Глава 9

Листок бумаги, оставленный Джоном на блоке управления игры, был сдвинут к тому времени, когда они вернулись из продуктового магазина. Сильвия скептически относилась к такой очевидной ловушке, но Джон объяснил ей, что дети не являются профессиональными взломщиками. Они даже не обратили внимания на стоящие возле двери чемоданы в тот вечер, когда Джон и Сильвия приехали из Кентукки.

Теперь, когда Сильвия знала, кто посещает ее квартиру, она успокоилась и засомневалась, стоит ли пугать детей, чтобы остановить их.

— Они только дети, Джон. Может быть, просто побеседовать с их матерью, чтобы она была с ними построже? Пугать их полицией, отпечатками пальцев, мне кажется, довольно жестоко. Они ведь ничего не взяли и не сломали.

— То, что они делают, дурно, Сильвия. Они должны это понять. Плохо не только то, что они вошли в квартиру. Ты совершенно забыла, сколько страхов натерпелась. Они напугали тебя до такой степени, что ты буквально сбежала из дома. Невозможно, чтобы их проступок остался безнаказанным.

— То, что они напугали меня, беспокоит тебя гораздо больше, чем если бы они что-то сломали, верно?

— То, что они напугали тебя? Да, черт возьми! Никто не имеет права пугать человека и при этом ускользать от наказания. Единственная причина, по которой я не очень злюсь на них, то, что они свели нас с тобой. И запомни, мы только сделаем для них доброе дело, если разъясним, что возмездие неизбежно. Если они не получат наказания за то, что вломились в чей-то дом, то с легкостью совершат еще какой-нибудь проступок. Может быть, даже уверенные, что не сделали ничего особенного. Сначала одно украденное яблоко, затем — второе. А в итоге — тюрьма. Их необходимо наказать.

— Сцены из растраченной впустую молодости, Ломакс?

— Что-то вроде этого, — Джон слабо улыбнулся. — Пока ты была завернута в кашемир и английская няня возила тебя в колясочке, я сидел на углу улицы с сигаретой в углу рта и рваной ветошью на плечах. Я был хулиганом-сорванцом и никогда не носил одежды, которую бы покупали для меня лично. Она была с чужого плеча и на несколько размеров велика мне.

— Итак, ты был парень-хулиган, верно? — она обняла его за шею и была довольна, что он не стал ускользать от разговора. — Но с тех пор прошло много времени. У тебя была длинная дорога.

Он положил руки ей на талию, посмотрел в глаза, поднял и понес в спальню.

— У нас с тобой тоже, — пробормотал он, — но мы пойдем еще дальше.

Ей очень хотелось узнать еще что-нибудь о его прошлом. Но она охотно поддалась его желанию, подчинилась его страсти, надеясь, что в следующий раз он будет более откровенным.


Когда вечером они уходили из квартиры, то нарочно много шумели, громко разговаривали. Стоя в холле специально для того, кто, может быть, подслушивал, Сильвия громко спросила, не забыл ли Джон ключи и добавила, что, скорее всего, они вернутся очень поздно. Они разыграли перед закрытой дверью Бернсов маленький спектакль. За дверью не было слышно ни звука, но они добросовестно доиграли спектакль до конца.

Они отправились поужинать в маленький ресторанчик, где кухня пыталась соперничать с интерьером, но, к сожалению, проигрывала. Но сегодня еда их мало интересовала. Время от времени то один, то другой нетерпеливо поглядывал на часы. Они были рады тому, что снова вместе.

Они собирались заказать кофе, но передумали. Джон рассчитался за ужин, взял Сильвию за руку и повел к выходу. Они уже почти дошли до двери, когда она почувствовала, что он неожиданно вздрогнул и больно сжал ее запястье. Сильвия удивленно посмотрела на Джона. В глазах у него отразились радость, растерянность, боль, надежда и ожидание. Казалось, он увидел то, что хотел бы получить, но не имел никакого права.

Она проследила за направлением его взгляда. Почти у самого входа за столиком сидели мужчина и женщина. Им было далеко за пятьдесят. Женщина была бледная и смотрела на Джона с какой-то печалью и надеждой. Мужчина сидел, напряженно выпрямившись, изумленно уставившись на Джона блекло-серыми глазами. Казалось, он чувствовал себя так, словно перед ним появился призрак. Сильвия не могла ничего понять.

