Шпион

Глава 19

Филиппа затаив дыхание ждала ответа, но появление Денни свело на нет ее усилия. Джеймс молча кивнул Денни и встал.

– Спасибо, Денни. Скажите мистеру Тремейну, что я уже иду.

Каннингтон вышел из кабинета, даже не взглянув на Филиппа.

В прихожей раздались голоса; ее дело было проиграно. Филиппа обмякла в кресле, она готова была расплакаться. Ведь на мгновение она поверила, что еще не все потеряно. Когда несколькими минутами ранее она стала свидетелем его холодного безразличия, то с ужасом подумала, что Джеймс Каннингтон действительно низкий и черствый человек.

Потом, когда она поняла, что в детстве Джеймс был одиноким, лишенным ласки ребенком, когда сравнила Джеймса с его собственным отцом, то вспомнила, какую доброту проявлял Джеймс и к ней, и к другим.

В нем было много хорошего. И кто знает, если бы не война, не политические махинации и игры власти, он, возможно, никогда не встал бы на путь измены. Возможно, не сошел бы с предначертанного ему пути, выращивая яблоки и разводя овец в своем ланкаширском поместье.

Поэтому в те несколько минут, когда, казалось, он прислушивался к ней, Филиппа надеялась, что может довериться ему, что в нем откроется человек, которому можно рассказать о том, как она любит своего отца, и о своем страстном желании благополучно вернуть его домой. Надеялась, что сможет остаться другом Джеймса.

Денни вернулся к двери кабинета и презрительно фыркнув, бросил на нее косой взгляд. Он явно слышал часть ее спора с Джеймсом и таким образом выражал свое неодобрение по поводу того, как дерзко и неуважительно по отношению к хозяину ведет себя гувернер.

– Я запру эту комнату. Сегодня вечером мистер Каннингтон не вернется в кабинет и велел мне запереть дверь.

Чувство утраты, испытываемое Филиппой, сменилось гневом. Джеймс снова отгораживается от нее, отгораживается от Робби. Снова сбегает.

Она встала и широко улыбнулась Денни.

– Ну конечно же.

Именно так поступают, когда поблизости находится противник. Филиппа быстро вышла из кабинета. Робби, вероятно, все еще злится, нужно успокоить мальчишку, пока он в сердцах не разнес комнату для занятий.

Попытавшись поднять флаг примирения, она сделала все, что могла, но, по сути, натолкнулась на резкую отповедь. А это испокон веков означало…

Это означало войну.

Джеймс, с трудом узнав кучера лорда Этериджа, который выглядел весьма странно без своей обычной ливреи, кивнул ему и забрался в экипаж, стоявший на подъездной аллее.

Никакой ливреи у кучера, никакой эмблемы на дверцах экипажа, несмотря на ясную погоду, – плотно задернутые шторки – все это делало экипаж совершенно неприметным.

– Это тот самый невидимый экипаж твоего дяди времен сэра Торогуда? – Джеймс уселся напротив Коллиза и усмехнулся. – Я думал, внутри будут хотя бы красно-коричневые бархатные подушки.

Коллиз состроил гримасу.

– Их светлость считает, что я бываю недостаточно осмотрителен во время своих поездок в клуб.

Джеймс покачал головой.

– Далтону трудно дался этот урок. Помнишь, сколько раз на него нападали, пока он действовал под маской Торогуда? Уверен, он просто старается сберечь твою бесценную шкуру.

– Ха! Ему просто невыносима мысль о том, что я буду возить своих дам в его экипаже.

Удивленный Джеймс расхохотался.

– Не думаю, что лорд Этеридж, пользуясь таким влиянием, когда-либо испытывал недостаток в женском обществе. По крайней мере до его женитьбы на Кларе.

– Ты будешь удивлен, но этот человек был настоящим монахом. Я думал, он принадлежит к какому-то тайному рыцарскому ордену.

Джеймс улыбнулся, но отвел взгляд. Лучше не касаться этой темы. Коллиз все еще пребывал в неведении относительно того, что Далтон Монморенси и в самом деле принадлежит к своего рода тайному ордену лордов. «Королевская четверка» являлась самым привилегированным и престижным сообществом, ведь в нее входили тайные советники премьер-министра и самого короля – четыре блестящих джентльмена, обладающие твердыми принципами, высокими понятиями о чести и такой преданностью Англии, что никакие посулы власти или могущества не могли поколебать их веры. Внутри своего тайного круга эти джентльмены даже отказались от собственных имен и титулов. Лиса, Сокол, Лев и, конечно, Кобра – этот псевдоним ранее принадлежал нынешнему премьер-министру, а затем, хотя и непродолжительное время, Далтону Монморенси, который уступил свое место в «Четверке», став руководителем «Клуба лжецов».

