Сквозь шторм (Беверли Дженкинс) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 10

На следующее утро Сэйбл проснулась рядом с Рэймондом. Подняв глаза, она обнаружила, что он наблюдает за ней. Хоть она была невинной, она понимала, что прошлая ночь была необыкновенной. Она чувствовала, что он тоже был тронут их страстью.

— Ну? — спросила она. Она понятия не имела, как общаться с ним в ярком свете нового дня.

— Что? — ответил он, страстно желая притянуть ее к себе, чтобы поцеловать в губы и обхватить ладонями ее попку с солнышками. Он подавил в себе это желание, сказав себе, что не собирается попадаться в ловушку своей жены-воровки.

— Что будет теперь? Вот что я хочу знать. — тихо объяснила она.

Не в силах больше сдерживаться, Рэймонд нежно провел пальцем по изгибу ее спины.

— Ты вернешься в дом моей матери, пока этот дом не будет готов, а я вернусь к своей жизни.

Он обхватил ладонями ее ягодицы и провел пальцем по маленьким выпуклостям на солнце.

— Сколько тебе было лет, когда это сделали?

Сэйбл заставила себя отодвинуться от его слишком соблазнительных прикосновений. Сев, она прикрыла свою наготу простыней.

— Мне было двенадцать, тринадцать лет.

Пока их отношения не прояснятся, она не поддастся его соблазнительной игре.

— Это было частью традиций моей двоюродной бабушки.

— Было больно?

— Нет. Вашти, наша врачевательница, дала мне какое-то питье, от которого у меня онемела кожа и я почувствовала себя частью облаков. Когда шрамы начали заживать, они ужасно горели. По-моему, они очень красивые.

Глядя ей в глаза, он согласился:

— Очень красивые.

Отведя взгляд, чтобы не попасться в ловушку, Сэйбл добавила:

— Салли Энн так не думала. Она называла их «дикарскими рисунками из джунглей». Она чуть не упала в обморок, когда моя сестра Мэвис попросила, чтобы и ей сделали такое. Салли Энн так разозлилась, что запретила нам видеться с Мати на месяц.

— Держу пари, ты все равно ходила к ней.

Сэйбл улыбнулась.

— На самом деле, так и было.

Она пристально посмотрела на него, и искренне сказала:

— Я не знала, что Бейкер намеревался причинить тебе вред.

— Да, я верю, что так было. Ты и твои сообщники просто планировали украсть бумаги Шермана и исчезнуть в ночи.

Сэйбл уставилась на него.

— Какие документы?

— Да ладно тебе, Сэйбл, изображать невинность в постели — это одно, но не держи меня за дурака.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

И она, действительно, не имела.

— Радуйся, что ты сменила свое имя на Элизабет Кларк, потому что, если бы армия нашла тебя, тебя и, возможно, твоих друзей судили бы за государственную измену.

Ее глаза расширились.

— Государственная измена?

— Так это называется, когда ты работаешь на врага.

— Ты хочешь сказать, что они приняли нас за шпионов повстанцев?

— А разве нет?

— Конечно, нет! Не будь смешным!

— Где сейчас Бейкер?

— Все еще в Массачусетсе, полагаю.

— Кто еще был вовлечен, кроме тебя?

— Я не была замешана ни в чем, кроме кражи из твоего сундука, и я уже говорила тебе, что Бриджит отправилась с нами на Север.

Сэйбл внимательно изучала его. Он действительно считал ее предательницей! Неудивительно, что он вел себя с ней так грозно.

— Я не имею никакого отношения к бумагам генерала.

— Я тебе не верю.

Теперь у нее был ответ на вопрос, изменит ли он свое мнение, услышав правду. Она отбросила обиду и, вздернув подбородок, ответила:

— Веришь ты мне или нет, я ни в чем не участвовала.

— Ты обокрала меня.

— Я бывшая рабыня, Рэймонд. Я боялась.

— Чего?

— Попасть снова в рабство. Я знаю, ты сказал, что защитишь меня, но я никогда в жизни не видела, чтобы представитель расы побеждал в битве с таким человеком, как Морс. Когда Бриджит сказала мне, что Бейкер подслушал, как Морс и майор Борден договаривались отправить меня обратно, что мне оставалось делать? Прости, что я украла твое золото, но я не видела другого выхода.

