Северное сияние моего сердца (СИ)

Глава 6. Часть 6. Я залечу твое сердце

Последнее собрание. Осталось последнее собрание, и он свободен. После небольшого отпуска работа схватила Германию за руки и ноги, не желая отпускать. Да еще его подчиненные добавляют масло в огонь, принося почти через каждый час новые договоры. Первый день немец вообще растерялся, увидев довольно внушительную стопку макулатуры, по-другому это не назовешь. Сидеть до самого утра с чашкой кофе, и врагу не пожелаешь. Но даже несмотря на свою занятость и переполненный график, он все равно выкрадывал время на звонок Беларуси. Она всегда мгновенно отвечала на него, словно, забыв обо всех делах, держа в руках мобильник, сидя в кресле, ждала, когда парень ей позвонит. Их разговор был самым обычным, непринужденным, долгожданным. Они затрагивали всевозможные темы, старались найти отговорки, только чтобы поговорить лишнюю минуту. Однако час звонка по сравнению с их неделей отпуска был ничтожен. Ему мало услышать голос белоруски, Германия желал видеть ее, дотрагиваться до нее, вдыхать сладкий фруктовый запах ее духов. Этот сияющий лучик запал в его сердце, затмевая все переживания, сомнения и невзгоды немца. Его чувства яры, неутолимы, грубоваты. Но дело даже не в этом, а в том, что они были искренне. С каждым часом он думал все больше о девушке, даже работа не могла отвлечь его от воспоминаний.

Иногда парню звонила Россия. Просто так, без какой-либо определенной цели. И ему еще никогда так не хотелось поскорее закончить разговор. Его же ждет Беларусь, нет времени на болтовню с другими! Он поражался своей нетерпеливости, бодрости, желанию покончить со всем. Коллеги не узнавали нового Германию, такого собранного, твердого, решительного. Эта поездка пошла ему на пользу.

После очередного разговора с девушкой, он внезапно почувствовал, что ему недостает ее присутствия, как глотка свежего воздуха. Сердце ноет от тоски, а на душе серо и хмуро. Да сама Беларусь, судя по голосу, не была столь радостной, как раньше. Старые чувства пробудились, но уже не на русскую. Они нашли себе другую цель. И в скором времени до него дошло осознание того, что белоруска уже не просто лучший друг. Немец полюбил ее всем сердцем. Влюбился в этот маленький лучик. И это не наваждение. Самые что ни на есть искренние чувства. Мгновенно его поразили волнение и радость. Вроде парень рад этим чувствам, счастлив, что нашел ту единственную, но и страшно от возможного отказа. Помешивая ложкой свой кофе, он настолько затерялся где-то в глубине своих раздумий, что совершенно потерял счет времени, растянув свой обед на целых два часа.

А девушка, в свою очередь, сама острила глаз на его внешность и характер. Германия по-своему был угрюм и хорош. Его дерзкий и прямолинейный характер был сглодан чувствами и нравственностью Беларуси. Ей хотелось быть всегда рядышком с ним, шагая тихо, держась за его крепкую мужскую руку. Замечателен был и по поведению. Словом не сказать, как на него повлиял старший брат — Австрия. Все промахи чувств, тиранствующие над обаянием белоруски, казались ей губящими. Девушке очень нравился немецкий красавец, но тяжёлое, хмурое, тянущее чувство сильно губило ее. Видя, как он своим затуманенным взглядом смотрел на экран телефона, она медленно умирала внутри. Не трудно догадаться, что немец разглядывал его фотографии с россиянкой, уж слишком часто Беларусь замечала парня за этим делом. С такой бродящей ревностью, она затаптывала собственное «Я», задыхаясь в грубом экстазе словоблудия, даже не осознавая, свою феноменальность не хуже самой России.

Нет. Сестра всегда была для нее самым любимым и дорогим человеком. В ней нет такой нерешительности и страха, как у белоруски. Русская всегда рискует всем ради других, не думая, что это может навредить ей самой. Нет ничего удивительного в том, что Германия так одержим россиянкой. Младшая пыталась. Она и красилась, и нарядно одевалась, и всегда готовила не жалея сил, но отметка так и не сдвинулась с «лучший друг» на «возлюбленная». Все, что ей остается, это преданно ждать его звонка. Беларусь была и будет актером второго плана, без шанса попасть на свет прожектора. Тень, что никогда не окажется под лучами солнца.

