Слишком грешен

Глава 20

Сказать, что мисс Стэнтон сразу не оценила последствия своего поступка, — значит, ничего не сказать.

Сьюзен была ошеломлена. Она умоляла Эвана называть ее по имени в порыве страсти, но, глядя на то, как от ужаса ее глаза лишились своей голубизны и почти побелели, он был готов отказаться от этой привилегии.

— Что я наделала?! — проговорила она, когда все было кончено. Ее голос почти звенел от страха.

Эван откатился в сторону, чтобы она могла дышать. Судя по всему, ответ «занималась любовью» не удовлетворил бы ее, поэтому он выдал ей более легкомысленный вариант:

— Танцевала джигу на постели.

Сьюзен заставила его замолчать одним взглядом.

Похоже, к шуткам она была не расположена. Что ж, это понятно.

— Я не заставлял тебя совершать то, чего ты не хотела, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. В самом деле, он даже из дома не вышел. Это она пришла к его двери, напала на него со своими поцелуями и приказала нести ее в спальню. Эван был готов поклясться, что они оба хотели одного и того же.

К его облегчению, Сьюзен сказала:

— Знаю.

Кажется, ее затошнило.

— Так тебе… понравилось? — еще раз попробовал он, начиная беспокоиться о том, что неправильно истолковал причину ее недовольства.

Сьюзен откинулась на подушку.

— Понравилось, — сказала она.

— Тогда я не понимаю, что не так.

— Я не выйду за вас, мистер Ботуик, — ответила она.

Хорошо. Об этом они уже говорили. И, как и в прошлый раз, ее слова одновременно принесли ему облегчение и задели его. Играть роль временного любовника было для него делом обычным, но на сей раз он почему-то разволновался. Стал ли он для Сьюзен всего лишь развлечением, рабочей лошадкой, которая должна была удовлетворить ее основной инстинкт на время поисков титулованного повесы, который соответствовал бы ее высокосветским стандартам?

— Вообще-то я не об этом спрашивал, — быстро проговорил Эван. Приподнявшись на локте, он отвернулся, пытаясь скрыть досаду.

Сьюзен закрыла глаза, словно испытывала боль. Возможно, так оно и было. Она же оказалась девственницей.

Эван тут же пожалел о сказанном. Но он же старался не быть грубым. Да и ее тело было более чем готово принять его. Впрочем, что он знал о подобных вещах? Прежде ему никогда не приходилось иметь дела с девственницами — до этого вечера.

— Я причинил тебе боль? — тихо спросил он, погладив ее по щеке.

Сьюзен дернулась.

— Дело не в вас, — сказала она. И пояснила: — Во мне. То, что поначалу показалось мне делом хорошим, оказалось очень-очень плохим. — Спустившись с кровати, она посмотрела на кучу разбросанной одежды. — Дьявольщина, трижды дьявольщина!

Эван резко сел: по его спине пробежал холодок.

— Что ты только что сказала? — переспросил он.

— Я сказала, что это я во всем виновата. — Она пнула свою скомканную сорочку. — Не беспокойтесь. Вам не придется на мне жениться, все будет хорошо.

— Нет. — Эван спустил ноги с постели. — Ты сказала: «Дьявольщина, трижды дьявольщина!»

— Я… — Рот Сьюзен оставался открытым, но из него не вырвалось больше ни звука. Что-то мелькнуло в ее глазах. Осторожность? Вина?

— От кого ты услышала это ругательство? — спросил Эван, понимая, что его голос стал грубым и резким, как у безумца. Впрочем, он и чувствовал себя безумцем. Когда Сьюзен лишь молча покачала в ответ головой, он схватил ее за плечи. — От кого?!

— Если вам это известно, зачем меня спрашивать? — вырвалось у нее.

— Где ты познакомилась с Тимоти? — продолжил он расспросы, четко выговаривая каждое слово, каждый слог.

— Здесь, в Борнмуте, — отозвалась Сьюзен.

— Ты лжешь!

Крепко сжав губы, она подняла голову, но не промолвила ни слова.

Скрестив на груди руки, Эван попытался взять себя в руки и спокойно обдумать ситуацию, несмотря на то что кровь тяжело стучала в него в висках.