— Ты могла бы подождать моего возвращения. Если бы ты попросила, я бы отдал тебе золото.

— У меня не было времени.

По выражению его лица она поняла, что он не верит ни единому ее слову.

— Мне жаль, что ты мне не веришь, — прошептала она.

— Мне тоже.

Поскольку прошлое стояло между ними непроницаемой стеной, Сэйбл соскользнула с кровати, чтобы одеться. Ее взгляд скользнул по маленьким пятнышкам крови на простыне, свидетельствовавшим о том, что она лишилась девственности, но она не стала беспокоиться об этом. Поскольку у нее не было другой одежды, она переоделась в платье, в котором выходила замуж. Она пожалела, что не может помыться, но сомневалась, что он захочет, чтобы она оставалась с ним дольше необходимого. Контракт был выполнен, брак заключен. Теперь он вернется к своей любовнице и к своей собственной жизни, а она попытается найти свое место в жизни, ожидая, не принесет ли занятие любовью прошлой ночью ребенка.

Рэймонд подошел к ней сзади и застегнул крючки на ее платье. Он не планировал, что утро закончится таким образом, но так получилось. Он подождал, пока она расчесывала волосы и заплела их в косу на затылке. Затем она посмотрела на него смело и гордо, как одна из Старых королев.

— Я подожду тебя внизу.

Но она не стала ждать.

Когда он спустился вниз с намерением проводить ее обратно через весь город, он обнаружил, что она уже ушла.

Джулиана, казалось, удивилась, увидев Сэйбл у своей двери, но, по просьбе Сэйбл, расплатилась с кучером, стоявшим перед домом, и присоединилась к ней в кабинете.

— Что случилось? — спросила Джулиана, закрывая дверь кабинета. — Где Рэймонд?

— Все еще в доме, полагаю. Он убежден, что я была шпионкой повстанцев.

— Что?!

Сэйбл подождала, пока ее изумленная свекровь сядет, прежде чем как можно лучше объяснить то, что рассказал Рэймонд.

— Неудивительно, что он так расстроен, — тихо сказала Джулиана.

Сэйбл кивнула.

— Теперь я тоже понимаю его чувства, но как мне донести до него правду?

— По-своему и в свое время. Ты любишь его, он любит тебя. Рэймонд разбивал женские сердца по всему миру. Теперь это случилось с ним, и ему это не нравится, вот и все.

Сэйбл с трудом верила в эту теорию.

— Если он и был влюблен, Джулиана, в чем я сомневаюсь, то сейчас уже нет, особенно если он считает, что я предала его таким подлым образом.

— Как только он найдет время, чтобы услышать твои слова своим сердцем, он изменит свое мнение. Столкнувшись с перспективой стать рабыней, кто из нас может честно сказать, что бы мы сделали, чтобы остаться свободными?

Сэйбл поблагодарила Старых королев за то, что они свели ее с такой мудрой женщиной.

— Итак, у вас есть какой-нибудь совет?

— Нет, но я знаю, что, поскольку ты разбила сердце моего старшего сына, именно ты должна это исправить. Признает он это или нет, но, несмотря на все свое недоверие и гнев, он любит тебя.

— Я все еще думаю, что вы ошибаетесь, Джулиана.

— Матери всегда правы. Подожди, пока у тебя не появятся собственные дети, и ты поймешь. А сейчас, похоже, тебе не помешает немного взбодриться. Как насчет того, чтобы мы приготовили тебе горячую ванну? Ты можешь избавиться от грустных воспоминаний прошлого, немного полежать в постели и проснуться новой женщиной.

Сэйбл сочла эту идею великолепной.

Следующие две недели Сэйбл с головой ушла в свою новую жизнь в качестве жены Рэймонда Левека. Она работала в новых школах для вольноотпущенников при различных церквях по всему городу, ходила с Арчером по магазинам, подбирая для себя новый обширный гардероб, на котором настаивала Джулиана, и проводила вечера, сидя за столом с Джулианой и ее шуринами. За каждым ужином присутствовало как минимум два брата, и когда они не подшучивали друг над другом, то обычно обсуждали политику и будущее страны. Одной из тем, которую они избегали, был Рэймонд. От его братьев и других людей в городе Сэйбл знала, что он усердно работает в Бюро, но она не видела его со времени их страстной первой брачной ночи. Она прилагала сознательные усилия, чтобы не думать о нем, но безуспешно.