Джон упрямо склонил голову и снова двинулся к выходу, увлекая за собой Сильвию. Но не сделали они и двух шагов, как женщина поспешно встала из-за стола и чуть было не опрокинула стул.

— Джон, пожалуйста, не уходи.

Она окликнула Джона очень тихо, но он остановился, будто вкопанный, замер, не поднимая головы. Сильвия все еще не могла понять, что происходит. Она придвинулась к Джону поближе, прижалась к нему, как бы давая понять, что она здесь, рядом с ним.

Пожилая женщина окликнула еще раз. Он снова вздрогнул, медленно повернулся к неподвижно стоящей возле столика женщине. Она напряженно и выжидающе смотрела на него.

— Привет, Марта, — глуховато сказал он, медленно перевел взгляд на мужчину и добавил. — Привет, Дафф.

Дафф отодвинул стул, с трудом поднялся и протянул Джону руку. Джон пристально смотрел на раскрытую ладонь, словно на незнакомый предмет, будто не знал, что же ему делать.

— Джон, — голос Даффа был хриплым от нахлынувших чувств, — это случилось так давно. Пожалуйста.

Может быть, просящие интонации в голосе мужчины или его умоляющий взгляд смягчили сердце Джона, проняли его? Наконец он вздохнул и пожал руку Даффу. Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза, затем одновременно разжали ладони.

Джон прервал напряженную тишину в своей обычной откровенно резкой манере.

— Означает ли это, что вы больше не вините меня в смерти Пола?

Марта изумленно открыла рот и испуганно уставилась на него, Дафф замер, буквально шокированный таким заявлением, словно Джон выстрелил в него.

— Обвинять тебя? Почему… почему ты думаешь?..

— Вы повернулись ко мне спиной на похоронах Пола, — ответил Джон. — Вы вели себя так, словно обвиняли меня в его гибели. Я понял это так. И отошел в сторону. Вы просите меня забыть все, как будто ничего не случилось.

Мужчина печально посмотрел на него. — Ты ничего не понял. Я не повернулся к тебе спиной. Я не мог смотреть на Пола в гробу. А ты стоял рядом. Я слишком часто присутствовал на похоронах друзей — офицеров полиции, погибших при исполнении долга. Похороны сына были самым тяжким событием в моей жизни. К сожалению, я не смог сдержаться.

Джон пристально смотрел на мужчину. И видел в глазах Даффа боль, тоску по сыну. Но не было того, чего так боялся увидеть, — упрека.

Все эти годы он с горечью думал о том, что Дафф и Марта обвиняют его в гибели Пола. И нес на плечах груз незаслуженного обвинения. Тогда он спросил:

— Ты, действительно, хочешь, чтобы я вернулся, Дафф?

Старик торопливо кивнул.

— Я был неправ. Надо было объяснить, что мы никогда не считали тебя виновным в смерти Пола. Ты не должен был исчезать из нашей жизни. Ты тоже неправильно поступил, у нас не было возможности объясниться с тобой. Но все в прошлом. Давай забудем все и начнем наши отношения сначала.

— С потери Пола? Я не понимаю, как можно.

Марта положила руку Джону на плечо и тихо сказала:

— Когда погиб Пол, мы потеряли двух сыновей. Его мы похоронили. Ты исчез. Мы не можем вернуть прошлое, но можем кое-что сделать в настоящем и, возможно, в будущем, — она провела пальцами по его щеке, грустно улыбнулась и попросила: — Вернись домой, Джони!

Этот жест, такой привычный и давно знакомый Джону, когда-то любимый им, воскресил все добрые воспоминания о Мэринерах, стер горечь и настороженность. Мягкое прикосновение Марты утолило застарелую боль. Он шагнул к женщине и крепко обнял ее, уткнувшись лицом в худенькое плечо. Подняв голову, он сказал тихо и хрипловато:

— Ты все еще готовишь по пятницам жаркое, Марта?

— Да, — подтвердила она, ее глаза сияли, полные счастливых слез. Она быстро посмотрела на Сильвию, стоящую позади Джона, и пригласила: — Добро пожаловать к нам в любое время и приводи с собой подругу. Я всегда готовлю жаркое с избытком.