Поистине тайный рыцарский орден.

Пора сменить тему разговора.

– Итак, как продвигается твоя подготовка?

Теперь наступил черед Коллиза отвести взгляд.

– Медленно. С одной действующей рукой на все требуется в два раза больше времени.

– Есть какое-либо улучшение?

Джеймс давно уже не задавал этого вопроса, поскольку знал, что Коллиз терпеть не может отвечать на него. Ответ всегда был одинаков.

– По сути, никакого. По словам Курта, мускулы стали немного крепче, но я по-прежнему почти не чувствую рукоятку кинжала на ладони, а значит, не могу ни напасть, ни защититься. – Коллиз помрачнел. – Чаще всего оружие просто выскальзывает у меня из рук, – добавил он с отвращением.

– Подготовка «лжеца» заключается не только во владении холодным оружием.

Коллиз пожал плечами.

– Ну, с остальным дела обстоят неплохо, правда, меня несколько смущает тот факт, что приходится заниматься в компании горничных и крысоловов.

– Да ты, оказывается, сноб!

– Послушайте, ваше яблочное величество, вы бы тоже стали снобом, если бы вас обставляла необразованная горничная!

Ага! Вот где собака зарыта. Леди Этеридж некогда помогла одной сообразительной маленькой горничной по имени Роуз. Далтон, разыскивающий Клару, узнал о существовании Роуз и, по существу освободил девушку из почти рабской зависимости, в которой та пребывала, находясь в услужении у одного высокопоставленного негодяя. Именно Роуз стала первой женщиной, завербованной «Клубом лжецов».

– Она опять добилась лучших результатов, чем ты, не так ли?

– В том-то и дело, черт побери! А я столько занимался!

Джеймс кивнул.

– Не сомневаюсь. Но Роуз очень целеустремленная девушка.

– Я бы сказал – одержимая.

– Пожалуй, я с тобой соглашусь, но разве это недостаток? Одержимость может оказаться весьма полезным качеством для агента.

Коллиз, пробормотав в ответ что-то нечленораздельное, сменил тему:

– Ты в таком раздражении выскочил из кабинета. Что там стряслось?

Джеймс недовольно заерзал.

– Филиппу кажется, что я уделяю Робби недостаточно внимания. Он считает, что я обращаюсь с ним не как с сыном. – Каннингтон снял шляпу. – Ну и по этому поводу юноша несколько разгорячился.

Коллиз кивнул с глубокомысленным видом:

– Представляю. – Усмехнувшись, он ткнул большим пальцем в сторону особняка Джеймса. – Хозяину этого дома нужна хорошая встряска.

– Послушай, Коллиз, ты же знаешь, как я к этому отношусь.

– Ха! Ни для кого не секрет, как ты к этому относишься. Посмотри, кто живет с тобой под одной крышей! Твой дом больше походит на полузаброшенный монастырь, чем на особняк знатного семейства Этериджей. Все, что у тебя есть, – это Денни и вечно недовольный кок. А теперь еще Робби и Филипп. Ты что, собираешься основать собственное братство?

Джеймс пожал плечами. Тот факт, что он настолько строго придерживался своего решения избегать женщин, что у него даже не было в доме горничной, к сожалению, не свидетельствовал о его самообладании.

– Я просто не хочу думать о женщинах, не знаю только, смогу ли. Я решил сконцентрироваться на главной цели.

– Ну ладно, ты сам решил надеть монашеское облачение, но могу поспорить – Филипп этого делать не собирается. Может быть, ты позволишь мне взять его с собой на бал, который через несколько дней устраивает миссис Блайт? Возможно, когда его не будут дергать, как бессловесную марионетку, он наконец почувствует вкус к развлечениям. Там будут все прелестницы полусвета. Одной из них наверняка удастся сделать из него мужчину. – Он элегантным движением поправил галстук. – Я мог бы это организовать. Замужние дамы из высшего общества делают мою жизнь пресной и скучной, они игривы, но нерешительны. – Словно вспомнив что-то, Коллиз усмехнулся. – Впрочем, бывают исключения.

Джеймс фыркнул.

– Ты ведь джентльмен, Кол.

А может, действительно толика мужского удовлетворения поднимет Филиппа в собственных глазах? Сделает из него мужчину, как сказал Коллиз.

