Лесное логово 2. Сломанная игрушка.

ГЛАВА 4

Стэн

Я завернул свою находку в найденное в одной из комнат одеяло и, подняв на руки, решительно двинулся прочь из дома. Редкие прохожие провожали меня удивленными взглядами, но мне было все равно. Я ввалился домой и направился прямо к отцу. В сердце стыла решимость защитить девочку, даже если он не примет мою сторону. " Если отец прикажет не вмешиваться, уйду из стаи!" — решил я, осторожно внося ее в комнату и твердо встречая взгляд альфы. Меня уже ждали.

— Я ее не отдам!

В отцовской спальне собралась почти вся семья.

Ивар и альфа расположились на кровати, Лина и Арина с дочерью Яной — в принесенных из гостиной креслах. Мамы не было. Она осматривала в соседней комнате мою находку. Я остался стоять.

— Но, — Арина кинула на альфу беспомощный взгляд и осеклась. Она была из одного из сильнейших родов стаи, где всегда слишком большое значение придавали традициям. Хорошо, что она всего лишь вторая жена! И главная в доме альфы все же мама!

Брат с отцом угрюмо молчали.

— Стэн прав! — внезапно вскочила со своего места Лина, — девочку нельзя отдавать! Вы видели, до чего ее довели! Она бы умерла, если бы он не вмешался!

Ивар удивленно поднял бровь. Раньше его жена не была замечена в симпатиях к человеческим девам, и он, очевидно, пропустил момент, когда все изменилось!

— А если бы на ее месте была Лийка? — добавила моя невестка и, покраснев, села.

"Так вот в чем дело, — подумал я отстраненно, — девчонки подружились!"

— Стэн, — вожак говорил медленно, словно подбирая слова, — ты же понимаешь, что на ней стоит чужая метка? Она принадлежит Норману и забрать ее можно только одним способом.

— Да вы что? Все сдурели что ли? — не выдержал Ивар, — вы же дадите ему повод вызвать Стэна! Вам что, Рика мало? Один брат трясется над своей человеческой девчонкой, как над величайшим в мире сокровищем, теперь и второй туда же! Но Рик, по крайней мере, поставил ей свою метку! А ты что собираешься делать, когда за ней придет Норман? Да ни одна девчонка в мире не стоит твоей жизни!

— Стоит, — отрезал я, чувствуя свою правоту, — и остальные дома предателей тоже надо проверить. И забрать оттуда рабынь. Я займусь этим чуть позже.

В комнате стало тихо. Все молчали, думая о своем.

А потом вошла мама. Посмотрела на напряженных, готовых сорваться на крик волков и плавно опустилась на кровать рядом с отцом.

Все как-то пристыжено замолчали. Мама всегда умела успокаивать нас одним своим присутствием.

— Эйнар, — обратилась она к отцу, — скажи, что измениться от того, что мальчики соберут брошенных на произвол судьбы девушек и приютят их, скажем, в одном из свободных сейчас домов? Судьба их хозяев сейчас, когда Норман развязал войну против тебя, не известна. Если победят они, то заберут их с легкостью, если мы, то вопрос с тем, что девочка принадлежит предателю, снимется сам собой. Вы же понимаете, что в этой битве не будет пленных?

— Но мама, — начал было Ивар.

— Милый, — мама улыбнулась брату, и ласково погладила его по голове, — ты еще слишком юн, чтобы понимать, как сильно изменился наш мир, когда Рик принял в свой род Лию. Мы и сами этого еще не понимаем. Но только благодаря ее вмешательству мы еще живы. Я думаю, что не будет большой беды, если мы поможем девочкам. Но решать конечно вам.

Через полчаса я, в сопровождении еще двух близких к отцу волков, направлялся в первый из домов, где могли быть девушки. Мы нашли шестерых. У Нормана были сильные союзники, многим из которых удалось добиться удачи на Охоте. Как я и думал, никто из спешно покидавших город волков, не позаботился о пленницах. Но, конечно, все они чувствовали себя гораздо лучше, чем моя рыженькая.

К вечеру все девушки уже были в небольшом домике у реки, что до этого момента был свободен. Последней я перенес туда и свою находку. Она по прежнему не приходила в сознание.