Джон повернулся, протянул руку, обнял Сильвию и поставил ее перед собой, обнимая за талию.

— Это Сильвия, — объявил он, будто ее фамилия не имела никакого значения. — Сильвия, это Дафф и Марта Мэринер.

Сильвия уже знала, что Пол Мэринер был напарником Джона, когда тот служил в полиции. А Дафф Мэринер вытащил Джона из дурной компании. Теперь она заполнила еще несколько белых пятен в биографии Джона. Она приветливо улыбнулась Мэринерам.

— Рада познакомиться, — сказала она, пожимая протянутые руки.

— Нам пора домой, — сообщил Джон.

На лицах Даффа и Марты отразилось разочарование, тогда он успокоил: — Мы обязательно зайдем к вам в пятницу вечером. Надеюсь, вас это устроит?

Словно по мановению волшебной палочки, они обрадованно заулыбались, глаза засияли. И Мэринеры позволили молодым людям уйти, больше не расспрашивая ни о чем.

Они вышли на улицу. Джон по-прежнему крепко прижимал Сильвию к себе и молчал. Махнув свободной рукой, остановил такси. Во время поездки он крепко сжимал ее руку и задумчиво молчал.

В лифте, когда они уже поднимались на десятый этаж, Сильвия решилась заговорить:

— Если бы ты захотел, мы могли бы остаться, Джон.

Двери лифта бесшумно распахнулись, Джон мягко подтолкнул ее в спину.

— Я знаю. Но пока этого достаточно.

Она думала над его словами, пока они шли по коридору к ее квартире. Пол был застлан ковром и заглушал шаги. Поглядывая на Джона, она чувствовала, что он как-то изменился. Будто напряженные минуты встречи с Мэринерами сняли с его души тяжкое бремя. Она все-таки надеялась, что когда-нибудь он расскажет ей, почему расстался с родителями Пола, почему такой болезненной была их встреча и таким тяжелым примирение. Он был чертовски скрытным. А Сильвии было нестерпимо ждать, когда же, наконец-то, между ними рухнут стены недоверия.

Подойдя к двери, он остановился и придержал ее руку, когда она уже собиралась вставить в замок ключ. Внимательно прислушавшись, он усмехнулся и сообщил:

— Марио пытается спасти принцессу!

Она уже привыкла к тому, что не сразу понимает, о чем он говорит сегодня вечером.

— Хорошо, — согласилась она таким тоном, будто ей все ясно и понятно.

Он довольно хихикнул и легко, почти игриво поцеловал ее. Что-то очень забавляло его. Он усмехнулся и подмигнул.

— Сейчас мы все выясним.

Открыв дверь, он быстро втолкнул ее в квартиру, вбежал сам, и они ринулись в гостиную. Дети сидели на полу перед телевизором. Увидев хозяев, они подпрыгнули от неожиданности, столкнулись друг с другом и панически заметались по комнате. Было понятно, что они предпочли бы оказаться где угодно, только не здесь.

Рони опомнился первым. Не зная, что с ними будет, он подталкивал Тину за спину, закрывая ее собой. Девочка держала в руках пакет с жареными бобами, испугавшись, выронила его, бобы рассыпались по всей комнате. Джон схватил Рони за грудки и подтолкнул к дивану.

— Садись, — приказал он. — И ты садись, — он с угрозой поглядел на Тину, и она тут же плюхнулась на диван рядом с братом. Она испуганно и умоляюще смотрела на Сильвию, словно просила помочь выпутаться.

Джон выключил телевизор, встал перед диваном, широко расставив ноги и положив руки на бедра. Строго посмотрел на Рони.

— Объясни, что вы здесь делали?

Мальчик резко дернул головой.

— Мы не сделали ничего плохого.

Джон перечислил все, что они натворили, начиная со взлома чужой квартиры и закончил угоном автомобиля. Получился довольно внушительный перечень проступков.

— Я не крал машину мисс Найт, — оправдывался Рони, выбрав только один эпизод, — я только воспользовался ей.

— Без разрешения. Это воровство. Это означает, что ты украл машину.

— Я заправил бак бензином позже, через пару дней, когда у меня появились деньги, — пробурчал мальчик, защищаясь.

