Сквозь шторм

Глава 15

Остаток отпуска они провели в прекрасном номере отеля, занимаясь любовью, поедая гастрономические изыски, приготовленные шеф-поварами Арчерз, и не отходя далеко от постели. Рэймонд чувствовал опасность на горизонте и поэтому держал Сэйбл рядом, как будто только его объятия могли уберечь ее. Когда пришло время возвращаться домой, им обоим было немного грустно, но они прекрасно провели время, и, если будет на то воля судьбы, они проведут его так снова.

Прежде чем отправиться домой, они заехали к Джулиане, чтобы забрать Каллена и девочек. Припарковав экипаж у входа, они пошли по дорожке. Блайт вылетела из дома, как миниатюрный поезд, и чуть не сбила Рэймонда с ног своим радостным приветствием. На крыльце, улыбаясь, стояла Хейзел, а рядом с ней Дрейк. Они нашли Каллена внутри, он играл в нарды с Генри, а Джулиана сидела рядом и подбадривала их. Остальные дети тоже присутствовали, как обычно по воскресеньям после церкви.

После ужина Рэймонд отвел братьев в кабинет и рассказал им о Морсе и его отношениях с Сэйбл.

Филипп спросил:

— Как думаешь, он собирается причинить ей вред?

— Я думаю, он хочет заполучить ее, что, по-моему, одно и то же. Я еще не сказал Сэйбл, но на следующей неделе я собираюсь в Мобил на съезд. Я рассчитываю на то, что вы, сорванцы, обеспечите безопасность моей леди до моего возвращения.

Арчер протянул:

— Если бы Морс хоть немного знал нашу семью, он предпочел бы пообедать с дьяволом, чем приставать к Сэйбл.

— Если он пойдет на это, то будет обедать там постоянно, — пообещал Дрейк.

Рэймонд склонил голову.

— Я рад слышать, что мы с вами одного мнения.

Бо спросил:

— Как выглядит этот повстанец?

Рэймонд начал описывать Морса, но остановился, когда кто-то постучал в дверь кабинета. Филипп пошел открывать и увидел, что там стоит Каллен.

— Можно мне войти?

Филипп посмотрел на Рэймонда, который сказал:

— Да. Мне следовало с самого начала пригласить тебя. Приношу свои извинения.

Каллен вошел и сел. Рэймонд рассказал ему о своих опасениях за безопасность Сейбл, затем еще раз описал Морса.

Каллен сказал:

— Прежде чем вы отправитесь в Мобил, сэр, я хотел бы обучиться обращению с огнестрельным оружием.

Удивление отразилось на лицах всех, кроме Рэймонда; он знал, насколько серьезно Каллен относился к своим обязанностям, и, кроме того, времена были такие нестабильные, что каждый представитель расы должен был быть способен защитить свой очаг и дом.

— Мы начнем твое обучение сегодня вечером, как только вернемся домой.

— Спасибо.

Пока братья и Каллен продолжали обсуждать ситуацию, Джулиана отвела девочек в теплицу, чтобы пересадить одно из своих самых ценных растений, оставив Сэйбл наедине с Анри.

Она сказала ему:

— Джулиана сказала, что вы, возможно, покинете нас после нового года.

— Я обдумываю это. Я не вижу ничего, кроме крови на горизонте для представителей расы в этой стране. Я лишь хотел бы…

— Что?

Он покачал головой.

— Ничего.

Сэйбл внимательно посмотрела на него.

— Что вы собирались сказать, Анри?

Он одарил ее задумчивой улыбкой.

— Ничего. Это лучше оставить невысказанным.

— Вы влюбленв в Джулиану?

Между его бровями пролегла морщинка.

— Как вы узнали?

— Я вижу это в ваших глазах, когда она входит в комнату. Знаете, она тоже вас любит.

— Я в это не верю, — сказал он.

— Я вижу это в ее глазах, когда она рядом с вами. Но мы с Рэймондом оба согласны, что она не станет ничего предпринимать, потому что считает, что это осквернит память Франсуа.

Анри внимательно посмотрел ей в лицо.

— Вы же не стали бы шутить с мужчиной моего возраста, не так ли?

— Нет, Анри. Она действительно любит вас.

Он закрыл глаза руками, как будто не мог поверить в то, что услышал.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Он подошел и поцеловал ее в щеку.

