Серебряная герцогиня

Глава 6 Сдохни, Ульвар!

Альдо — Рандвальд, лорд Южного щита — не знал, сколько прошло времени с момента, когда стражники бросили его в камеру. Одно время он пытался вести счёт дням — благо в его комнате было окно, но потом жутчайшая хандра затянула его в какое-то растительное состояние. Четыре безликие стены невыносимо давили, сводя с ума. И тишина.

С того дня, как принц Ульвар вселил в несчастного узника надежду, Рандвальд никого не видел. Ни одного человека. Кроме стражника, молчаливо приносящего обед и выносящего ведро из отхожего места.

Альдо то метался по комнате, то целыми днями валялся на кровати, слушая бестолковое биение мыслей. Он стал много спать. Во сне ему снился Южный дворец, башни древнего, разрушенного замка древних королей, охота, балы. И жена. Зеленоглазая Эйдис смеяясь, выскользала из рук мужа.

Рандвальд женился не по любви. В юности он влюбился в принцессу, как, впрочем, и многие его ровесники. И, когда Эрика вышла замуж не за него, лорду показалось, что сердце его разбито. Погружённый в романтичные страдания, Альдо не заметил, как женился на бывшей фрейлине идеала.

Долгие ночи разговоров о принцессе завершались страстными поцелуями, объятиями и…

Примерно полгода спустя после свадьбы, Рандвальд, трагично подпирающий стену бального зала, вдруг услышал звонкий и жизнерадостный смех, обернулся и обнаружил развеселившуюся жену, которая танцевала с его другом и смеялась. Едва дождавшись окончания их танца, взбешённый лорд утащил жену прочь с бала.

— Что вы себе позволяете⁈

— Что вы имеете ввиду?

В её вопросе было столько простодушия и невинности! А Рандвальд задохнулся от осознания, что… ревнует жену! Он смотрел в её опечаленные, такие красивые, мечтательные и чуть ироничные глаза и не мог найти ответа на столь простой вопрос. А потом притянул к себе и принялся с жаром целовать.

В тот день лорд понял, что повзрослел. Глупая влюблённость юности растаяла как дым, а рядом обнаружилась верная и страстная супруга. Его счастье, смысл его жизни. Та, которую хотелось осыпать дарами с головы до ног, от чьей улыбки сердце совершало кульбит.

Его Эйдис…

Когда дворецкий сообщил ему об измене, Альдо совершенно потерял голову.

Но как, как он мог поверить, что его нежная, его прекрасная Эйдис могла ему изменить? Она всегда так тепло, с такой любовью смотрела на него…

Уль обещал разобраться… Принца считали мерзавцем, и как-то принято было кривить губы и морщиться при его имени. «Плут и пройдоха», — было единое мнение у наследников щитов. Немного поколебала общественное мнение потеря Ульваром руки в бою с кровавыми всадниками. Все знали, что именно действия принца отсекли вторую атаку врагов на Медовое царство, спасли его защитников от нового, кровопролитного боя. Но, верно, это была какая-то случайность.

Красавчик Ульвар точно не герой. Настоящий воин не станет носить такие золотистые кудри. Это было очевидно.

С детства Альдо помнил, что Уль одерживает вверх в любой игре, которая завязана на логике. Те же карты… Принц был хитёр, и наследник Южного щита подозревал, что тот мошенничал, но доказательств не было. А уж едкая ирония Ульвара! Да одним лишь вопросом: «Да?» с приподнятой бровью принц умудрялся унизить собеседника так, что хотелось выхватить саблю и порубить оскорбителя на мелкие части.

Но, кажется, став наследником, Уль изменился. По крайней мере, тот разговор в пыточной…

Альдо, вскочив, снова принялся метаться по камере. Пять шагов в ширину, шесть — в длинную. Спасали только шаги по диагонали — их было больше.