— Держу пари, что у тебя нет водительских прав. Еще один проступок!

Рони сосредоточенно разглядывал колени. Джинсы были разорваны, на прорехах висела бахрома. Подобрав пару ниток, он пробормотал:

— Мне только пятнадцать, — потом поднял голову, взглянул на Джона, — но я хороший шофер. Я учился у дедушки на ферме. Он доверял мне трактор. Я никакого вреда не причинил машине мисс Найт.

Сильвия шагнула и встала рядом с Джоном.

— Почему ты взял мою машину, Рони? Зачем? И, пожалуйста, не лги, что у тебя было срочное свидание.

Рони опустил голову и упрямо молчал. Тина посмотрела на Сильвию огромными глазами и тихо сказала:

— Он ездил искать маму, мисс Найт. У нас не было денег на такси, он взял вашу машину, — девочка неожиданно расплакалась.

Внезапно все стало ясно. Рони по-прежнему молчал, заняв оборонительную позицию, а Тина горько плакала. Их родители были разведены. Иногда мать не приходила после работы домой. Частенько не появлялась двое суток подряд. Иногда она приводила дружков домой и выпроваживала детей из квартиры, отправляя их поиграть в холл или вестибюль, даже если стояла поздняя ночь. Совершенно случайно Рони обнаружил, что ключ от квартиры подходит и к другому замку. Замку квартиры Сильвии. Для этого его надо было слегка сдвинуть вправо. Тогда они решили, что будет безопаснее и спокойнее спать в ее квартире. Тем более они хорошо знали, что обычно к одиннадцати часам Сильвия находится в постели. Тина призналась, что ей было приятно чувствовать, что Сильвия рядом с ними, они не одни и им не так страшно. Джон немного растерялся от такого признания, но решил выдержать твердую линию до конца.

— Вы, может быть, не хотели, но очень напугали мисс Найт. Она никак не могла понять, что же происходит в ее квартире, — он направился к телефону, чтобы позвонить Нику Ачеру.

Дети испуганно смотрели на него, растерянные, поникшие. Набрав номер, Джон сказал:

— Ник, мы поймали сорванцов, которые беспокоили Сильвию, — кратко описав внешность злоумышленников, он резко сказал: — Хорошо, сейчас привезу их, — повесив трубку, грозно посмотрел на испуганных взломщиков. — Пошли. Мне придется отвезти вас в полицейский участок.

— Вы не можете арестовать нас, вы не полицейский, — попытался огрызнуться Рони.

— Я был полицейским, а мой друг сейчас служит в полиции. Ну, как решим: или идете по собственной воле, или вам помочь? Но, боюсь, вам это не очень понравится.

Они пошли. Сильвия хотела отправиться вместе с ними, но Джон остановил ее.

— Оставайся дома. Мы с Ником закончим без тебя.

— Но…

— Я вернусь сразу же, как только будет возможно, — резко сказал он, не принимая дальнейших возражений. — Доверься мне. Все должно быть именно так.

Сильвия доверяла Джону, она согласно кивнула.

— Хорошо. Я останусь дома, хоть это мне не совсем нравится.

Она молча смотрела, как он вышел из квартиры с маленькими соседями-взломщиками. И неожиданно почувствовала огромное облегчение оттого, что кончились ее ночные кошмары. Они выяснили все. Теперь она могла посвятить всю себя заботе о Джоне. Забота о нем стала для нее самым важным делом в жизни. Она решила, что больше не будет ждать, когда Джон осмелится и расскажет о своем прошлом. Настало время активных действий. Она должна быть более настойчивой. Встреча с Мэринерами избавила его от застарелой боли, которую он носил в душе столько лет. Сильвия хочет, чтобы он рассказал ей все, что связано с этим периодом его жизни. Он должен поделиться с ней своим прошлым.


Ожидая Джона, Сильвия переоделась в ночную рубашку и домашний халат. Но к тому времени, когда он вернулся, она заснула на диване в гостиной. Черные блестящие волосы рассыпались по подушке, одну руку она положила под голову, другая лежала на животе. Она была такой привлекательной и принадлежала только ему.

