Славная девочка

Глава девятая

– Но почему я должна подписывать все эти бумаги по поводу чартерного рейса, – спросила она, когда он не то протащил, не то протолкал ее мимо сотрудников в свой кабинет. – Прошлую ночь я провела на раскладушке, половину сегодняшнего утра в самолете, и меньше всего мне сейчас хочется возиться с бумагами за твоим столом, неужели ты не можешь переслать все это в Лемонэйд, там кто-нибудь подпишет.

– Принимайте мои звонки, – сказал Эвен Талли, подталкивая сопротивляющуюся Холли к дверям своего кабинета.

– Мистер Стодорд в здании, мистер Джеймсон, он может подняться сюда в любую минуту, а в главной приемной вертятся немало представителей прессы.

Прочно удерживая Холли, Эвен остановился:

– Мне хотелось бы увидеться со Стодордом.

Холли извернулась и гневно глянула на него с печальным неодобрением:

– Я уверена, что у тебя столько незавершенных дел, так что если ты меня…

Он втащил ее в кабинет, закрыл дверь и всем телом припер Холли к ней.

– Ты совершенно права насчет незавершенных дел.

– Эвен Джеймсон, ну как я могу подписывать бумаги, если ты меня не отпускаешь.

– К черту бумаги! – ноздри его яростно раздувались. – Разве тебе нечего мне сказать?

Его срывающийся голос поразил ее, но так просто он ее себе не подчинит. Она твердо намерена со всем этим покончить. Ожесточая себя против несомненной власти, которую он над ней имеет, она уставилась на вышитую на его кармане эмблему компании.

– Да, – начала она дрожащим голосом, – что касается Лемонэйд…

Его холодные голубые глаза сузились, и лицо приняло мрачное выражение. Он знал, что она собирается сказать, и не желал этого слышать.

– Не надо, Холли…

Но она все равно продолжила, полная решимости покончить со всем.

– Что касается Лемонэйд, мы хотели бы поблагодарить вас за благородно пожертвованное вами время и предоставленный в наше распоряжение самолет.

– Да черт тебя возьми, не нужно мне твоих благодарностей, мне нужно объяснение, почему ты ушла от меня три недели назад?

Она попыталась вырваться, но он припер ее коленом, а потом вызывающе поднял подбородок:

– Ты не уйдешь из этого кабинета, пока не скажешь.

Она как могла извивалась, пытаясь высвободиться из-под него, никогда еще не видела она его таким – разъяренным, оскорбленным, насильно требующим ответа, но и она сопротивлялась. После нескольких бесплодных попыток она громко выдохнула и смирилась с безвыходностью своего положения.

– О'кей, отпусти меня, тогда скажу.

Он не шелохнулся.

– Ты что, мне не веришь? – выпалила она. Прежде чем она успела воспротивиться, его губы накрыли ее в яростном поцелуе.

Казалось, либо он, либо она растают сейчас в облачке дыма.

Стараясь из последних сил, ей удалось-таки отвернуться и перевести дыхание.

– Но ведь так нечестно, Эвен, так нечестно…

– А когда ты от меня ушла, это было честно? – он отпустил ее руки и отстранился. – Говори.

Она настороженно посмотрела на него, вид у него по-прежнему был сердитый, но гнев свой он уже обуздал.

Бездыханная и дрожащая она разгладила слаксы, одернула блузку и гордо сложила руки на груди.

– Я пребывала во власти заблуждения, что мы можем доверять друг другу, что все, что мы друг другу говорим, правда, и что это вся правда, без остатка. – Она опустила подбородок и прищурилась. – Что мы не осуществляем друг у друга за спиной тайных планов.

Эвен пожал плечами:

– Тайных планов?

– Ну да, тайных планов, как в бизнесе, – она сделала паузу и посмотрела, не проявляет ли он признаков немедленного признания и возможного раскаяния. Увидела она, однако, только признаки полной ошеломленности, тогда она повысила голос и постаралась наполнить его презрением.

– А ведь той ночью на пляже я рассказала тебе все, и что ты сделал в ответ?