— Тимоти умер до того, как ты сюда приехала, — произнес он наконец.

Сьюзен выразительно приподняла тонкую бровь, но продолжала хранить молчание.

Проклятая Женщина! Что, черт возьми, она хочет сказать? Что они встречались раньше? Эго невозможно! Тимоти не выезжал из Борнмута много лет, не считая его морских вылазок. Но Эван был готов биться об заклад, что мисс Стэнтон тоже впервые оказалась в их очаровательном прибрежном доме. Но было тут кое-что еще. Нечто, о чем он потолкует с ней позже.

— Ред тоже пропал до того, как ты приехала, — сказал он.

Сьюзен отвела глаза. Она сделала это очень быстро, но Эван уловил движение. Итак, она что-то скрывает. Явно что-то скрывает!

— Ты не была знакома с ними обоими, но ты только что…

Сьюзен тяжело вздохнула.

Я познакомилась с ними после того, как они умерли.

— Ты… Ты — что? — недоверчиво переспросил Эван, ни на мгновение не поверив ее словам. Никаких иных предположений у него не было, но то, что она ему только что сказала, — это полный бред. Неужели она принимает его за идиота?

Ее глаза расширились, и Эван увидел в них те же чувства, что и раньше. Осторожность. И вину.

— Ничего… — пробормотала она. — Забудь об этом.

У Ботуика от волнения подвело живот.

— Но как такое возможно? — нерешительно спросил он.

— Не знаю, — прошептала Сьюзен. — Это случилось не по моей воле.

Эван, не сдержавшись, рассмеялся:

— И ты полагаешь, я поверю тому, что ты видишь мертвецов?

— Привидения. Но определенно не все, — поправила его Сьюзен.

Эван посмотрел ей в глаза. Похоже, она и в самом деле уверена, что он поверит всем ее россказням. Он решил продолжить игру, пытаясь выяснить, верит ли она сама тому, что говорит.

— А каких ты не видишь?

Сьюзен снова; вызывающе промолчала. Она была явно испугана.

— Ты познакомилась с Тимоти после того, как он умер? — спросил Эван, пытаясь избавиться от скептических ноток в голосе.

Помолчав, Сьюзен кивнула.

Лгунья! Эван вздрогнул, едва сдерживая ярость. Эта ярость вспыхнула из-за того, что она пытается втянуть ее брата в свои цветистые небылицы. Эван злился и на беднягу Тимоти, настолько введенного в заблуждение, что он стал абсолютно безвольным матросом, которого убил какой-то пират-мерзавец. И на бездушного шантажиста, трусливо поднявшего руку на невооруженного матроса. И на того, кто украл Труп Тимоти, лишив его достойных похорон.

— И что же Тимоти сказал тебе? — Опять этот взгляд! Чувство вины. Недоверие. — Черт возьми, Сьюзен, если ты считаешь, что я поверю…

— Он попросил меня никому ничего не говорить, — перебила его Сьюзен. — Включая тебя.

— Ты предана моему покойному брату больше, чем мне? — спросил Эван.

И вновь это оглушающее молчание.

Он снова заговорил, будучи не в силах скрыть сарказм в своем голосе:

— Так, может он и сейчас здесь, наблюдает за нами?

Сьюзен покраснела и быстро покачала головой.

Ну что ж, хоть в этом есть свой плюс. Он бы не хотел, чтобы брат, всегда считавший его неукротимым волокитой, стал свидетелем того, как он овладел дебютанткой. Погоди! Нахмурившись, Эван потер лицо рукой. Неужели он начинает верить этому бреду? Если мисс Стэнтон видит призраков, это означает, что они существуют! И что Тимоти предпочел довериться совершенно незнакомой девице, а не ему, родному брату!

Если только… Если только… У него нет выбора.

Эван постарался, чтобы его голос зазвучал спокойно и размеренно.

— Ты всегда говорила с мертвыми людьми?

Сьюзен помотала головой:

— Нет. Только после того, как умерла…

В голове Эвана стали собираться грозовые тучи.

— Заклинаю тебя всеми святыми, женщина, выражайся яснее, иначе я за себя не ручаюсь! — воскликнул он.

