Случайная любовь

16

И в эту ночь Сережа тоже не мог уснуть. Перед глазами была она. Юля то лежала с распущенными на траве волосами, закинув ножку на ножку, то спускалась по берегу к реке, то выходила из воды, то наклонялась, чтобы сорвать цветок, то безмятежно улыбалась.

Она запутала его обаянием глаз, волос, голосом, покачивающимся стройным гибким манящим телом, и на всем этом лежала прелесть тайны.

В эту ночь он не задавал вопроса, женится ли он на ней. Он сгорал одной жгучей страстью обладания ею.

Страсть оттеснила рассудок в потаенные уголки мозга и весь мир, все бывшие и происходящие вокруг него события потеряли для него свое значение. Старался ли он, закрывая глаза, заснуть или ходил по комнате, – она стояла перед глазами. Мысленно он целовал её глаза, лоб, мочки ушей, спускался ниже, прижимал к «дружку» гибкое пламенное тело, а она извивалась, блаженно постанывала, её руки то обхватывали его шею, то царапали спину, то словно искали что-то в его волосах. Он был томим, словно душевнобольной, лишь одним желанием: раствориться в ней, до конца обладать ею.

Да, да, войти туда, где средоточие всех чувств. И только один единственный вопрос не давал ему покоя: «Невинна ли она? Так ли, что еще никогда? И будет с ним в первый раз?!»

Его воображение рисовало меж раздвинувшихся в стороны стеблей цветок редкостной красоты, светозарный путь от которого вел к той самой что ни на есть девичьей калиточке. Да, да, не к широким воротам, готовым принять роту солдат, и не к соблазнительно распахнутому парадному входу, а к маленькой закрытой калиточке, которую впервые открыть ему выпадает честь! Юля сводила его с ума. И «дружок», крепко напрягаясь, поднимал головку, не давал покоя. Сильно билось сердце.

Провалявшись в жару, Сережа встал и, чтобы успокоиться, вышел во двор. Душа просила простора. Он прошел на задворки и по меже вышел к когда-то плодоносящему, а теперь заброшенному саду. Под деревьями было темно и тихо, пахло влажною травою. Небо здесь казалось темнее, а звезды ярче.

Вокруг него с чуть слышным шелестом мелькали летучие мыши, и казалось, будто слабо натянутые струны звенят в воздухе. В траве слышался шорох и движение. Тут везде была какая-то тайная и своя особая жизнь.

Сережа сел на старый проросший грибами пень, глядел, но ничего, кроме Юли, словно в тумане, не видел. «А ведь она тоже сейчас не спит! Сидит в саду, глядит, так же как и я, на звезды и мечтает!» – подумал он.

Сережа встал, вышел задворками на улицу и прошел к её дому. Деревня спала, не лаяли даже собаки. Лишь только раз у кого-то в хлеву проблеяла овца.

А вот и её дом. В окнах темнота. Ворота на запоре. Но он был уверен, что она не спит, что Юля где-то здесь. Сережа обошел дом со всех сторон, заглянул во двор, в сад – никого.

– Юля, – негромко позвал он. В ответ – тишина.

На востоке начало светать, но звезды по-прежнему еще ярко блестели. Сережа спустился к реке. От широкой водной глади шел пар, и все вокруг дышало уверенностью в себе, встревоженною до страдания загадочною красотою.

Подул предутренний свежий ветерок. Сережа поежился от прохлады. На душе у него было радостно и в тоже время тревожно. Он не мог разобраться в себе: что за чувства владеют им? Любовь, страсть, а может, то и другое? И как силен, как странен этот инстинкт пола, который тяготеет над жизнью людей и словно шквал уносит их в неизвестность…

Вернувшись домой, Сережа заснул, когда уже совсем рассвело, но и во сне Юля не отпускала его. Она, как наяву, была пленительна, притягательна и желанна. И вдруг он проснулся как от толчка. Его «дружок» не выдержал и сделал от постоянного перевозбуждения то, к чему он так стремился. Сережа вытер полотенцем излившееся семя и с чувством удовлетворенного освобождения заснул.