Его ярость сменилась полным непониманием:

– То есть как это что я сделал? Я занимался с тобой любовью, я снял с тебя одежду и занимался с тобой любовью на пляже на подстилке, «славная девочка».

Нахлынувшие нежные воспоминания сбили ее с курса, она отошла от него, стараясь овладеть собой.

– Я больше никакая не «славная девочка», – скорее страстно, чем победно, сказала она.

– А что, твой бывший решил не выпускать второй плакат?

– Все произошло несколько иначе, – она прижала ладонь к груди и резко обернулась. – Я все решила за него. После чего весьма творчески подошла к тому, чтобы убедить его принять мое решение.

Прежде чем она успела понять, что происходит, Эвен уже подхватил ее на руки и закрутился с ней по комнате.

– Невероятно, да как же тебе это удалось?

Проклиная болезненное содрогание сердца, она вырвалась из его рук и встала на ноги.

– А ты подожди день, другой, и наверняка тебе твой детектив все расскажет в подробностях.

– А о детективе ты как узнала?

– Что, смутился, Эвен, удивляешься, как это я узнала, что первым делом, как мы с тобой приехали в Нью-Йорк, ты ринулся от меня нанимать частного сыщика.

– Да ты что, Холли, я никуда не ринулся, я этого детектива нанял давным-давно.

Теперь уже она была поражена:

– То есть как? Что значит давным-давно? Ты этого парня нанял давно?

И она направилась к двери, но он подоспел первый и не дал ей открыть ее.

– Мне пришлось.

– Пришлось? – она ударила его в плечо. – Я-то думала, мы друг другу доверяем, а ты, оказывается, проверял меня через частный сыск.

Он взял ее за плечи и легонько потряс, после чего снова припер к двери.

– Нет, это ты мне не доверяла.

Она уставилась в ту точку, где встретились их тела.

– Но я в жизни не обращалась с тобой как с преступником.

Эвен слегка ослабил хватку.

– Да, – сознался он, – как с преступником ты со мной никогда не обращалась, но и как с тем, кем я на самом деле тебе довожусь, ты со мной тоже не обращалась, а ведь я твой друг. – Он отошел на шаг и поднял указательный палец. – Выслушай меня, Холли, ладно?

Она кивнула.

– Ведь ты не хотела сказать мне, что случилось, чего ты боишься, и Энни мне ничего не хотела говорить. Доходило до того, Холли, что ты даже через дворик боялась пройти, не таясь. Ты пряталась в кустах, молчала в телефонную трубку, вздрагивала от каждого звука, и я начал было думать, что за тобой кто-то гонится, чтобы физически тебя устранить. Как я мог не обращать на это внимания? Я обязан был что-то сделать, чтобы помочь тебе. И какой выбор у меня оставался, по-твоему, Холли?

Сложив руки на груди, она изображала огромный интерес к костяшкам собственных пальцев. Сомнения в собственной правоте уже начинали грызть ее. Она вздрогнула:

– Но ведь если это правда…

– Бога ради, Холли, неужели ты хочешь сказать, что не веришь мне?

Кулаки ее сжались в отчаянии:

– Ну так почему же тогда ты не сказал мне, что нанял этого парня?

– Так я почти сказал, в ночь карнавала, после того как мы вернулись с пляжа. Я ведь стал тебя прощупывать на предмет того, не хочешь ли ты нанять частного детектива, чтобы он последил за Стью, но тебе от этого сразу стало не по себе с самого начала. Пойми, Холли, той ночью у нас был такой эмоциональный подъем, что у меня мысли без конца путались, и мне так не хотелось, чтобы что-нибудь испортило нам все, чтобы что-нибудь омрачило тебе настроение. В общем, так и получилось, что в конце концов я не рассказал тебе о детективе.

Она, моргая, посмотрела на него, а потом беспомощно развела руками.

– А за мной по-прежнему следят?

– Нет, я ведь его отпустил первым же вечером, когда мы приехали в Нью-Йорк, как раз перед тем, как вернулся в квартиру.