Сильвия

Сил не было. Не знаю, что именно я повредила, ударившись о стену, но любая попытка подняться отдавалась болью в груди. Губы пересохли и страшно хотелось пить. Я провела по сухому небу языком и откинулась на спину. В высоко, почти под потолком, расположенном узком окне было видно небо. Бесконечное, удивительно прекрасное небо. По нему бежало белое облачко. Маленькое. Пушистое. Оно было свободно. Оно могло делать что хотело, в отличие от меня. Я проводила его взглядом и снова утонула в синеве. И даже не заметила, как уснула. Или потеряла сознание. А потом я услышала шаги. Они приближались, выдергивая меня из небытия. В мир, полный боли. Дверь открылась. Я попыталась встать, но лишь дернулась в бесполезной попытке. Губы прошептали: "Пить!" Но слово не прозвучало, поглощенное жаждой. И даже это усилие оказалось слишком серьезным, снова выталкивая меня в небытие.

В следующий раз очнулась я от ощущения льющейся в рот воды. Я пила, захлебываясь и проливая драгоценные капли, не в силах даже открыть глаза. Не в силах осознать, что они не закончатся. И слушала как кто-то, держащий меня на руках, обещал, что все будет хорошо, что он меня не оставит, что будет рядом и не позволит никому меня обидеть. Слышала, но не верила. Не могла поверить. А потом вода закончилась и я снова потеряла сознание, когда меня подняли и куда-то понесли, задев ребра.

Второй раз я пришла в себя в богато обставленной комнате. Я лежала на мягкой постели и надо мной склонялась незнакомая женщина. Ее пальцы ощупывали мне грудь, осторожно надавливая на ребра, отзывающиеся на прикосновения тянущей глубокой болью. Губы ее шевелились, но я нечего не слышала, оглушенная стуком собственного сердца. Женщина, заметив что я очнулась, поднесла к губам кружку с каким то отваром и помогла напиться. Я опустилась на подушку, чувствуя, как кружится от приложенного усилия голова, и снова соскользнула в небытие.

А потом меня разбудили девчонки. Кто-то разговаривал поблизости и резкий этот звук ворвался в меня, заставив дернуться и застонать от пронзившей грудину боли.

— Тихо! Тихо! — меня, осторожно поддержали и уложили обратно, — лежи, не двигайся! Тебе нельзя!

И только тогда я, в изумлении, открыла глаза и увидела Соню, одну из девушек, что была вместо со мной отдана оборотням. Рядом с ней стояли еще две девочки.

— А… — из горла вырвался лишь тихий хрип, но меня поняли.

— Если будешь лежать тихо и не дергаться, все расскажу! — пообещала Сонька присаживаясь рядом со мной и сжимая в своей руке мои пальцы, — пить хочешь?

Я кивнула. Меня аккуратно приподняли, позволяя напиться, и аккуратно опустили на высокую подушку. Комната, в которой я лежала, была большой и светлой. Из высокого, забранного стеклом окна, на пол падали солнечные лучи. И, кроме моей, широкой, здесь стояли еще две кровати.

— Вот так и получилось, — закончила Соня, — что после неудачного мятежа против альфы, Норман и его сторонники покинули город, оставив нас умирать. А альфа приказал собрать всех девушек, принадлежащих предателям и временно поселить здесь.

— А тебя вообще на руках принесли! — влезла Мила, еще одна из находившихся рядом девушек, — ты без чувств была! Хорошо Сонька в приюте лекарскому делу училась, вот и перетянула тебя! У тебя, похоже, несколько ребер треснуло от удара и синяк сплошной на всю спину!

И только тогда я заметила, что мою грудь стягивает плотная повязка, похоже, что из порванной на куски простыни.

— Он сказал, можно порвать, — прошептала внезапно смутившаяся Соня.

— Кто он? — в горле больше не перешило, но мой голос по прежнему напоминал воронье карканье.

— Как кто? — удивилась Мила, — так сын альфы же! Он же тебя и принес. И нас всех он забрал и сюда привел. Сказал, чтобы помогли тебе, как в себя придешь. Он уже и сегодня с утра забегал, спрашивал, как ты себя чувствуешь!

