Слишком глубоко

Глава 19

«Что случилось?» — Эрин чувствовала, что ее кости были подобны сухим веткам, готовым лопнуть от малейшего движения. Кровь шумела в ушах. Патрисия молчала достаточно долго.

«Это по поводу Лиз? Она у них?»

Лицо Патрисии словно окаменело. Она стала бледной, кровь схлынула с лица. На шее стали проступать темно-красные пятна.

«Я должна идти». — Она резко повернулась и вышла на кухню, чтобы взять ключи.

Эрин последовала за ней. — «Скажи мне, что случилось. Я должна знать».

«Я не могу, Мак».

«Ты должна!»

Патрисия не подняла на нее глаз.

«Почему ты не хочешь сказать мне?» — Эрин встала перед ней, преграждая путь и вынуждая ее остановиться. — «Просто скажи мне. Все, что я хочу знать, так это: у них ли она?»

Патрисия, наконец, посмотрела на нее. Ее взгляд стал мягким и печальным одновременно. — «Они думают, что да».

«Хорошо, тогда я еду с тобой».

«Ты не можешь».

«Я еду. Или с тобой в твоей машине или я еду на своей».

«Мак, я хочу, чтобы ты подождала здесь, дома, до тех пор, пока я не позвоню тебе».

«Нет. Я хочу увидеть ее. И ты прекрасно знаешь, что она не будет говорить ни с одним из вас».

Лицо Патрисии омрачилось, ее глаза стали такими испуганными и серьезными, что Эрин побледнела.

«Мак, они нашли тело».

Эрин покачала головой. Тело?

«О чем ты говоришь? Они нашли Лиз с другой жертвой?»

Пожалуйста, Боже, нет. Это не может быть правдой. Лиз не убийца.

Патрисия замолкла на несколько долгих, мучительных секунд. Когда она заговорила снова, ее голос был таким тихим, что Эрин едва разбирала слова. — «Они нашли тело. Они думают, что это может быть Лиз».

«Нет! Нет! Нет! Нет!». — Эрин покачнулась. Сначала ее голова стала неестественно тяжелой, а затем, как — то в миг, стала необычайно легкой. Ее тело, казалось, лишилось своей плоти. Даже душа покинула его. Осталась одна телесная форма. Ее ноги подкосились, и она стала медленно оседать на пол. Патрисия подхватила ее и обвила талию рукой. Эрин знала, что та держала ее крепко, но не чувствовала этого. Она вообще сейчас не чувствовала ничего. Ничего, кроме всепоглощающей боли.

Патрисия подвела ее к дивану и помогла сесть. — «Мне надо идти, Мак. Чтобы удостовериться в этом. Я позвоню тебе, как только что-то узнаю».

«Патрисия, это не она. Я чувствую это». — Слова едва выходили из пересохшего рта. Образы и видения начали заполнять ее голову. В одном из них ей привиделась Лиз, лежащая в пустыне. Ее светло — голубые глаза смотрели в небо, широко открытые от ужаса.

«Останься здесь», — мягко попросила Патрисия. — «Я скоро свяжусь с тобой».

Внезапно, Эрин очнулась. Она, как — будто вырвалась из плена собственных мыслей о смерти и размышлений о бренности жизни. — «Нет. Я еду с тобой».

Патрисия вздохнула. — «Мак, ты же знаешь, что это невозможно. Руис сильно разозлится и ты не должна видеть… это».

Эрин встала. — «Так или иначе, я поеду туда. Ты можешь взять меня или я поеду сама».

Они ехали в полной тишине. Эрин, ничего не видящим взглядом, смотрела в лобовое стекло. Ее руки лежали на коленях, пальцы были сцеплены в замок. Таких ощущений, которые она испытывала сейчас, ей не приходилось испытывать никогда прежде. Страх был настолько сильным, а реальность такой жестокой, что она была уверена, что каждая клеточка в ее теле будет самоуничтожена в момент подтверждения информации. Она чувствовала, что в этот момент ее душа разорвется на тысячи мелких осколков и ей придется испытать боль, которая не идет в сравнение ни с чем другим.