– Хорошо, мы возьмем его с собой.

– Мы? Вы тоже собираетесь составить нам компанию, отец Джеймс? – спросил Коллиз.

Джеймсе поднял руку, чтобы прекратить дальнейшее подшучивание.

– Лишь для того, чтобы молодой человек не оказался вовлеченным в какой-нибудь скандал. Зная тебя, не исключаю, что его обнаружат голым на дереве в Гайд-парке, распевающим похабные песенки.

Коллиз протестующе вскинул руку.

– Никто так и не доказав, что это был я.

Джеймс рассмеялся в ответ на напускное негодование друга и вновь откинулся на подушки. Да, Филиппу надо развеяться. Тогда, возможно, все вернется на круги своя, и он перестанет смотреть на Джеймса так, будто тот его каким-то образом подвел.

Это было бы чертовски неплохо.

Поскольку ее хозяин собирался вернуться поздно, а подопечный не был настроен заниматься, Филиппа объявила выходной и предложила Робби прогуляться по парку.

– Он даже не слушал, – пробормотал тот в ответ на ее предложение.

– Ладно, но мистер. Каннингтон ушел, а я не прочь съесть мороженого. Если не хочешь пойти со мной, это твое личное дело. Не так-то просто найти лотки с мороженым, когда лето кончилось. Кто знает, когда удастся полакомиться в следующий раз? Кстати, какое твое любимое?

Робби посмотрел на нее понимающим взглядом.

– Ты же знаешь, что мне нравится красное.

– Ну да, конечно. Кто знает, когда в следующий раз доведется отведать малинового мороженого?

– Чертова девчонка, – пробормотал он. – Не понимает, когда нужно оставить человека в покое.

– А я и не навязываюсь, – с притворной обидой фыркнула Филиппа.

Маленький человечек тяжело, совершенно по-взрослому вздохнул, что не могло не вызвать улыбки.

– Ну и иди одна. Оставь меня.

Филиппа, закусив губу, смотрела на макушку его темной головы. Опустившись на корточки, Филиппа приподняла его подбородок и заглянула в печальные голубые глаза мальчика.

– Нет, – произнесла она спокойно и решительно. Независимо от того, как сложатся ее отношения с Джеймсом, она больше не бросит Робби. Никогда. – Мы идем вместе или вообще не идем.

Робби, удивленный ее горячностью, кивнул, соглашаясь:

– Да уж! Видать, тебе страх как хочется мороженого!

Когда они выходили из классной комнаты, Филиппа засмеялась.

– Никогда не вставай между девчонкой и сладостями, Робби. Это должен помнить каждый мужчина.

Когда они подъехали к дому Апкерка в Чипсайде, Джеймс бросил Коллизу красный жилет. Молодой человек удивился?

– Ты раздел полицейского? Я слышал, они трясутся над своей формой больше, чем над золотом.

Джеймс натянул жилет, надев поверх темный сюртук грубого сукна, которыми клуб располагал как раз для таких случаев.

– Это хорошая маскировка. Как только люди видят красный жилет, то больше ни о чем не спрашивают. Таким образом, удается получить необходимые сведения. Поскольку людям не нужны неприятности с полицией, мы даже можем рассчитывать на некоторое содействие.

Коллиз облачился в красный жилет и, секунду поколебавшись, натянул узкий сюртук.

– Мальчишкой я всегда мечтал стать сыщиком.

Джеймс скривил губы.

– В самом деле? А я всегда хотел быть шпионом.

Удача улыбнулась им, когда они вошли в четвертый по счету дом, где сдавались меблированные комнаты. Покрытое тучами небо грозило разразиться дождем. Новоявленные полицейские вошли в захудалое здание, надеясь, что внутри будет уютно и тепло.

Но в доме даже стены пахли затхлой сыростью, и Джеймс понял, что так здесь бывает даже в солнечный день, поскольку старый дом окружен более высокими постройками. Если не считать многолетней копоти на стенах и толстого слоя птичьего помета на крыше, то крохотный газон с увядшими, беспорядочно торчащими сорняками был единственным украшением каменного строения.

Внутри ощущался стойкий запах гниющего дерева и вареной капусты, равно как и более неприятные ароматы. Хозяйка, миссис Фаркорт, худая женщина с неприятным, похожим на лезвие мясницкого топора узким лицом, подтвердила, что рыжеволосая молодая женщина действительно некоторое время проживала в этом доме.

– Она жила здесь около двух месяцев. Поначалу платила исправно, но потом все больше и больше задерживала плату за комнату. Говорила, что ищет работу, но не думаю, что ей это удалось. А что, она у вас что-то стащила?

