Шанс для злодейки

Глава 27

В круговерти дней мой разум то и дело возвращается к подслушанному разговору. Я билась над ним, как над логической задачкой с подвохом, ответ на которую можно найти, только если посмотреть на условие под иным углом.

В одной из длинных галерей дворца, из которых так славно наблюдать за быстро отгорающими осенними закатами, стены пестрели вышитыми шёлком гербами старинных родов. На этой причудливой выставке был и фамильный герб Вилфортов — гарцующий на крепостной стене олень в лентах и дубовых листьях, — но меня живо интересовал другой.

Герб Олбриджей выделялся среди пиршества ярких красок, белый ворон на голубом фоне сразу бросался в глаза. В клюве он сжимал золотой ключ, а на голове держал золотую корону. Её изобразили настолько крошечной, что издалека я приняла её за напёрсток.

Если мы с Леонаром поженимся, гербы объединятся — и папуля утолит своё тщеславие.

Я представила себе оленя, на рога которого надели жаренную курицу.

Хватит ли этого символического отношения к монархам, чтобы знать сочла Радвина претендентом на престол? Возможно, но… Скорее, отец сам бы распихал всех локтями, дал пинка королеве, принцу, да хоть чёрту лысому, и вцепился в трон обеими руками так, что не оторвать.

Я пристально наблюдала за Радвином, силясь понять, может ли он быть участником заговора, но очень скоро пришла к выводу, что если что-то и готовится, то без его ведома. Он был настолько бесхитростен, что показался бы скучным, не имей этой мрачноватой интригующей внешности и трогательной привычки заботится о тех людях, что были ему небезразличны. Я, Ханна и кронпринц пользовались его расположением, остальные видели лишь оболочку. Фасад заброшенного аббатства, на карнизах которого зловеще молчат вороны.

— Какая чушь, — бурчала я под нос поздно вечером, когда слуги уже осушили ванную и смолк нескончаемый лязг вёдер. — Ты плутаешь между трёх сосен, дорогая.

В уютном нутре кровати, обнимающем со всех сторон мягким теплом, думать не хотелось. Я со вздохом расслабилась, отдалась накатывающим волнам дремоты…

И резко села.

Ответ был так очевиден.

Наверное, я тоже ещё наивна, раз не подумала об этом сразу.

***

Я осталась во дворце не как праздная гостья, чей досуг состоит из сплетен, танцев и скуки в равной пропорции, но всё это меня тоже настигло.

Новости здесь распространялись быстрее лесного пожара. Придворные, которые и без того с любопытством встретили моё появление, теперь как с цепи сорвались. На серебряном блюде для визитных карточек к концу дня не оставалось места — и куда их девать, я понятия не имела. Вычурные картонки с вензелями, гербами и позолотой как будто пытались перекричать друг друга. При одном взгляде на них начиналась головная боль.

Эдна сказала, что для таких вещей заводят отдельный альбом, но заниматься этим меня не тянуло, так что я просто сгребала рассыпающиеся кучки и прятала в один из ящиков комода. Дна ящика уже не было видно.

В личных покоях я могла подвергаться только таким попыткам завязать знакомство, а вот за их дверями начиналось самое интересное. Стоило мне выйти из комнаты, чтобы отправиться на ежедневное занятие с лордом Вальде, как в глубине коридора самым естественным образом нарисовывалась парочка придворных дам или кавалеров, спозаранку испытывающих невероятный прилив общительности. И чем дальше мы шли, тем больше их налипало — как репьёв на косматую собаку.

Вот когда я оценила Ханну Эплбри по достоинству! Без неё я бы завязла в этой трясине вопросов, ужимок и приглашений к обеду совершенно безнадёжно, но у неё был особый дар отказывать людям, не обижая их. Чем я пользовалась без зазрения совести, предоставив ей полную свободу говорить от моего имени.

Забавно, что за себя постоять кудряшка совсем не умела и шла, куда позовут. Даже если совсем не хотела проводить очередной долгий обед в компании престарелой леди Голднайт, что невыносимо брюзжала даже с набитым фазаном ртом. И куда только девалась вся её решимость!..

За эти недели я узнала Ханну гораздо лучше. Воспоминания Айрис поблёкли и уже не казались такими сочными и яркими, словно всё происходило вчера. Её личность просыпалась всё реже — и это приносило облегчение. Порой она сбивала меня с толку и шла вразрез с личными ощущениями настолько сильно, что хотелось оторвать себе голову и вытряхнуть её наружу. Айрис была хронически несчастна и оттого озлоблена на весь мир. Избавление от неё принесло душевное спокойствие — насколько это возможно в моей специфической ситуации.

Однако, чем меньше во мне оставалось от прежней Айрис Вилфорт, тем острее вставал вопрос, кто же нынешняя. Я обнаруживала в себе привычки и склонности, явно продиктованные прошлой жизнью, которые никак не могла унаследовать рождённая в роскоши дочь герцога.

Не запертая вечером дверь могла лишить меня сна. Еда вызывала желание немедленно смести всё до последней крошки, будто назавтра в королевстве не останется ни единой курицы или зёрнышка. Окна я приказала занавешивать сразу же, как солнце окончательно гасло за полосой далёкого парка — в провалах чёрных окон мне чудились живые тени, наблюдающие через ненадёжную преграду стекла.

Каждое утро я проводила в покоях Дариана Вальде, наверняка породив этим обычаем множество гнусных слухов — но пока не слышала ни одного. Я приходила, завтракала вместе с ним и проводила оставшиеся до обеда часы в трудах праведных.

Не таких уж и праведных, если подумать — чертыхалась я то и дело.

Наблюдать за мессиром Вальде было в высшей степени любопытно, как за ядовитой змеёй в террариуме.

Казалось, он сам не знает, какое действие совершит следующим: то замирал практически неподвижно, то исчезал за дверями, то вдруг применял магию, страшно довольный, если мне удавалось её распознать. Очень материальный, с горячей кожей и высоким ростом, он одновременно был немного не от мира сего — вернее, как бы над миром, со всей его суетой и треволнениями. Мне до смерти хотелось узнать, что происходит в этой голове, но мессир не был склонен откровенничать, а читать по лицу оказалось недостижимым искусством. Кое-что я всё же выяснила. Он не терпел опозданий, любил неожиданное сочетание вкусов и всегда доводил начатое до конца.

Последнее доводило меня до белого каления, но совсем не по тем причинам, которые я ожидала…