Система Альфонса в Мире Боевых Искусств 2

Глава 9 Звезда

Небольшая толпа наполняла площадку, которую использовали для сбора урожая. Несколько десятков крестьян, опустив головы, образовывали круг; внутри него стояли два стражника, облачённые в плотную железную броню, — воины могли позволить себе намного более тяжёлые доспехи, чем простые люди, — и молодой аристократ примерно двадцатилетнего возраста в зелёной мантии. Его лицо и шея были очень белыми, а ресницы и брови такими черными, что, казалось, он их намеренно подкрашивал. Правой рукой он держал длинный кожаный кнут, на кончике которого блестели рубиновые капли крови и ошмётки человеческой кожи.

Прямо перед ним сидел на коленях и упирался руками в землю старик примерно шестидесяти лет. Его лицо было совершенно красным, а через морщины бежали крупные слёзы.

— Жалкая тварь, — смотря на старика сверху-вниз проговорил молодой человек. — Как ты смеешь клеветать на своего господина?..

Старик закашлял, верно пытаясь извиниться и молить о пощаде, но, прежде чем он успел выдавить хотя бы слово, раздался свист, и хлыст впился прямо в его спину. Старец вздрогнул и рухнул лицом на пыльную землю. Его израненное тело схватила судорога.

— Как ты смеешь лежать, когда тебе читают выговор? — немедленно заревел молодой человек. — Поднимайся!

Старик закашлял.

Юноша уже снова приподнимал хлыст, с которого капала кровь, как вдруг остановился и улыбнулся мрачной улыбкой:

— У него есть семья?

Тишина.

— Отвечайте!

— Н-нет, господин, — выступая из толпы крестьян произнёс бородатый мужчина. Он теребил пальцы и смотрел на землю, не смея приподнять глаза, точно на затылок ему давил тяжкий груз.

— Это… мы называем его старцем Чу. У него была семья… пару лет назад. Сын и внучка, но все они погибли во время холеры… С тех пор он, он немного не в себе… Простите его…

— Не в себе? Ты его защищаешь? — прищурился аристократ.

— Н-нет, прошу прощения! — тут же побледнел мужчина, ещё ниже опуская голову.

— Значит, его семья мертва? Ха! Наверняка эти отродья тоже не испытывали должного почтения перед своими владельцами и смели шептаться у них за спиной, и за это небеса вынесли им подобающее наказание, — улыбнулся молодой человек. — Теперь все они горят в подземных чертогах…

— Н-нет… — вдруг прохрипел старик, который всё ещё валялся на земле. — Они… Чу Ли… Чу Жо…

— Смеешь говорить без разрешения? — прыснул юноша. — Молчать!

Он вскинул хлыст с такой силой, что было очевидно: теперь он переломает хребет старика. Собравшиеся затрепетали. Даже стражники невольно покосились в сторону. Кожаный хлыст немедленно полетел вниз, на трепещущую спину, глаза юноши вспыхнули яростным блеском, и вдруг мелькнула голубая тень, вспыхнул клинок, и мир остановился…

— … Ха? — раздался удивлённый голос молодого аристократа.

Когда несколько секунд спустя напуганные крестьяне всё же посмели приподнять головы (самую малость), им предстала немыслимая картина: между господином и стариком, который валялся на земле, появилась молодая девушка с голубыми волосами. В руках она держала меч. Хлыст, который должен был ударить старца, так и не достиг свей цели и закрутился вокруг лезвия последнего.

Никто не мог поверить своим глазам.

На протяжении всей своей жизни крестьяне воспринимали молодого человека и ему подобных, как небожителей. Они не смели даже смотреть на последних. Для них они были «господами», беспрекословными владельцами их судеб; их воля была подобна небесной воле… И вот кто-то посмел её ослушаться. Кто-то посмел выступить против последней.

Люди посмотрели на юную девушку с жалостью. Теперь её ожидала кара — страшная, неминуемая, ужасная кара. Возможно, её обезглавят. Возможно, с неё станут живьём сдирать её нежную и светлую кожу. Такое тоже случалось. Многие крестьяне хотели отвернуться, чтобы не видеть страшной картины, которая должна была развернуться в любую секунду… и тем не менее все они продолжали как заворожённые наблюдать за происходящим.

— Стоять! — наконец придя в себя закричали стражники молодого человека и выхватили сабли.

Лу Инь попятилась. На лице девушки мелькнуло волнение. Ей никогда не приходилось сражаться более чем с одним противником за раз, и хотя она прекрасно видела слабые места стражников и юного аристократа, Лу Инь не понимала, за какое из них следует ухватиться в первую очередь.

Воины заметили неуверенность своего противника — точно пираньи, которые почуяли кровь. Даже молодой человек пришёл в себя, и вскоре на его лице мелькнула ярость. Он потянул за хлыст, который всё ещё обивал клинок Лу Инь, и растерянная девушка едва не потеряла равновесие.

— Ты что себе позволяешь⁈ Схватить её! — заревел молодой человек.