Они с Коллизом переглянулись.

– А у вас есть основания подозревать эту мисс в воровстве?

Женщина фыркнула.

– Еще бы! Она похитила военное пособие у молодой вдовы, украла сорок фунтов прямо из сундука у этой бедняжки!

– Мы не могли бы поговорить с этой вдовой? Миссис Фаркорт покачала головой.

– Она повесилась, сошла с ума, вот что с ней случилось. Сначала потеряла мужа, потом деньги и в конце концов лишилась рассудка. А эта наглая рыжая ведьма посмела ее обокрасть! Бесси следовало отдать мне свои деньги на хранение.

Ее маленькие глазки-буравчики так и бегали. Джеймс не доверил бы ей и ломаного гроша, не говоря уже о сорока фунтах.

– Значит, эта женщина здесь больше не живет?

– Я ее выставила! Она пришла ко мне, чтобы расплатиться этими крадеными деньгами. Тут-то я и поняла, что это она их украла!

– Под каким именем она жила?

Внезапно миссис Фаркорт умолкла, поджав и без того тонкие губы. На лице появилось выражение алчной хитрости.

– Она ведь вам очень нужна, верно? – Женщина выразительно потерла пальцами о ладонь другой руки. Коллиз только закатил глаза от столь откровенного намека. Джеймс слегка наступил другу на ногу и улыбнулся женщине.

– Я могу вас определенно заверить, что ваши хлопоты будут оценены по достоинству.

– Ее звали Уоттс. – Женщина замялась отчаянно пытаясь вспомнить имя жилички, на лице ее проступало смятенное удивление. – Может быть, Пенелопа?

– Это вы меня, спрашиваете?

– Уоттс, да. Пенелопа Уоттс. Именно так я и сказала тому парню.

Джеймс насторожился.

– Какому парню?

Она пожала плечами.

– Тому, который сегодня опять приходил сюда.

– Как его имя?

– А он не назвал себя.

– Вы можете описать этого человека?

Слегка опешив от требовательности, прозвучавшей в голосе Джеймса, женщина судорожно сглотнула.

– Обычный малый, и все тут. Прихрамывал слегка.

Бесполезно. Джеймс поборол свое раздражение.

– Итак, вы утверждаете, что некая Пенелопа Уоттс – причем в этом имени вы не уверены – девушка с рыжими волосами похитила сорок фунтов у своей соседки и затем полностью расплатилась с вами. После этого вы вышвырнули ее из дома?

Миссис Фаркорт отвела глаза и быстро кивнула:

– Да. Именно так. Пять дней назад.

– У вас есть какие-либо соображения, куда она могла направиться?

Очевидно, понимая, что ее шанс получить «достойную оценку хлопот» ускользает, миссис Фаркорт раздраженно дернула плечом.

– Сказала, что нашла работу.

– Воровка, которая работает? – уточнил Коллиз. – Как интересно!

Джеймс наступил каблуком на ботинок Коллиза и сдержанно поклонился хозяйке.

– Благодарю вас, мадам, за то, что так любезно уделили нам внимание.

Он резко повернулся и вышел, Коллиз поспешил за другом. Воздух был влажен, пахло сгоревшим углем и болотистыми берегами близкой Темзы, но Джеймс вдохнул полной грудью, словно желая очистить легкие после посещения этого промозглого дома.

Коллиз потер руки.

– Уф! Я к капусте не смогу притронуться несколько месяцев! И тем не менее мы узнали кое-что полезное. Похоже, мы скоро ее найдем.

Но когда Джеймс с бесстрастно суровым выражением лица повернулся к Коллизу, его улыбка погасла.

– У нас нет никакой зацепки, а у нее целых сорок фунтов. Этого достаточно, чтобы сбежать хоть в Америку, если ей вздумается. Рыжеволосую женщину без гроша мы могли бы найти, но женщину со средствами… – Он забрался в ожидавший их экипаж. – К сожалению, друг мой, границы нашего поиска стали намного шире, а возможности остались прежними.

Подняв ступеньки, Коллиз закрыл дверцу экипажа.

– Ты уверен? А может быть, она в Лондоне? Ведь именно сюда ее отправил отец.

Джеймс вскинул голову, обдумывая эту мысль.

– Да. И все же выследить ее будет чрезвычайно сложно, даже если мы ограничим наши поиски Лондоном. – Он вздохнул и откинулся на подушки. – Пять дней. Мы опоздали на каких-то несчастных пять дней.