Сьюзен протянула ему свою бледную руку ладонью вверх. Страшный шрам молнией перечеркивал ее кожу от ладони почти до локтя. Сьюзен не стала ничего объяснять. Эван начал подозревать, что она безумна, а то, что он раньше не понял этого, — всего лишь случайность.

— Привидения разговаривают с тобой через этот… магический шрам? — осторожно полюбопытствовал он.

— Нет! — Она скрестила руки на груди. — В начале этого гола я сломала руку, упав в Темзу, — начала объяснять Сьюзен. — Я утонула. До этого я была обычной молодой леди. Но после того случая… — Она на мгновение прикусила нижнюю губу. Сначала я решила, что Мунсид-Мэнор населен привидениями, но потом поняла, что это… я…

— Так Олли предполагает, что ты?..

Ее маленькая ручка обхватила его запястье как железный наручник.

— Ничего не говори ему!

— Я же не сказал, что собираюсь это сделать.

— Не доверяй ему, Эван, — прошептала Сьюзен. — Ни в чем не доверяй!

Эван задумался: ее голос звучал очень серьезно.

— Ты говоришь так из-за событий прошлой ночи? — спросил он.

— Из-за того… — Сьюзен глубоко вздохнула, словно пыталась собраться с духом. — Дело в том, что он пират.

Эван разинул рот от изумления.

— Олли — что? — переспросил он.

— Не произноси этого слова вслух, даже шепотом, — быстро проговорила Сьюзен, все еще сжимая его руку. — Именно это стало причиной по крайней мере, одной смерти. Хотя я полагаю, что и твоего брата убил он.

Кожа Ботуика похолодела и стала липкой.

— Тимоти сказал тебе, что Олли — пират? — спросил он.

Сьюзен кивнула.

— Тимоти расследовал это дело, — сказала она.

— Тимоти расследовал дело о пиратстве?

Сьюзен снова кивнула.

— Надеюсь, все они попадут в тюрьму, а потом их повесят. — Похоже, она испытывала удовольствие, представляя себе, как Олли болтается на виселице.

А вот Эвана ее сообщение не порадовало.

Когда же именно Тимоти решился стать перебежчиком и донести информации властям? Не мог же он не понимать, что даже если спасется от карающего меча правосудия, то остальным, включая его, Эвана, пощады не будет! Повесят всю команду. Некоторые парни действительно были бессовестными негодяями, но… притворяться соучастником лишь для того, чтобы проторить для них дорожку на виселицу, зная, что твой собственный брат тоже будет вынужден пройтись по ней?..

Не замечая его душевных мук, мисс Стэнтон принялась одеваться. Сначала надела корсет, потом — платье. Она повернулась спиной к Эвану, и он принялся старательно зашнуровывать ей лиф.

Она все знает об Олли! Знает о Тимоти такое, что неизвестно даже ему самому. Стало быть, все это правда. Привидения существуют. И разговаривают с ней. Одно из них — Тимоти Ботуик.

Его брат. Контрабандист, Предатель.

Олли не был единственным пиратом в Борнмуте.

Сьюзен повернулась к Эвану спиной в то мгновение, когда выражение недоумения на его лице сменилось яростью. Она ушла сразу после того, как он застегнул последнюю пуговицу, и даже не оглянулась. Она не могла смотреть ему в лицо, потому что поняла наконец, что заставило его ореховые глаза потемнеть — предательство. Только теперь она осознала собственную глупость: мистер Ботуик был одним из пиратов, которые вот-вот будут прокляты.

А она разделила с ним ложе!

Ничего не видя перед собой, Сьюзен пробиралась сквозь деревья, то и дело едва не теряя тропу из виду. Под тяжёлыми облаками и густыми кронами деревьев было так темно, словно близилась ночь, а не полдень. Тяжелая капля влаги скатилась с листа и упала на стекло ее очков. Небеса были готовы разверзнуться, но Сьюзен не была уверена, что идет именно по той тропинке, которая ведет от дома мистера Ботуика на утесе к Мунсид-Мэнору.

Впрочем, должна же эта протоптанная грязь вести хоть куда-то. За первой холодной каплей тут же последовала вторая, а потом хлынул ливень, так что Сьюзен пришлось искать убежище.