Однажды днем, когда они с Джулианой сидели и писали письма с просьбой о дополнительной помощи, Сэйбл задала вопрос, который уже давно занимал ее мысли.

— Почему Рэймонд не проводит время ни с одним из своих братьев?

Джулиана подняла глаза.

— У него и малышей разные отцы.

— А.

— Мои родители выдали меня замуж совсем юной за красивого мужчину в Порт-о-Пренсе. Я была влюблена, по крайней мере, мне так казалось. Он был богат, старший сын могущественного графа, и я была уверена, что проведу с ним всю оставшуюся жизнь.

— Что случилось?

— В первую брачную ночь я узнала, что ему нравилось причинять боль. Для него боль была удовольствием. На следующий день я поехала к своим родителям, но они отказались принять меня. Был подписан контракт. Он был моим мужем. Мои родители и церковь сказали, что я должна остаться.

Сэйбл поняла, что Джулиана тоже была своего рода рабыней.

— Рэймонд родился в тот первый год. Я сбежала восемь месяцев спустя, не зная, что ношу Джеррольда. Я знала, что моя семья будет в ярости и попытается вернуть меня обратно, поэтому я отправилась к человеку, которого они боялись больше всего, — к моему дедушке-пирату в Гаване. Он предоставил мне жилье и, самое главное, защиту. Мы прожили с ним почти десять лет, двое старших сыновей и я. Поскольку я всегда хорошо разбиралась в цифрах, он назначил меня своим бухгалтером. Всему, что я знаю о финансах и приобретении недвижимости, я научилась у него, практикуясь с его золотом. Он был очень богатым человеком, когда умер, а поскольку я копила и инвестировала вместе с ним, я была очень состоятельной женщиной.

— Что случилось с вашим мужем?

— Он умер примерно через пять лет после моего побега. От сифилиса. Я не горевала.

— Сколько времени прошло, прежде чем вы снова вышли замуж?

— Прошло два года после смерти старого пирата. Рэймонду было почти двенадцать, а Джерролду — на год меньше, когда Франсуа Левек ворвался в мою жизнь, как океанский шторм. Я никогда не думала, что смогу полюбить снова, но ему я отдала не только свою любовь, но и душу. Когда на двенадцатом году нашей совместной жизни его унесло море, я бы вошла в море, чтобы присоединиться к нему, если бы у меня не было мальчиков. Я так сильно его любила. Его лучший друг, Анри, помог мне пережить большую часть моих страданий. Анри помогал мне сосредоточиться на нуждах моих сыновей, постоянно напоминал мне, что они тоже потеряли отца и нуждаются во мне, чтобы я была сильной. Мы с Анри разделяли общее горе много-много лет.

— Где сейчас Анри?

— В Париже, но должен вернуться со дня на день. Он тебе понравится.

Сэйбл заметила блеск в глазах Джулианы, когда та заговорила об Анри, но оставила это наблюдение при себе.

В тот вечер, приняв ванну, Сэйбл сидела одна в старой комнате Рэймонда, обнаженная под неплотно завязанным нефритово-зеленым халатом. Она улучила минутку, чтобы осмотреть новую одежду, которую ранее днем доставила швея. Шкафы уже были забиты до отказа, но Джулиана и Арчер продолжали подбирать для нее новые наряды. Сэйбл выросла, имея не более двух платьев одновременно, и она не знала, радоваться ли ей всем этим красивым вещам, которые у нее теперь были, или ужасаться их избытку.

Она взяла из шкафа золотое бальное платье. Подойдя к зеркалу, она приложила дорогое платье к себе, чтобы посмотреть, как оно будет смотреться. Она потрогала рукава, посмотрела на швы на подоле. Услышав, как поворачивается дверная ручка, она подняла глаза.

Это был Рэймонд. Она подавила в себе радость, увидев его снова, понимая, что в их браке нет места радостным чувствам; он не хотел ее и не доверял ей, он ясно дал это понять.

Решив сохранять дистанцию, Сэйбл повесила платье на место, сказав:

— Добрый вечер, Рэймонд.

Он закрыл за собой дверь и вошел, наполняя ее чувства своим присутствием.

— Добрый вечер. Еще одежда?

— Я продолжаю говорить твоей матери, что у меня достаточно вещей, но они с Арчером отказываются слушать.

— Арчер?

