Сладкая горечь

Глава 8

Вернувшись из поездки в Мидландс, Клиффорд снова очутился в суматошной толпе, в городе, наводненном приезжими зеваками. Ему удалось снова наладить работу на фабрике, однако кредиторы по-прежнему одолевали его, и ему как никогда нужны были деньги — или, по крайней мере, перспектива их получить. На повестке дня был главный вопрос: договориться с банковским менеджером и втереться в доверие к «нужным людям», а ничего не сулящий роман с юной Оливент отошел на второй план. Однако, не получив от Рейн обещанных писем, Клифф был изумлен и, надо сказать, разобижен. Он принадлежал к типу мужчин-охотников, поэтому, когда девушка подставляла губки для поцелуя, ему меньше всего хотелось их целовать.

У него были все шансы держать роман с Лилиас Фицбурн на плаву. Хотя он был крайне непопулярен среди добропорядочных мамаш светского Лондона, все же ему удалось втереться в доверие к домашним Лилиас. Клифф мог быть вполне интеллигентным и даже обаятельным, при необходимости. Как-то вечером на семейном ужине у Фицбурнов он сумел произвести на всех приятное впечатление, пожалуй даже — имел успех. Он не стал говорить о спортивных бегах и ставках в казино (и то и другое, как он узнал от Лилиас, не одобрял ее богатый папаша). Хобби банкира была рыбалка — на досуге он ловил семгу. Клиффорд сам когда-то, еще в школе, увлекался рыбалкой, поэтому явился на ужин, вооруженный знанием всех тонкостей и премудростей рыболовного дела. В результате папаша Фицбурн стал к нему заметно благосклоннее и за сигарами и бокалом портера после ужина предложил присоединиться к их экспедиции в Норвегию в конце месяца. Фицбурн утверждал, что там ловится лучшая в мире семга. Клиффорд от всей души поблагодарил его, а про себя подумал: интересно, где взять денег на приличную удочку и экипировку и как выкроить время на поездку. Тем не менее потом, оставшись на несколько минут наедине с Лилиас, он почувствовал себя на седьмом небе, когда девушка, прижавшись к нему горячей розовой щечкой, прошептала, что «кажется, все в порядке».

Начало было неплохое, но Клифф знал, что ему предстоит потратить еще немало усилий, прежде чем дело дойдет до оглашения помолвки с Лилиас. А инстинкт безошибочно подсказывал ему, что, даже если Алек Фицбурн пригласил его на рыбную ловлю в Норвегию, это еще отнюдь не означает, что он примет его в качестве законного зятя. К тому же дело осложнялось тем, что уже сейчас Лилиас начинала ему надоедать. Впрочем, она никогда его серьезно не интересовала. Конечно, у нее были свои достоинства — всегда хорошее настроение и миловидность природной блондинки, но в жизни наглый и привлекательный Клиффорд знавал стольких красивых женщин, что стал уже почти безразличен к их прелестям. Нужно было что-то действительно необычное, чтобы заинтересовать его. И именно такой была Рейн.

Ее неожиданное молчание интриговало его все больше и больше. Поэтому он написал ей несколько писем. Он писал о том, что обожает ее, что, как только сможет вырваться, немедленно прилетит в Ниццу и они встретятся в Каннах. Однако эти письма, разумеется, так и не дошли до Рейн — они все были сожжены бестрепетной рукой ее непреклонной матери.

Лишь через неделю после коронации первое письмо от Рейн, отправленное Арманом, попало в почтовый ящик Клиффорда. Девушка беспокоилась, что не получила от него весточки с тех пор, как приехала в Канделлу.

«Я постоянно думаю о тебе, мне так тебя не хватает. Иногда мне кажется, что я с ума сойду, мне даже не с кем поговорить — только мама и бабушка, да еще Арман, он приходит почти каждый день и выходные тоже проводит у нас — пишет картины. Без него я, наверное, лишилась бы ума, потому что с ним можно говорить о тебе, Клифф. О, любимый мой, дорогой! Ты забыл меня? Нет, не верю! Должна быть какая-то причина, почему ты не пишешь. Пожалуйста, прощу тебя, ответь мне. Я так ужасно тебя люблю. И всегда, всегда буду любить. Твоя целиком и полностью,

Рейн».