Иногда Рандвальд наяву слышал рёв охотничьих труб и цокот коней. И ему начинало казаться, что всё то, что произошло с ним, лишь кошмарный сон. Сейчас Альдо откроет глаза, обнимет тёплую и сонную супругу, соскочит с кровати, примет душ и помчится к уже оседланному для него Огоньку. Вперёд, вперёд! Перескакивая кусты и буераки! Геть-геть!

И Альдо смеялся от предвкушения.

Ну что же так долго-то? Ну ведь дело яйца выеденного не стоит. Просто разобраться, кто там наврал: дворецкий или кучер…

— Ваш ужин, сударь.

С какого момента стражник перестал называть его светлостью, Альдо не заметил. Открытие его покоробило. «Я похоронен заживо в гробу», — мрачно подумал он, взял миску с кашей и швырнул о стену.

— Я не притронусь к еде, пока не увижу принца! — прорычал лорд. — Юдард возьми! Передайте Ульвару, что я требую…

За плотно закрытой дверью ничто не нарушило тишину.

Альдо заорал и принялся топтать глиняные осколки. Сдохли там все, что ли? И вдруг услышал тихий стук. Замер. Два удара. Три. Снова два. Перерыв. И снова: два-три-два. Дрожа от напряжения, узник вслушивался. Что это значит?

Стучали в ту серую, безликую стену, которая была слева, если стать спиной к двери. Там, где был расположен грубый стол. Альдо подошёл, снова прислушался. А затем повторил удары: два-три-два. И снова замер.

Ему ответили. Ответили! Лорд завопил от счастья. Он до безумия истосковался по людям, по звукам. Одиночество сводило с ума.

«А вдруг мне это кажется?» — мелькнула испуганная мысль. Лодыжки покрылись мурашками.

Два-три-два.

Альдо ответил. Нет-нет-нет-нет! Вот оно… Там тоже несчастный, такой же узник, как и лорд.

А затем раздалось какое-то… скрежетанье? Скрип? Узник прислушался. Кто-то чем-то шкрябал по стене. Спустя несколько минут, Альдо догадался, что его сосед пытается сделать в ней дырку. И, судя по громкости звука, успех возможен. Это была явно не самая толстая из стен.

Альдо поискал хоть что-то, чем можно было скрести стену, но у него ничего не было. Кроме… глиняных черепков.

Он приложил ухо к стене, определил место максимального звука, и принялся самым крупным из осколков соскрябывать штукатурку. Дырка должна была получиться под столом, а, значит, равнодушный стражник не обнаружит её.

За маленьким окошком под самым потолком каменной клетки сгустилась тьма. Альдо зажёг свечу. Ему каждый день давали по восковой свече, но тратил он их не каждую ночь. Только тогда, когда накрывал беспричинный, детский страх перед темнотой. Такого ужаса Рандвальд не испытывал даже в детстве. Альдо вообще не были свойствены иррациональные страхи. Как правило, ложась спать, он просто закрывал глаза и засыпал. И во сне снова скакал на лошади, рубился или догонял оленя.

В тюрьме всё стало меняться.

— Кто ты?

Альдо задохнулся от счастья, услышав чей-то глухой голос. Ему захотелось плакать и целовать стену. Человек! Первый человек за… целую вечность.

— Рандвальд, Южный лорд, — ответил он, с трудом проглатывая колючий ком в горле.

— Альдо? — переспросил незнакомец.

Рандвальд вздрогнул и ударился затылком о стол. Альдо? Альдо⁈

— Кто ты?

Ужас мешал ему говорить. Не так много людей в мире могли лорда Рандвальда назвать уменьшительным именем. По-семейному.

— Ойвинд.

Сосед по несчастью не стал упоминать своего титула. Да это и не было нужно. Ойвинд, внук Нэйоса, герцога и хранителя Шёлкового щита. Родной брат Эйдис. Никаких других Ойвиндов, которые могли бы назвать Южного лорда «Альдо» просто не существовало.

— Что ты… Как ты…

Альдо не мог говорить, он задыхался от волнения. От радости, перемешанной с ужасом.

— Ульвар, — мрачно ответили ему. — Мерзавец!

