Скромная королева

Глава шестнадцатая

Тео

Вино ударило ей в голову, а подвыпившая Холли — это драматичная Холли. Я не могу удержаться и не посмеяться над тем, что она думает, будто ее больше никогда не трахнут. Как только это дерьмо закончится, она не сможет ходить.

— Dolcezza, поверь мне, мы скоро увидимся. Как только с этим дерьмом будет покончено, я заберу тебя. Мы проведем несколько недель где-нибудь на необитаемом острове, и я буду трахать тебя во всех возможных позах — обещаю.

— Как долго, по-твоему, это продлится, Ти? Мне действительно нужно вернуться в школу. Директор был снисходителен, потому что думает, что мой муж только что умер, хотя я уверена, что это больше связано с тем, что Нео поговорил с ним. Но я должна вернуться на работу, иначе меня уволят.

— Тебе не нужно работать, Холли. — Я не знаю, сколько раз я должен повторить ей это. Она чертовски богата. У нас достаточно денег, чтобы никому из нас не пришлось работать ни одного дня в своей жизни, если мы этого не хотим. Но, несмотря на это, я не могу уволиться, единственный выход для меня — это шестифутовая яма в земле. От мафии не уйдешь… Родиться в этой семье — это чертов пожизненный приговор.

— Я знаю, что необходимости нет, но я хочу. Кроме того, я живу по рабочей визе. Я не смогу жить в Штатах, если не буду работать, Ти.

Черт, почему, черт возьми, я об этом не подумал? Я мысленно помечаю, чтобы Нео начал процесс получения грин-карты. Он все оформит к концу недели.

— Dolcezza, ты — миссис Валентино. Ты можешь делать все, что захочешь. Жить, где хочешь, — рычу я. Я хочу, чтобы она осознала и использовала возможности, которые дает наша общая фамилия. Я знаю, что не в ее характере злоупотреблять этим. Но в глубине души ей это нравится. Ей понравилось то, что она чувствовала, когда нажимала на курок во время тренировки.

— Ладно, у меня нет сил. Я собираюсь просто лечь и уснуть, думая о том, что секса у меня больше никогда не будет, — ворчит она.

— Холли, засыпай. Мы скоро увидимся. Я люблю тебя.

— Спокойной ночи, Тео. Я тоже тебя люблю. Даже если из-за тебя мое влагалище зарастет паутиной. — Она вешает трубку прежде, чем я успеваю ответить.

Черт, я должен что-то сделать. Мне нужно вернуться к ней. Может, я смогу исчезнуть на ночь. Донателло сказал что-то об аукционе, который состоится в пятницу. Это через несколько дней. Если я улечу прямо сейчас, то смогу быть в Сиднее уже завтра, провести там ночь или около того, а в пятницу прилететь обратно. Не знаю, что за хрень он задумал, но Клевер будет именно там. Если я хочу хоть как-то приблизиться к ирландскому ублюдку, мне нужно быть на этом аукционе.

Единственный способ избавиться от этого бизнеса — отрубить ему голову. И пока что все, что я узнал, указывает на то, что Клевер находится во главе. Я посылаю сообщение своему пилоту, чтобы он подготовил самолет к вылету в Сидней в течение часа. Затем пишу сообщение Нео, чтобы он знал, что я уже в пути, но не говорю об этом Холли. Я хочу, чтобы это был сюрприз.

Я бросаю одежду в сумку и выхожу, чтобы застать Лану и Алексея на диване, явно помирившихся.

— Я отправляюсь в Сидней. Вернусь в пятницу утром, — говорю я.

— Зачем? И что произошло на твоей встрече? — спрашивает Лана, в то время как Алексей пытается вытянуть из меня ответы своим гребаным взглядом. Хорошая попытка, ублюдок.

— Мы встретились. Выпили виски. Я ушел. Что тут рассказывать? — Я пожимаю плечами.

— Нет, ты не можешь оставить нас в стороне от своего плана, Ти. Мы приехали сюда вместе, ты не будешь ничего делать в одиночку. Скажи ему, Алексей. — Лана смотрит на своего парня или теперь уже жениха?

— И не подумаю. Если он хочет действовать один, пожалуйста. Я здесь только потому, что здесь ты, — спокойно заявляет Алексей.

— К черту. Мы делаем это вместе. Что именно мы делаем, Ти?

