Серьезные отношения

Глава 24. Поля

Сегодня на улице особенно жарко и в палате, где лежит Макс, несмотря на работающий вентилятор, что принес Андрей, невыносимая духота.

- Привет, чемпион! – улыбаюсь я Максиму и присаживаюсь на край кровати.

- Привет, - хрипло здоровается мальчик.

На днях мы договорились с ним, что он не будет мне больше выкать и называть по имени отчеству. А Макс никак не может привыкнуть к моему новому статусу и предпочитает упускать в приветствии мое имя.

- Я теперь встречаюсь с твоим папой, и мы стали чуточку ближе. Ты не находишь? – сказала я ему, - Будет как-то глупо, если и дальше будешь звать меня так официально. К тому же так я чувствую себя ужасно старой.

Максим вымученно улыбнулся в ответ на мою корявую шутку и кивнул.

- Хорошо. А как мне теперь тебя называть в школе?

Он пока еще не знает, что в школе я больше не работаю. Нервировать его лишний раз я не хотела, поэтому уклончиво ответила:

- Сейчас же каникулы! Вот доживем до школы, а там видно будет. Договорились?

Он кивает и ерзает головой по подушке.

Лежать энергичному ребенку практически без движения очень тяжело. Все его дни и ночи проходят в одном и том же положении. Кроме боли, мучительных перевязок и изнурительного безделья в его жизни есть только мультики и немного занятия, которые как ни странно Макс воспринял с большим энтузиазмом.

- А мама сегодня приедет? – спрашивает он меня, когда я помогаю ему чуть поменять позу на более комфортную.

- Не знаю. Она говорила, что у нее дела какие-то.

Макс молча, отворачивается к окну, где за стеклом жаркое июньское солнце играет с яркой зеленью деревьев в солнечные зайчики, и грустно вздыхает.

Как мы с Андреем и предполагали, на вторую неделю ежедневного нахождения в больнице Ева решила тактично самоустраниться.

- Я не могу находиться тут круглые сутки семь дней в неделю, - заявила мама Максима в наш очередной визит в больницу к мальчику, - Ты же отец. Вот и займись сыном.

- Помниться ты не хотела мне его и на выходные давать, когда он был здоров и им занималась бабушка? – ехидно заметил Андрей.

Бабушка Максима приезжала один раз, а потом, сославшись на больное сердце сообщила дочери, что уезжает на лечение в Израиль и та пусть займется восстановлением Максима сама. Справедливо, но очень не своевременно. Особенно с учетом того, что Ева ребенком заниматься не собиралась, наивно полагая, что тут поможет мать.

- Чего ты к словам цепляешься?! – тут же завелась Ева, - Да, и не было такого. Ты же отец!

Эта ее коронная фраза порядком веселила меня. Ева любила ее вставлять каждые пятнадцать минут пока мы с Андреем находились в палате.

- Я работаю, - напомнил мужчина, - Отпуск мой закончился пару дней назад.

- Так возьми больничный, - предложила ему бывшая жена, - Я не могу тратить все свое время на одну больницу. У меня есть и своя жизнь.

Поразительная женщина. Все чему она научилась за свои годы – это жить за чужой счет. Абсолютное потребительское отношение к жизни и людям.

- А как же обещанная вами частная клиника? – решила подать голос я, - Мне казалось вы хотели перевести Максима туда и лично контролировать процесс реабилитации.

- Я…, - тут же стушевалась женщина, - Я не успела поговорить со Стасом. Он позавчера улетел в рабочую командировку на длительный срок.

Ну, теперь все понятно. Денежный мешок свалил, устав от Евкиных проблем, а она решила полететь следом, а то, не дай бог, кто-то этот симпатичный мешок уведет.

Когда бывшая жена Андрея ушла, оставив после разговора неприятный осадок, я села на стул рядом со спящим Максимом и нежно погладила его по отросшим за это время кудрям.

- Не переживай, - тихо сказала я Андрею, - Я буду с ним рядом.

- Поля, - качает головой он, - Ты не обязана.

- А кто, если не я? Ты работаешь. Ты единственный в нашей семье работаешь. А мы с Максимом сами справимся.

Я намеренно вставила в свою краткую убеждающую речь слово «семья», чтобы Андрей знал, как много для меня значит он и его такой большой, но все еще такой маленький сын.

Наши будни и выходные дни теперь проходят очень однообразно, по одному и тому же сценарию, но я даже рада этому. Такое постоянство создает иллюзию стабильности.

Мы с Андреем так и живем на даче.

Каждое утро я встаю засветло, чтобы успеть приготовить нам вкусный завтрак.