«Нет, нет! Не может быть!»

— Нет, — прохрипел Альдо. — Принц обещал меня вытащить… Он не…

Из-за стены раздался глухой смех.

— Король, Альдо. Теперь наш король.

Ко-роль? Рандвальд закрыл глаза, силой воли пытаясь не думать о том, что это значит. Он чувствовал себя так, будто весь его мир стал карточным домиком, и кто-то вытянул не ту карту. «Вот и хорошо, вот теперь Ульвар точно разберётся, — Альдо ворочал мысли, как каменные глыбы, заставляя не думать об ужасном. — Поэтому так долго… Не до меня… Надо потерпеть…»

Но страшные мысли упорно прорывались в сознание: «Король может помиловать… Одним росчерком пера. Мог бы, если бы хотел…» —«Если бы он меня помиловал, то заговорщик остался бы не найденным!» —«Мог хоя бы перевести из тюрьмы бы под домашний арест…»

Ранвальд закрыл глаза, перевернулся, прислонился к стене спиной и затылком, пытаясь унять бег разрушительных мыслей.

— Альдо, нам отсюда не выйти. Только на эшафот.

— Не говори так… Ульвар обещал разобраться…

— В чём?

— Кто оклеватал в моих глазах Эйдис. Мне сказали, что она мне изменила, и я, дурак, поверил… Но Уль объяснил…

— Он соврал.

Альдо закрыл руками лицо.

— Нет! Он поклялся. Эйдис мне не изменяла. Это клевета! Мы оба — жертвы этой клеветы…

— Эйдис мне сама призналась.

— Ты лжёшь, — прошептал Альдо. — Ойвинд, ты лжёшь!

Зубы стучали. Внезапно в камере стало так холодно, что задрожало всё: руки, ноги, голова…

— Рад был бы. Альдо, Ульвар обесчестил твою жену против её воли. Она побоялась признаться тебе в этом, но я — её брат…

— Ты лжёшь! — завопил Альдо, вскочил и ударил в стену кулаком. — Лжёшь! Лжёшь! Лжёшь!

И разрыдался, снова упав на пол и уткнувшись в колени. Беззвучно, тяжело, безнадёжно пытаясь выдохнуть.

— Тогда почему ты до сих пор здесь?

— Замолчи!

«Серх сказал, что принц втолкнул её в карету… И там…», — раздался дрожащий, взволнованный голос дворецкого в его голове. И молчание Эйдис. Ни одной вороны. Ни одной…

«Даю тебе слово, что твоя жена не изменяла тебе со мной»… Конечно, не изменяла, если он её изнасиловал… «Мы просто вспомнили старую дружбу»… «Ты из-за жены, что ли?»… Если измены не было, если бы всего этого не было, то откуда бы мерзавец понял…

— Я — глупец! — завыл Рандвальд.

Ойвинд промолчал.

— Но особняк… У Ульвара нет своего особняка… Только Берлога…

— Альдо… Я сам был в тайном особняке принца. Это недалеко от городской ратуши. Прекрасное здание с черепичной крышей и стенами, выкрашенными в нежно-лазурный цвет… Любимый цвет Ульвара.

Альдо завыл. А потом резко смолк.

— Почему я его просто не убил на месте! Тогда, когда…

— Потому что ты — человек чести. Когда нас, пятерых рыцарей Элэйсдэйра, послали в Мёд, Ульвар шантажировал Лари, сестру Джайри, угрожая ей, что её сестёр бросят в темницу. Вынудил её поменялась местами с Эрикой…

— Но Эрика…

— Эрику принц тоже шантажировал. А сейчас сделал всё, чтобы её величество Леолия отреклась от престола. И, подозреваю, слепота герцога Эйдэрда — тоже дело рук коварного принца.

— Проклятье! Чтоб ты сдох, мерзавец Уль! Чтоб тебя забрал бог Смерти и выпустил на тебя своих псов…

— Было бы неплохо, — тихо, с едкой горечью отозвался Ойвинд. — Было бы очень неплохо. Если бы Ульвар умер, нашим королём стал бы благородный Ярдард…

— Почему, ну почему Яр отрёкся от престола⁈

— Не знаю… Может Ульвар угрожал жизни Лэйды?