— Сэйбл, вы только что сделали меня самым счастливым человеком на свете. Я тоже боролся с призраком Франсуа Левека. Я понял, что люблю ее, примерно через полгода после смерти Франсуа, но я был бы подлецом, если бы расскрыл ей свои чувства. Она все еще была в трауре.

— Возможно, она все еще скорбит о нем, но мы, те, кто остался позади, должны жить дальше.

Ее слова напомнили о ее собственной борьбе за выживание после смерти Мати. Она думала, что боль в ее сердце никогда не утихнет, но со временем это произошло. Печаль всегда сопровождала ее, но больше не преследовала каждую ее мысль. Она приписывала свое исцеление новому пути, открытому для нее Судьбой и Старыми королевами, и своей любви к Рэймонду.

Анри спросил:

— Как думаете, стоит ли мне сказать Ане о своих чувствах?

— Да, стоит. Кто знает, может быть, это именно то, чего она ждала.

Анри, казалось, обдумал это, а затем сказал:

— Вы мудрая и наблюдательная женщина, Сэйбл. Я надеюсь, Рэймонд осознает, насколько вы драгоценная.

Словно по сигналу, в сопровождении своих братьев и Каллена в комнату вошел Рэймонд. Он сказал:

— Конечно, я знаю, насколько она драгоценна, Анри.

Улыбнувшись своему красивому мужу, Сэйбл осознала, что Рэймонд никогда не признавался ей в любви. Она сомневалась, что когда-нибудь услышит от него три слова, которые являются ключом к сердцу женщины, но она знала, что он дорожит ею сильнее, чем она когда-то считала возможным, и этого ей было достаточно.

Анри обвел взглядом сыновей Джулианы и объявил:

— Что ж, парни, я решил сделать предложение вашей матери. Есть возражения?

В наступившей ошеломленной тишине можно было почти почувствовать, как мужчины затаили дыхание. Наконец Дрейк сказал:

— Повтори-ка, пожалуйста.

— Ты услышал меня с первого раза, Дрейк. Если у тебя есть мысли по этому поводу, давай их выслушаем.

— Не слишком ли это внезапно, Анри? — спросил Филлип.

Арчер ухмыльнулся.

— Лично я считаю, что сейчас самое время. Папа умер много лет назад, и воспоминания не согреют прекрасную Джулиану холодной ночью.

— Прояви немного уважения, Арчер, — огрызнулся Филипп. — Ты говоришь о нашей матери.

— О, ради всего святого, — возразил Арчер, — мама — живая, дышащая, чувствующая женщина. Ей не нужно, чтобы ее малыш Филипп притворялся, что он родился в результате непорочного зачатия.

— Не хочу это слушать!

Дрейк рассмеялся.

— Я согласен с Арчером. Мама уже давно зажигает свечи в память об отце. Я одобряю твое решение, Анри.

— И я, — заявил Бо.

Наконец, Анри повернулся к Рэймонду.

— Ты старший сын Аны. Ты даешь мне свое благословение?

— Для меня было бы честью, если бы ты стал дедушкой для моих детей.

Анри улыбнулся и снова обратил свое внимание на угрюмого Филиппа.

— Ну что?

Филипп сказал:

— Ты знаешь, я желаю тебе всего того счастья, которое только может быть в жизни. Давай, женись на ней. Я тоже за.

Когда Сэйбл смотрела, как Анри обнимает каждого из сыновей Джулианы, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Внимательный Каллен подошел к ней и спросил:

— Тебе грустно?

Она смахнула слезы.

— Нет, это слезы счастья.

Когда Джулиана и девочки вернулись из теплицы, Джулиана сказала:

— У Хейзел настоящая страсть к садоводству, Рэймонд. Она прекрасно разбирается в растениях. Блайт, с другой стороны, — она указала на свою младшую внучку, покрытую грязью, — любит землю.

Блайт улыбнулась.

Все рассмеялись.

Каллен сказал:

— Бабушка, мистер Винсент хочет тебя кое о чем спросить.

Сэйбл возразила:

— Каллен, это его личное дело.

Рэймонд бросил на него быстрый взгляд.

— Да, Каллен.

К этому времени Джулиана, казалось, была в замешательстве.

— Какое личное дело? Анри?

Анри явно чувствовал себя неуютно.