— Да, у твоего брата отличный вкус. Он выбирает ткани, говорит мне, какие модели будут мне к лицу, и так из магазина в магазин.

— Мой брат одевает тебя?

— Да. Продавщицы говорят, что его любовница — одна из самых нарядных женщин в городе.

Рэймонд удивился, почему у него вдруг возникло желание придушить Арчера.

— Какие-то проблемы? — спросила она.

— Нет. Я понятия не имела, что у Арчера так много свободного времени, вот и все.

— Он мне очень помог.

Повисло неловкое молчание, пока она ждала, когда он изложит суть своего дела. Когда он этого не сделал, она попыталась завязать разговор.

— Твоя мама подумала, что ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоими старыми комнатами.

— Она была права.

Он огляделся. Она немного переделала комнату.

— Я кое-что поменяла.

На нескольких старых стульев была заменена обивка, а тяжелые шторы на окнах она заменила тканями более светлых и нежных тонов. Рэймонду показалось, что теперь это жилище принадлежит женщине.

— Я одобряю, хотя твой собственный дом скоро будет готов.

— Спешить некуда. Мне здесь нравится.

Рэймонд был недоволен. С того момента, как он вошел в комнату, он боролся с желанием заключить ее в объятия. Последние две недели она занимала каждую его мысль наяву и каждый ночной сон. Жажда мести больше не казалась ему первостепенной задачей. Занятия с ней любовью — вот что было главным. Он ясно видел, что под тонким летним халатиком на ней ничего нет, и мысль о том, чтобы раскрыть его и насладиться солнечными лучами и звездами, скрытыми под ним, пробудила к жизни его мужское естество. Может быть, если он позволит себе еще раз прикоснуться к ней, то сможет избавиться от этой жгучей потребности и продолжит жить своей жизнью.

Сэйбл видела, как в его глазах разгорается страстное желание. Несмотря на то, что она поклялась сохранять хладнокровие, его обжигающий взгляд касался ее во всех тех местах, которых он касался в последний раз, когда они занимались любовью. Несмотря на проблемы, разделявшие их, ни один из них, казалось, не был способен скрывать свои чувства. Это вселяло в нее надежду. Если она сможет удовлетворить его желание, возможно, желчность и недоверие будут вытеснены пылом страсти. Что произойдет, если она намеренно попытается соблазнить своего мужа?

— Ты пришел по какой-то причине? — спросила она, встретившись с ним взглядом.

— Я зашел проведать тебя.

Одно его присутствие могло заставить ее растаять, как масло на горячей плите.

— Я не украла серебро Джулианы, если тебя беспокоило это.

— Такие мыли были, но я пришел посмотреть, как ты устроилась.

— Я в порядке.

Он был одет для выхода. Сшитый на заказ темный костюм безупречно сидел на его мужественной фигуре. Белая рубашка казалась белоснежной на фоне его смуглой кожи. Ей стало интересно, как он проведет вечер и с кем. Гордость не позволила ей спросить об этом.

Рэймонд не мог избавиться от мыслей о том, чтобы снова заняться с ней любовью. Обнаженная кожа под халатом не давала ему думать ни о чем другом.

— Ты всегда бываешь обнаженной по вечерам?

— Тебе бы это понравилось?

Мужское достоинство Рэймонда напряглось, словно от ласки. В ее глазах не было страха.

— Ты очень дерзкая, моя королева.

— Дрезость интригует тебя, Рэймонд. А вот кротость — нет.

У Рэймонда заныли руки от желания распахнуть ее халат и прикоснуться к теплой красоте, которую он скрывал.

— Большинство мужчин хотят, чтобы их женщины были кроткими.

Сэйбл почувствовала, как ее соски напряглись в ответ на жар, возникший между ними в тихом свете свечей.

— Но не ты.

— Ты уверена, что знаешь, чего я хочу?

Она снова бесстрашно сверкнула глазами.

— То, что ты здесь, дает ключ к разгадке…

Он ухмыльнулся.

— Ты хорошо играешь в эту игру.

Он подошел к ней, стоявшей перед низким туалетным столиком, и приподнял ее подбородок, чтобы запечатлеть в памяти ее красоту.

Она тихо сказала ему:

— Я не стану делить тебя с любовницей, Рэймонд.

Он провел большим пальцем по ее соблазнительной нижней губе, сводя ее с ума своей медлительностью настолько, что она закрыла глаза.