Ее руки начинали замерзать, и она с тоской подумала о теплых перчатках. Может, все-таки надеть хотя бы испачканные, несмотря на пятна крови, оставшиеся на белом шелке? Сунув немеющую от холода руку в карман, Сьюзен вытащила; оттуда темный комок, хорошенько встряхнула его и выронила на землю.

Теперь ткань стала коричневой и влажной, но она увидела лишь… одну перчатку. Интересно… Куда же могла подеваться вторая? Сьюзен задумалась, а ее одежда, волосы и кожа с каждым, мгновением становились вер более мокрыми. Оставить эту перчатку здесь? Нет. У нее были причины не разбрасывать перчатки, и эти причины никуда не исчезли. Тяжело вздохнув, Сьюзен решила поискать вторую перчатку. Но вокруг были только грязь, слякоть да опавшие листья. И все это липло к окончательно испорченному платью. Может, она неправильно выбрала путь? Может, стала спускаться вниз по другой тропе? Хватит об этом думать! Заставив себя вспомнить о пропавшей перчатке — должно быть, она лежит где-то, утонув в жидкой грязи, — Сьюзен стала спускаться вниз по тропинке. Она сойдет с ума, если, раздвинув перед собой ветви деревьев, обнаружит, что вернулась к дверям мистера Ботуика.

Пират!

Неудивительно, что от него так и веет опасностью и высокомерием и что он привык делать все, что ему заблагорассудится.

Споткнувшись, Сьюзен ухватилась за скользкий ствол ближайшего дерева. Ей всегда казалось, что она лучше разбирается в людях. Она-то думала, что мистер Ботуик из простолюдинов но у него добрая душа, что он беспутный — но непонятый, горячий — но абсолютно безобидный. Как же она ошибалась!

Дождь немного затих, и Сьюзен продолжила свой путь. Тропинка становилась шире, деревьев было все меньше, да и листья под ногами уже не лежали ковром. Наконец она оказалась на поляне, и там, впереди — как маяк во тьме, как мираж в пустыне, как сама Чаша Грааля — раскинулись… конюшни.

Смеясь и плача, Сьюзен бросилась вперед. Поскользнувшись, она упала в грязь, но тут же поднялась и вновь понеслась к постройкам, как будто ее жизнь зависела от находящихся там лошадей. Впрочем, возможно, так оно и было.

Вдруг она услышала гогот неприятных на вид конюхов, болтавшихся без дела у открытой двери. Не важно! Она добьется их расположения (и сможет получить лошадь, пожалуйста, Господи!) с помощью женских чар и самоуверенности в считанные мгновения. Сьюзен замедлила бег и пошла вперед спокойно, с достоинством. Правда, она вымокла до нитки и запыхалась, зато впервые за долгое время ее посетила надежда на лучшее.

— Добрый день! — крикнула она.

Руки всех конюхов автоматически дернулись к пистолетам, висящим на поясе в кобурах. Но, увидев, что она не представляет для них опасности, конюхи опустили руки. Конюхи… вооружены? Сьюзен охватило нехорошее предчувствие, кажется, ее занесло не в самое подходящее для нее место.

— М-м-м… А чьи это конюшни? — крикнула она, решив не подходить к постройкам ближе чем на два ярда, отделявшие ее от них.

Один из мужчин выплюнул изо рта листок, который жевал до этого, и ответил:

— Мистера Ботуика.

Интересно. Сьюзен подумала, что, может, ей стоит прямо тут заколоться кинжалом, чтобы избавить их от необходимости ее убивать.

— Тимоти Ботуика? — все-таки спросила она, несмотря на неприятное чувство, появившееся где-то в животе и подсказывающее ей, что ответ будет иным.

Конюх помотал головой.

— Нет, его брата, — ответил он.

Ну конечно! Она наконец нашла единственную конюшню в радиусе двадцати миль, и эта конюшня принадлежит мистеру Ботуику. Пирату, которому она по ошибке отдала свою невинность. Первого уже не вернуть, зато к последнему она отныне будет относиться с большим вниманием. Этот человек не заслуживает доверия. Как, возможно, и его конюхи.

— А м-могу я посмотреть лошадей? — запинаясь, спросила Сьюзен, несмотря на сделанные только что выводы.