- Зачем ты это делаешь?! – первое время злился Андрей, - Ты и так чуть живая с больницы приезжаешь. Мне нужна ты здоровая, а не этот завтрак.

- Так я не для тебя стараюсь, а для Макса, - ответила чистую правду, - Если хочешь, могу не готовить лишнюю порцию на твою долю, но у ребенка должная же быть хоть какая-то радость в жизни помимо безвкусной больничной еды.

Макаров только покачал головой и сдался, прекрасно понимая, что я права.

Поэтому теперь не мешает мне каждое утро кудесничать на кухне. Зато с легкой руки мужчины на кухне появились мои новенькие помощницы: миксер, блендер и даже мультиварка. И теперь блинчики со сгущенкой, сырники со сметаной, оладья с вареньем и даже минитортики из воздушного бисквита, по утрам заметно приподнимают настроение маленькому больному мальчику.

Он с нетерпением ждет моего прихода и с лукавой улыбкой интересуется:

- А что ты сегодня вкусненького принесла?

Андрей подвозит меня к больнице почти всегда к восьми утра, прямо как на работу. Там я провожу весь день. Вместе с Максом мы много читаем, делаем массаж, проводим все необходимые гигиенические и медицинские процедуры и, конечно, много разговариваем. Обо всем на свете. Макс расширяет свой кругозор, а я просто рада тем, что нужная ему не меньше чем он мне. К вечеру обычно приезжает папа и мы вместе едем домой перед самым отбоем в больнице.

Так проходит неделя, потом еще неделя и вот уже Максиму разрешают садиться в постели. Он осторожно, неуверенно шевелит ногами, упирается пятками в кровать и удивленно вертит головой так, словно мир вокруг внезапно приобрел краски.

- Здорово, - улыбается он мне, - Вот бы еще не улицу выйти. Когда мне разрешат?

- Скоро, - заверяю его я, а сама с грустью думаю, сколько еще всего предстоит пройти и пережить, пока Макс снова станет ходить своими ногами.

Впереди нас ждет долгий период ходьбы на костылях, и я сильно сомневаюсь в том, что Ева захочет этим заниматься.

В один из вечеров я решаю поговорить с Андреем на эту тему и поделиться терзающими меня мыслями.

- Я и сам хотел поговорить с ней на эту тему, - признается он и зло стискивает зубы, - Ее поведение отвратительно. Спихнуть на тебя своего ребенка и укатить за Стасом за границу – это сколько наглости надо иметь.

- Только не надо с ней скандалить, - прошу я, - Ни к чему хорошему это не приведет. Ты же знаешь, как я люблю Макса и мне совсем не трудно с ним заниматься. Ева трудный человек. Я тебе предлагаю просто поговорить с ней откровенно и подвести к пониманию, что с нами после выписки Максу будет жить гораздо лучше, чем с ней.

- С нами? – вытаращился на меня Андрей.

- Ну, а с кем еще? - серьезно спросила я и добавила, - Не к деду с бабкой же ему возвращаться. Хороши, блин, родители. Ребенка не знают куда деть.

- Да я только за! – воскликнул Андрей и тут же озадаченно почесал затылок, - Только вот, где же мы жить-то будем? Не на даче же. Квартира моя слишком мала для нас троих.

- А чем тебя дача не устраивает?

- Тем, что мы слишком много времени тратим на ежедневную дорогу.

- Тогда, - многозначительно посмотрела я на Андрея, - Думай, как лучше поступить.

И он задумался.

Крепко так…

Я прям почти видела, как шуршат у Макарова майорские извилины в голове, но мешать не стала. Он мужчина в нашей семье и если он захочет сделать нашу жизнь лучше или удобнее, то я только порадуюсь. А пока меня и так все устраивает.

Через пару дней я, как и всегда суетилась возле Максима – после массажа он особенно капризен. То попить, по покушать, то просто пожалеть.

- Я так по маме соскучился, - произнес он, пока я осторожно гладила его по голове, - Когда она уже приедет?

- Думаю скоро. У мамы важные дела, - по привычке вру я.

- Мне кажется она меня совсем не любит, - шепчет он и прячет лицо у меня под мышкой.

- Что ты такое говоришь?! Конечно, мама тебя любит! И очень скоро вернется. Вот увидишь.

- Четно? – с недоверием смотрит Макс.

- Четно-честно, - бодро рапортую я, - Ну ка улыбнись! А то вернется мама, а ты весь плесенью покрылся от грусти. Посмотри какая сегодня хорошая погода. Давай откроем окошко, пока никто не видит?

Макс несмело улыбается и кивает.