Так и проходили их дни. Белоруска с наигранной радостью принимала звонки немца, коря себя за свою нерешительность, а тот в свою очередь временами заикался и нервно крутил в руках перьевую ручку, когда она отвечала ему, звонко смеясь в трубку. И вновь любовь настигла его, но теперь парень готов как никогда. Влюбленность в Россию научила его быть более смелым и рисковым. Он не станет медлить, а приложит все усилия для завоевания сердца девушки. Второй шанс для него станет последним.

Откинувшись о спинку кресла, Германия тяжело выдохнул, потирая пальцами виски. В глазах уже рябит от этих бесконечных наборов букв и цифр, а спина до невозможности ноет, как и его зад. Сколько же было облегчения, когда он поднялся с этого до жути мягкого и неудобного кресла на колесиках. Сделав небольшую зарядку для шеи и спины, немец спокойно подошел к календарю, зачеркивая маркером цифру шестнадцать. Дни быстро пролетели, унося за собой остатки воспоминаний о неделе счастья. Как же он скучает по Беларуси. Парень чувствовал себя эгоистом, понимая, что звонков ему теперь недостаточно. Он желал большего… Желал увидеть ее, провести рукой по волнистым светло-русым волосам, чувствовать ее запах, вогнать белоруску в краску. Подшучивать над ней, получая в ответ колкую фразу или обиженные надутые щеки. И когда она одаряла его своей милой улыбкой, Германия всегда чувствовал то жар, то, одолевшее его, беспамятство. Ему приходилось отворачиваться, или делать непонятное обострение на какой-либо предмет, лишь бы отвлечь внимание белоруски от его красных щёк. Проклятые моменты дежавю, заставляющие видеть в незнакомых лицах именно облик возлюбленной всё больше и больше, начинали выскакивать и давить. Но вот не мог он без неё! Бешеный адреналин бегал в крови, когда та ненароком дотрагивалась до него своей белехонькой костлявой ручонкой. А ее славянский, горный, благородный запах был также эксклюзивен и невероятен. Казалось бы, такие пустяки — но многое значили для немца. Руки непривычно тянулись к волосам девушки. Хоть они и были на тон светлее, чем у её старшей сестры, но всё же это прекрасное превосходство.

Пусть она считает его идиотом, пусть отвергнет, пусть забудет, но парень приложит все усилия, чтобы белоруска смогла полюбить его.

Она давно насытилась своим беспристрастием к этому паршивому деньку. Сердце резало, душа тяжелела, самочувствие чернело, а само тело становилось вялым и ватным, впитывая в себя всю негативную энергию. Девушка давно поняла — это тоска и подавленность, что так разъедают её из-за этой треклятой любви! Хотелось бросить все дела, правила и страх, бросить нелепость, горе, и безостановочно говорить Германии насколько сильно она его любит, насколько сильно он ей дорог…

Он отчетливо помнил об обещании позвонить ей первым, но к изумлению Германии на весь кабинет прозвенела уже до тошноты знакомая мелодия телефона. Он не знал, отчего Беларусь вдруг решилась на звонок, но немец не желал мучать себя догадками и достал телефон из кармана пиджака.

Жирный курсор, выделенный белыми ровными буквами, выплеснул слово “Amerikanischer Obolus”*. Что ему вообще надо?! Уж кого-кого, а этого павлина без мозгов он не ожидал. Опять со своими психами решил до парня дониматься? Не выйдет! Германия больше не будет молчать в тряпочку. Хватит быть терпилой. Растягивая момент, он утомительно вздохнул и, проведя пальцем по экрану, ответил на вызов.

— Deutschland am Apparat.*

— I hear* ты все такой же до ужаса любезный. Самому-то не тошно? — съязвил США.

— О… США. Как давно я тебя не слышал. — Холодно ответил немец. — У меня с детства манеры привиты, в отличие от такого раздолбая, как ты. Не тебе уж терпеть…

— И слава Богу. — Перебил того Штаты. — А то бы мой мозг не выдержал той нудятины, что ты вечно рассказываешь. Как работа? Все как червяк крутишься в своих бумажках?