Я считаю до десяти, пытаясь успокоиться.

— Ты хочешь помочь ликвидировать банду секс-торговцев, Лана? Ты не будешь в это ввязываться; останешься сидеть на этой гребаной вилле, пока я не вернусь.

— Почему ты пытаешься ликвидировать секс-торговлю? — спрашивает Алексей, внезапно заинтересовавшись.

— Потому что эти придурки пытаются заняться этим в моем городе. А я не хочу, чтобы на моих улицах пропадали женщины и дети или их продавали в рабство. Многие мужчины в нашем бизнесе либо закрывают на это глаза, либо участвуют в этом дерьме, чтобы получить прибыль. Но я? Я ни хрена не хочу в этом участвовать. Я также не могу притворяться, что этого не существует. Что этого не происходит.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они хотят заняться этим бизнесом в городе? Кто они? — спрашивает он.

Я пристально смотрю на него, пытаясь понять, почему он интересуется этим. Может, он один из тех, кто замешан в этом дерьме? Я бы ничему не удивился с этими гребаными русскими. Я наклоняю голову и ухмыляюсь, хотя меньше всего мне хочется улыбаться этому сукиному сыну.

— Что случилось, Алексей? Боишься, что я прикрою то, в чем у тебя есть свой интерес?

— Пошел ты. Мы не занимаемся торговлей людьми, — выплевывает он. И по какой-то странной причине я ему верю.

— Конечно. — Я пожимаю плечами. — Это дерьмо организовал Клевер. Слышал о нем? Я поднимаю бровь. Все слышали о гребаном Клевере.

— Ты что, бл*дь, издеваешься? Ты идешь за Клевером? У тебя чертова миссия самоубийцы, Тео. — Похоже, он о нем слышал.

— О, ты беспокоишься обо мне? Спасибо, приятель. Я ценю твою заботу, но со мной все будет в порядке. Убедись, что ты держишь ее подальше от неприятностей, пока меня нет, — говорю я, указывая на Лану. Выходя за дверь, я хмурюсь. Какое мне, к черту, дело до того, что она попадет в неприятности? Она больше не моя проблема. Мы не друзья, как бы она ни пыталась вернуться в мою жизнь.

Я бросаю сумку в джип, который Донателло навязал мне после нашей сегодняшней встречи. Он что-то бормотал о том, что он пуленепробиваемый и что я не должен ездить один в дерьмовой арендованной машине. Думаю, в машине наверняка есть жучок, и это способ следить за мной. Хотя, когда я проверил его сканером, ничего не нашлось. Он также дал мне прямой номер и попросил сообщить ему о своих планах, прежде чем я начну действовать.

Что-нибудь еще? Да, я сказал ему, чтобы он отвалил с этим дерьмом. Мой отец мертв, и мне не нужен какой-то другой мудак, пытающийся указывать мне, что делать. Но это не просто старый мудак. Это Донателло, и даже я не настолько глуп, чтобы испытывать его терпение. Пять семей могут никому не подчиняться дома. Но здесь, в Италии, все подчиняются Донателло.

Я уже на полпути к аэропорту, когда замечаю, что за мной едет машина. Черный внедорожник, похожий на тот, в котором сижу я. Я ускоряюсь, и, конечно, они тоже. Достаю телефон и звоню Донателло.

— Ти, не ожидал услышать тебя так скоро, — отвечает он.

— Да, ты бы и не услышал, если бы за мной не следили твои ублюдки. Какого хрена они у меня на хвосте, Донателло? — рычу я.

— Я не отправлял никого следить за тобой. Где ты?

— Я на Автостраде А91, двигаюсь в южном направлении, примерно в двадцати минутах езды от аэродрома. Ты уверен, что это не твои парни? — спрашиваю я, как раз когда в заднее стекло попадает пуля. Черт возьми. — Хорошие новости: стекло действительно пуленепробиваемое, — говорю я.

— Они стреляют в тебя? — кричит Донателло в трубку, а затем ругается и отдает приказы на итальянском кому-то еще.

— Да, не волнуйся, в меня стреляют не в первый раз. Наверное, и не в последний.

— У меня есть люди рядом. Ты должен продолжать ехать, Ти. Не останавливайся, мать твою.