Стражники вскинули сабли… как вдруг раздался металлический звон.

Всё произошло за считанные секунды.

Мелькнула чёрная тень, и мужчины свалились на землю. Сперва все были растеряны. Затем зазвучали стоны. Первый стражник схватился за свои колени, из пореза на которых фонтаном хлестала кровь; другой стал валяться на земле и размахивать руками, которые, благодаря порезу в районе локтя, болтались, как плохо закрученные механизмы.

Возвышаясь между парой стоял черноволосый юноша в красной робе.

Кончик его меча поблёскивал серебристым светом.

Сам по себе клинок оставался чистым и блестящим.

Удар оказался настолько быстрым, что на лезвие не попало ни единой капли крови.

Сима Фэй посмотрел на мужчин, которые корчились на земле, и удивился, насколько слабыми они были в сравнение с ним. Прямо как малые дети, которые набросились на взрослого человека. При том что сами они были воинами Второго ранга и явно получала неплохое жалование.

Его взгляд обратился на аристократа в зелёной мантии.

С виду Сима Фэй был невозмутим, однако на самом деле он скрипел зубами от злости.

Дворянин, — дегенерат, ублюдок, идиот, — явно был важным представителем клана Тан. Об этом говорил и его наряд, который стоил как целая плантация, и стражники, которые корчились на земле.

Надо ли говорить, что теперь наладить хорошие отношение с его семьёй будет мягко говоря проблематично?..

Намечался скандал, который, конечно, не подорвёт торговые и деловые связи между семейством Тан и Сектой Жемчужного Истока, но по меньшей мере бросит на них мрачную тень. Все его планы пошли насмарку, а потому Сима Фэй чувствовал сильнейшее раздражение. Сперва последнее распространялось и на Лу Инь… Но потом Сима заметил, как девушка быстро опустилась на колени и стала осматривать раны хрипящего старика, и вздохнул.

— К-как ты смеешь! — закричал молодой человек.

Во взгляде, которым он смотрел на Сима Фэй, в равной степени читались ярость и страх.

— Я… Я есмь отпрыск клана Тан, Тан Шу! Как ты смеешь обнажать передо мною меч⁈ Ты будешь наказан! Я прикажу тебя вздёрнуть, слышишь меня? Я прикажу… а! — не успел он договорить, как вспыхнул свет, и клинок Сима Фэя завис в считанных миллиметрах от его переносицы.

Тан Шу вздрогнул и отпрянул. В этот момент его ноги запутались в его собственной мантии, и юноша стукнулся о землю.

— Вон, — произнёс Сима Фэй.

— Т-ты…

— Вон, — повторил юноша ужасающе спокойным голосом.

Тан Шу приоткрыл губы, — нижняя задрожала, — затем стиснул зубы, повернулся и бросился бежать.

Сима Фэй проследил за ним до поворота, а затем посмотрел по сторонам. Его встретили многочисленные рассеянные взгляды. Крестьяне не могли поверить своим глазам. Некоторые и вовсе разинули рты от удивления, как будто увидели, как солнце — великое непостижимое светило — вдруг проткнули, и оно сдулось, точно воздушный шарик.

Замечая взгляд Сима Фэя, они сразу опустили головы.

— Отнесите их к лекарю, — сказал Сима, показывая головой на стражников, которые продолжали корчиться на земле.

Сперва он думал, что ему придётся несколько раз повторить свою просьбу, — крестьяне казались не особенно смышлёными, — но, к его удивлению, сразу нашлось несколько человек, которые приподняли раненных на руки, положили на тележки и покатили в сторону дороги.

Не главной.

Ей пользоваться крестьянам не позволялось, и везти больных им предстояло ухабистыми окольными путями.

После этого Сима Фэй приказал остальным разойтись, — они сделали это моментально, ибо, по всей видимости, были так привычны выполнять приказы «сильных мира сего», что делали это почти инстинктивно, — а сам снова посмотрел на старика и Лу Инь.

Девушка к этому времени помогла старцу сесть и теперь с тревогой разглядывала его раны. Последние были серьёзными, но не смертельными, судя по тому, что вскоре она облегчённо вздохнула.

— Всё в порядке? — спросил Сима.

— Да… — ответила Лу Инь и сразу замялась.

Она тоже понимала, что своими действиями сильно помешала старшему Сима, который просто хотел выполнить задание, и теперь ей завладело сильнейшее чувство вины.

— Я… извините… — не смея встретить его взгляд пролепетала девушка.

Сима Фэй немного помолчал, — намеренно, чтобы она почувствовала себя ещё более виноватой, — а затем вздохнул и улыбнулся:

— За что? Ты поступила правильно, Лу Инь. Я сам готов был броситься на помощь — ты просто меня опередила.

— П-правда?.. — удивилась Лу Инь, а затем пришла в себя.

Действительно, старший Сима был благородным человеком. Он всегда приходил на помощь раненным и обездоленным — ей самой, например, причём не раз и не два. Конечно же он не собирался стоять в стороне перед лицом такой несправедливости.