— С каких пор ты стал интересоваться моей политикой? На сегодня у тебя очередная ночная бабочка заболела, или она нашла себе мужика побогаче?

Он не видел лица американца, зато отчетливо слышал его злобное сопение в трубке. Все же Германия неплохо задел самолюбие пиндоса.

— У меня хотя бы были женщины. А ты как был слабаком и тряпкой, так им и останешься. Ни одной девушке такие парни не нужны!

«— Ха! Может я иногда и люблю покапризничать, однако мной нельзя манипулировать как тобой. России не нужна такая тряпка как ты! Для нее ты не более дружеской жилетки, в которую можно поплакаться. Столько лет знакомы и до сих пор не вместе! Разуй свои четыре глаза! У вас нет будущего. Как был во френдзоне, так там и останешься.»

Н-да… Немец не забыл упреков США в день их ссоры. Он также называл его слабохарактерным. Ничего не изменилось.

— Жаль тебя огорчать, но такие самовлюбленные, гордые и бегающие за каждой юбкой индюки не во вкусе милых дам.

«— Ты, обделенный любовью отца, вечно никем не понятый ребенок!! Сам большую часть своей жизни просидел в доме папаши, а как вырвался, так мгновенно свободу почувствовал?! Да тебе кроме ресурсов на землях России больше ничего не надо! Эгоист хренов! Только о себе и думаешь! Пытаешься сделать так, чтобы все обратили на тебя внимание. Да Россия сойдет с тобой с ума! Ты не способен на любовь, бесчувственный сухарь. Как и твой папаша! Добьешься расположения Рос, трахнешь ее и вспоминай как звали. Животное! Галочку в списке своих шлюх поставишь. Достижение мирового масштаба!»

Тем вечером Германия припомнил ему все. Обычно он никогда себе такого не позволял, но Штаты умел выводить из себя даже мертвых.

— Да, я слышу у тебя лишние зубы и глаза появились. Может мне лично приехать к тебе, да повыбивать их к чертовой матери?!

Видимо американец уже забыл о цели звонка, переключив свой мозг на яростную перепалку.

— Можешь себя не утруждать. Тебе еще с Россией жить пару месяцев под одной крышей. А если она узнает о драке между нами, то kaputt* настанет и тебе, и мне.

Молчание США после его слов было хорошим сигналом. Значит, этот пиндос все еще любит ее. Ох, Россия, терпения тебе и сил на этого непослушного ребенка. Хотя, может ей именно такой мужчина и нужен? Тот, кто сможет внести в ее жизнь немного беспорядка и суматохи?

— Если это все, чего тебе хотелось, то освобождай линию. — Устало потерев пальцами глаза, сказал немец. — Я жду звонка от одного очень важного человека.

— Погоди.

Германия аж опешил от столь тихого и спокойного голоса Штатов. На секунду ему почудилось, словно это говорил даже не этот вечно бесячий блондин, любитель бургеров, а вполне адекватный и уравновешенный человек.

— Германия…. В общем…. Дело вообще не в работе и не в девушках….

— Ближе к сути США. Ты тратишь мое драгоценное личное время.

— Вот же блять. Ты и секунды помолчать не можешь?! Дай, твою мать, мне договорить! Не беси! — взорвался американец, после сказанного немцем.

А нет. Все же он тот самый грубиян и олух.

— Короче. Я не ругаться хотел, а…. Черт. В общем…. забыть, что мы в тот день наговорили друг другу и жить в мире и согласии.

Теперь-то до Германии дошло, зачем он вдруг решил ему позвонить. Перемирие. В этом-то все дело. Немец уверен — русская поставила ему условия. Сам пиндос никогда бы этого не сделал.

— Ты головой ударился? Или тебя сейчас кто-то заставляет это делать? Если он с пистолетом, то скажи «да».

— Fuck off with your jokes! I’m serious!*

— Ты же понимаешь, что то, чего ты наговорил не похоже на извинения. Скорее ультиматум.

Германия сам понимал, что их война уже достаточно долго затянулась. А перемирие было как раз кстати. Однако США что-то слишком долго молчит. Может он уже передумал просить прощения?