— Да, я и не планировал, — бурчу я, перестраиваясь на другую полосу. Раздается громкий взрыв, а затем машину заносит в сторону. Черт, эти ублюдки прострелили заднее колесо, прежде чем протаранить мой бампер. — О, Донателло, тебе стоит прислать сюда своих уборщиков. Это будет грязно, — говорю я и сбрасываю звонок. Машина наконец останавливается. Я перебираюсь на пассажирское сиденье и выбираюсь из машины.

Используя машину, как укрытие, я высовываюсь и стреляю, попадая водителю другой машины прямо между глаз. Спокойной ночи, ублюдок. Я замечаю еще как минимум троих: одного на пассажирском сиденье и двоих на заднем. Затем я приседаю и считаю до десяти, слушая, как открываются и закрываются их двери. Я бросаюсь назад и попадаю одному из них в грудь, но не раньше, чем получаю пулю в плечо.

— Черт, ты еще пожалеешь об этом, ублюдок, — кричу я.

— Сдавайся, Валентино. Ты в меньшинстве. Похоже, тебе следует попрощаться с жизнью и прочитать последние молитвы, мать твою, — выплевывает какой-то бандит по-итальянски.

Это вряд ли. Я обещал Холли, что она еще увидит меня, и я собираюсь сдержать это гребаное обещание. Я уже собираюсь высунуться и снова попытаться выстрелить, несмотря на то, что в плече у меня застряла пуля (которое, кстати, горит просто адски), когда над головой пролетает вертолет. Я вижу высунувшийся сбоку пулемет, слышу звуки выстрелов по земле, плоти и металлу, а затем вертолет меняет направление и зависает надо мной. Ради всего святого, это имел в виду Донателло, говоря о наличии парней поблизости? Это не просто наличие парней поблизости; он прислал чертову кавалерию.

Я не понимаю… Но, черт возьми, мне нужно убираться отсюда, пока не появились копы. Я забираюсь внутрь своего внедорожника и хватаю свою сумку с заднего сиденья, и как раз в тот момент, когда я собираюсь двинуться пешком в сторону аэропорта, рядом со мной останавливается еще один гребаный внедорожник.

Задняя дверь открывается.

— Залезай, — приказывает Донателло. Я оглядываюсь. Не похоже, что у меня сейчас есть какие-то другие варианты. — Кого ты уже успел разозлить, Ти? Ты здесь сколько? Два дня?

— Да откуда мне знать? У тебя должно быть больше идей, чем у меня.

— Они оставят тебя в покое. Я позабочусь об этом. Куда ты направляешься?

Мне интересно, почему он должен позаботиться об этом? Он не знает меня. Конечно, он слышал обо мне, потому что знал моего отца, но я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз я вообще видел этого парня.

— Почему? Не пойми меня неправильно, я благодарен за помощь. Но почему тебя это волнует?

— Одолжение твоей матери. Она позвонила и рассказала мне о некоторых вещах, о которых я не знал. И, скажем так, я теперь заинтересован в том, чтобы ты остался цел и невредим. Насколько все плохо? — Он кивает в сторону моего плеча.

— Бывало и хуже.

— Еще раз, куда ты направляешься?

— В аэропорт. Мне нужно быстро смотаться в Сидней.

— Уже уезжаешь? Я думал, что ты более решителен.

— Я вернусь в пятницу утром. Как я уже сказал, это быстрая поездка.

— Что же такого в Сиднее, что заставляет тебя лететь туда?

— Моя жена, — говорю я.

Глаза Донателло на мгновение расширяются. Видимо, новость о моем недавнем бракосочетании еще не успела дойти до него.

— Я не знал, что ты женат. Поздравляю. Она должна быть особенной, чтобы совершить более чем двадцатичасовую поездку ради чего? Одной ночи, чтобы потом вернуться?

— Она того стоит.

— Хорошо, это хорошо. — Донателло кивает. — Я попрошу одного из моих врачей полететь с тобой, чтобы он мог подлатать твое плечо во время полета.

Мне хочется отказаться от его помощи, сказать этому сукину сыну, что я ничего от него не хочу и ни в ком не нуждаюсь. Но на самом деле мне действительно нужен врач, чтобы вытащить из меня эту гребаную пулю. И чем скорее, тем лучше.

— Спасибо.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза. Каждый раз я представляю себе лицо Холли. Скоро я ее увижу. Одно это дает мне силы двигаться дальше.