«Это не она. Это не может быть Лиз». — Эрин продолжала повторять это снова и снова. Она не позволит этому быть правдой. Если она не позволит, то этого просто не случится.

Когда Эрин увидела высокие, пронзающие темноту переносные прожекторы, она начала плакать, и ей расхотелось быть свидетелем этого. Она хотела, чтобы свет прекратил разрезать тьму и освещать эту страшную действительность. Она хотела, чтобы все уехали. Лиз здесь не было.

Эндерсон выехала на пересеченную местность. Ее Блэйзер, словно большой черный мотылек, летел на огонь. Эрин тихо плакала, заламывая руки. Патрисия говорила ей слова утешения, но она не слышала ее из-за громкой пульсации полицейского радио. Когда они припарковались, Эрин посмотрела вдаль и увидела лежащее на земле тело, прикрытое желтым непромокаемым брезентом. Ее дыхание сорвалось, как только она представила Лиз, лежащую под ним.

Патрисия поспешно вылезла из машины. Она обошла автомобиль спереди и открыла дверь со стороны Эрин. Эндерсон прижала ее к себе и прошептала:

«Я собираюсь пойти посмотреть. Я пойду, а ты подожди здесь. Просто подожди меня здесь и дыши. Хорошо?»

Эрин вцепилась в нее и не хотела ее отпускать. Она ничего не хотела знать. — «Нет. Давай просто уедем. Я не хочу быть здесь. Я не могу этого сделать».

Патрисия буквально вырвалась от нее, когда несколько человек поспешили к ним. Лицо Гэри Джакобса исказилось от шока и недоверия. — «Господи, Эндерсон. Зачем ты привезла ее сюда?»

«Она настаивала. Что я должна была делать?»

Эрин сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — «Я заставила ее привезти меня».

Джеф Эрнандес подошел к ней и взял ее руки в свои. Эрин снова начала плакать.

«Джеф, останься с ней. Я пойду, взгляну на тело», — попросила Патрисия.

Джакобс пошел с ней.

Эрин всю трясло. Она сняла ремень безопасности и сползла в руки Джефа. Он был старым другом, и в этот момент, она была более чем благодарна ему за его дружбу. Он стал успокаивать ее, когда Эрин прильнула к нему. Поверх его плеча, она наблюдала, как Патрисия приблизилась к телу. Как любящая женщина, она хотела отвернуться. Но как полицейский, она этого сделать не могла и продолжала смотреть на происходящее.

Полицейские и криминалисты, кружили вокруг детективов. Радио, внезапно, перестало работать. Прибавили больше света. Эрин глубоко дышала, прислушиваясь и приглядываясь ко всему, что там происходило. Она сопровождала глазами Патрисию. Джакобс первым стал на колени, пока Патрисия разговаривала с двумя судебными медиками. Затем она опустилась на колени рядом с ним, и он приподнял брезент.

Эрин сложилась пополам, когда увидела, блеснувшие в свете прожекторов, волосы цвета полуночи. Она рухнула на утрамбованную землю и разрыдалась. Эрнандес согнулся и обнял ее. Он пах лосьоном после бритья и казался таким сильным и мужественным, что ей стало жаль, что она не может раствориться в нем, чтобы забрать и использовать его силу.

Она мотала головой из стороны в сторону, повторяя: «нет, нет, нет».

Даже когда Патрисия позвала ее по имени, она спряталась в объятиях Эрнандеса, ища у него защиту и утешение. — «Нет, я не хочу знать. Уходи».

Патрисия встала на колени рядом с ними, земля зашуршала под ее ногами. — «Мак, это не она. Мак?»

Эрин почувствовала, как сначала напрягся Эрнандес. Он отодвинулся. И теперь уже они оба уставились на Патрисию.

«Что?» — ошеломленно произнес Эрнандес.

«Это — не Элизабет Адамс».