— Я не планировал делать это достоянием общественности, но Каллен раскрыл тайну.

Он тоже бросил на Каллена острый взгляд.

Джулиана потребовала:

— Ну, кто-нибудь, скажите уже что-нибудь!

Анри подошел к Джулиане и опустился на одно колено.

Ее глаза расширились, и она спросила тихим, дрожащим голосом:

— Анри, что ты делаешь?

— Делаю предложение. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Ана.

Мгновение она вглядывалась в его лицо. Все присутствующие в комнате увидели слезы на ее глазах.

— О боже, — прошептала она.

Джулиана посмотрела на своих сыновей и увидела, что все пятеро смотрят на нее с улыбками на лицах.

— О боже, — снова прошептала она.

Анри сказал:

— Ана, я старый человек. Мое колено может и не выдержать.

— Анри, я не знаю, что сказать.

— Скажи «да», мама, — уговаривал Рэймонд. — Позволь себе быть счастливой.

Она поднесла руку ко рту.

— Я бы никогда не стал пытаться заменить Франсуа в твоей жизни. Мы оба любили его, — искренне сказал Анри, — но уже пора, пока не стало слишком поздно.

Она снова посмотрела на своих сыновей.

— Не смотри на нас, — сказал ей Дрейк. — Ответь мужчине.

Спустя несколько мгновений Джулиана Левек наконец дала ответ, который они все хотели услышать.

— Да, Анри. Для меня будет честью стать твоей женой.

Комната наполнилась аплодисментами и одобрительными возгласами.

На следующий день состоялась скромная, тихая свадьба, свидетелями счастливого события стали только члены семьи. Все пятеро сыновей передали свою мать мужу.

Сэйбл сидела на их кровати и смотрела, как ее муж собирает чемодан для поездки в Мобил. Съезд должен был состояться через несколько дней, и он должен был отсутствовать по меньшей мере неделю. Они обсудили его опасения по поводу Морса, и Сэйбл согласилась, что будет готова к любым неприятностям, хотя они не общались с Морсом с того дня в магазине одежды.

Больше всего ее беспокоила безопасность Рэймонда. Делегаты съезда были главными мишенями для возмездия. Некоторые из мужчин, присутствовавших на съезде радикалов в Луизиане в прошлом месяце, вернулись домой и обнаружили, что их дома и предприятия сожжены дотла.

— Ты же будешь осторожен, не так ли, мой рыцарь?

— Да, буду. У меня нет ни малейшего желания, чтобы меня вернули к тебе в сосновом гробу.

— Хорошо.

— Я также передам от тебя привет Андре Рено.

Сэйбл просияла.

— Боже мой, я давно не слышала этого имени. Как дела у твоего эффективного помощника?

— Последнее, что я слышал, — с ним все в порядке. Когда я вернулся домой в июле, он решил остаться на Морских островах. Судя по его последнему письму, сейчас он республиканский организатор и путешествует по всему Югу.

— Он тоже будет в Мобиле?

— Да. Буду рад снова его увидеть.

— Что ж, обязательно передавай ему от меня привет.

— Я так и сделаю.

Сэйбл подошла к нему сзади и обняла за талию.

— Я буду скучать по тебе.

Повернувшись, он крепко обнял ее и прижал к себе, затем поцеловал в макушку.

— Я тоже буду скучать по тебе, так что береги себя и нашего ребенка.

— Обещаю.

Она спустилась с ним по лестнице. Он попрощался с детьми, сказал Каллену позаботиться о доме, а затем вышел на улицу, где его ждали Арчер и его карета, чтобы отвезти его на вокзал.

На следующую ночь после отъезда Рэймонда кто-то поджег небольшое здание школы, которое Дрейк построил на территории приюта, и оно сгорело дотла. На следующее утро, разбирая завалы, Сэйбл и ее дети не нашли ничего, что можно было бы спасти. Все книги, грифельные доски, письменные столы — все сгорело. Двое сотрудников уволились сразу же. Сэйбл изо всех сил пыталась убедить их остаться, но они отказались. Она не могла их винить; мысль о том, что такое насилие может произойти так близко от них, леденила ее душу. Сироты были расстроены, и многие плакали, когда она оставила их дома, но ей нужно было подать заявление местным властям. Она пообещала детям вернуться как можно скорее.