Клиффорд вытянул под столом длинные ноги и закурил сигарету. Ему льстило быть предметом столь сильной любви. Он даже поначалу решил было взять на самолет свой «ягуар» и в ближайшие же выходные доехать на нем до Канн. В Лондоне было жарко и душно. Рейн так живо описала ему монастырь в предгорьях, что ему захотелось самому на него посмотреть и отдохнуть там вместе с ней. Черт бы побрал этого парня, Армана! Какое право он имеет каждый день видеться с Рейн? Потом, вспомнив, как французишка получил в нос, Клиффорд тихо рассмеялся. В конце концов он написал ответ:

«Ума не приложу, почему ты не получила мои письма. Дорогая, сердце мое, ты знаешь, что я ленив, но тут уж превозмог себя и отправил тебе несколько вдохновенных посланий. Наверное, у вас что-то с почтой. Впрочем, радость моя, тебе грех жаловаться — ты сама не очень-то забрасываешь меня письмами; я получил лишь одно. Но только для того, чтобы доказать, что я тебя люблю и тоскую, пришлю еще и телеграмму».

В телеграмме значилось: «Люблю тебя К. К.»

Но ни его письмо, ни телеграмма до адресата так и не дошли.

Рейн неторопливо шагала к магазину Жана Савиля. Солнце уже покрыло легким загаром ее лицо, шею и плечи. Темные гладкие волосы были подстрижены короче, чем обычно, чтобы не было жарко, в узких голубых джинсах и клетчатой рубашке она казалась подростком. Однако глаза ее были глазами женщины, выстрадавшей немало. Она только что узнала от Элен, что Жан отложил на почте письмо для ее бабушки. А самой ей по-прежнему никто не слал весточек.

Рейн было страшно. Наверное, что-то ужасное случилось с Клиффордом. Его затянувшееся молчание серьезно тревожило ее, хуже всего была неопределенность. Иногда она даже подумывала, не сбежать ли отсюда и не сесть ли на первый же самолет в Лондон. Единственное, что ее останавливало, — это гордость. К тому же у нее не было своих денег — одежду ей покупала мать и давала небольшие суммы на карманные расходы, но этого не хватило бы на билет до Лондона. Да, но можно занять деньги, например, у Армана или у кого-нибудь из бабушкиных знакомых в Мужене, из тех, что знают ее с детства… Ах, если бы она была уверена, что Клиффорд хочет ее видеть! Девушку тяготили мрачные сомнения, нужна ли она ему вообще. Даже самые необузданные эмоции не могли заставить ее броситься к ногам мужчины, который разлюбил ее.

Рейн решила отправить Клиффу телеграмму, чтобы спросить обо всем напрямик. В прохладном полутемном помещении лавчонки Жана Савиля, куда никогда не проникало солнце, где пахло чесноком, кожей, гуталином и жареным кофе — эти запахи так нравились ей, давно, когда она в детстве приезжала в Канделлу, — Рейн написала в последнем отчаянном порыве: «Не понимаю твоего молчания что случилось ответь обязательно или считаю между нами все кончено».

Она протянула телеграмму Жану. Старик, сдвинув на кончик носа очки в оловянной оправе, прочел, сосчитал слова, взял деньги и пробурчал, что отправит ее «очень быстро». Девушка поблагодарила его, нисколько не усомнившись, что так и будет сделано, развернулась и медленно побрела домой.

А час спустя Элен принесла хозяйке очередной запечатанный пакет с почты. Адрианна де Шаньи прочла телеграмму, которую хотела отправить ее внучка. На мгновение на ее лице появилось одновременно виноватое и победное выражение. Клиффорд никогда не прочтет этот страстный призыв и не ответит на него. Она медленно порвала бумажку, затем послала за Розой.

— Меня заботит теперь только одно: что будет, когда мы вернемся в Лондон и Рейн все узнает о том, что мы делали?

— Надеюсь, — сухо заметила миссис Оливент, — ни один из них ни о чем не догадается, ведь, если роман закончится, Рейн будет считать, что ее бросили, и не захочет его больше видеть. Я ее знаю. Она вся в Майкла. Он был самым щедрым и великодушным человеком на свете, но, раз испытав предательство, никогда его не забывал.

Старая герцогиня смущенно поерзала в кресле, потом потянулась за своей нюхательной солью. Ей оставалось только надеяться, что гнев и презрение Рейн не обернутся против нее.

— А где сейчас наша девочка? — спросила она.

— В мастерской. Позирует Арману для портрета, сегодня первый сеанс.

— Вот и хорошо, — обрадовалась герцогиня, сразу ощутив прилив хорошего настроения.