Серебряное зеркало

16.

Проскакав небольшое расстояние вперед, отряд свернул на дорогу, ведущую на восток к Челтнему. Оттуда они направились на юг, остановившись в Сайренсестере, где поздно пообедали и отправились до того, как стемнело, в Малмсбери. Барбара не знала, смеяться или плакать, когда они увидели большое аббатство, но Роберт ле Стрендж сказал, что он не намерен искать там убежища. Его люди остановятся лагерем за городом, а они с Оливером найдут постоялый двор. Он выглядел удивленным, но очень довольным, когда Альфред тотчас заявил, что он со своей женой тоже предпочел бы остановиться на постоялом дворе, если бы их пригласили.

Хотя Барбаре пришлось подавить смешок, потому что сэр Роберт, очевидно, воспринял как комплимент то, что не имело к нему никакого отношения. Широко, хоть и неискренне, улыбаясь, она с восторгом воскликнула, как хорошо, что ночью прошел дождь и не сделал ужасной их долгую поездку. Тогда Роберт извинился, что утомил ее, и сказал, что не был бы таким невнимательным, если бы не необходимость — они с Оливером должны встретиться еще с одним отрядом около Бата завтра до полудня.

Барбара заверила, что привыкла к долгим поездкам. Альфред тепло поблагодарил Роберта за внимание. Роберт улыбнулся в ответ, и они вместе направились на постоялый двор. Кажется, он чувствовал, что все прощено и забыто, и с жаром рассказывал Альфреду, что видел его на турнире, когда был там в группе принца. Он сожалел, что не мог присоединиться к единоборству, так как накануне во время боя упал и сломал ключицу. Альфред засмеялся и сказал, что его время еще впереди. Он быстро взглянул на Барбару, в то время как Роберт огрызнулся:

— Но не сейчас, когда нашего лорда Эдуарда пинают, как дикое животное.

При других обстоятельствах Барбара вставила бы что-нибудь утешительное, но Альфред не был глупым или беспечным, он не мог сделать подобное замечание по ошибке. Она слышала, как муж сказал, что надеется на скорейшее освобождение принца. Слова были банальными и ничего не значащими, но она увидела, как глаза Роберта засветились, он приоткрыл рот и сглотнул, будто проглотил слова, которые чуть не сорвались у него. Она подумала, что лишь присутствие ее — дочери Норфолка — удержало его, поэтому, сгорая от любопытства, она все же натянула поводья, чтобы придержать Фриволь, и медленно поехала сзади, оставив мужчин беседовать между собой.

Но до того как было сказано что-нибудь значительное, показался постоялый двор. Все еще стараясь уловить, о чем говорят мужчины, Барбара начала воодушевленно обсуждать с Клотильдой, останавливались ли они здесь раньше. После одного взгляда на приподнятые брови своей госпожи и ее сияющие голубые глаза Клотильда любезно ответила и продолжала говорить так, чтобы Барбара могла слышать разговор мужчин.

Однако постоялый двор оказался слишком близко, чтобы затея осуществилась. Хозяин, выбежавший приветствовать своих гостей, слышал последнее замечание Клотильды и, низко кланяясь, с большой гордостью заверил госпожу и ее служанку, что матрасы на кроватях в его собственной комнате набиты соломой только в сентябре. Затем он с сомнением посмотрел на троих человек, собравшихся у входа, поняв, что они не были слугами леди, и, запинаясь, сказал, что, к сожалению, у него только одна кровать и личная комната очень маленькая.

Барбара ожидала, что вслед за замечанием хозяина Альфред тут же потребует комнату, но он не стал этого делать, а только вопросительно посмотрел на Роберта ле Стренджа. Роберт произнес несколько грациозных фраз о, том, что необходимо леди Барбаре, и сказал, что их с Оливером устроят постели в общей комнате. Барбара тепло поблагодарила его; она должна была это сделать, даже если бы ей не хотелось остаться с Альфредом.