— Вот только что нам теперь делать… — размышляя вслух проговорил Сима Фэй.

— Делать?.. Ах, — Лу Инь повернулась и посмотрела на старца. Его дыхание всё ещё было немного прерывистым. Он был похож на старое высохшее дерево, которое скрипит в порывах сильного ветра.

Несмотря на их помощь, он всё ещё находился в большой опасности. Судя по его характеру, отпрыск клана Тан обязательно решит отомстить старику, который, пускай и косвенно, заставил его перенести такое унижение.

Сима Фэй прикинул, вздохнул и предложил провести его в их жилище.

Ему хотелось провести это время наедине с Лу Инь, но выбора нет.

Оставалось только утешать себя, что это была временная мера.

Они приподняли старика и направились в сторону поместья. Сима Фэй ожидал, что их странное шествие обязательно привлечёт внимание, но, видимо, опять недооценил раболепие простых крестьян, которые даже перед лицом столь невероятного происшествия не смели приподнять глаза на своих господ.

Пройдя в помещение, они положили старика на кровать, после чего Сима передал Лу Инь целебные травы, чтобы она могла обработать его раны. И снова он сделал это с величайшей неохотой. Последние были на вес золота с тех пор, как он стал персоной нон-грата во всех лавках Секты Жемчужного Истока — однако успокоить тревогу девушки иначе было невозможно.

Наконец старик пришёл в себя и даже попытался встать перед ними на колени. Сима Фэй остановил его и сказал, что делать этого было ненужно, но старец всё равно наклонил голову и прохрипел:

— Благодарю… благодарю вас, юный господин… госпожа… кхе…

— Ничего. Вы в порядке? — спросила Лу Инь.

Старик кивнул, точно ржавая игрушка.

— Можете сказать, за что вас решили наказать? — поинтересовался Сима.

Будет довольно неловко, если окажется, что всё это время они спасали педофила, который приставал к дворянским детям.

На секунду старик замолчал. Затем вздохнул:

— Моя кара была заслуженной… Мой дрянной язык посмел сказать оскорбительную ложь, и правы небеса, которые позволили юному господину меня услышать…

— Что именно вы сказали? — спросил Сима.

Старик засомневался. Очевидно, что ему не хотелось повторять свою прошлую ошибку. Наконец, не смея противиться просьбе «юного господина», он всё же признался:

— Я говорил… будто за проклятьем стоит небесная кара.

— Проклятьем?..

Стоп. Он говорит про…

— Вы про монстра, который пожирает урожаи?

Старик неуверенно кивнул.

— Почему?

Лу Инь тоже удивлённо посмотрела на старца.

— Всё случилось… случилось, когда упала звезда… Тогда и появилось это проклятие…

После этого Чу — фамилия старика — рассказал, что примерно две недели назад посреди ночи многие крестьяне, включая него самого, увидели золотую звезду, которая пронзила небосвод и рухнула в зарослях неподалёку от плантации. Сперва клан Тан посчитал это благим знамением и даже устроил праздник. Они говорили, что с этого момента в семействе начнётся новая эпоха прежде невиданного процветания; тем не менее уже на следующий день появилось проклятье, монстр, который пожирает урожаи, и с тех пор он являлся почти каждую ночь.

С этого момента клан Тан, который ещё недавно хвалился вниманием небес, немедленно попытался замять данное происшествие. Слишком легко было подумать, что виной всему была небесная кара, и что сами Небеса решили наказать их семейство за некий ужасающий грех…

По завершению рассказа Сима Фэй цокнул языком.

Видимо, это задание было намного сложнее, чем он предполагал изначально…

…

— Входи, — раздался старческий голос, и в кабинет патриарха прошёл молодой человек в зелёной робе.

Лицо Тан Шу было спокойным, но в глазах у него мелькала холодная ярость.

— Сядь.

Тан Шу присел.

— Мне известно, что случилось, — наливая себе чашку зелёного чая сказал Патриарх. — Теперь я хочу знать, что именно ты собираешься с этим делать.

— Я заставлю их заплатить, — скрепя зубами ответил молодой человек. — Никому не позволяется посягаться на честь нашей семьи.

Тан Му невозмутимо кивнул:

— Девушка не стоит внимания, и тем не менее юноша находится на стадии Трансформации внутренностей. К тому же, будучи учеником великой фракции, он наверняка знает могущественные техники… Немногие наши воины могут сразиться с ним на равных.

— А мы возьмём количеством, — хмыкнул Тан Шу. — Даже ученику Жемчужного Истока не справится, если мы отправим против него несколько сотен человек.

— Верно. Даже могучие воины Истинного Ци могут утомиться, — кивнул Патриарх. — Но ты не боишься навлечь гнев Жемчужного Истока?

— Я подумал об этом, — словно дожидаясь этого вопроса ухмыльнулся Тан Шу. — Они ведь пришли сюда, чтобы избавиться от монстра, так? Скажем, что это он на них набросился; изрубим их трупы на кусочки, как будто их растерзала эта тварь, и отправим в Секту. Они ничего не поймут…