— И вечером обещал еще раз прийти, — закончила Сонька и вздохнула.

Я с недоверием переводила взгляд с одной девушки на другую, не в силах поверить в то, что вижу.

— Он вам нравится! — прошептала я в изумлении, — вы что? Он же волк! Волк! Вы что, не понимаете?

Перед глазами встали лица развлекающихся со мной оборотней, их руки, причиняющие боль, их смех в ответ на мои слезы и крики и я, не в силах больше держать в себе эту невозможную боль, неловко повернулась на бок, почти не замечая боли физической, и, закрыв лицо ладонями, затряслась в рыданиях.

— Ты чего? Ну чего ты? — девчонки обняли меня сзади и принялись успокаивать, но делали лишь хуже. От жалости к себе, от ужаса того, что со мной сделали, я захлебнулась в рыданиях и начала судорожно задыхаться. Воздуха не хватало, перед глазами начали мелькать темные точки, я захрипела, чувствуя как сдавливает грудь а потом меня подхватили мужские руки, вздернули в воздух и куда-то понесли. Я почти ничего не видела из-за стоящих в глазах слез, и могла лишь мелко — мелко дрожать и хрипеть, пытаясь справиться со стоящим в горле комом. Меня опустили на пол, прижали спиной к сильному телу и сверху на нас хлынула холодная вода, смывшая мои слезы вместе с накрывающей меня истерикой.

— Ну что? Отпустило? — горячее дыхание коснулось моего уха. — Включаю горячую?

Я смогла лишь всхлипнуть и обвиснуть на его руках. Тело не имело сил сопротивляться.

Парень, по прежнему прижимая меня одной рукой, покрутил какие-то краны и вода стала приятной, согрела мое тело. Как только я перестала стучать зубами, меня вновь подхватили на руки и понесли обратно. В комнате уже никого не было. Вообще, создавалось впечатление, что мы одни во всем доме. Меня опустили на пол рядом с кроватью и, сдернув покрывало с соседней, начали вытирать. Я стояла, слишком ошеломленная, чтобы суметь осознать происходящее, а потом парень, ведущий по моему телу мягкой тканью, поднял взгляд и встретился со мной глазами.

И я осознала, что кроме тугой, промокшей насквозь повязки на груди, на мне ничего нет. И что я стою у постели наедине с опустившегося на одно колено мужчиной, чьи руки сейчас уже не вытирают мое тело. Нет. Влажная простынь лежала на полу, забытая им. Не нужная ему.

Волк, не отпуская моего взгляда, подтянул меня чуть ближе, вдохнул воздух у моего живота и, наклонившись, слизнул капельку воды, стекающую по нему вниз. Его руки замерли на моих бедрах. Горячее дыхание опалило кожу. Я громко выдохнула, когда он поцеловал мой живот, на этот раз спустившись немного ниже. И, чуть слышно, на грани слышимости, зарычал.

И все закончилось. Потому, что я вспомнила, кто я. И кто он. И дернулась из его рук, падая спиной на кровать и сжимаясь в ожидании неизбежного наказания.

— Я убью его! — тихо и страшно сказал волк и, развернувшись, почти бегом покинул комнату, оставив меня одну.

Стэн

Я вылетел из дома, и замер на крыльце, чувствуя, как сжимаются кулаки. В груди кипела ярость. А на губах все еще чувствовался вкус девушки. И ее запах. Сладкий, напоминающий аромат спелой земляники. Раньше мы с Иваром смеялись над Риком, который утверждал что его Лийка восхитительно пахнет. Дураки! В груди заболело. Снова вспомнилось, как она отшатнулась от меня, как все ее тело сковал ужас и предчувствие близкой боли. Как они скрыли ее аромат, заменив его собой.

Я ударил по стене кулаком.

— Норман, сволочь! До чего ты довел девочку! Да она же боится меня до ужаса! И как волка, и как мужчину!

Я развернулся и медленно пошел прочь со двора. Я справлюсь! Как бы сложно мне не было, но я смогу убедить ее поверить мне! А сейчас лучше всего ее не трогать! К тому же, вопрос ее принадлежности все еще не решился! Я вспомнил отца и упрямо сжал губы. Предатель еще жив и Лив все еще принадлежит ему. И пока отец полностью не восстановится, этого не изменить. Но, это вовсе не означает, что я и прямо сейчас нечего не могу сделать!