— Почему нет? — прошептал он.

Затем, наклонившись, он прикоснулся своими губами к ее губам в мимолетном, но страстном поцелуе.

Когда он отстранился, Сэйбл ничего не могла поделать, кроме как несколько мгновений наслаждаться сладостью его прикосновения. Наконец она нашла слова, чтобы ответить:

— Я королева, а королевы не делятся… оооо…

Его рот захватил ее сосок через тонкий нефритовый халат. Ошеломляющее поддразнивание продолжалось до тех пор, пока она не застонала от удовольствия.

— Ее высочество одобряет это?

Он развязал халат и провел теплыми ладонями по уже затвердевшим бутонам ее грудей. Они блаженно пульсировали в ответ на соблазнительные движения, которые он описывал, целуя пульсирующую точку у основания ее шеи.

— Скажите мне, ваше высочество… вы это одобряете?

Ее груди буквально пели под его властными губами и руками. Когда он придвинулся, чтобы напиться из изгиба ее горла, они остались опустошенными, ноющими и влажными. Он осыпал поцелуями ее приоткрытые губы, а его руки скользнули вниз по ее упругим бедрам, томно поглаживая их.

Он обхватил ее бедра, позволяя ей почувствовать обжигающий жар его горячих ладоней, затем тонкий хлопок, бесстыдно и распутно скользящий по тыльной стороне ее бедер. Он дразнил ее нагло, восхитительно, наполняя таким жгучим восторгом, что она раздвинула ноги, чтобы он мог делать, что ему заблагорассудится.

Рэймонд делал это неторопливо, умело. Не в силах сопротивляться, он наклонился, чтобы его губы могли чувственно прикоснуться к ее груди с черными кончиками. Он наслаждался ощущением твердого бутона так же сильно, как и ее влажным и набухшим лоном. Ощущение ее страсти, так свободно струящейся под его прикосновениями, заставило его мужское естество воспрянуть желанием.

— Откинься назад, бижу… — хрипло приказал он.

Одурманенная страстью, Сэйбл оперлась о край туалетного столика. Пока она это делала, он осыпал горячими, вызывающими стоны поцелуями округлости ее грудей и трепещущую шею. Прокладывая путь ладонями, он позволил своим губам скользить вниз по ее нежной коже, словно поклоняясь ей. Опустившись на колени, он провел руками по ее талии и провел языком по ее пупку. Сэйбл выгнулась дугой от этого искрящегося ощущения и его ладоней, скользящих вверх и вниз по ее ногам.

Его рука скользнула ниже, к ее лону, и медленно приоткрыла спрятанную там женмчужину. Его руки дрожали, когда он уговаривал свою королеву сдать ему свои позиции, искушая ее позволить ему войти. Его прикосновения обладали такой страстной магией, что, когда его пальцы полностью нашли ее, ее тело напряглось, и она громко замурлыкала. Ей было все равно, насколько бесстыдно она выглядела и как вызывающе были раздвинуты ее ноги, она просто не хотела, чтобы это заканчивалось.

Рэймонд знал, что никогда не забудет эту встречу. Зрелище удовольствия, расцветшего на ее лице, и меда, струящегося между ее золотистых бедер, навсегда запечатлелось в его памяти. Он нежно поцеловал отметины на верхней части ее бедра, затем провел пальцем по маленькой, выпуклой жемчужине. Парижские куртизанки хорошо обучили его; он знал, что лучше всего делать круги и что, меняя давление и ритм, можно было раскрыть душу женщины. Он также знал кое-что еще…

Обхватив ладонями ее шелковистые бедра, он притянул ее к себе.

Сэйбл была настолько потрясена его напором, что у нее не было времени быть шокированной. Ничто в жизни не подготовило ее к такому опыту. Все, что она могла сделать, это наслаждаться бурей и позволить ему поступать по-своему. Он раздвинул ее, любил ее. Он устроил себе такой медленный эротический пир, что маленький смерти не потребовалось много времени, чтобы наступить и вызвать хриплый стон из ее горла. Она выкрикнул его имя.

Пока она сидела, прислонившись к туалетному столику, и трепетала, он начал раздеваться. Рэймонду было плевать на свою сегодняшнюю встречу. Он хотел свою жену, и хотел ее сейчас.