Местный шериф когда-то был офицером кавалерии Конфедерации. После принесения присяги на верность он был помилован и назначен шерифом отцами города. Он не проявлял особого сочувствия к свободным и освобожденным чернокожим жителям города.

Он записал отчет Сэйбл о пожаре, а затем спросил:

— Кто-нибудь что-нибудь видел?

— Нет.

— Тогда вполне возможно, что пожар устроил кто-то из детей.

Сэйбл изо всех сил старалась сдержать свой гнев.

— Это невозможно.

— О, я даже не знаю, маленькая леди. Некоторые из ваших детей, которые учатся в школах, вероятно, предпочли бы работать в поле и собирать урожай, а не торчать весь день в классной комнате. Я запросто могу поверить в то, что один из них с легкостью устроил пожар.

Сэйбл посмотрела на Дрейка, который сопровождал ее. Он просто покачал головой.

— Вы начнете расследование? — спросила она шерифа.

— Я могу приехать в приют и поговорить с детьми, если вы это имеете в виду.

Челюсть Сэйбл запульсировала.

— Сомневаюсь, что вы найдете поджигателя среди них.

Он пожал плечами.

— Как хотите. Если я не могу провести расследование по-своему, тогда, полагаю, вам придется подождать, пока вы не поймаете преступника с поличным. Хорошего дня, ребята.

Разъяренная, Сэйбл вышла из комнаты.

Остаток дня она провела, разгребая завалы после пожара. Под руководством Каллена сироты тоже помогали. Сорванцы дежурили посменно, чтобы они не оставались в одиночестве.

Несмотря на возражения всех Сорванцов, Сэйбл, Каллен и девочки настояли на том, чтобы следующие две ночи провести в приюте. Двое братьев сопровождали их, чтобы обеспечить защиту. Сэйбл хотела, чтобы сироты чувствовали себя в безопасности, и ее присутствие в доме, казалось, помогало. Поскольку поджигатели не вернулись, сорванцы смягчили свое сопротивление и дали ей свое благословение провести следующие ночи там в одиночестве.

На пятую ночь Сэйбл проснулась от криков, выстрелов и едкого запаха дыма. Вскочив со своего тюфяка на втором этаже, она подбежала к лестнице и спустилась в ад. Всадники в масках разъезжали на лошадях по дому, бросая горящие факелы на шторы, мебель и все остальное, что могло гореть. Другие всадники мчались на кричащих детей, как будто они были добычей в какой-то жуткой охоте, затем хватали их и перекидывали через седла, как шкуры. Сэйбл побежала за инструментами, которые оставила у двери, и начала размахивать лопатой с силой, подпитываемой ее невероятной яростью, нанося удары лошадям, людям и всему остальному, что угрожало ее подопечным. Сквозь поднимающийся дым она увидела, как один из всадников вцепился в Блайт и попытался усадить ее к себе в седло, но десятилетняя девочка сопротивлялась так яростно, что он был вынужден ее уронить. Каллен целился из винтовки, и звуки его стрельбы добавились к жуткому шуму. Затем, словно во сне, она увидела, как всадник ударил Каллена по затылку дубинкой. Он рухнул на пол, как мертвый, а ее яростные крики сотрясли небеса. Она пробежала сквозь дымный сумбур и изо всех сил замахнулась лопатой, но всадник заметил ее в последний момент и блокировал удар. Смеясь, он вырвал у нее из рук орудие и попытался усадить ее на свою лошадь. Она отчаянно боролась среди огня, дыма и криков ужаса, но ее усилия были напрасны. Она почувствовала сильный удар по голове, а затем все потемнело.

Когда Сэйбл пришла в себя, было еще темно. У нее было такое ощущение, будто она ударилась головой о кирпичную стену, и было так больно, что она с трудом могла открыть глаза. У нее было смутное ощущение, что она находится в каком-то движущемся транспортном средстве, но она была слишком слаба, чтобы чувствовать что-либо, кроме боли.

Затем испуганный, дрожащий голос Блайт, зовущий ее, заставил ее ощупью вернуться в сознание. Она попыталась собраться с мыслями, несмотря на жгучую боль, и почувствовала, как маленькая рука погладила ее по лбу.

Каким-то образом Сэйбл нашла в себе силы заговорить.

— Блайт?

— Да, Сэйбл, это я. Хейзел тоже здесь, и Каллен тоже, но у него идет кровь из головы, и он не просыпается.