— USA?*

— Sorry.* За те слова и за ту порванную рубашку. Я приношу извинения.

«— Странно, что ты вообще вспомнил о Союзе. Как-то все эти годы тебе было плевать на него и на Россию.

— Все меняется очкастый. Один ты стоишь на месте. Одеваешься, словно из девятнадцатого века сбежал. И эти тупые очки. Ты ж страна, и должен выглядеть с иголочки. Линзы хоть купи себе.

— Зачем? В очках довольно удобно. Да и не зачем мне наряжаться как клоун. Это ж ты у нас индюк расфуфыренный. Нарциссом был — им и останешься.

— Четырехглазая обезьяна. The mammoth shit.*»

Надо же…. А ведь немец даже не представлял, что в один день сам Штаты будет просить у него прощения.

«— Неотесанный олух! Ты первый начал эту войну! Твое появление никогда не предвещало ничего хорошего! Ты всегда мог сцапаться с Россией или Союзом. Для тебя это было словно удовольствие. Заметь, не я чуть не начал эту войну. А ты! Рос помогла найти мирное решение. И где была твоя благодарность? К тому же, ты ее только унижал и ничего более. А теперь вдруг прозрел. С чего вдруг такие перемены? Какого хрена ты лезешь в наши дела?! Решил в любовь поиграть?! Да такой жадный и тщеславный человек совершенно ей не подходит.»

Хотя он сам не лучше. Выгнал гостя из дома, соврал россиянке, спровоцировал своими действиями на конфликт. Они оба друг друга стоят.

— США. Я виноват перед тобой не меньше. Взрослые люди, а повели себя как два тинейджера. Я также беру все свои слова обратно. А за рубашку можешь не волноваться, там только шов разошелся. К тому же мне она никогда не нравилась.

Легкая усмешка американца и Германия понял, что их вражда теперь точно окончена.

— Пришли мне счет. Я тебе новую закажу.

Немец лишь еле заметно улыбнулся, представляя, как США упорно ищет в каталоге интернет-магазина нужную рубашку.

— Не стоит. Это уже в прошлом. — Ответил ему Германия, усевшись в кресло. — Тем более ее подарил Израиль лет сто назад.

— Этот таки любитель кошерного? — передразнил говор израильтянина Штаты. — Удивительно, что он вообще тебе что-то купил.

И угнетающая тишина мигом улетучилась. Из небольшой перепалки и извинений их разговор медленно перешел в настоящую беседу, где каждый мог высказать свое мнение, оспорить его или вовсе перескочить на более уместные темы. Конечно, были обсуждения их экономики, государственно-правовой политики, своих международных отношений, из-за которых чуть вновь не разругались. Но к счастью все разрешилось как нельзя лучше, и через пару недель немец прибудет в Вашингтон для продления срока их торговых отношений.

Колко ответив на одну из шуток Германии, американец довольно усмехнулся, вспоминая, как Россия не раз ему говорила о неплохом чувстве юмора ее любимого очкарика.

— Да ладно! Не заливай. Я помню, как ты тогда с Польшей поспорил, на тысячу евро и бочку пива! Хотя я до сих пор гадаю, нахер тебе столько было пива. Но не суть. — Вспомнил этот известный на полмира спор американец, попутно помечая в своем ежедневнике их будущую встречу

— Так ты об этом! Я сам помню каждый момент того случая. Ведь все-таки мне пришлось тащить свой выигрыш до аэропорта. Бедный Укроп. Как же он прощался со своим бочонком.

— А Украина тут при чем?

— Так он же вместе с Полем против меня выступил. Ему еще Россия тогда помогла. Хороший подзатыльник отвесила, чтобы не упрямился.

— Да. Она его контролирует временами, только эти времена раз на сто лет выпадают. Рос при каждом их разговоре спрашивает прежде о здоровье, а потом уже переходит к делу. Семья на первом месте, хотя по ее строгому виду этого не скажешь.

Немца сильно изумили такие заявления. Вообще, много нового из их разговора он узнал. Германия ожидал услышать пару известных ему вестей из мира, но на самом деле тот больше говорил о русской. Н-да. А ведь США правда знает о ней почти все. Любовь действительно безрассудна.