Альфред был уже рядом, чтобы помочь ей спуститься с лошади. Ее сердце забилось сильнее, когда она заметила ожидание в его глазах. Как только ее ноги коснулись земли, он так быстро отпустил ее, что у нее подогнулись колени и она присела.

— Моя дорогая, — прошептал он, обнимая ее за талию, — ты устала больше, чем признаешься. Пусть твоя служанка проводит тебя в комнату. Вероятно, ты ляжешь отдохнуть.

— Да-да, я с радостью поднимусь наверх. — Барбара высвободилась из его объятий и кивнула своей служанке со словами: — Теперь я крепко держусь на ногах. Не нужно провожать меня. Ты найдешь наш багаж и выгрузишь все, что сегодня необходимо.

Жестом заставив хозяина поспешить внутрь, она направилась следом за ним, опустив глаза и сдерживая смех, клокотавший у нее в горле. Она надеялась, что у Альфреда хватит самообладания, чтобы дождаться, когда Клотильда принесет простыни и постелет постель, прежде чем последовать за ней. Пока это не было сделано, она рассеянно думала о том, как умно он нашел причину, чтобы остаться с ней наедине, и раздумывала, не стоит ли ей сразу снять одежду и лечь в постель, поджидая его. Барбара медленно прошла к скамье у маленького камина и взяла корзинку с вышиванием, которую Клотильда распаковала среди необходимых вещей, как делала это годами. Рассеянно Барбара достала то, что хотела, и поставила корзинку у своих ног. Но, держа серебряное зеркало, горько повторяя себе, что Альфред ее не хочет, что никогда не хотел ее, она усмехнулась. Это — чепуха. Конечно же, Альфред страстно желает ее, ведь она столько раз получала убедительные доказательства этого с тех пор, как они поженились.

«Идиотка, — сказала она себе, — не возвращайся назад в то время, когда тебе было тринадцать лет. Ты больше не боишься, что он не любит тебя. Ты боишься, что он точно так же хочет любую другую женщину».

Когда эта мысль пришла ей в голову, открылась дверь, и служанка внесла разнообразные закуски: холодное мясо, индейку, паштет, хлеб, эль и вино на ужин для Барбары. Женщина была настолько невзрачной, что Барбара снова усмехнулась. Нет, Альфред не хочет каждую женщину, и было бы чересчур даже для ее ревнивых страхов вообразить, будто эта женщина с постоялого двора ему желаннее, чем она. Такой обильный ужин, поданный наверх, служил очевидным знаком того, что она не должна спускаться вниз.

Это заключение не вызвало у нее новой вспышки гнева. Она знала, Альфред доверяет ее искусству общения. Когда они были у Глостера и сэра Джона, он всегда находил способ сделать так, чтобы она присоединилась к ним, когда он надеялся получить какие-то сведения во время непринужденной беседы. Он мог легко устроить так, чтобы она спустилась вниз, послав ей немного еды или забыв самое главное, например хлеб. Но в отличие от Глостера и сэра Джона сэр Роберт и Оливер были противниками партии Лестера и друзьями принца. Этот знак имел политическое, а не личное значение: нежелательным оказывалось присутствие дочери Норфолка, а не жены Альфреда.

Барбара сделала Клотильде знак, чтобы она забрала у служанки поднос и отослала ее. Выбрав самое привлекательное из того, что она еще не пробовала, она сказала Клотильде: «Отнеси остальное вниз и раздели между мужчинами».

Барбара почувствовала вопросительный взгляд Клотильды, но раздраженно покачала головой. Служанка вздохнула и вышла из комнаты. Барбара поняла: Клотильде показалось, что она поступает неразумно, рассердившись на своего невнимательного мужа, но она не стала вдаваться в объяснения. Она была слишком занята, вспоминая все, что видела и слышала с тех пор как они встретили отряд Роберта близ Тьюксбери. Перебирая в памяти случившееся, она медленно и размеренно жевала, совершенно безразличная к тому, что ест.