— Хейзел?

— Да, мама.

Сэйбл выдавила улыбку. Хейзел была единственной, кто называл ее мамой.

— У вас с Блайт все в порядке?

Вместо Хейзел ответил мужской голос.

— Они обе в порядке, Сэйбл.

Боль Сэйбл боролась с ее гневом. Она узнала голос, и потому зловещее пророчество Мати эхом отозвалось в ее голове: Он будет шакалом, а ты — антилопой до самой его смерти.

Всей душой она жаждала встретиться лицом к лицу с Генри Морсом, но ее разум снова погрузился во тьму.

Когда Сэйбл снова проснулась, было уже совсем светло. Головная боль лишь немного утихла, но она заставила себя открыть глаза. Свет причинял боль, но она заставила себя терпеть его, чтобы оценить обстановку. Она лежала в кузове движущегося фургона. Рядом с ней сидела Блайт, в темных глазах которой было столько страха и муки, что Сэйбл поклялась отправить Морса в ад. Хейзел стояла по другую сторону от Сэйбл, но, в отличие от младшей сестры, глаза Хейзел горели жаждой мести.

— Как Каллен, Хейзел? — выдавила Сэйбл.

— Он все еще спит.

Стук в голове Сэйбл усилился, когда она попыталась повернуть голову, но ей нужно было увидеть своего сына. Он лежал у ее ног. Повязка на его голове была пропитана кровью.

Сэйбл подползла к нему, борясь с головокружением.

Хейзел сказала:

— Я перевязала ему голову краем своего халата.

Сердце Сэйбл сжалось, когда она увидела, что он лежит так неподвижно. Когда она прижалась ухом к его груди, чтобы убедиться, что он все еще дышит, она чуть снова не потеряла сознание, но звук его слабого сердцебиения вселил в нее надежду.

— Что ж, Сэйбл, рад видеть тебя в сознании.

Морс.

Она проигнорировала его. Ее беспокойство за Каллена пересилило все остальное. Она тихо позвала его:

— Каллен?

Ответа не последовало.

Она позвала снова, чуть громче. Он дернулся, как будто узнал ее голос, но почти так же быстро снова застыл на месте.

Сэйбл бросила злобный взгляд на Морса, который вел фургон.

— Ему нужен врач.

— Это ты так думаешь, но я никогда не встречал молодого парня, у которого не было бы твердой, как железо, головы. Через день-два с ним все будет в порядке.

Сэйбл сжала челюсти.

— Парню всего двенадцать.

— Молодые быстро выздоравливают.

— Куда ты нас везешь?

— В Рай.

— В аду для тебя будет отведена отдельная комната за все, что ты сделал.

— Где такие, как ты, будут моими рабами.

Они все еще ехали в фургоне, когда Каллен, наконец, проснулся поздно вечером. Его первыми словами, когда он пришел в себя, были тихие слова:

— Прости меня. Я обещал папе Рэю, что буду оберегать вас.

— Ты сделал все, что мог, Каллен. Просто их было слишком много.

— Прости меня, — снова прошептал он.

Когда из его глаз скатилась слеза, ее сердце разорвалось надвое.

— Мы выберемся из этого, не волнуйся.

Морс любезно возразил:

— На твоем месте, Сэйбл, дорогая, я бы не спешил с поспешными прогнозами. Я думаю, ты больше никогда не увидишь своего майора.

Сэйбл с горечью ответила:

— Ну и кто теперь делает поспешные прогнозы? Я снова увижу Рэймонда, даже если для этого мне придется пройти по твоей могиле.

Он только рассмеялся и дернул поводьями, заставляя лошадей двигаться быстрее.

Когда сгустились сумерки, Морс завел фургон в заросли кустарника на обочине дороги и объявил, что они остановятся там на ночь. Он сидел за вожжами с рассвета. Сэйбл надеялась найти способ сбежать, пока он спал, но, когда она увидела, как он полез под сиденье и достал четыре комплекта ножных кандалов, она поняла, что этому не суждено сбыться.

Как только на них надели кандалы, он прицепил их к длинной цепи, конец которой был прикреплен к железному наручнику на его запястье. Если бы они пошевелились, то натяжение цепи предупредило бы его.

Не в силах сделать что-либо еще, Сэйбл и дети прижались друг к другу и заснули.