Сэйбл удовлетворенно вздохнула, когда мгновение спустя он вошел в нее. Убаюкивающий темп его ритмичных движений прижимал ее ягодицы к краю туалетного столика, и она вздрогнула. Должно быть, он заметил, что ей немного больно, потому что приподнял ее, и она инстинктивно обхватила ногами его смуглую талию.

Они так и не добрались до кровати. Рэймонд любил ее там, стоя посреди комнаты. Она так сильно пульсировала вокруг него, что он боролся с собственным оргазмом. Он хотел наслаждаться ею еще немного, хотел ласкать ее, пока она не выдохнет его имя, хотел посмотреть, сможет ли он снова вознести ее на вершину блаженства.

Сэйбл наслаждалась его необузданной мужской силой; каждый блаженный толчок усиливал ее желание. Она слегка приподнялась для его поцелуя, затем откинула голову назад, когда темп увеличился. Она чувствовала себя бескостной в его больших, сильных руках, так восхитительно направлявших ее бедра. Он двигал ее взад и вперед, позволяя ей наслаждаться ездой.

Рэймонд знал, что долго так не продержится. Когда он почувствовал, как она напряглась в первых толчках освобождения, его слабая хватка рухнула. Властно сжав ее бедра, он с громким рычанием излил свою душу.

Они занимались любовью снова и снова до самого рассвета, а потом, лежа в постели, слишком насытившись, чтобы двигаться, он поцеловал ее в лоб, пожелав спокойной ночи. В ответ на это очень сонная Сэйбл прижалась к нему и, засыпая, сказала:

— Видишь, на самом деле тебе не нужна любовница.

Рэймонду стало интересно, что бы она сказала, если бы он сказал ей, что после возвращения в Луизиану у него пропало желание иметь любовницу. Вместо этого он улыбнулся и притянул ее к себе.

— Спите, ваше высочество.

Так она и сделала.

Несколько часов спустя Рэймонд выскользнул из постели, на которой все еще спала его жена, и молча оделся. Вчера вечером он пришел сюда просто посмотреть, как у нее дела, а не для того, чтобы заниматься с ней любовью до рассвета. Она была слишком обворожительна для своего же блага, с раздражением отметил он, шаря по полу в поисках брюк, которые он так поспешно сбросил. Он нашел их лежащими рядом с туалетным столиком. Вид очень заметных складок на них не улучшил его настроения, но он натянул их.

Застегивая их, он размышлял, как ему объяснить своей любовнице Мюриэл, почему он пропустил вчерашнюю вечеринку по случаю ее дня рождения. Мюриэл до сих пор с пониманием относилась к отсутствию у него интереса к ней после его возвращения домой. Он сомневался, что она останется такой же понимающей, узнав, что он не пришел потому, что он не смог устоять перед своей женой с атласной кожей. Прошлой ночью его любовница была последним, о чем он думал. Только Сэйбл, красивая, соблазнительная Сэйбл, с ее золотистыми бедрами и грудью, отмеченной лунными отметинами, владела его мыслями. Одна мысль о ней — о них — заставила его возбудиться снова. По всем правилам, он должен был передать ее властям, как только увидел. Вместо этого он занялся с ней любовью со всей страстью мужчины, который десятилетиями соблюдал обет безбрачия.

И он хотел еще. Он хотел получить ещё больше ее поцелуев, но, несмотря на то, что он продолжал желать ее, тихий голос продолжал напоминать ему, что она предала его и Союз. К счастью, один из связных Рэндольфа Бейкера, известный провокатор Конфедерации, был перехвачен недалеко от Ричмонда, и бумаги с изложением планов Шермана в отношении Саванны были найдены у него во внутреннем кармане. Мужчина признался, что получил документы от Бейкера, но отказался говорить что-либо еще. Впоследствии он был заключен в тюрьму, но Бейкера так и не смогли найти; армия выяснила, что Бейкер — не его настоящее имя. Согласно документам, настоящий Рэндольф Бейкер из Бостона погиб в Литтл-Раунд-Топе.

Рэймонд посмотрел на свою спящую жену. Действительно ли она была связана со шпионами или стала жертвой обстоятельств, на которые не могла повлиять, как она утверждала? Он не знал ответа, и прошлой ночью ему было все равно.