Когда Альфред открыл дверь, она вскочила на ноги, почувствовав, как зеркало соскользнуло с ее колен. Барбара испугалась, что он может увидеть его и догадаться, как она привязана к этому подарку и ласкает его всякий раз, когда бывает огорчена, понять, как презренно ее рабство. Она отвернулась, наклонилась и засунула зеркало в корзину под вышивку, подняла маленькое полено, лежавшее рядом, и бросила его в огонь. Затем она медленно выпрямилась, все еще глядя в сторону, надеясь, что ее притворное недовольство отвлечет его внимание.

Небрежный взгляд через плечо показал, что дверь уже заперта, и Альфред, снявший доспехи, стоит, держа руку на дверной щеколде, и пристально смотрит на нее.

— Ну так что? Когда начнется следующая война? — спросила она, стараясь говорить тихим голосом, но вкладывая в этот вопрос весь свой гнев.

— Войны не будет. — Альфред сделал несколько больших шагов, чтобы оказаться рядом с ней. — Я думал, что застану тебя уже в постели. Я видел, как Клотильда спускалась вниз.

— Ты перешел на сторону врагов моего отца? — Она внезапно вздрогнула, испугавшись проблемы, которая только сейчас пришла ей в голову.

— Я не перешел ни на чью сторону. — Его голос звучал напряженно и как-то сдавленно. — Не возражай мне теперь. Я расскажу тебе позднее. Я достаточно долго сдерживался и умираю без тебя.

Страсть, которая раньше сгорела в огне гнева, от искры этих слов вновь вспыхнула ярким пламенем, словно пропитанная маслом. Реакция Барбары была так сильна, что у нее участилось дыхание, и она отступила на полшага назад, подняв руку. Позднее она поняла: он, должно быть, испугался, что она хочет оттолкнуть его, ибо схватил за руку и прижал к себе, целуя так горячо, что она не смогла бы протестовать, даже если бы была холодна. Все ее чувства, кроме радости, исчезли. Желание заставило забыть об осторожности, и она позволила мужу снять с себя одежду и помогла ему раздеться, не пытаясь изображать безразличие.

Оба слишком страстно желали друг друга, чтобы терять время на любовные игры. Они просто слились воедино, и он, видевший многих женщин, которые старались подарить своему партнеру изысканные удовольствия, каждый раз разнообразные, теперь растворился вместе с Барбарой в волнах безудержной страсти. Приведенный в восторг живой пульсацией естественного непередаваемого облегчения, он снова и снова шептал ее имя, только ее имя…

Это тронуло ее так, как не тронули бы слова любви, и она не отодвинулась от него, а осталась лежать рядом, позволив своей руке остаться в его. Она забыла об опасности этого неясного общения. Начав отдавать, она так же страстно желала отдать все, как желала неистового удовольствия соединения.

* * *

Утром Альфред спустился вниз к мужчинам, пока Барбара еще спала. К тому времени, когда она пришла, чтобы позавтракать вместе с ними, нельзя было ошибиться, что Роберт и Оливер дружелюбно настроены по отношению к ее мужу. Барбара нисколько не удивилась, когда Альфред сказал ей, что дал слово не оставлять компанию до тех пор, пока он не поговорит в Бристоле с Робертом Уолераном.

Через несколько часов на холмах за рекой между Батом и Бристолем они увидели человека, с которым должны были встретиться Роберт и Оливер. Барбара была удивлена и немного напугана. Не подумав, она натянула поводья, и Фриволь послушно попятилась. Беви и Льюис загородили ее спереди, предположив, что Барбара испугалась, увидев что-то. Это было не так; конечно, Барбара не боялась Роджера Лейборна, первого стюарда и лучшего друга принца Эдуарда. Об этом человеке она слышала только хорошее, например, что ему единственному удавалось обуздать вспыльчивого принца. Но она также помнила жестокую ссору, происшедшую между принцем и этим человеком. Ей было известно, что ссора улажена, но насколько искренне со стороны Лейборна?