Плотно сжав губы, чтобы подавить смущенную улыбку, она посмотрела на него. Сложив руки на груди, он робко улыбался и, казалось, ждал, чтобы она продолжила разговор.

– А ты собирался мне об этом рассказать?

Он коротко кивнул:

– Да.

Отрицательное напряжение между ними испарилось, и на его месте стало образовываться другое, она шагнула к нему. Проведя пальчиком по поясу его брюк, она игриво посмотрела на него.

– Эвен?

– Уууу? – он провел пальцем по пуговицам ее блузки, она приподнялась и приблизила свои губы к его.

– А когда ты собирался мне об этом рассказать?

– Хотел рассказать тебе сразу, как ты увидишь щенков.

– Щенков? Каких щенков?

Прежде чем он успел объяснить, кто-то постучался и вошел. Не отпуская Холли, Эвен оглянулся через плечо.

– Мистер Стодорд? Заходите, пожалуйста.

Он почувствовал, как Холли вздрогнула и тут же спрятала лицо у него на плече.

– Я вижу, вы заняты, – Стодорд вертел под мышкой картонный сверток, – может быть, мне подождать?

– Нет-нет, все в порядке.

Холли оторвалась от Эвена и попыталась уйти, но его рука поймала и удержала ее.

– Джеймсон, насчет этого полета, который вы предприняли на Сент-Джулиан…

Стоя спиной к мистеру Стодорду, Холли посмотрела в глаза Эвену.

– Вот этого-то я все время и боялась, – тихо сказала она, – я сорвала тебе этот контракт, прости меня, Эвен.

Эвен потянул ее за руку и поставил рядом с собой.

– Да, это был полет по доставке грузов к месту стихийного бедствия, но я хочу напомнить вам, сэр, что срок вашего контракта истек, и формально самолет в этот момент вам не принадлежал.

Стодорд махнул рукой, давая понять, что собственное неудобство не имеет для него никакого значения.

– Чертовски хорошее дело вы сделали, чертовски хорошее, вот что мне нравится. Нравятся мне люди, Джеймсон, которые умеют быстро принимать решение в критических ситуациях, а контракт пришлите мне завтра в офис, я его подпишу.

Эвен пожал протянутую мистером Стодордом руку:

– Я так и думал, что вы поймете. Спасибо, сэр. Очень рад, что вы решили снова воспользоваться услугами Эй-эс-ай.

Улыбаясь до ушей, Эвен кивнул Холли.

– Хочу, чтобы вы познакомились.

Эвен увидел, как глаза Стодорда загорелись.

– Ну, Джеймсон, по-моему, нет нужды ее представлять.

Эвен заговорил, а мистер Стодорд продолжал смотреть на Холли.

– Холли добровольно отдает свое время Лемонэйд и именно ей принадлежит главная заслуга в организации спасательного полета на Сент-Джулиан.

Стодорд кинул взгляд на Эвена, после чего снова сосредоточил свое внимание на Холли:

– Я знаю, мне мои люди утром сказали. Э-э-э, мисс Хамелтон, можно попросить вас об одном одолжении?

Она неуверенно посмотрела на Эвена, и тот поддержал ее улыбкой, идя в комнату.

– Да, мистер Стодорд.

– Собственно, это не для меня, а для моего сына, – он снял пластмассовую крышку с одного конца картонного цилиндра, который держал под мышкой, и аккуратно вынул его содержимое. Осторожно взяв за два уголка, он развернул плакат:

– Не могли вы поставить для него автограф?

Холли радостно всплеснула руками:

– С превеликим удовольствием, мистер Стодорд!

Эвен помог Стодорду расправить плакат на столе и подал Холли ручку.

– А как зовут вашего сына?

Стодорд посмотрел на Эвена и подмигнул:

– Вполне достаточно, чтобы вы подписали его «Для Л. Б».

Пока Холли надписывала плакат, в комнату проскользнула Талли и шепнула что-то на ухо Эвену.