Мак с трудом встала с земли. Ее ноги, все еще, подкашивались. Патрисия предложила ей руку, и Эрин, буквально, упала в ее объятья. Она громко рыдала от пережитого стресса. Только теперь это были слезы облегчения. Патрисия молча гладила ее по волосам. А Эрин смеялась и дрожала одновременно.

«Это — не Лиз?» — выдохнула она.

«Нет». — Патрисия нежно вытерла щеки Эрин. Она улыбнулась, но улыбка вышла грустной и неестественной. Она сжала руку Эрин. — «Я думаю, что это ее сестра».

Запаниковав, Эрин спросила: «Что?»

Страх, словно удар кулака, перебил дыхание. Эрин поняла, что Лиз еще только предстоит испытать то, через что она только что прошла: боль, горе, шок. Это известие, точно, убьет ее.

«Мне нужно, чтобы ты подошла и взглянула», — сказала Патрисия. — «Ты и я — единственные, кто когда-либо видел ее».

«Я не думаю, что смогу это сделать». — Эрин была в шоке. Она едва могла стоять на ногах. Мак взглянула в сторону тела. Эрнандес и Стюарт стояли в нескольких шагах от него и что-то кричали.

«Мы должны убедиться, что это Джей. И как только мы найдем Лиз, то скажем ей о случившемся».

Боже, как ей пройти через это?

Эрин сосредоточилась. Она должна помочь Лиз пройти через это. И она должна ради нее быть сильной. Эрин выдохнула. — «Хорошо».

Патрисия взяла ее под руку, помогая ей идти рядом. Когда они приблизились к желтому холму, другие детективы перестали спорить и отступили от тела. Эрин почувствовала, как горит ее горло. Когда она увидела мертвую женщину, ее тело сотрясли рыдания. Она дернулась, как от удара и застыла в шоке. Сходство с Лиз было очевидным.

«Ты в порядке?» — спросила Патрисия. Ее голос едва доносился, словно она стояла в другом конце длинного туннеля.

Эрин кивнула и снова взглянула на тело. Она смотрела на лицо Джей, на ее густые, взъерошенные волосы. Они были все еще короткие, хотя и длиннее, чем в последний раз, когда они виделись. Ее голова была отвернута от них в другую сторону под небольшим углом, рот открыт, как — будто кто-то слегка оттянул ее подбородок вниз. Ее бледно-голубые глаза смотрели в ночь с таким выражением, словно за секунду до смерти ей открылись все тайны вселенной. Кровь на виске уже запеклась, потемнела и спутала волосы. Ее кожа стала белой, а губы посинели.

Эрин долго смотрела на ее лицо, стараясь оставить отпечаток в своей памяти и, наконец, поверить в то, что это была Джей, а не Лиз. Она смотрела в ее безжизненные, остекленевшие глаза и думала о ее ужасном детстве, о ее помутившемся разуме и безграничной любви к своей сестре. Мак вытерла слезы.

«Ее застрелили?» — Эрин обняла себя руками, ощутив внутри себя холод.

«Да». — Патрисия проводила ее назад к своей машине. — «Хотя, больше напоминает самоубийство. Пистолет был в правой руке, а записка была найдена в ее заднем кармане. Там были все имена, но не было признания в совершении убийства».

Они обе оглянулись назад. Тело было укрыто брезентом до самой шеи, словно одеялом, согревающим ее.

«Еще был крест на тыльной стороне ладони». — Патрисия внезапно замолчала, словно сказала лишнее.

«Тот же самый?» — Эндерсон услышала ее прежде, чем Эрин успела понять, что проговорилась.

Патрисия прищурилась. — «Я убью Эрнандеса».

Эрин не знала, как ей реагировать и вести себя дальше. Патрисия, очевидно, подумала, что Эрнандес поделился с ней конфиденциальной информацией об убийствах. Она думала о том, как исправить положение, когда их кто-то окрикнул и к ним из кустов выбежал офицер, одетый в форму. Когда он попал в полосу света, то опустил свой фонарик и согнулся, чтобы отдышаться. Он указал на что-то, находящееся позади себя.

