Шаг на встречу (СИ)

Глава 31

Вики

Люблю.

Люблю.

Люблю.

Это все, о чем я могу думать.

И с каждым прожитым без Дэйва днем я понимаю, что именно я натворила.

Иногда страхи снова накидываются на меня, словно свора голодных псов, и в такие моменты мне кажется, что мир вокруг меня рушится. Просвета нет.

Но потом я вспоминаю его тихое, но уверенное «Я тебя люблю» и в конце этого мрачного тоннеля зажигается свет.

— Девочка моя, как ты? Ты так меня напугала, — рыдания Фредерики обрывают мне сердце, напоминая мне, какая я бессердечная, что так поступила с ней.

— Прости, умоляю, прости, — рыдаю я в ответ. — Я плохая внучка.

— Ты у меня самая замечательная, — не соглашается бабушка со мной. — И тебе не за что просить прощения. Хотя нет. Конечно есть. Но это не так важно. Хотя нет, это важно, — противоречит она сама себе. — Просто я хотела бы знать о твоей боли, а не думать, что ты где-то одна-одинёшенька, словно сирота, переживаешь все это одна. Я пока еще рядом с тобой и хотела бы, чтобы ты это знала. Мы ведь не чужие с тобой люди.

— Я знаю. Прости. Мне просто было слишком больно, — пытаюсь я себя оправдать.

— Я знаю, — перебивает меня ба, — Дэйв вернулся сам не свой, сказал, что ты хочешь отдохнуть. Тебе легче?

— Как он? — отвечаю я вопросом на вопрос.

— Ну он… как бы это тебе сказать… — мямлит она, — работает. Что у вас там случилось? Вы решили развестись? Мне казалось, что у вас вроде как чувства. У него, по крайней мере, так точно.

— Я тоже его люблю, — рыдаю я, крепко сжимая трубку.

— Тогда я ничего не понимаю, — удивленно. — Ты его любишь, он тебя тоже. В чем проблема? Он рассказал тебе, что он тебе не изменял? Там вроде какая-то путаница с его кузиной получилась, — тараторит она, а я снова в слезы.

— Ба, ты ничего не знаешь о родителях, — шепчу я и тут же прикусываю губу.

— А это тут при чем? — Фредерика тут же ухватывается за мои слова. — Они не лучший пример для подражания, девочка моя.

Когда смысл ее слов доходит до меня, я замираю.

— Ты знала? — не могу поверить.

— Знала что? Что они собирались развестись? Конечно знала, — отмахивается она. — Они напоминали мне меня и Фредерико в молодости. Я послала его тогда на все четыре стороны. И правильно сделала, как оказалось. Если люди не приносят друг другу радости, то с ними нужно уметь вовремя прощаться, — продолжает Фредерика, даже не подозревая, какой ураган поднимает своими словами в моей душе. — Милая моя, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее впустую. Сколько нам отмерено? Думаешь, твои родители собирались вот так погибнуть? Нет, конечно. Возможно, не случись с ними этой трагедии, каждый из них нашел бы свое счастье.

— Иногда любви бывает недостаточно, — повторяю я слова Дэйва, желая услышать, что она скажет.

— Не смеши меня, — отвечает она. — А чего бывает достаточно? Разве достаточно в браке уважения? Или страсти? Только если есть любовь, можно построить что-то стоящее. Заметь, я говорю «построить». Потому что отношения — это постоянный и каторжный труд. Вот поэтому я до сих пор одна, — вздыхает она грустно.

Я услышала, что хотела. И готова подписаться под каждым ее словом.

Недоверие — это отголосок прошлого, которому я позволяю себя кусать, а не отражение моей реальности. Нашей с Дэйвом реальности.

Он любит меня, а я люблю его.

Завтра может случиться все что угодно.

Готова ли я позволить собственному страху лишить меня сегодня счастья? Конечно нет.

Я должна все исправить.

Не дожидаясь утра, вызываю такси и возвращаюсь в город.

Фредерика встречает меня на пороге. Объятия ее тонких рук заставляют меня снова почувствовать себя виноватой. В чем я ей и признаюсь.

— И правильно, и как только ты посмела бросить меня тут одну? — шутливо журит она меня, но ее глаза светятся любовью. Только сейчас я понимаю, что недооценивала ее. Считала, что это она виновата в том, что у нас не складываются отношения, но это все я. Отталкивала ее, боялась привязаться к ней, думала, что она покинет меня так же, как и родители.

— Я буду просить у тебя прощения каждый день за это, — уверяю я ее, снова обнимая.

— Просто будь счастлива, мне этого достаточно, — похлопав меня по спине, просит ба.

— Собираюсь, — признаюсь я.

— Пойдем в дом, расскажешь, — кивает она на дверь. — Может, совет какой дам.

— Уже дала, — подхватив ее под руку, сообщаю я. — Я ужасно боюсь.

— Чего? — щурит бабушка глаза.

— А вдруг он передумал? Может, я уже опоздала? — выдаю я свои страхи, садясь напротив нее и покусывая ногти.

— Если что, просто скажи мне, я его быстро уму-разуму научу, — грозит она кулаком в потолок. — Никто не смеет отказываться от моей внучки.

— Думаешь, и вправду все будет хорошо? — спрашиваю я, желая услышать от нее слова ободрения.

— Если бы ты видела его в тот вечер, когда он понял, что потерял тебя, — шепчет ба, наклонившись ко мне, будто нас может кто-то подслушать. — На нем лица не было. Он обзвонил все больницы, всех твоих друзей и коллег. Даже Лукасу, — кивает она. — Девочка моя, этот мужчина в тебя безумно влюблен.

— Он оставил меня одну, сказал, что недоверия не потерпит, — жалуюсь я. — Не такими словами, конечно, но по всему получается, что я виноватая.

— А ты, значит, не хочешь быть виноватой? — усмехнувшись, бабушка откидывается на спинку стула.

— Не хочу, — киваю я.

— Тогда и не будь, — говорит она, а я снова, кажется, чего-то не понимаю.

— Рядом с тобой я иногда чувствую себя глупой, — сообщаю я ей.

— Хорошо, что только иногда, — смеется Фредерика.

— Объяснишь? — прошу я, придвигаясь к ней поближе.

— Если только сделаешь, как я скажу, — ставит она условие.

— Если без всяких дикостей, то я согласна, — киваю я.

— Тогда слушай.