Но в ту ночь, в лагере, ему было не все равно. После того, как Бейкер ударил его сзади, он пришел в себя на грязном полу, а рядом с ним на коленях стоял очень обеспокоенный Андре. Уложив Рэймонда на койку, Андре осмотрел обшарпанный сундук, нашел мешочек с тонким золотым браслетом внутри. Положив браслет на койку рядом с Раймоном, Андре перешел к бумагам, разбросанным по всему столу. Он установил, что пропали пять подписанных пропусков и инструктивные материалы о марше Шермана в Саванну 15 ноября. Это сообщение еще больше разбередило и без того раскалывающуюся голову Рэймонда, и он понял, что должен сообщить об этом.

Он смог это сделать только несколько дней спустя. Нападение повстанцев на лагерь в ту ночь заставило всех быть слишком занятыми борьбой с конными партизанскими отрядами, тушением пожаров и погребением погибших. При первой же возможности он отправился в Атланту, чтобы подать рапорт армейскому командованию. Там ему сообщили, что из-за значительного ущерба, нанесенного лагерю, правительство планирует закрыть его. Менее чем через неделю после предательства Сэйбл Рэймонд, Араминта и Андре направили своих лошадей на восток, к Морским островам Южной Каролины.

Он остался там, помогая вольноотпущенникам строить дома и сажать хлопок, пока не вернулся домой этим летом. Сэйбл была последним человеком, которого он ожидал встретить здесь, под крышей своей матери.

Натянув мятую рубашку и пиджак, Рэймонд бесшумно вернулся к кровати, где, ни о чем не подозревая, спала Сэйбл. Часть его хотела раздеться и снова забраться под одеяло, чтобы быть рядом, когда она проснется, но рациональная часть его самого требовала сохранять дистанцию.

Он не мог уйти, не поцеловав ее на прощание в щеку. Затем он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Спустившись вниз, он увидел, что его мать сидит на крыльце и пьет утренний кофе с молоком. Она обратила внимание на его помятую одежду, но ничего не сказала по этому поводу. Вместо этого она спросила:

— Доброе утро, Рэймонд. Не хочешь ли кофе?

— Доброе утро, мама. Нет, мне пора идти.

Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, подъехала карета Арчера. При виде брата раздражение Рэймонда усилилось.

Когда Арчер ступил на крыльцо, он бросил взгляд на мятый костюм Рэймонда и спросил, приподняв бровь:

— В каком мусорном баке ты спал прошлой ночью, старший брат?

— Плевать я хотел на твое мнение, сопляк. Скажу лишь одно, держись подальше от моей жены.

— У тебя есть жена… о да, Сэйбл, жена, которую ты, похоже, упорно игнорируешь.

Арчер подошел и поцеловал мать в щеку. Он налил себе кофе.

Рэймонд сказал:

— Больше никаких походов по магазинам.

— Кто будет сопровождать ее в те дни, когда она захочет пройтись по магазинам?

— Это сделаю я.

Арчер начал смеяться. Увидев неодобрение на лице матери, он взял себя в руки, но не смог удержаться от замечания:

— Рэймонд, ты сам-то одеться не можешь, не говоря уже о том, чтобы одеть красивую женщину. Этот костюм — прекрасный тому пример.

— Мне помять тебя таким же образом? — спросил Рэймонд. — Этим утром я от драки не откажусь.

Филипп был уже на полпути к дому, когда его наконец заметили. Он, очевидно, услышал угрозу Рэймонда, потому что протянул:

— Если бы я знал, что он будет здесь, угрожая всем, я бы остался дома.

Не обращая внимания на свирепый взгляд Рэймонда, он подошел к матери и поцеловал ее в щеку.

— Доброе утро, мама. Можно мне немного кофе? Из-за чего старший брат на этот раз бесится? Боже правый, мужик, где ты спал прошлой ночью? Вы только гляньте на его костюм.

Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Джулиана налила Филиппу кофе.

Арчер ответил на первый из вопросов Филиппа:

— Он не хочет, чтобы я водил Сэйбл по магазинам.

— А кто будет это делать? Он?

— В точности мои слова, — заметил Арчер.

За чашкой кофе Филипп спросил:

— Полагаю, ты собираешься запретить мне сводить ее на бейсбольный матч в субботу. Она любит бейсбол, Рэймонд. Ты знал об этом?

— Черт возьми, мы женаты меньше месяца.