И оба узника тяжело замолчали. Страх ушёл. Безумная, слепая ярость вытеснила его.

Джайри, в плаще из тонко выделанной кожи, прыгала по камням фундамента, чудом не падая в образовавшийся пруд.

— Слишком мало пространства, — сердилась она. — Для башни, в которой разместится обсерватория, этого очень мало!

— Закончатся дожди, и мы переделаем…

Главный архитектор хмурил седые брови, морщился, словно от зубной боли. Его злила необходимость согласовывать работы с дамскими капризами. Джайри гневно взглянула на него. Убрала рукой прилипшие к щеке волосы, и пальцы, которые десять минут назад передвигали колышек с места на место, измазали щеку грязной полосой.

— Закончатся дожди? Закончатся⁈ Это будет только через месяц! Переделать нужно сейчас! Вот, на плане, совсем по другому всё. Опять же, известняк не годится для фундамента! Нужен гранит.

— Не нужен, — злился архитектор. — Зачем? Земля в наших краях не трясётся. Место не топкое. Зачем нужен гранит? Это долго и дорого…

— Ах, дорого⁈ То есть, разницу между гранитом и известняком, вы, уважаемый Кэтью, намерены положить в карман?

— Его вы… величество выставил требование экономить…

— Я пересчитаю ваши расчёты лично. И нет, экономить можно на чём угодно, только не на фундаменте. Университет должен простоять тысячу лет, а не десяток.

Мужчина скривился.

— Ваша светлость, вам, конечно, сложно понять архитектурные расчёты: женщины не владеют искусством математики и… Но поверьте, известняк — пластичный и надёжный камень…

Джайри подняла брови, затем, не сводя взгляда с высокой, сутулой фигуры оппонента, чуть повернула лицо к телохранителю.

— Дьярви… Разбей, пожалуйста, вот этот камушек. Без оружия.

Лучник молча ударил в известняк сапогом, подкованным железом, и камень треснул.

— Что вы делаете, ваша светлость? — заорал архитектор. — Конечно, если бить его металлом…

— Дьярви, что сильнее: время или железо?

Девушка по-прежнему не сводила сверкающей взгляд с архитектора.

— Время ест железо, — философски оторвался парень.

— Заменить. За свой счёт. В плане чётко прописан гранит.

— Это невозможно! Я не вызывался работать бесплатно! А Его величество потребовали сократить расходы…

— Или вы меняете фундамент на то, что заявлено в плане, известняк на гранитный камень, и я вам не плачу за внеплановые работы ни медного щитка, или я меняю архитектора. Дьярви, руку.

Юноша протянул герцогине руку в перчатке, та оперлась и перепрыгнула с фундамента на землю. Поскользнулась, упала лучнику на грудь, и её серебряные глаза оказались так близко к его лицу… Дьярви застыл.

— Меняйте архитектора! Я не буду работать себе в убыток!

Джайри отстранилась и, не оборачиваясь, велела:

— Хорошо. Дьярви, сопроводи, пожалуйста, господина Кэтью в тюрьму. За растрату казны, кажется, положено простое повешение… Или смерть под ударами кнута. Дьярви, не помнишь случайно?

— Кажется, отрубают руки сначала…

— Точно, спасибо.

— Что значит, растрата? Я не… я… Его величество…

— Его величество поручил это дело мне, — Джайри всё же снизошла и обернулась к несчастному. — Я предложила вам выбор. Вы приняли решение. Дьярви…

— Нет, нет… Я… я погорячился. Мы всё поменяем, да… Я просто хотел…

Архитектор вытер дрожащей рукой пот с покрасневшего лба.

— Прекрасно. Через три дня я проверю, как у вас успехи.

— Но ваша светлость… Дожди ещё не закончатся… Не будут же рабочие нырять в…

— Водосток. Отведите воду из фундамента. Когда закончатся весенние дожди, нужно будет рыть водоотвод. И возводить стены.

