избавителя. Легенда, придуманная ещё моей матерью.

— Чёрной королевой?

— Да-да. Я похож на неё, Ильдика. Отчасти, конечно. Я умею формировать нужную мне репутацию. Моя мать одна из умнейших женщин королевства. Но она очень нежна и добра, и репутация злой колдуньи помогла ей удержать народ в повиновении и страхе. А легенда о затокудром спасителе удержала особо испугавшихся от попыток свергнуть чёрную ведьму. Ты годами притворялась милой девочкой, Ильдика. Продолжай в этом духе. Отличный образ. Только не переборщи с глуповатостью, иначе только идиот не попытается тебя обмануть.

— Я должна была притворяться…

— Знаю. Не самое плохое умение в женщинах. Столько семей спасено им.

Ульвар снова закрыл глаза. Ильдика задумалась. Её не удивляли его слова — всё это не было ново. Она и сама так думала. Удивляло то, что он об этом говорит ей. «Хвастун? Покрасоваться? Показаться умнее, чем ты есть?». Если бы так…

— А самим собой быть не вариант?

— Вариант. Если ты конюх, стражник или крестьянин. Если ты торговец или король — не вариант.

— Но твой отец…

— Он не был королём. И да, он всё равно носил маску. Как и мать. Суровую и безжалостную. И да, маска со временем прилипает к личности. Моих родителей в Шуге обоих не любили. Но они смогли довести эту неприязнь до того, что та начала приносить выгоду. Нас с тобой будут любить. Но видишь ли, такое дело… все любить не будут никогда. Либо знать любит, а народ — ненавидит, либо наоборот.

— И ты решил опереться на народ? Но что сможет твой народ, если поднимутся рыцари? А если против тебя встанут герцоги, то за ними пойдут и их вассалы… Дубина против меча…

— Умница, — прошептал Ульвар. — Ильдика, в отличие от многих мужчин, я люблю умных женщин. Со мной можно откровенно говорить о разных вещах. Ты со временем это поймёшь. Будь со мной в одной команде, и всё будет хорошо. Я отдал Джайри строительство университета, а тебе могу поручить построить госпиталь.

— Что?

— Место, где за счёт казны и добрых лиц, не чуждых милосердия, либо желания похвалиться перед другими своими добродетелями, выслужиться перед королевой и так далее, будут лечить тех, у кого не хватает собственных средств нанять лекаря.

— Зачем?

— Подумай сама: бедняк заболевает, лечиться не может, заражает других, потом зараза разрастается и возникают эпидемии. Я хорошо изучил этот вопрос, потому что тридцать лет назад чума унесла жизни тысяч и тысяч людей в Южном щите. И не только: почти полностью погиб род Южных королей. Урон, который получило государство и королевская казна, превышает военные затраты. Уверен, что эту войну тоже должен возглавить король.

Ильдика потрясённо посмотрела на него. «Он велик, — подумала благоговейно. — Ужасен, но велик…».

— Больница, или больницы в твоих землях не решат этот вопрос, — возразила, переборов себя. — А твои хранители поддержат начинание? Захотят тратить свою казну на это?

— Посмотрим.

Ульвар вскочил и протянул ей руку:

— Ты со мной, принцесса?

— В каком смысле? — насторожилась она.

— Ночь близится к рассвету. Холодает. Можно простудиться. Пошли спать?

Ильдика дико взглянула на него. Нахмурилась, и король тихо рассмеялся:

— Не бойся. Во-первых, секс это очень приятно. А я сделаю всё, чтобы тебе тоже понравилось. Во-вторых, брачная ночь лишь завтра. И в-третьих… У нас очень мало времени, чтобы познакомиться друг с другом нормально, но было бы желание. У меня есть. А у тебя?

Девушка вложила свою руку в его. Её пальцы немного дрожали, но смотрела Ильдика прямо и решительно.

— И у меня.

— Тогда можешь честно ответить на вопрос?

Она невольно вздрогнула.

— Какой?

— Ответишь правду?

— Да.

— Какие цветы поставить завтра в спальню? Нарциссы? Хочу, чтобы тебе было насколько возможно комфортнее.

Ильдика почувствовала, что краснеет и отвела взгляд.

— Сирень.

Ульвар нахмурился:

— Я постараюсь найти… Наверное, гонец успеет привезти с юга…

— Не надо никого никуда гонять. Сирень начала распускаться. И, если завтра будет тепло, то точно расцветёт. По крайней мере там, где есть солнце.

— Сирень? — переспросил король задумчиво, и невесте показалось, что это слово натолкнуло его на какие-то важные мысли.

— Да, я люблю нарциссы и сирень. А вы… ты? Ты любишь какие-нибудь цветы? Или мужчинам не положено? Вот сир Глематис, например, розу от лилии не отличит…

Ульвар посмотрел на неё так, как будто смотрел сквозь. Но тотчас очнулся. Губы тронула улыбка, в глаза вернулось весёлое настроение.

— Астры. Мои любимые цветы — это астры.

Они направились ко дворцу.

— Ненавижу розы, — призналась Ильдика. — Всегда всех красавиц сравнивают с розами. А я терпеть не могу красавиц.

— И любишь зелёный цвет?

— Да. А ты — голубой?

— Голубой, серый и синий.

— А драгоценные камни?

— Не люблю. Знаю их цену, но любви к ним нет.

— А я люблю хризолит и изумруд…

Они дошли до дворца, в котором затихала музыка, но подошли к нему совсем с другого конца, и Ульвар открыв дверь собственным ключом, повёл невесту по какому-то узкому полутёмному ходу.

— Ты любишь собак? — шёпотом спросила она.

— Нет. Собаки хороши, но особенного пристрастия я к ним не питаю. Люблю лошадей и кроликов.

Ильдика изумлённо уставилась на него.

— Кроликов?

— Да. Они пушистые. Смешные ушки и носики дёргаются. Давно их не видел, но в детстве… А ты?

— Лошадей и собак. Мне, кстати, можно будет завести собаку?

— Почему нет? У тебя будет своё крыло дворца, у меня своё. Ну и я в принципе не против собак. Кстати, а какую?

— Гончие. Палевые, знаешь? С узкой мордой и… Принц Джарджат их обожает, говорят.

Они продолжили подниматься.

— А кого из людей ты любишь? — спросила Ильдика, когда оба оказались на втором этаже, и она, наконец, поняла, где находится. — Я любила маму. Но она умерла, когда мне было всего лишь десять лет. У неё есть сестра — моя тётя, и это второй человек, которого я люблю. А ты?

Удивившись молчанию, девушка обернулась и посмотрела на него.

— Слишком откровенный вопрос для меня, — признался Ульвар. — Но да, маму я тоже люблю. Благодарение богине, она жива.

«И Джайри», — поняла Ильдика. Туман откровенностей рассеялся, повеяло ночным холодом. Перед ней стоял чужой человек, волей судьбы предназначенный ей в мужья. Но родным он никогда не станет. И вот это ощущение лёгкости, тепла и… Оно ложное.

— Доброй ночи, Ваше величество, — кивнула принцесса, открыла двери своих покоев и захлопнула их за спиной. Негромко.

Постояла, прижимаясь к ним спиной. Затем передёрнулась и направилась к постели.

«Я же не рассказала ему про побег…» — вспомнила внезапно. Замерла. А потом махнула рукой. Ну и пусть. Считает себя самым умным? Пусть сам и справляется.

И упала на кровать, устало раскинув руки.