«Там еще одно тело. За этой дорогой», — прохрипел он. — «Вызовите скорую помощь. Он еще живой».

Все бросились туда. Патрисия залезла в свою машину за фонариком, а затем поспешно ушла. Эрин последовала за ней. Эрнандес, Стюарт, и Джакобс шли впереди, их фонари мерцали в, покрытой темной пеленой, пустыне. Эрин услышала, как кто-то из детективов по радио вызвал санитарную машину.

Кто-то направил два больших прожектора, и Эрин прищурилась, дезориентированная белым светом и новыми тенями, которые он отбрасывал. Она обо что-то споткнулась, когда последовала за темными фигурами. Удержав себя от падения, она восстановила равновесие и немного сбавила темп. Ее сердце неистово билось и казалось, что ему не хватает места в груди. Паника охватила каждую ее клеточку.

Что, если это Лиз? Эта мысль обрушилась на нее как снежная лавина, и она даже прекратила идти. Впереди нее группа образовала круг. Чувство сплоченности и общности витало в воздухе. Каждый что-то делал, что-то говорил другому и воздух был наполнен различными звуками, подобно радиопомехам в эфире. Все работали вместе, говорили, перемещали большие ветки, отдавали и принимали распоряжения.

«Господи!» — воскликнул Джакобс.

«Он еще дышит». — Эрнандес наклонился над жертвой. — «Где санитарная машина?»

«Осторожно, не двигайте его».

«Счастливый засранец».

«Посмотри сначала на его лицо. Не такой уж он и счастливый». — Стюарт выглядел очень расстроенным.

«Серьезная травма головы».

«Господи. Как он может быть еще жив?»

Эрин придвинулась ближе. Патрисия избавилась от перчаток и проверила пульс. Эрин мельком увидела закрытую носком ногу, покрытую грязью. Когда она придвинулась поближе, то увидела, что тело было частично закопано в землю. Видимо, его сначала закопали, а потом прикрыли большими ветками мескитового дерева.

«Пульс очень низкий, еле прощупывается», — сказала Патрисия.

«Вы нашли у него какие — нибудь документы?» — спросил Эрнандес.

Кто-то очень тщательно начал ощупывать почву вокруг него в поисках бумажника. Эрин увидела грязные джинсы и нагое тело мужчины. Она облегченно выдохнула. Мак хотела поблагодарить Бога за то, что это была не Лиз, но осеклась и вздрогнула, когда перевела взгляд с его груди на лицо. Оно было сильно избито и уже раздулось до неузнаваемости. Когда она увидела багровую странгуляционную борозду вокруг его шеи, то отвернулась.

«Черт, как же он еще дышит?» — воскликнул Джакобс.

Эрин медленно шла к машине Патрисии. Когда она достигла ее, то буквально вползла внутрь и, обливаясь слезами, уснула.

Лиз поняла, что она никуда не поедет. Этот факт был ясен уже по тому, как они вели себя с ней. Каждый полицейский, которого она видела, либо сверлил ее взглядом или вообще не смотрел на нее. Они были разгневаны, но все же чего — то опасались. Она не могла понять — чего. Ее последняя встреча с ними была особенно неудачной. Лиз ожидала от полицейских чего — угодно: гнева, возмущения, отрицательного отношения к себе, но ей было не понятно их беспокойство и всеобщее уклонение от общения с ней. Возможно, их ненависть к ней достигла своей высшей точки. Что ж… Чувство было более чем взаимно.

Дверь в комнату для допросов открылась, и она выпрямилась. Ее запястья заныли от боли, напоминая ей, что она, все еще, была в наручниках. В их глазах она была плохой девочкой, которая в прошлый раз напала на одного засранца, когда тот отпустил грязное замечание об Эрин. Она гадала, увидит ли она его сегодня вечером и будет ли он после этого смотреть ей в глаза.