Барбара думала, что принц был полностью не прав, знал это и испытал облегчение, когда ему удалось договориться со старым другом. Но Лейборн? Он не только был подвергнут гонениям и лишен королем своих земель и чести, но едва ли получил хотя бы частичную компенсацию. Может быть, Лейборн затаил в душе гнев на короля и принца, которые так отплатили ему за верность трону?

Однако у Барбары не было времени сообщать о своих страхах мужу. Поприветствовав Роберта и Оливера и заметив Альфреда, Лейборн обнял его с криками радости и изумления и поехал рядом, проговорив с ним всю дорогу До места встречи в Бристоле. Барбара, не привлекая внимания, следовала в некотором отдалении сзади. Она находила неблагоразумным напоминать Лейборну, что Альфред, женившись, некоторым образом связан с партией Лестера, до того, как ее муж изложит свои доводы. Недалеко от Бристоля ее напугали Оливер и Роберт, подъехавшие к ней с двух сторон и внезапно обнаружившие поразительное желание побыть в ее обществе и поговорить с ней. Барбара не знала, смеяться ли над их наивностью или возмущаться тем, что они считают возможным обмануть ее таким глупым способом.

Она знала, ее не подозревают в намерении бежать. Бристольская крепость отгораживала полуостров, на котором был расположен город Бристоль, от прилегающей местности. Чтобы попасть в порт, каждый должен был пройти через крепость, так что бежать было невозможно, да и, Альфред сказал им, что намерен заехать в Бристольскую крепость, чтобы поговорить с Уолераном и воспользоваться возможностью покинуть Англию. Так что Роберт и Оливер, по-видимому, намеревались разлучить ее с Альфредом.

Барбара сделала вид, что не поняла их замысла. Она ехала рядом, разговаривая и смеясь и так раздражая Фри-воль, чтобы кобыла скакала вперед и приходилось постоянно ее сдерживать. Но каждый раз, когда это происходило, она оказывалась ближе к своему мужу. И каждый раз она поворачивалась в седле и звала, чтобы сопровождающие ее догоняли.

Возможно, они и не собирались разлучать ее с Альфредом, или не поняли, что она делает, или не могли придумать, как остановить ее, не создавая суматохи, которая привлекла бы внимание ее мужа. Но когда они въехали на подвесной мост, Барбара почувствовала, что настало время исключить всякую возможность того, чтобы ее сделали заложницей, заставив Альфреда участвовать в том, что он не одобряет. Прямо на середине фразы она так пришпорила Фриволь, что та дерзко протиснулась между двумя оруженосцами. Раздались крики удивления, но людям Роберта было уже слишком поздно предпринимать что-либо, не. выглядящее открытой угрозой или вызовом. Фриволь уже наступала Дедису на пятки, и Альфред оглянулся, чтобы взглянуть на нее. Лейборн тоже обернулся, свирепо взглянув на Роберта и Оливера, а Барбара делала все, что в ее силах, чтобы выглядеть сконфуженной и обеспокоенной, как будто она не понимала, что произошло.

Дальше она ехала рядом с Альфредом, но не смогла обменяться с ним даже несколькими словами. Лейборн с жаром продолжал беседовать о принце, пока они не въехали в ворота крепости, где их приветствовали и попросили тотчас же пройти в замок. Стражник сказал, что из-за них был задержан обед, а время уже приближалось к вечеру. Никому не нужно было напоминать об этом. Барбара удивлялась еще тогда, когда они не остановились поесть после встречи с Лейборном, и была теперь настолько голодна, что скорее обрадовалась, чем огорчилась: ведь если бы она попыталась отвести Альфреда в сторону, это вызвало бы слишком много подозрений. Она не стала извиняться, что ей необходимо сменить платье, а просто отдала Клотильде свой плащ и перчатки и последовала за мужчинами в замок. Все они сняли доспехи, умылись в чашах, принесенных слугами, и прошли к столу.