Джон присел на корточки возле дивана и стал пальцем играть с ее локоном. Только он мог смотреть на нее так долго, как ему хотелось. И это было навсегда. И Джон понял, что он собственник, обладающий величайшей привилегией смотреть на красивую женщину.

Ее локон обвился вокруг пальца. И он решил, что ему легче встретиться с десятью негодяями на темной аллее, чем позволить ей уйти. Она стала частью его жизни. Она была частью его жизни все четырнадцать лет. И он надеялся, что будет его жизнью на все оставшиеся годы.

И ему захотелось удостовериться, захочет ли она остаться с ним навсегда. Жаль, что она заснула, так и не дождавшись его. Он все-таки решился разбудить ее. Подняв на руки, он понес ее в спальню. Конечно, он оставил бы ее на диване, если бы там было достаточно места, чтобы Джон мог лечь рядом. Но диван в гостиной был очень узкий.

Он поднял ее на руки, крепко прижал к груди. Она открыла глаза и просто спросила:

— Ты уже дома?

Он еще крепче прижал ее к груди, понимая, что его одиноким ночам пришел конец.

— Да, я уже дома.

— Что с Тиной и Рони? — поинтересовалась она.

Он положил ее на кровать.

— Расскажу утром, — отмахнулся он и принялся расстегивать рубашку.

— Я не могу ждать до утра, — она резко села, сердито глядя на него.

Он стянул рубашку, остался в джинсах, сел рядом с ней и глубоко вздохнул.

— Я всегда знал, что ты сильная женщина, Сильвия Найт. Слабый мужчина был бы неподходящим, чтобы иметь дело с тобой. Слава Богу, что я не такой.

— Ты собираешься рассказать мне, что вы сделали с детьми?

— Догадываюсь, что мне придется во всем признаться, если хочу поспать сегодня, — он кивнул головой в сторону соседней квартиры, — Ник вернул детей матери. И строго предупредил ее о том, что нельзя оставлять детей без присмотра. Если она будет по-прежнему небрежно выполнять свои обязанности, то к ней будут приняты строгие меры. В полицейском участке Ник до смерти напугал детишек. Было все сделано неофициально. Ты же не настаивала на наказании. Но все-таки их сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и ненадолго поместили в камеру. Они посидели там немножко. И Ник отвез их домой.

— Теперь все кончено?

— Да, если они опять не надумают вломиться в квартиру.

— Сначала я засомневалась, правильно ли ты повел себя в данной ситуации. Но потом поняла: ты точно знаешь, что нужно делать. Ты когда-то и сам был в подобном положении.

Он взял ее за руку.

— Вся сложность в том, что, если имеешь дело с умной женщиной, необходимо опережать ее хотя бы на один шаг.

— Мои родители прожили долгую жизнь бок о бок. Но такое очень редко случается.

— Если так будет у нас с тобой, я буду молиться Богу всю оставшуюся жизнь. Так?

— Я не слишком много знаю о тебе, Джон. Но и не ставлю ультиматума. Ты можешь рассказать мне, что произошло, почему ты расстался с Мэринерами. А можешь не рассказывать. Я не настаиваю. Не настаиваю на том, чтобы досконально знать твое прошлое. Но хочу попытаться понять.

Он долго и пристально смотрел на ее хрупкую руку, которая лежала у него на ладони. Потом оперся на спинку кровати.

— Дафф был тем полицейским, который выдернул меня с улицы. Он действительно арестовал меня и пропустил через мельницу в полицейском участке. Подержал меня около суток в камере с пьяницами и парочкой довольно жестоких парней. У меня было достаточно времени, чтобы насладиться этой «приятной» компанией и почувствовать «восторг» от пребывания в камере. Затем он показал мне другую жизнь. Он привез меня к себе домой. Марта вручила мне кусок мыла с наставлением смыть с себя всю уличную грязь. Но чтобы смыть уличную грязь не с кожи, а с души, потребовалось гораздо больше времени. Я остался жить у них и вернулся в школу.

— А где были твои родители?

— Я жил у дядюшки с тех пор, как мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было восемь лет. Дядюшка считал, что очень заботлив, оставляя ежедневно на кухонном буфете пару долларов. На этом его заботы обо мне заканчивались. Я связался с дурной компанией. И, очевидно, сейчас был бы либо мертв, либо сидел в тюрьме.