— Водосток тоже за мой счёт? — мрачно поинтересовался мэтр Кэтью.

Джайри хмыкнула.

— Можете включить в счёт. Я оплачу. Запомните, я не стану платить за ваши ошибки. И за ошибки ваших работников. Но отсутствие водостока — это наша с королём недоработка.

Архитектор молча поклонился. Герцогиня обернулась к Дьярви, улыбнулась ему.

— Ты не хочешь пообедать? Здесь неподалёку есть трактир. Помнится, там была очень неплохая каша с тыквой. И хозяйка умеет запекать румяные кусочки свинины в сливочной подливке. Я просто ужасно проголодалась!

— Как скажете, Ваша светлость…

Джайри тихо рассмеялась.

— Ну хорошо. Тогда я приказываю вам, лорд Дьярви, проводить свою подопечную в ближайший трактир и хорошенько накормить.

— Я не лорд…

— Полагаю, это не надолго.

Он улыбнулся.

— Как прикажете, Ваша светлость… У вас тут грязь…

Дьярви показал на своей щеке. Джайри вынула платок, протёрла. Вопросительно взглянула на него.

— Всё?

— Н-нет…

Он забрал у неё платок и, краснея до кончиков ушей, аккуратно стёр то, что оставалось. Девушка подхватила юбки и уверенно двинулась вглубь ближайшей улицы. Дьярви поспешил за ней, гадая, хватит ли у него денег, чтобы их обоих покормить. Он взял с собой совсем немного, оставив подаренный королём мешочек в комнате. «Скажу ей, что не голоден…».

Трактир оказался очень приятным и чистым. Повсюду висели связки лука, маленьких тыкв и пучков каких-то ароматных трав. Хозяйка — низенькая, пухленькая, как пирожок с сыром — тотчас присела в реверансе.

— Ваша светлость…

— Мне кашу. Моему спутнику кашу и ваши изумительные биточки, — распорядилась Джайри, снимая плащ и вешая на специальный крюк на стене. — И мне какое-нибудь горячее питьё… Не знаю, что. На ваш вкус. Только без алкоголя.

— А спутнику?

— А спутнику можно с алкоголем. Но, думаю, тоже горячее.

— Я не голоден, — поспешил прервать её Дьярви.

Девушка взглянула на него. В глазах её искрились смешинки.

— Дьярви, это невежливо. Не знаю, как у вас в Горном щите, а у нас не принято отказываться от угощения.

Юноша покраснел.

— Всё за мой счёт, — грубовато приказал он хозяйке.

Джайри хихикнула.

— Поздно, мой друг. Я уже всё оплатила.

И она положила на стол серебряный щиток.

— Но это слишком много… У меня нет сдачи, — изумилась хозяйка.

— А мы ещё зайдём. И не раз.

Джайри прошла, села за столик, покрытый вышитой скатертью. На нём стояла глазурованная вазочка со срезанными бледно-лиловыми крокусами. Дьярви двинулся было за герцогиней, но замер.

В трактире почти не было людей. Кроме Джайри со спутником, здесь находилась изголодавшаяся цветочница, достопочтенная матрона с двумя канючащими толстыми детьми, какой-то седобородый старик в колпаке звездочёта, углубившийся в изучение пухлого тома и…

А вот этот юноша, в тёмно-сером плаще, в мягких матерчатых сапогах, сидевший в сумрачном закутке с погасшей свечой, показался Дьярви знакомым. Лёгкая фигура, не очень высокая, не широкоплечая — парню не дашь больше двадцати лет… И в тоже время скупая лаконичность движений….

Дьярви положил руку на саблю.

Фьерэй! Юдард побери! Это он. И горец мог бы поклясться спасением души, что убийца появился здесь не случайно…

≡=

Когда нас, пятерых рыцарей Элэйсдэйра — речь о событиях, описанных в книге «Невеста трёх ветров», для понимания этой книги не существенно