— Да и к своим союзникам она почти как к братьям относится. Всегда поймёт, поддержит. Это ко мне она холодна и безразлична, а к другим, даже к Канаде Рос весьма дружелюбна. Аж завидно… — продолжил Штаты, тяжело вздохнув в трубку.

Эта проклятая ссора только все испортила. Если бы он смог тогда сдержать свою злость, если бы мог отдавать отчет своим действиям, то эти двое бы не разругались так. Хотя… Если посмотреть с другой стороны, россиянка бы не заговорила с американцем без прощения. А значит, этому болвану не стоит переживать. Она уже давно не держит на него зла, а тем более после того, как осознала свои чувства.

— Возможно, Россия уже на тебя так не смотрит, и только ты видишь ее такой злой. — Тихо и спокойно ответил немец. — И вообще, Рос не злопамятная и долго держать зла не может. Так что не стоит волноваться по этому поводу.

Тут уже пришла очередь задуматься к самому США. Ему впервые удалось услышать такие слова поддержки от Германии. Он же встречается с Россией, так почему вдруг подбадривает Штаты? Любой благоразумный человек, не стал бы поддерживать своего хоть и прошлого, но соперника!

— Легко сказать…

— Jesus!* Я-то уже подумал, будто ты знаешь о ней все. Но видимо поторопился. Да, когда ты позвонил мне, она уже перестала сердиться. Тем более после нашего с ней недавнего разговора, Россия не…. — вспомнив об обещании, немец мигом замолчал.

Чуть не проговорился. А ведь катастрофа была совсем близко. Язык без костей!

— Что «не»? — нетерпеливо спросил американец.

Как-то раз Германия услышал от русской одну очень интересную фразу. «Аж жопа вспотела». Он готов поклясться, что именно это происходит с ним сейчас. Если немец скажет США всю правду о россиянке, то она ворвется к нему в Берлин, как ее отец во время второй мировой.

Германия не знал, то ли это его молитвы были услышаны, то ли его возлюбленная обладала экстрасенсорными способностями, но звонок Беларуси был как никогда кстати.

— В следующий раз США. Вторая линия. Очень важно. Между жизнью и смертью.

Конечно, из глубины души Штатов вырвался рев разочарования, но все же он попрощался с немцем, позволяя тому спокойно выдохнуть и принять звонок белоруски. Рано или поздно, но он узнает, что скрывалось под этим загадочным «не».

— Да цябе дайшло запрашэнне на вяселле?* — не скрывая волнения, спросила Беларусь.

— Пришло. Но вот их звонок о предпраздничном банкете был намного раньше…. — ворочал в руках Германия конверт с яркой бумажкой внутри. — Вечеринка будет двадцать третьего… А свадьба двадцать пятого. Надо еще вещи собирать…. Хорошо, что с нагоревшими делами успел справиться за сегодня.

— Ох, и трудно мне во все это поверить…. — мечтательно произнесла та. — Самая младшая из нашей семьи, а первая выходит замуж.

— А, что? Ты бы хотела быть первой?

Представив ждущего ее немца в смокинге у алтаря, белоруска мгновенно залилась краской. Ну и фантазия!

— Да, даже если б и хотела, то не за кого. У меня же нет парня.

— У такой девушки, как ты, он рано или поздно будет. Не сомневайся.

Его словам да Богу уши.

— Гер. Я уже пойду. Мне надо еще успеть раздать поручения до завтра. Думаю, поговорим мы уже на вечеринке.

Парень не стал с ней спорить. Тем более ему самому пора собирать чемодан. Завтра он просто физически не успеет.

Однако стоило ему закончить один разговор, как неизвестный напросился на следующий.

— Слушаю. — Устало ответил на звонок Германия.

— Ты не рад меня слышать Гер? — раздался знакомый веселый голос.

Как же он мог забыть о России! То-то ему мелодия показалась знакомой!

— Russland! Ich habe deinen Anruf nicht erwartet.* — Воскликнул немец. — Что-то случилось?

Но вместо ответа, он услышал тихое шипение русской на кого-то.

— Рос?

— А! Нет! Все хорошо! — и вновь она прервала разговор, уже более громко ругаясь. Кто-то определенно ей мешает. — Я по поводу вечеринки Эстонии и Финляндии. Ты же едешь?