На следующее утро, когда Сэйбл проснулась, они уже были в пути. Небо над головой было чудесного голубого оттенка. Это был слишком прекрасный день, чтобы быть прикованной к дьяволу, подумала она, но поблагодарила Старых королев за то, что выжила и может видеть его. Морс остановил фургон и снял с них кандалы, чтобы они могли позаботиться о своих нуждах, но отпускал их только по одному.

— Если кто-нибудь из вас побежит, я убью по крайней мере одного из тех, кто останется.

Сэйбл понятия не имела, выполнит ли он свою угрозу, но у нее не было желания выяснять это.

Когда они все вернулись в фургон, он надел кандалы на их ноги, бросил им несколько кусков черствого хлеба и флягу с водой на завтрак, а затем они продолжили свой путь.

К середине утра дорога превратилась в проселок, а к полудню в изрытую колеями тропу. Земля вокруг них была огромной и пустынной. Сэйбл не знала это место за пределами Нового Орлеана достаточно хорошо, чтобы определить их точное местоположение, но она постаралась запомнить ориентиры, мимо которых они проезжали — деревья странной формы и заросли полевых цветов, — чтобы при случае найти дорогу домой.

Уже почти стемнело, когда Морс наконец свернул с тропы. Впереди показался ветхий особняк. Земля вокруг была дикой и невозделанной. Сорняки высотой по колено и густой кустарник покрывали то, что, вероятно, когда-то было расчищенными полями, но время и запущенность вернули им естественный вид.

— Где мы? — спросила Сейбл.

Морс ответил:

— Я уже говорил тебе, в Раю. Может, сейчас это место не похоже на рай, но, когда участок расчистят и посадят хлопок, оно будет соответствовать своему названию.

Он подогнал фургон к дому и нажал на тормоз. Боковая дверь открылась, и из нее вышла Салли Энн Фонтейн.

— Почему тебя так долго… — Ее глаза встретились с глазами Сэйбл и расширились.

— Что она здесь делает?

— Она будет жить с нами, Сэл. Скажи привет.

— Отведи ее туда, где ты ее нашел, и этих сорванцов тоже. С самого рождения от нее были одни неприятности!

— Я не могу этого сделать, Сэл. Нам нужны рабы, чтобы расчистить землю. Это будут первые четверо.

Лицо Салли Энн исказилось от гнева.

— Я не потерплю эту убийцу в своем доме.

— У тебя нет выбора, — заявил он.

Спрыгнув с фургона, он обошел его и отпер заднюю стенку, затем снял кандалы, сковывавшие Сэйбл и остальных, и жестом велел им выходить.

— Пошли. Сэл, я надеюсь, ты приготовила что-нибудь на ужин. Я так голоден, что готов съесть медведя.

Глаза Салли Энн продолжали метать огонь.

— Отвези их обратно сию же минуту, Генри Морс!

Морс вздохнул и отвел ее в сторону.

— Салли Энн, нам нужна помощь в расчистке этой земли.

— В этом штате столько рабов, но ты не мог найти никого другого?

— Салли Энн, разве ты не мечтала заставить ее заплатить за смерть Карсона?

— Да.

— Что ж, вот тебе и возможность. Ты будешь вольна обращаться с ней, как тебе заблагорассудится. Никто не знает, где она, поэтому она будет твоей рабыней на всю жизнь.

— Мы свободны! — сердито заявил Каллен.

Морс ударил его.

— Никогда больше не говори так при мне, мальчик. Бог послал вас на эту землю, чтобы вы служили таким людям, как я, и вам лучше помнить об этом.

Сэйбл быстро подошла к Каллену. Увидев, что из его разбитой губы сочится кровь, она огрызнулась:

— Ты и те остальные трусы в масках ничего не знаете о Боге.

Морс проигнорировал ее и повернулся к Хейзел, которая сердито посмотрела на него в ответ.

— Сколько тебе лет, девочка?

Когда она не ответила, он резко сказал:

— Я задал тебе вопрос. Сколько тебе лет?

— Двенадцать, — угрюмо сказала она ему.

— Лучше следи за своим тоном, девочка. У тебя уже идет кровь?

Хейзел не ответила.

— С какой стати тебя это должно волновать? — спросила Салли Энн.

— Мне нужно знать, достаточно ли она взрослая, чтобы рожать.