Сегодня с ней разговаривала Патрисия Эндерсон. Детектив шла и несла две маленькие чашки кофе. Она улыбнулась, от чего Лиз сразу же напряглась от беспокойства. Улыбка Патрисии была подобна гремучей змее, которая подмигивала вам. Она явно готовилась к броску.

«Спасибо, конечно, но это лишнее», — сказала Лиз, когда Патрисия, поставила дымящиеся чашки на стол. Возможно, кофе было отравлено и это объясняло улыбку детектива. С чего бы ей тогда улыбаться.

Патрисия села. — «Ты можешь передумать».

Эндерсон выглядела так, словно не спала большую часть ночи. Ее густые каштановые волосы были завязаны в «конский хвост». На ней были летние брюки — чинос и рубашка поло. И выглядела она, как будто играла в грязи с детской лопаткой и ведром. Только Лиз была не в настроении смотреть на построенный ею песчаный зАмок.

Час назад Адамс позвонила своему адвокату Синтии, чем разбудила ее. Ей пришлось целую минуту выслушивать ворчание не выспавшейся женщины и еще минуту ее инструктировали относительно того, как держать свой рот закрытым, пока она не доберется до участка.

«Когда я смогу уйти?» — спросила Лиз.

«Это зависит от тебя».

Лиз поморщилась. — «Избавь меня от этой ерунды, Патрисия». — Она пристально посмотрела ей в глаза. — «Чего ты хочешь от меня сегодня?»

Ее машину остановили приблизительно в полу мили от места встречи. Лиз очень надеялась, что не привела их прямиком к Джей. Это было близко, слишком близко. По дороге в участок она задалась вопросом, почему в этот раз у полицейских была на нее ориентировка. Когда на нее надели наручники, молодой полицейский зачитал ей ее права и что-то сказал об убийстве. Она закатила глаза. Ну, сколько можно-то?

«Есть кое-что, что нам нужно обсудить».

«Я не буду говорить без Синтии». — Она не испытывала желания отвечать на вопросы. Лиз была взвинчена и взволнована тем, что сделает Джей, когда она не явится на место встречи.

«Просто выслушай меня. Ты можешь передумать».

«Не трать свое время впустую, Патрисия. Я не люблю кофе, и я не люблю тебя. Это не изменится». — Ее ненависть к полиции Серебряной Долины возросла, хотя она думала, что этому чувству некуда дальше расти.

Патрисия лишь улыбнулась. На сей раз, Лиз изучила ее более внимательно. Это была не снисходительная улыбка, которую она обычно видела. Эта улыбка была другой, более грустной, что ли.

Патрисия прочистила горло. — «Лиз, я боюсь, что у меня плохие новости».

Лиз скрыла свое замешательство и сжала зубы. — «Что еще случилось?»

Они бросят ее в тюрьму за то, что она не делала? Что еще они могли придумать?

«Это не просто сказать».

«Пожалуйста, избавь меня от драмы, детектив». — Черт, было четыре часа утра, она вела машину весь день, она пропустила встречу с Джей, и…

«Твоя сестра, Джей. Она мертва».

Лиз отшатнулась назад, словно ее наотмашь ударили в лицо. — «Что ты сказала?»

Патрисия не отрывала от нее пристального взгляда. — «Я сожалею. Сегодня вечером мы нашли тело Джей приблизительно в полу мили от того места, где взяли тебя».

Тяжелая кровь волной прилила к голове Лиз. В ушах глухо шумело, словно кричала разъяренная толпа. Она подалась вперед, не в силах больше выносить этот шум.

«Что ты сказала?»

«Джей мертва».

Лиз истерично рассмеялась. Она смеялась и била руками, закованными в наручники по столу.

«Да пошла ты, Патрисия». — Она откинулась на спинку стула.

Где, черт побери, до сих пор Синтия?

«Да пошла ты и весь ваш отдел. Я предъявлю вам иск за это дерьмо. Я живьем вас похороню».

Лиз просто не могла в это поверить. Она осмотрела комнату, ожидая, что стены рухнут, и она увидит страшный аттракцион, где все полицейские одеты, как злые клоуны. Они просто сыграли с ней злую шутку.