— Конечно. Что за вопросы? — удивился Германия, услышав в трубке громкий шлепок.

— Просто некоторые не смогут. Например, Таджикистан, Армения и Исландия прибудут лишь к самой свадьбе. Вот мне и интересно стало насчет тебя. Ай!

Немец аж подпрыгнул от ее громкого визга. Скрывать от него не было больше смысла и россиянка, упомянув пару грубых словечек, принялась отчитывать США, не стесняясь никого.

— Ты обещал не мешать! Дай мне, черт возьми, поговорить с Германией!

— Ты уже узнала, что хотела. Заканчивай разговор. — Донесся до Германии недовольный голос Штатов.

— А по балде не хочешь? Из-за твоих щипаний у меня синяки будут!

— Не волнуйся. Если ты не будешь щеголять по дому в одних трусах, никто не заметит их на твоей….

— США!

— Россия. Может мне отключиться, чтобы вы поговорили? — не выдержал немец, слушая их небольшую перепалку.

— Ох! Прости Гер. Просто некоторые болваны, не дают мне спокойно поболтать с другом из-за своей чертовой ревности!

— Я ведь твой парень. — Послышалось где-то рядом бурчание американца. — И ревность это нормально! Если бы я заговорил с Брит, ты бы ей косы повыдирала.

— Ничего подобного! — возмутилась девушка. — И хватит меня тискать! С самого утра начинаешь!

Значит, все же они встречаются. Продолжая слушать их ругань, Германия в глубине души радовался за эту безумную парочку. Они смогли добиться своего.

— Darf ich dir gratulieren?* — усмехнулся он, поправляя очки.

— Что он там сказал? — спросил у своей возлюбленной США, но та лишь шикнула на него.

— Да, Гер.

— Значит, ты все же смогла найти путь к его сердцу?

— Да… — тихо и радостно ответила ему Россия. — Это длинная история. Я тебе при встрече все объясню. Только можешь пока никому не говорить?

— Конечно. Без проблем. Но знаешь…. Мне бы хотелось кое-чего взамен.

В то время пока русская молчала, ожидая его требование, Штаты громко возмущался, крича, что немец и волоса с ее головы не получит.

— Рос. Можешь помочь мне на вечеринке? Я хочу побыть с Беларусью….

— То есть, чтобы наши родственники ее не увели у тебя из-под носа?

— Genau!*

— Тогда никаких проблем. — Рассмеялась россиянка, радуя своим ответом Германию. — А я-то думаю, от чего моя сестра внезапно поменяла свои планы….

— Ты о чем?

— О том, что всю ту неделю, что она провела с тобой, Белка должна была отбывать у меня.

Так значит, Беларусь все переиграла ради него. Возможно ли, что она испытывает к немцу хоть каплю тех чувств, которые он хранит в своей душе?

— Гер. Я надеюсь, ты мне все объяснишь….

— Да. При встрече. Хорошо?

— Как говорится у тебя: «Gut».* Увидимся завтра на вечеринке!

Комментарий к Глава 6. Часть 6. Я залечу твое сердце.

“Amerikanischer Obolus”*. — “Американский оболтус”.

— Deutschland am Apparat.* — Германия у аппарата.

— I hear* — Я слышу

kaputt* — конец

— Fuck off with your jokes! I'm serious!* — Иди на хуй со своими шутками! Я серьезно!

— USA?* — США?

— Sorry.* — Прости.

The mammoth shit.* — Дерьмо мамонта.

— Jesus!* — Господи!

— Да цябе дайшло запрашэнне на вяселле?* — До тебя дошло приглашение на свадьбу?

— Russland! Ich habe deinen Anruf nicht erwartet.* — Россия! Не ожидал твоего звонка.

— Darf ich dir gratulieren?* — Я могу тебя поздравить?

— Genau!* — Именно!

«Gut».* — «Хорошо»

Спасибо, что прочитали, оценили, оставили отзыв, прожали “жду продолжения”. Для нас это много значит. Теперь на одного соавтора стало больше. Ему еще трудновато, но он справится с задачей!

Ждем следующей части. Завершающей части по БелГер!