Прежде чем Сэйбл успела выразить свое возмущение, Салли Энн отрезала:

— Генри, ради всего святого, она же ребенок. Если тебе нужно повеселиться, используй эту, — сказала она, указывая на Сэйбл.

Сэйбл сжала челюсти.

Салли Энн, прищурившись, присмотрелась к Сэйбл повнимательнее.

— Когда у тебя должен родиться ребенок?

— Она беременна? — воскликнул Морс.

— Если бы ты смотрел глазами, а не тем, что у тебя между ног, ты бы заметил.

Сэйбл и дети все еще были в ночных рубашках. Под легким фланелевым халатом было легко разглядеть растущий живот Сэйбл.

Морс подошел к ней поближе.

— Так, так, так. Думаю, мне придется подождать, пока ты не родишь, прежде чем воспользоваться тобой. Неважно. Я могу подождать.

Он снова повернулся к Хейзел, и от улыбки на его лице Сэйбл похолодела до самых пят.

— Только тронь мою дочь, и я отправлю тебя в ад, — предупредила она.

— Он этого не сделает, иначе ответит передо мной, — пообещала Салли Энн. Она направилась к двери, бросив через плечо:

— Я не потерплю их в доме, Генри. Размести их в хижине, а потом приходи поесть.

Сэйбл оглядела ряд полуразрушенных хижин, в которых когда-то жили рабы, и это напомнило ей о другом месте и другом времени. Ради детей она не стала высказывать вслух своих опасений, что они действительно могут быть вынуждены прожить всю свою жизнь под контролем Морса. Вместо этого она молилась всем на небесах, кто когда-либо любил ее, чтобы они даровали ей волю к жизни, пока она не сможет забрать своих детей домой.

Она остановила свой выбор на наименее поврежденной хижине. У нее была частично уцелевшая крыша и стены, которые более или менее стояли вертикально. Конечно, там не было ни постельного белья, ни свечей. Вздохнув, она повернулась к сыну и дочерям.

— Это будет наш дом на какое-то время, но только на какое-то время. Мы вернемся домой, я обещаю.

Блайт огляделась в темноте.

— Сэйбл, мне страшно.

Сэйбл обняла их всех.

— Мы поплачем только в этот раз, хорошо?

Девочки кивнули, слезы уже текли по их загорелым щекам. Сквозь свои собственные слезы она увидела Каллена, стоящего в углу с каменным лицом.

— Каллен?

Он не ответил, поэтому Сэйбл обняла девочек и помолилась.

Поскольку уже почти совсем стемнело, Сэйбл попыталась придумать, как и где они могли бы переночевать. Они ничего не ели с тех пор, как Морс дал им на завтрак черствый хлеб и воду, и она была уверена, что дети умирают с голоду.

Салли Энн появилась в дверях хижины с одеялами в руках и кастрюлей, от которой исходил аромат капусты. Она бросила одеяла на землю, поставила рядом кастрюлю и ушла, не сказав ни слова.

На следующее утро она вернулась ни свет, ни заря.

— Вставайте. Пора начинать день.

Сэйбл и ее дети медленно приходили в себя.

— Сэйбл, мне нужна твоя подпись на этом трудовом договоре.

— Я ничего подписывать не буду, Салли Энн.

— Либо ты подписываешь, либо я отошлю этих детей так быстро, что у тебя голова отвалится от шеи. Подписывай.

Это была еще одна угроза, которую Сэйбл не хотела проверять, поэтому она взяла перо из нетерпеливой руки Салли Энн и неохотно подписалась под контрактом, который даже не смогла прочитать в тусклом свете.

— Хорошо. Ты и дети здесь на всю жизнь, так что идите, работайте с Генри в поле. Он ждет.

— Я проголодалась, Сэйбл, — сонно сказала Блайт.

Салли Энн резко сказала:

— Поработаешь, а потом поешь, не раньше, а теперь двигайтесь.

Они побрели к полю, где стоял Морс. Он вручил им косы и мотыги.

— Мы будем расчищать эту землю. Давайте начинать.

Шесть дней спустя, когда Рэймонд вернулся в Новый Орлеан, известие о том, что Сэйбл и дети были похищены ночными всадниками, едва не поставило его на колени.

Арчер протянул руку, чтобы удержать его на ногах, но Рэймонд сердито отстранился.

