Случайные соседи

Глава 17. Ужин

Давид выдал мне полный комплект необходимых лекарств. Мы сидели напротив друг друга за столом, и готовили ужин. Я натирала солью форель. Леманн рвал листы салата, наполняя ими стеклянную чашу, потом резал овощи. Нож в его руках представлял вполне ощутимую опасность. Каждый раз, когда он проходился рядом с пальцами, я непроизвольно жмурилась.

Моя реакция не осталась незамеченной, и мужчина усмехнулся.

- Мири, поверь, за меня точно переживать не стоит. Я прекрасно знаю, что делаю. Зрение – не единственное, что позволяет нам ориентироваться в пространстве.

Я выложила рыбу на фольгу, и положила сверху по веточке розмарина.

- Мне сложно понять, потому что я так не умею.

- Даже, если я и порежусь – мальчики не плачут. – Рукой, с зажатым в ней ножом, мужчина провел по своим кудрявым коротким волосам.

- Это уже камень в мой огород? – Я улыбнулась, встала, и спрятала рыбу в уже разогретый духовой шкаф. Ноги подкашивались, а к горлу подступала привычная тошнота.

Если принимать все таблетки разом, организм долго привыкает. Наверное, по этому, я и смалодушничала в прошлый раз, и ограничилась лишь горстью «веселящих» антидепрессантов.

- Твою машину уже починили, пригнали. Стоит на парковке, на том же самом есте! Капот как новенький!

- Вау! – Вырвалось у меня, и я начала продумывать варианты возврата Давиду денег за ремонт, чтобы ни обидеть его.

- Мири, от чего умер твой отец? Я долго думал… и решил спросить тебя.

Вот этого вопроса я боялась… Стоило мне заикнуться, как я помяла капот, я ждала, что Давид снова заведет об этом разговор.

- Это было неожиданно. Оторвался тромб, а попрощаться с ним в больнице я не успела. – Я тяжело вздохнула, но видимо время пришло хоть с кем-то поговорить на эту болезненную тему. Мой психотерапевт так и не добился от меня рассказа о той ночи. Я села на табурет чуть поодаль, осознанно увеличивая между мной и Леманном расстояние.

- У нас была большая компания. Парни, девушки, художники, скульпторы, модельеры, дизайнеры. Веселый и беззаботный народ. – Добродушно начала я, с любовью вспоминая ребят и счастливое время. - Мы могли тусоваться днями напролет! В нашем городе проблем с этим нет! Десять мест за ночь? Легко! Абсент? Наливай двойную порцию! Искусство и алкоголь шли рука об руку! Было дело, я даже рисовала всю нашу компашку в стиле «Ню», и выставляла эти работы андерграундной выставке. Днем папа обязательно звонил мне. Я жила на съемной квартире с подругой, и он часто интересовался, как мы, спали ли мы дома, есть ли еда и все в этом роде. Когда у тебя далеко не образцово показательная дочь двадцати лет от роду, то приходится быть начеку. Папа звонил. Мог приехать с огромными пакетами с продуктами, и японской лапшой, спасая нас с Симой от похмелья.

Давид не перебивал. Внимательно слушал, и продолжал нарезать овощи.

- Так вот. В тот день, папа звонил по видеосвязи. Посмеялся над тем, что мы спим до обеда. Заметил не вымытую гору посуды в раковине, и шутливо пригрозил нам, что приедет, и вымоет ее сам. Потом я пошла в душ, а он мило беседовал с Симкой. Если бы я знала, что это последний раз, когда я виду его живым, то … Хотя не знаю, что бы я сделала? Поехала бы к нему, наверное… Привезли доставку. Он заказал нам поздний завтрак.

Перед глазами появилась четкая картинка.

- Пап, ты лучший! – Поцеловала я экран телефона тогда. – Что бы мы делали без тебя???

- Без меня? Вы бы с Серафимой умерли с голоду, и закопались в пыли и мусоре! Закажу ка я вам Клининг на этой неделе, творческие вы барышни! – Папа хохотнул, и махнул на меня рукой. – Береги себя дочь! Поешь, потом поработайте, и не гуляйте сегодня долго! Пусть Слава проследит за вами, и не дает пить! Захотите, приезжайте ко мне на дачу, я вас хорошим вискарем напою! Дома то спокойнее будет, и у отца перед глазами!

- Обязательно! К выходным мы приедем, так что прибереги виски!!!

- Я тебя люблю, дочка!

- Целую! Целую! Целую!!! Папуль не скучай! У тебя всегда была, есть и будет – любимая математика и я!