И снова пальцы конюхов дотронулись до бедер, но на сей раз их руки были готовы к действиям.

— Нет! — услышала Сьюзен однозначный ответ.

Спорить бесполезно.

Черт, черт возьми! Дьявольщина, трижды дьявольщина! Сьюзен подняла глаза на все еще мрачное небо и моргнула, когда тяжелая капля упала на стекло ее очков. У нее просто не хватало слов, чтобы выразить свое огорчение.

Конюхи молча ждали, не сводя с нее глаз.

Сьюзен захотелось расплакаться. Она стоит перед ними, такая несчастная, опечаленная. Девушка с намокшими, прилипшими к лицу волосами, в заляпанном грязью платье с порванными рукавами и ободранным подолом. На ней нитки сухой не осталось! Но хуже всего — она растерялась.

— Не могли бы вы быть так любезны и показать мне, в какой стороне находится Мунсид-Мэнор? — спросила Сьюзен.

Как же ей было досадно из-за того, что ее голос предательски задрожал! Правда, Сьюзен не могла понять, и почему содрогается от дрожи ее тело: то ли от холода, то ли из-за опасений, что конюхи застрелят ее просто из желания ей помочь. Впрочем, еще больше она боялась того, что они не знают, где находится Мунсид-Мэнор, и не укажут ей дорогу, и ей придется бродить по мокрой чертовой глуши, пока она не умрет от холода и голода.

Но тут один из конюхов принялся жестикулировать. Нет, не тот, который плевался, а другой. Более приятный. Он, конечно, тоже был вооружен, но хотя бы не отказался ей показать, как отсюда выбраться.

— Это не так уж далеко отсюда, — сказал конюх, — надо только пойти вверх по другой тропе. Вы не сможете заблудиться. И идите по тропе, никуда не сворачивая. Развилок и чего-то подобного там не будет. И вы скоро окажетесь у ворот, увитых розами.

— Вы говорите о каменном саде? — с надеждой спросила Сьюзен. — О том, что расположен позади Мунсид-Мэнора?

— Именно о нем, — кивнул конюх.

— Большое вам спасибо, — поблагодарила Сьюзен.

А потом она улыбнулась этому человеку — ни к чему наживать новых врагов — и пошла в указанном направлении.

В конце концов Сьюзен добралась до другой тропинки. Более широкой. Вокруг нее было не так уж много деревьев с пышными кронами, и она пошла по самой середине тропы, чтобы ненароком не свернуть вправо или влево.

Наконец-то Мунсид-Мэнор!

Кто бы мог подумать, что настанет день, когда она испытает облегчение, ступив ногой на садовое кладбище!

Ей вовсе не улыбалась перспектива находиться поблизости от Олли и его прихвостня-дворецкого, но здесь у нее по крайней мере была уверенность в том, что она останется живой до того мгновения, пока мистер Форрестер не заберет ее на ассамблею. Только ей придется держать рот на замке и не мозолить хозяину дома глаза. Возможно, лучше всего запереться в своей комнате до тех пор, пока за ней не приедет судья.

Сьюзен сразу пошла наверх и позвонила в колокольчик, чтобы ей приготовили ванну. Если бы только она могла уйти из дома мистера Ботуика с тем же ощущением счастья и оптимизма, которое подарили ей его объятия! Но ей больше не удержать того ужаса, который она все время старается подавить в себе. Несмотря на то что она смыла с рук кровь полицейского с Боу-стрит, ощущение того, что она до мозга костей покрыта грязью, вернулось. Сунув нож Тимоти в ящик комода, Сьюзен бросила свое платье и испачканную кровью перчатку в камин.

Пока Слуги готовили ей горячую воду, она быстро написала еще одно письмо. На сей раз — в штаб-квартиру полиции на Боу-стрит.

Сьюзен сообщала в письме, что в Борнмуте живут пираты и что один из них — хозяин Мунсид-Мэнора. Она добавила, что они начали нападать друг на друга и что по крайней мере двое из них уже убиты. Она также сообщила, что полицейский, которого они направили в Борнмут, был убит ударом ножа, и теперь она умоляла прислать сюда армию.