– Пожалуйста, мистер Стодорд, и не забудьте сказать своему сыну, что это единственный в мире плакат, который на самом деле подписан «славной девочкой».

Она помогла ему сложить плакат и убрать его обратно в цилиндр, после чего он пожал ей руку и поцеловал в щеку.

– Надеюсь, завтра утром увидеть контракты у себя на столе, Джеймсон.

Похлопав по цилиндру, Стодорд еще раз театрально подмигнул Эвену и удалился. Снова беря Холли на руки, Эвен хитро улыбнулся.

– Есть у меня такое чувство, что если его сын захочет взглянуть на этот плакат, то ему придется подсматривать в замочную скважину.

– А что такое?

– Потому что, «славная девочка», – сказал Эвен, прежде чем поцеловать ее в лобик, – ты подписала это для Л. Б., а насколько я знаю, его сына зовут Чарльз.

Когда она отсмеялась, он взял ее двумя пальцами за подбородок.

– Талли только что сказала мне, что там целая куча репортеров дожидается в приемной. Если хочешь, я от них избавлюсь? – голос его смягчился, он погладил ее по лицу. – Я сделаю все, что ты захочешь.

– Я знаю, что сделаешь, но я не хочу, чтобы ты делал это, ведь все лето я вела себя как трусиха, а как ты совершенно справедливо сказал, всем нам приходится уяснить для себя, что для нас важно, что нужно сделать и после этого сделать это. И сейчас для меня важно предстать перед ними, чтобы я смогла наконец покончить с этой мистификацией касательно «славной девочки» – и стать наконец самой собой, – она провела пальцем по его губам. – Ведь хватит бегать, правда?

Он кивнул, после чего подошел к двери и открыл ее.

– Э-э-э, вот она! – закричал репортер. В офис ввалилась целая толпа, ощетинившаяся камерами и микрофонами. Еще толкаясь, чтобы занять место поудобнее вокруг Эвена и Холли, репортеры начали все разом выкрикивать вопросы.

– Ты уверена, что не хочешь все это прекратить? – спросил Эвен, указывая на буйство журналистов.

– Нет уж, это ей не удастся!

Холли обернулась, чтобы посмотреть, кто это произнес.

– Мистер Уилуогби, а вы-то что здесь делаете?

Мистер Уилуогби наклонился к одному из микрофонов и, глядя на репортеров, ответил ей:

– Леди и джентльмены, я пришел сюда, чтобы объявить, что за выдающиеся усилия и достижения по преодолению последствий урагана Сэлиза Холли Хамелтон единогласно избрана в Совет Лемонэйд, кроме того, на внеочередном заседании Совета, состоявшемся сегодня утром, она была назначена официальным общественным представителем этой славной благотворительной организации. – Он с искренним восхищением повернулся к ней. – Холли, никто не заслужил этой чести больше, чем вы. Примите мои поздравления.

Он вручил ей микрофон и ласково сказал:

– Ну, а теперь, поскольку вы общественный представитель, то, может быть, скажете несколько слов?

– Спасибо, мистер Уилуогби, – она взглянула на репортеров. – Мне хотелось бы сказать несколько слов.

Она дождалась, пока все успокоятся.

– Мне в жизни не доводилось пережить ничего подобного тому, что я пережила на острове Сент-Джулиан, и едва ли когда еще доведется. Конечно же, это не последнее стихийное бедствие, в котором живое участие примет Лемонэйд, но именно оно предоставило мне, предоставило всем нам уникальную возможность, – она посмотрела на мистера Уилуогби, потом перевела взгляд на Эвена.

– Все те из нас, кто помогал в осуществлении этого проекта были проникнуты им до самой глубины своей души и отдавались всем сердцем, и в итоге все мы стали намного лучше. Мы обогатились безмерно тем, что оказали помощь нуждающимся и тем, что довелось нам совместно пережить.

Последовавшая тишина была нарушена звонком прибывшего лифта.

Распахнув двери, в кабинет ворвался Деннис Кратчи, а вслед за ним его оператор.