Барбара была совершенно потрясена, когда сразу после общего приветствия и обмена срочными известиями Роберт Уолеран сказал:

— Хорошо, сэр Альфред. Вы слышали от Лейборна, что мы намереваемся сделать. Не поможете ли вы нам освободить принца из тюрьмы силой своего оружия?

— Нет, — ответил Альфред, — И не потому, что я не желаю видеть принца свободным. Покажите мне способ освободить его так, чтобы об этом никому не было известно, или окружите его теми, кто обеспечит его оружием и защитит его с тыла, когда армия станет пробиваться к нему, и я буду рад оказать любую помощь, какая только окажется в моих силах. В том плане, о котором я слышал, я не могу принять участия. У вас ничего не получится. Вы только подвергнете Эдуарда опасности.

Раздались возражения и разгорелся спор. Альфред слушал, ел и пил, не отвечая, пока не замер возмущенный шум. Тогда он подробно рассказал об угрозе для жизни Эдуарда, которую он предвидит при любой попытке освободить его силой. Вначале все замолчали, потрясенные услышанным, но потом спор вспыхнул вновь.

Поскольку Альфред непоколебимо стоял на своем, их вместе со слугами отправили в одну из башен замка, где они и провели две недели, полные тревоги и самых мрачных предчувствий.

* * *

Заточение закончилось лишь в конце второй недели ноября, когда к ним в покои вошел в полном боевом облачении Роджер Лейборн. Его лицо было черным от гнева.

— Вы были правы, — глухо проговорил он.

— Принц… — Альфред не мог выговорить это слово, и его низкий голос стал высоким, как у юноши, и оборвался.

— Нет-нет, не мертв. — Лейборн протянул руку, и его пальцы в кольчуге сжали голые пальцы Альфреда. Затем он снова взглянул Альфреду в лицо, — На самом деле Эдуард мог бы погибнуть, если бы вы не предупредили нас. Когда Оливер и ле Стрендж ворвались в первый двор Уоллингфорда, кастелян замка вышел на стену и предупредил, что, если мы немедленно не отступим, он отдаст нам принца, сбросив его со стены. Ле Стрендж засмеялся и сказал, что они не осмелятся, и тогда они привели Эдуарда, безоружного и связанного. Мы должны были остановить штурм или подвергнуть его опасности. Принц попросил нас уйти…

Альфред положил руку на плечо Лейборну.

— Мне жаль, мне действительно жаль. Была какая-то надежда, что вы исполните задуманное. — Он поднял руку и хлопнул его по плечу. — Итак, что сделано, то сделано. Главное — Эдуард жив и здоров. Что делать дальше?

— Вы не думаете, что принц все еще в опасности?

— Видит бог, нет! После того, как его показали всем находившимся в Уоллингфорде и все слышали, что он просил вас уйти? Нет! Если сейчас Эдуарду причинят какой-то вред, Лестер живьем снимет шкуру со смотрителя замка и со всего гарнизона. Но Уолерану надо позаботиться о собственной защите. Лестер будет рассматривать то, что вы сделали, как нарушение пакта, заключенного с ним в августе.

— Конечно, это дело обсуждается. — Лейборн прикусил губу. — Мы не имеем права, но мы просим вашего одолжения, сэр Альфред, не ради себя, а ради Эдуарда.

— Если я смогу помочь принцу, я сделаю это.

— Это на какое-то время задержит ваш отъезд во Францию.

Альфред, поколебавшись, кивнул.

— Не согласитесь ли вы поехать со мной и еще несколькими людьми в Уигмор, чтобы переговорить с Роджером Мортимером? — спросил Лейборн. — Сила, как вы и предупреждали, потерпела крах, но нам нужен Эдуард. Без него у нас не останется никого, кроме мятежных баронов. С ним мы истинные приверженцы короны, и многие примкнут к этому знамени.

— Вам нужен Эдуард, — согласился Альфред. — Я пока не понимаю, какое значение для вас или Эдуарда могут иметь мои переговоры с Мортимером, но я поеду в Уигмор.