Наконец ванна была готова, и Сьюзен смогла опуститься в горячую воду, от которой исходил аромат душистого мыла. Спустя несколько мгновений она услышала тихий, но очень знакомый звук. Лошади! Сьюзен выпрямилась так быстро, что часть воды расплескалась на пол, и лишь потом поняла кому могли принадлежать животные.

Мистеру Ботуику! Который приехал сюда поделиться подробностями шокирующих происшествий последнего времени со своим лучшим другом и товарищем по пиратству. И запретить ей даже приближаться когда-либо к его конюшням. Без сомнений, именно по этой причине он приехал сюда верхом, а не пришел пешком.

Сьюзен снова опустилась в ванну, но теплая вода больше не расслабляла ее наряженных мышц. Тем не менее она оставалась среди пузырьков с ароматом жасмина, пока лошади во дворе не начали нетерпеливо ржать. Прошло десять минут. Потом пятнадцать. Странно! Надо не так уж много времени, чтобы сказать: «Мисс Стэнтон знает о том, что мы пираты» или «Ты уверен, что ее родители заметят, если мы ее убьем?»

После того как последние пузырьки на поверхности воды исчезли, Сьюзен позвала горничную.

Джейни вошла в комнату, сжимая своими чрезмерно тонкими пальцами деревянную шкатулку. Она поставила небольшую коробочку на туалетный столик с таким благоговением, словно это было чудо, посланное самим Господом.

— Что это? — недоуменно спросила Сьюзен, едва сдерживая желание выскочить из ванны и схватить шкатулку мокрыми руками.

— Это для вас, — Сообщила Джейни. — От ваших родителей.

— От моих… кого? — переспросила Сьюзен, хватая ближайшее к ней полотенце.

Горничная помогла ей вытереться, а потом невыносимо долго одевала ее в сорочку, корсет и свежее платье. Когда Джейни отвернулась, чтобы принести сухие ботинки, Сьюзен в одних чулках побежала к туалетному столику, то и дело поскальзываясь на мокром полу, и наконец схватила шкатулку со знакомым фамильным крестом на крышке. Она открыла шкатулку и заморгала. Деньги. Куча денег. Монеты, чеки, подписанные банкноты. И крохотный кусок пергамента, на котором было всего лишь несколько слов: «Тебе станет лучше после прогулки по магазинам».

— М… мои родители прислали это? — задала она глупый вопрос. — В почтовой карете?

Джейни помотала головой:

— Нет, в своей карете.

Сердце Сьюзен замерло на несколько долгих секунд, а потом взорвалось бешеным стуком.

— За мной приехали родители! — завопила она.

И снова горничная покачала головой.

— Это были слуги, — поправила она ее. — Я получила шкатулку от конюха, пока хозяин разговаривал с кучером. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что шкатулка попала в ваши руки.

Сьюзен снова посмотрела на деньги и медленно кивнула. Нет, они явно не обрадуются, узнав, что теперь она может убежать из Бата, честно наняв себе экипаж. Но ей и не придется этого делать, ведь семейная карета все еще здесь. Она сможет вернуться на ней в Лондон в окружении слуг.

Сьюзен сунула в паучью лапку Джейни горсть монет в благодарность за ее услуги, спрятала шкатулку в ящик, где уже лежал нож, и бросилась к дверям спальни. Конечно, появиться на людях без обуви — это верх неприличия, но куда важнее для нее в этот, момент было убедиться в том, что слуги не уедут отсюда, не дождавшись ее. Сьюзен рывком распахнула дверь и… едва сдержала крик.

За дверью стоял дворецкий и ухмылялся своей невыносимой усмешкой.

— Вот вы где, — проскрежетал он. Его крохотные глазки удовлетворенно заблестели. — Родители прислали за вами карету.

— Спасибо, — кивнула она, отодвигая его плечом, чтобы выйти в коридор. — Мне нужно немедленно поговорить с кучером.

— Прямо сейчас? Думаю, это будет непросто. — Его голос словно душил ее. — Потому что он уехал.

Нет!

Чувствуя, что лицо искажается от гнева, Сьюзен повернулась к дворецкому.

— Почему же вы не послали за мной? — спросила она.

Дворецкий снова улыбнулся и указал на ее ноги в чулках.

— Вы же были заняты, — проскрежетал он.