– А, Холли Хамелтон и Эвен Джеймсон снова вместе или, может быть, лучше сказать по-прежнему вместе, – Деннис попробовал протолкаться сквозь других журналистов, но никто не посторонился. – Не хотели бы вы сказать чего-нибудь для зрителей «Развлечения для вас»?

Эвен пошептал ей что-то на ухо, пока та не стала давиться от смеха.

– Я скажу, – он жестом показал, чтобы репортеры раздвинулись и, взяв Холли за руку, прошел сквозь расступившуюся толпу и обошел Денниса Кратчи.

– Не могли бы вы немного отодвинуться, – сказал Эвен, указывая свободной рукой. Журналисты немного попятились, после чего он нажал кнопку лифта позади себя. Сквозь неясный ропот журналистов отчетливо послышался звонок лифта, двери раскрылись.

– Еще на шаг отойдите, пожалуйста.

Когда репортеры и операторы оказались прижаты к стене, противоположной от лифта, Эвен кивнул:

– Вот так, хорошо.

Он повернулся к Холли:

– Готова?

– Готова!

Держась за руки, они метнулись в пустую кабинку. Холли, смеясь, нажала на кнопку, и Эвен тут же заключил ее в объятия. Деннис Кратчи замахал руками, все ринулись к закрывающимся дверям лифта:

– Подождите, подождите, что вы хотели сказать?

– Умри от зависти, Америка, «славная девочка» – моя! – ответил Эвен, прежде чем поцеловать ее. Двери закрылись, секундой позже лифт пошел вниз. Он тут же нажал на кнопку аварийной остановки, и лифт завис между этажами.

– Я думала эти люди никогда не уйдут, – улыбнулся он, а Холли положила свою руку на живот, на лице ее появилась сумасшедшая улыбка.

– Эвен, а у меня есть чего тебе сказать…

– Придется тебе с этим подождать, сначала я должен тебя кое о чем попросить. – Он сунул руку в карман, вытащил маленькую бархатную коробочку и открыл ее. Немного помолчав, он заговорил, и голос его был нежнее, чем она когда-либо слышала.

– Когда я его увидел, я сразу подумал о тебе, ведь ты неповторима, «славная девочка».

Холли посмотрела на золотое кольцо, лежащее на белой атласной подушечке, обрамленное с обеих сторон бриллиантами. Граненый оранжевый цитрин, казалось, пульсировал внутренним пламенем. Он достал кольцо из коробочки и поднес, чтобы она поближе его рассмотрела. Это было самое прелестное кольцо, какое ей когда-либо доводилось видеть.

– Ты хочешь сделать мне предложение прямо здесь, в лифте?

Он кивнул:

– Именно, дорогая. Потом, когда наши дети будут спрашивать нас, где это произошло, мы скажем им правду – между небом и землей. Холли, ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – сказала она, смахивая слезу, прежде чем он надел кольцо ей на палец, и на какой-то миг весь остальной мир исчез, остались только взгляд, прикосновение и совершенство поцелуя.

– Мне осталось узнать только одно.

Он взял густую рыжевато-золотистую прядь ее волос и откинул за плечо. Губы ее удивленно приоткрылись:

– Но, Эвен, я ведь тебе все рассказала… – она провела по животу рукой, на которой было надето кольцо. Последний, самый драгоценный секрет она поведает ему сегодня, попозже. Он начал расстегивать на ней блузку.

– Нет, не все, славная ты моя девочка…

Подпустив большой палец под шелковый воротничок, он медленно обнажил одно плечо.

– Любит, – сказал он, и поцеловал ее в нежный изгиб плеча, после этого он снял шелк с другого плеча и поцеловал ее в верхнюю часть груди. – Не любит, – шепнул он. Холли освободилась от блузки, и та упала на ковер.

– Я так долго любила тебя, Эвен, что больше не боюсь сказать это вслух. Я люблю тебя, – и, глядя в его влюбленный взор, она вернулась в кольцо его рук.

– Прошлое наконец позади, истинно так, – сказал он и опустил ее на пол. – Но для меня ты навсегда останешься моей «славной девочкой».