— Если бы не Дафф Мэринер.

Джон кивнул.

— Я ему многим обязан. И расплатился за все хорошее тем, что не уберег от смерти его сына.

Он напрягся, крепко сжал ее руку.

— Может быть, ты расскажешь мне, что случилось.

— Черт возьми, Сильвия! — закричал он, выпустил ее руку и вскочил с кровати. — Я не могу даже думать о той ночи?

Он отошел к окну, стал пристально смотреть вдаль на залитый яркими огнями город. Сильвия молчала, не зная, стоит ли сейчас подходить к нему. Джон всунул руки в задние карманы джинсов, заговорил, не оборачиваясь, не глядя на нее:

— Пол — единственный сын Мэринеров. Он с детства наслушался рассказов о доблестной карьере отца и тоже решил стать офицером полиции. Закончил полицейскую академию. И был назначен ко мне в напарники. Думаю, что об этом похлопотал Дафф. Пол был зеленым новобранцем. Мышечной массы у него оказалось больше, чем здравого смысла. Однажды ночью мы получили сообщение об ограблении универсального магазина. Мы задержали преступников. И уже надевали на них наручники, когда один ударил Пола ножом в спину. Он плохо обыскал парня, а тот припрятал нож. Все было кончено в несколько секунд. Черт возьми, я не мог ему помешать!

«И всю оставшуюся жизнь будешь корить себя», — подумала Сильвия.

— Скажи, а скольких грабителей обыскал ты?

— Троих, — он повернулся к ней, слабо улыбнулся, — ты — неплохой защитник, Сильвия. Но я за него отвечал.

Она выскользнула из-под одеяла, подошла, встала рядом.

— Он сам обязан отвечать за себя, Джон. Что это за полицейский, если за него должен отвечать напарник, а заодно выполнять его и свою работу?

Джон повернулся к ней, обнял за плечи.

— Ты слишком добра, — сказал он, встряхнув головой, словно ее слова показались ему забавными. — Неужели рыцарь с запятнанной репутацией и поблекшими латами не разочаровал тебя?

— Если бы ты отнесся к гибели Пола спокойно и равнодушно, тогда следовало бы задуматься, не запятнано ли твое нутро, Джон? Ты примирился с Мэринерами. Подумай хорошенько, не пришло ли время примириться с собой? Сколько можно казниться?

Он прижал ее к себе, Сильвия обняла его. Они стояли, прижавшись друг к другу и молчали. Им было тепло вместе. И Джон подумал о том, что никогда еще Сильвия не была ему так близка. Он вздохнул, взял ее лицо в свои ладони, посмотрел в глаза.

— Я и не представлял, что смогу любить тебя сильнее, чем все четырнадцать лет. Но я рад, что ошибался.

Внезапно расслабившись, она вздохнула. А он жадно и нежно принялся целовать ее губы. И не успела она ничего сказать, как он уже нес ее к постели. Положив ее, Джон лег рядом, снова заявляя на нее свои права.

Сильвия слушала его нежные, восхитительные слова, заставляющие вибрировать каждую клеточку ее плоти, наполняющие сердце неизъяснимой радостью. Впервые она по-настоящему поняла, как сильно Джон любит ее!

Его руки были нежными и нетерпеливыми, гладили и ласкали. Он неохотно оторвался от ее губ, молча посмотрел в глаза. Он больше не мог ничего говорить. Он был полон ею. И все равно ему было мало ее. Хотелось раствориться в ней, расплавиться в ее мягком чувственном тепле. Пока она с ним, ему не будет холодно и одиноко.

Менее чем через минуту одежды на них не было. У них осталось только желание, которое можно было утолить крепкими объятиями и жаркими поцелуями.

Джон был горяч и неутомим. Руки его возбуждали. Рот был ненасытен и требователен. Сильвия отвечала ему с такой же ненасытностью. Они увлекали друг друга к невообразимым вершинам восторга и блаженства.

Наконец он вошел в нее набухшей мужской плотью. Она выкрикнула его имя. Он упал в объятия к прекрасной и любимой женщине.

Сильвия рванулась ему навстречу, мир закружился вокруг, увлекая в огненное волшебство страсти.

Загрузка...