«Я много чего ненавидела в своей жизни. У меня были для этого все основания. Но это?» — Ее тело напряглось, все, до последнего мускула, — «Это превосходит любую ненависть, которую я когда-либо испытывала».

Патрисия наблюдала и слушала ее, не реагируя на этот всплеск эмоций. Она понимала, что Лиз надо выговориться, выплеснуть всю накопившуюся злость. Затем она залезла в свой задний карман и вытащила полароидную фотографию. Она положила ее на стол лицом вверх и подвинула ее к Адамс. Лиз бегло взглянула на нее и отвела взгляд.

Да, похожа на Джей. Кровь на виске.

Она почувствовала, как окаменело ее лицо, искаженное в гневе.

«Это не смешно. Ты не можешь, черт побери, вот так поступать с людьми».

Патрисия по-прежнему не двигалась.

Она пододвинула фотографию ближе и спокойно попросила: «Посмотри на это, Лиз. Это — Джей».

Лиз встала, тяжело дыша от ярости. Она посмотрела на дверь, ожидая прибытия всей команды, готовой применить к ней электрошок. Но никто не вбежал. Она снова взглянула на снимок.

«Это — не она. Это — кто — то, похожий на нее, но не она».

«Мы нашли ее в пустыне. Она была застрелена в висок. Мы думаем, что это было самоубийство».

Лиз села на место. Она взяла фотографию, и снова разъяренная толпа зашумела в ее ушах. Ее дыхание сбилось, когда она узнавала знакомые черты. Адамс швырнула фотографию через стол.

«Чертова лгунья. Это — не моя сестра. Она не умерла».

«Ты собиралась встретиться с ней сегодня вечером?»

Лиз подняла глаза. Откуда она смогла узнать? Мир, внезапно, накренился. Она ухватилась руками за стол, пытаясь удержать равновесие. Перед глазами все поплыло.

«Мы нашли записку в заднем кармане ее штанов», — продолжала Патрисия. — «Это было указание, как добраться до места, а также рассказывалось о недавних убийствах. Мы думаем, что она приехала до тебя, а затем убила себя, зная, что ты найдешь ее там». — Она сделала паузу. — «Лиз, ты знала, что она убивала мужчин?»

Лиз не ответила. Ее мысли неслись вскачь, но ничего больше не имело смысла. В дверь отрывисто постучали. Вошла Синтия Кармайкл. Патрисия пошепталась с ней, а затем подвела ее к другому стулу. Обе женщины сели.

Синтия улыбнулась ей так же, как до этого улыбалась Патрисия — мягкой, грустной улыбкой.

«Лиз, мне так жаль».

«Не надо». — Лиз стиснула зубы и покачала головой, борясь с растущими эмоциями. — «Не надо. Только не ты».

«Они не будут тебе лгать в этом».

«Нет, будут. Они лгут. Это — не она».

Патрисия вручила фотографию Синтии:

«Если Лиз подтвердит, что это Джей, тогда это она. У нас есть другие фотографии, на одной из них сделан снимок живота, на котором виден застарелый шрам…»

«Прекрати!» — Лиз вскочила. Она больше не могла вынести этот фарс. И не могла больше терпеть.

Патрисия замолчала на полуслове. Она и Синтия посмотрели на нее с нескрываемым удивлением.

«Детектив Эндерсон, дайте нам минутку, пожалуйста?» — попросила Синтия.

После того, как Патрисия оставила их наедине, Синтия придвинулась ближе к Лиз и обвила рукой ее талию, но Адамс отодвинулась. — «Лиз, я так сожалею. Мне так жаль, что это случилось. Давай же, садись».