Дом, где мы поселили девчонок, был почти крайним на улице. Так что я, не долго думая, скинул одежду прямо в сенях и серой тенью скользнул в кусты. Вечерело. Самое время немножко размять лапы!

Я залег в высокой траве, внимательно вглядываясь в видневшийся впереди дом. И принюхиваясь. Все мы, дети Эйнара, были братьями, но вот способности нам достались очень и очень разные. Эрик старший. Его матерью была другая женщина, не Рейнара. Рик должен был быть самым сильным из нас, но, к сожалению, так и не смог обернуться. Именно поэтому отец и привез ему с последней Охоты человеческую девушку. Свободные волчицы сами выбирают себе пару и их слишком мало, чтобы Рик мог надеяться на внимание с их стороны. Я хмыкнул. Рик конечно был в ярости от "подарка" отца, но сейчас за свою девочку горы готов свернуть.

Ивар. Мой старший кровный брат. Сильный волк, похожий на отца. Он еще не вошел в полную силу. Пока. Видимо именно поэтому Норман и начал свой бунт именно сейчас. Потому что, через пару лет в стае было бы уже два волка сильнее его. И с надеждой стать альфой можно было бы расстаться.

А я пошел в мать. Я был не сильнее других волков, одного со мной возраста, но отличался прекрасным нюхом. Разведчики. Охотники. Мамин род не был богатым или знатным, в отличие от рода Арины, второй жены моего отца, но именно из него выходили волки, всегда служившие стае. Потому что, они могли найти почти все, что оставляло след. К сожалению, дядя, который обучал меня семейным хитростям, погиб этой весной. Быть может, если бы он был жив, восстания и вовсе бы не случилось.

Ну что ж, вот и пришло время узнать, не зря ли дядя меня учил.

Уходил я на рассвете. Меня не заметили. Вообще, мятежники вели себя на редкость беспечно. Свободно перемещались по территории. Разговаривали, шутили. Правда, ничего ценного из их разговоров выяснить так и не удалось. Планы очередной пакости если и обсуждались, то в самом доме, доступа в который у меня, по понятным причинам, не было. Зато я выяснил сколько волков в поместье. И что Норман тоже тут. Он даже не собирался прятаться, несколько раз свободно появлялся во дворе. Первый раз, увидев его, я с хрустом сжал зубы, удерживая тело на месте. Хотелось броситься вперед, пролететь несколько сотен разделяющих нас шагов и впиться ему в горло. Но я сдержал себя. Как ни малО было разделяющее нас расстояние, но за время, что я буду бежать, он успеет обернуться. И, скорее всего, даже не раз. А просто позволить себя убить я не мог. И сейчас, когда взял на себя заботу о Лив, тем более…

Отец выслушал меня молча и так же молча протянул руку и схватил за ухо. Стало обидно. Я старался, в разведку ходил, а меня как какого-то щенка… за шкирку…!

— Стэн, — отец подтянул меня к себе и заглянул в глаза, — вы, мои дети — самое дорогое, что у меня есть! Ты слышишь? Самое! Я понимаю, что ты уже вырос! Но! Неужели нельзя было хотя бы предупредить меня, куда ты отправился? И договориться о времени, когда вернешься? Мать не спала всю ночь! Просидела у окна, глядя на пустую дорогу!

Стало неимоверно стыдно. Тоже мне, разведчик нашелся! А основные правила так и не выучил! Ведт и правда, ну что стоило предупредить отца?

— Иди, отдыхай! — смилостивился вожак, отпуская меня, — вторая жертва красоты человеческих дев! Как будто мне одного сына, растерявшего всю осторожность рядом со своей парой, было мало! Влюбленный дурак!

— И к матери зайди! — прилетело мне в спину, из-за уже почти закрытой двери, — она тебе и второе ухо отредактирует! Для симметрии!

Но мама лишь обняла меня и горько, навзрыд, заплакала. И это было в сотни раз хуже горящего уха.