Давид отложил нож в сторону, и отодвинул тарелку. Я этого уже не заметила.

- Что случилось потом? – Тихо попросил он меня продолжить рассказывать.

- Потом к нам приехал Павел – очень талантливый молодой модельер. Мы курили на кухне, потом разбросали по спальне десятки удивительных платьев. Переодевались, фотографировались, снимали короткие видео. Вечером поехали на один квартирник, где читали стихи, выпили шампанского. Потом поехали на другой. Я была за рулем, но собиралась бросить машину, и дальше ездить на такси. Там мы слушали музыку, и пили вино. В клубе я уже не помню, что заливала в себя. Очнулась только, когда Павел вывел меня на улицу, и кричал, водя перед моим лицом загорающимся снова и снова телефоном. Славы и Симы нигде не было видно. На моей шее был шарф с перьями. До сих пор помню, как он щекотал шею и подбородок. Когда до меня дошел смысл его слов, я, спотыкаясь на высоких каблуках, побежала к машине. Туфли выбросила по пути, и за руль садилась уже босая. Земля была, наверное, холодная, но я не помню точно. Мне нужно было добраться до районной больницы. Отца отвезли в ближайшую к даче, где он жил последние годы, после того, как я съехала и сняла квартиру.

В горле пересохло, и я потянулась к крану, глотнула воды, склонившись над ним, и вытерла подбородок рукавом кофты.

- До трассы добралась без проблем. Максимум – счесала несколько поребриков. Но дальше было сложнее. Дорога изгибалась, двоилась в глазах. Машины, едущие по встречке, часто не выключали дальний свет фар, и ослепляли. Мне показалось, что одна из них едет прямо на меня, я дернула руль вправо, и слетела с дороги. Подушка безопасности не сработала, и та ночь оставила шрам у меня на лбу. – Я приподняла прядь светлых волос и провела по тонкой, еле ощутимой полоске. Намного болезненней был шрам, который остался у меня на сердце. – Сдала назад, и снова выехала на дорогу.

Давид встал, чтобы подойти ко мне, но я предупреждающе подняла руку. Он был слеп, и оставил мой жест без внимания. Шагнул ближе, встал вплотную, и прижал мою голову к своему животу, зарываясь в волосы.

Мой голос стал приглушенней.

- В больницу я приехала вся в осенней грязи и крови. Два слова связать не могла, и вместо того, чтобы отвести меня к отцу, меня принялись приводить в чувство, и шить лопнувшую на лбу кожу. Когда же я смогла объяснить кто я, и зачем приехала, было уже поздно. Мне дали взглянуть на него в последний раз. Подержаться за руку. Потом до самого утра меня выворачивало в больничном туалете….Рассказать до конца?

Я хотела оттолкнуться от Давида, но не сумела, потому что он был против.

- Ну слушай… Чуть мне полегчало, я вернулась в палату, но папы там уже не было. Я бродила по коридорам, переворачивая и швыряя о стены стулья, громя все, что попадалось под руку, пугала медицинский персонал и больных. Конечной точкой была процедурная, где я схватила какую то стеклянную тумбочку и… в общем похороны отца я уже не застала. Все организовала Изи, Яков Моисеевич, Александр Иосифович… помог каждый из дома номер 325 по набережной реки Мойки. Пока папа был жив, они не особо жаловали его, но потом вдруг решили помочь мне. Я провела месяц в приватной психиатрической клинике. Шварц – ее хозяин, может, знаешь? Меня накачали такими сильными транквилизаторами, что я даже слюноотделение не могла контролировать. Лечили, или, по крайней мере, пытались… Отметили дружным шизанутым коллективом мой двадцать первый день рождения… Потом выписали. Я приехала на съемную квартиру, где и нашла Симу и Славу в объятиях друг друга. Дальше меня под свое крылышко забрала Изи. Перевезла меня сюда, периодически снабжала едой, и заставляла просыпаться по утрам.

Слишком длинным получился рассказ, но я почувствовала какое то необычное чувство облегчения.

- Так что, Леманн, ты был абсолютно прав на мой счет с самого первого дня…

Таймер на духовом шкафу залился соловьем, оповещая, что рыба готова.

Мужчина собрал мои волосы на затылке и скрутил их в узел без резинки и шпилек.

- Молодец, что рассказала. А теперь встаем… - Меня подняли с табурета. – Моем руки… - Давид включил воду и намылил мои ладони, стоя позади, и прижимая подбородком мою макушку. – И садимся ужинать.