Лиз не могла сидеть. Она не хотела слышать слова утешения. Не хотела слышать любые, чертовы, извинения. Она закричала, как раненое животное и набросилась на стол, подняла его от пола, ломая петли, которые удерживали его. Кофейные чашки соскользнули и пролились, сильный аромат кофе только еще больше разжег ее ярость. Она изо всех сил толкнула стол, затем оторвала его от пола и с грохотом бросила обратно. Затем начала неистово лупить кулаками по столешнице. Но этого показалось ей недостаточно. Она схватила ближайший стул и метнула его в стену. Потом отправилась за следующим. Синтия испуганно закричала. Она просила ее остановиться, но Лиз не слышала ее.

Стул согнулся, одна из его ножек застряла в стене. Лиз выдернула его и отбросила в сторону. Она слышала, как открылась дверь, но продолжала вколачивать в стену второй стул. Теперь уже и Патрисия звала ее. Комнату заполнили крики. Голоса стали серией размытых шумов. Комната завертелась как большая карусель. Образ Джей пошел по кругу и закружился. Одна мысль сменяла другую:

Мертва. Выстрел. Джей погибла.

Я должна была быть там. Это моя ошибка. Я позволила этому случиться.

Джей была там и ждала ее.

Джей.

О, Боже. О Боже, нет.

Она подлетела к стене. На сей раз с кулаками. Она била ими в нее снова и снова, словно это была боксерская груша. Громкие вопли вырывались из ее груди. Она ударяла сильнее. Она била так сильно, что оставляла на стене вмятины от своих костяшек. Если бы она могла просто пройти через стену. Если бы она могла просто убежать, было бы лучше. Реальный мир был с другой стороны. А этот был ее кошмаром. Эта комната была сценой, на которой разыгрывалась злая, презлая пьеса. Она должна была выйти на другую сторону.

Полицейские пытались завести ее руки за спину. Но она вырывалась и била ими в стену, пока они не покраснели от крови. Ее руки горели. Но это было ничто по сравнению с болью внутри нее, которая опаляла ее сердце, сжигая его. Потом боль заполнила ею всю и подступила к горлу.

О, Боже, как же это больно.

Когда ее оторвали от стены, она рухнула на пол и продолжала колотить по нему кулаками, рыдая в голос.

Полицейские, одетые в форму, заполнили всю комнату. Она слышала, как Патрисия просила их отойти от нее. — «Не надо никаких струй воды. Оставьте ее в покое».

И тут она сдалась, слишком уставшая, чтобы продолжать. Она лежала на полу, запах старого серого ковра, как ни странно успокаивал ее.

Патрисия выгнала лишних людей из комнаты. Синтия принесла, чудом спасенный, стул. Медработник стал рядом с ней на колени. Он говорил тихо, как с маленькой, прося ее сесть. Она так и сделала. Села медленно, но комната завертелась и ее вырвало. Он взял ее за руки и помог ей выпрямиться. Попросил ее дышать глубоко, пока светил ручкой-фонариком в глаза. Мужчина взял ее за запястье, чтобы прощупать пульс и осмотреть ее руки. Патрисия наклонилась, чтобы снять наручники.

«Она в порядке?» — спросила Синтия парамедика. Ее голос звучал очень взволновано, а выглядела она еще хуже.

«Ее нужно отправить в больницу. Несколько пальцев выглядят сломанными и ее раны должны быть очищены и обработаны, и возможно зашиты». — Он заговорил в микрофон. Затем, как мог, забинтовал раны, намотав на них побольше марли.

«Я хочу увидеть ее», — прошептала Лиз, едва выговаривая слова.

Синтия ответила уже более спокойно. — «Сначала тебе окажут необходимую помощь».

Лиз хотела поспорить, но не смогла. В комнату вкатили каталку. Она уставилась на потолок, когда они привязали ее и начали делать капельницу.

Над ней появилось лицо Синтии. — «Просто попытайся расслабиться».

Потолок опять начал свое медленное вращение.

.

«Эрин?» — Где Эрин? Она хотела увидеть Эрин. Она нуждалась в ней.

«Джей», — прошептала она, увидев лицо своей сестры, парящее над ней. Но темнота постепенно приближалась, закрывая от нее потолок, закрывая ее сестру. Ее веки отяжелели. А потом наступила темнота.