— Как вы могли допустить, чтобы это случилось? — набросился он на своих братьев. — Вас четверо, черт возьми, и вы не смогли защитить их?! Будьте вы все прокляты!

Ему хотелось перевернуть всю мебель в доме своей матери, разбить все окна.

Горестное выражение лиц братьев не смягчило его ярости.

— Почему вы позволили ей остаться там на ночь? Вы должны были заставить ее вернуться домой, притащить сюда, если понадобится.

Джулиана была сыта по горло.

— Рэймонд, прекрати это! Разве ты не видишь боль на их лицах? Они измотали себя поисками ее и детей.

— Мне плевать на их боль или истощение. Пропала моя жена, мои дети!

— И как эта тирада поможет их найти? — огрызнулась его мать. — Сколько споров ты выиграл у Сэйбл?

Он не ответил.

— Полагаю, не так уж много. Твоя жена — очень решительная женщина, ты знаешь это не хуже меня. Она была полна решимости проводить там ночи, чтобы сироты — ее сироты, Рэймонд, — не боялись. Мы все ужасно волнуемся, вот уже шесть дней как. Ты любишь ее, да, но и мы тоже!

Он знал, что его мать права. Сэйбл была не из тех женщин, которых можно остановить, если она приняла решение.

— Один из вас должен был остаться с ней, — напряженно повторил он. — Она не должна была оставаться одна.

Дрейк тихо признался:

— Мы знаем.

Рэймонд прошептал:

— Я сойду с ума, если их не найдут.

В комнате воцарилась мрачная тишина.

Бо сказал Рэймонду:

— Мы искали повсюду с тех пор, как ее и детей похитили. Никто не знает, кто были эти люди и куда они направились. Мы нашли повара и экономку сирот мертвыми за домом. Они были застрелены.

— Сколько сирот было похищено? — спросил Рэймонд, пока его мир рушился вокруг него.

— Шестеро, — ответил Дрейк. — Четверо мальчиков и две девочки.

— Полагаю, их заставят работать на какого-то белого человека.

— Мы тоже так думаем, — вставил Филипп. — Пока тебя не было, мы нашли пристанище для остальных девяти, но эти шестеро могут быть где угодно. Где угодно.

— Как и Сэйбл, — добавил Рэймонд. — И это меня больше всего пугает — они могут быть где угодно.

— Так что же нам делать? — спросил Филипп.

Рэймонд не знал. Его братья, похоже, проверили все возможные варианты.

— Я знаю, что Морс имеет к этому какое-то отношение. Я это нутром чую. Ты проверял в бюро регистрации актов гражданского состояния?

— В каждом приходе в радиусе ста миль. Нет никаких сведений о собственности Генри Морса или женщины по имени Салли Энн Фонтейн или Салли Энн Морс.

Рэймонд понятия не имел, как он выживет, если Сэйбл и детей так и не найдут. Он молился, чтобы они все еще были живы. Им четверым предстояло еще столько всего сделать, было столько мест, которые он хотел им показать. Мысль о том, что он, возможно, никогда не возьмет на руки ребенка, которого она носила в своем чреве, усугубляла его страдания. Где они были? Он даже не сказал Сэйбл, как сильно любит ее, и не попросил у нее прощения за то, что не поверил ее заявлениям о невиновности в деле Бейкера. Столько всего осталось недоделанным и недосказанным, что он отдал бы все, что у него было, только чтобы снова заключить ее в свои объятия. Но он даже не знал, с чего начать поиски.

Тихий голос Джулианы прервал его размышления.

— Рэймонд, что нам делать?

Он ответил таким же мягким голосом:

— Я не знаю, мама. Я не знаю.

Рэймонд провел следующий день, повторяя шаги своего брата, но не нашел никаких новых улик. Он связался с друзьями в Бюро фридменов, старыми армейскими знакомыми, миссионерами и всеми, кто, по его мнению, мог предложить помощь. Арчер разместил объявления в своем отеле и ресторане, а Филипп продолжил прочесывать доки. «Трибюн» опубликовала сообщение об исчезновении Сэйбл и сирот на следующий день после поджога приюта. Редакторы использовали свое влияние и связались с негритянскими газетами на востоке до Ричмонда и на западе до Топики, но ответа не получили. К концу второй недели, теряя надежду, Рэймонду казалось, что он сходит с ума.