Я поднимаюсь со своего места и иду к окну, как меня останавливает деликатный стук.

- Тук-тук! Добрый день.

Я обернулась как раз в тот момент, когда Макс радостно завопил:

- Деда! Деда приехал! Поля посмотри!

В палату вошел невысокий седовласый мужчина в светлом костюме. Поприветствовав меня и наших соседей по палате, он перевел взгляд на Максима и суровое лицо мужчины сразу разгладилось:

- Привет, Макс! Как ты тут? Смотрю, идешь на поправку. Вон, какие щеки наел, - хвалит внука Аркадий Павлович и садится на мой стул, - А я тут тебе пирогов привез. Бабушка пекла. Сама она приехать не смогла, плохо себя чувствует, и просила на нее не обижаться.

- Спасибо, де! – радостно закивал Макс и принялся за обе щеки уплетать пироги, - Вкусно.

Я недолго еще побыла в палате, слушая, как весело общаются дед с внуком, и решила выйти – путь побудут наедине. Они так дано не виделись.

- Аркадий Павлович, я отойду на пару минут, - обратилась я к пожилому мужчине, - Побудете с Максимом?

Он вздрогнул и посмотрел на меня так, словно впервые увидел.

- Да, конечно, Полина. Идите.

На улице сегодня стоит замечательная погода. Всю ночь шел проливной дождь, а утром пригрело солнышко, подсушило землю, но оставило свежесть и чистоту воздуха. Жара немного спала, и гулять на свежем воздухе одно удовольствие.

Пройдя вдоль ряда лавочек, я присела на одну из них и бездумно уставилась перед собой, размышляя.

Несмотря на то, что именно благодаря неофициальной просьбе Аркадия Павловича меня уволили из школы, злиться на него у меня не получалось.

В первый раз я увидела его сразу через пару дней после операции Максима. Оказалось, именно он договорился, чтобы мальчика прооперировал лучший врач в области. Подключил все свои немалые связи и этот вклад в здоровье внука поистине бесценен. Потом у его жены, приключился сердечный приступ и они срочно вылетели в Израиль, где их ждала плановая операция, которую уже несколько раз откладывали.

Андрей до сих пор испытывает стойкую неприязнь к бывшему тестю и, если судить по смертоубийственным взглядам, коими оби обменялись в их последнюю встречу, она взаимна.

Мне же с семейством Кутовых делить нечего.

Плохого я никому не делала, а школа…да бог с ней.

Работа не главное.

Когда я вернулась в палату, Аркадий Павлович собирался уходить, а Максим уткнулся в какой-то новомодный гаджет, что привез ему в подарок дед.

- Можно вас на пару минут, Полина, - неожиданно позвал меня мужчина.

- Да, конечно, - удивленно вскинула брови.

Мы вышли в коридор и встали друг напротив друга.

- Я хотел бы перед вами извиниться, - после недолгого молчания произнес Аркадий Павлович, - Думаю, вы и сами знаете, что это я попросил Анну Олеговну освободить вас с должности.

- Догадывалась, - не стала скрывать я.

- Прошу простить меня за это. Я был не прав. И я очень благодарен вам за внука. Он моя единственная радость. Мы как могли с женой воспитывали его, пока дочь жила с нами, но, видимо, наши старания не шли ему на пользу. Вы положительно на него влияете и заботитесь. Вы знаете, что у вас очень большое и доброе сердце, Полина?

Слова мужчины вогнали меня в краску и от волнения я даже не нашла, что ответить.

- Очень редкое качество в наше время, - добавил он, - Не меняйтесь, пожалуйста, и простите меня. Я погорю с Анной Олеговной, чтобы она восстановила вас с должности.

Кое-как проглотив ком образовавшийся горле, кашлянула в кулак и покачала головой:

- Не стоит, Аркадий Павлович. Я все равно уже не вернусь в школу.

- Почему? Макаров не пускает вас работу? Так я с ним побеседую.

- Нет! – испугалась я, на мгновение, представив эту из «беседу», - Не надо! Это не из-за Андрея. Просто, я сама уже не хочу. Понимаете, хорошо работается там, где ты в одной команде с руководителем, где тебя ценят и уважают коллеги. Этот неприятный случай…мое увольнение, на многое открыл мне глаза. Я не хочу больше работать под началом Анны Олеговны.

Глаза мужчины сразу погрустнели и потускнели, а высокий лоб прорезала глубокая морщина.

- Я вас понял. До свиданья, Полина.

- До свиданья, Аркадий Павлович, - почти прокричала уже в спину стремительно удаляющемуся мужчине.