— И сколько раз за эти несколько недель ты ее видел? Мама сказала, что Сэйбл вернулась сюда в наемном экипаже на следующее утро после первой брачной ночи. Что с тобой не так? Я видел, как ты лучше обращался с девушками из таверны.

Рэймонд потер ладонями усталые глаза.

— Все очень сложно.

Арчер протянул:

— Если она тебе не нужна, так и скажи. Мы с ребятами будем тянуть соломинку.

— Скорее всего, пистолеты, — сухо возразил Филипп.

Глаза Рэймонда сузились, но братья не обратили на него внимания.

— Нам не хватало тебя вчера вечером у Мюриэл, — заметил Филипп. — Где ты был?

— Не твое собачье дело.

— Ты пропустил вечеринку по случаю дня рождения своей любовницы? — удивленно спросил Арчер. — От имени Сэйбл я говорю, что это великолепно.

Рэймонд поднял глаза и увидел стоящую в дверях Сэйбл. На ней был тот же нефритово-зеленый халат, который он снял с нее прошлой ночью, и его мужское достоинство начало пульсировать сильным и знакомым ритмом. Ему стало интересно, много ли она слышала.

— Доброе утро, Сэйбл.

— Рэймонд.

Тишина на крыльце становилась все более напряженной.

Говоря так, словно они были одни, она сказала:

— Я услышала голоса, но решила, что ты уже ушел. Ты забыл свои часы.

Она протянула их на ладони.

Он взял их и положил в карман сюртука.

Сэйбл проигнорировала понимающие ухмылки на лицах Арчера и Филиппа и вместо этого тихо сказала мужу:

— О, и Рэймонд, передай своей любовнице мои извинения за то, что я заставила тебя пропустить вечеринку по случаю ее дня рождения вчера вечером. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось…

Она повернулась и пошла обратно в дом, завораживая его знойным покачиванием бедер.

Ее сарказм не ускользнул ни от кого на крыльце, как и ее вызов.

Арчер бросил:

— Я думаю, она только что объявила войну.

Все еще охваченный воспоминаниями об их занятиях любовью, Рэймонд сказал:

— Я думаю, что ты, возможно, прав.

В тот день, после работы в Бюро, Рэймонд тихонько постучал в дверь Мюриэл. Она открыла с непроницаемым выражением лица, затем отступила, чтобы он мог войти.

— Я должен извиниться перед тобой за вчерашний вечер, поэтому я здесь. Я приношу свои извинения.

Мюриэль была темноволосой высокой красавицей. Они с Рэймондом начали встречаться еще до войны. Она была умна, начитанна и часто мирилась с его причудами, когда никто другой этого не делал.

— Ты сильно злишься? — спросил он.

— По правде говоря, не очень.

Он был уверен, что она прочла удивление на его лице.

— Правда?

— Правда, — сказала она, провожая его внутрь квартирки, которую он снимал для нее почти четыре года. — Я была немного расстроена, когда ты не приехал, но я реалистка, Рай.

Он сел.

— Что это значит?

— Ты хоть понимаешь, что мы не занимались любовью с тех пор, как ты вернулся с войны?

Это была правдой, и Рэймонд почувствовал себя почти виноватым из-за этого.

— Не нужно испытывать чувство вины, — сказала она, правильно поняв его. — Нам было хорошо вместе, тебе и мне.

Из-за военной службы и потрясений, связанных с войной, он смог увидеться с ней только дважды с 1863 года. Когда в прошлом месяце он вернулся домой навсегда, той искры между ними уже не было. Сначала он списал это на естественное развитие событий — ему просто пришло время двигаться дальше, — но теперь ему пришлось признать, что дело было не только в этом. Горько-сладкие воспоминания о Сйэбл, которую он встретил в лагере, оставили неизгладимое впечатление, которое сделало его невосприимчивым ко всем другим женщинам.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Мюриэль сказала:

— Я слышала, она очень красивая.

Рэймонд не стал притворяться, что не понимает, о ком она говорит. Он был обязан сказать ей правду.

— Да, это так.

— Я потеряла тебя из-за нее, не так ли?

— Часть меня хочет отрицать это.

— Но ты не можешь.

— Нет, не могу.

Она подошла и встала у окна.

— Я встретила мужчину, который хочет отвезти меня в Порт-о-Пренс. Я согласилась.

— Когда ты уезжаешь?

— Через пять дней.