Случайные знакомые

Глава 2

Джон долго и пристально смотрел на Сильвию, словно был не совсем уверен, что правильно ее понял.

— Не очень-то сногсшибательная новость, — задумчиво объявил он, растягивая слова. — Судя по тому, чего я нагляделся в вашей семейке, вы все немного с приветом. Почему ты решила, будто кто-то пытается уверить тебя, что ты чокнутая?

— Ты так легко бросаешься словами, Джон. Меня изумляет, отчего ты не лезешь в политику? — отбивая удар, спросила она раздраженно. — Я точно знаю, что кто-то пытается заставить меня усомниться в нормальности собственной психики. Все, что происходит, похоже на сумасшедшую игру. А я не хочу и не собираюсь участвовать в ней. Подскажи, как выяснить, кто стоит за всеми этими делами, которые меня буквально измотали? Как заставить этих людей остановиться? Я не представляю, кого и заподозрить.

— Какими делами?

Сильвия опять подумала о том, что зря теряет время. Джон говорил с ней терпеливо, несколько снисходительно, успокаивая, как взрослый бы успокаивал ребенка. Ему лишь оставалось погладить ее по голове и засюсюкать. Однако разговор начат, и необходимо довести его до конца.

— Однажды я заправила машину и наездила миль двадцать, не более, когда обнаружила, что в баке почти нет бензина. Я уже собиралась снова заправить автомобиль, но, неожиданно для меня, приборы показали, что бак снова полон. Вещи в моей квартире меняли места, хотя дверь и окна были всегда заперты. Из магазина мне доставляли продукты, которых я не заказывала. Холодильник буквально ломился от съестного, хотя я собиралась уезжать на следующий день. Я заводила будильник на шесть часов, но иногда он звонил в пять, потому что кто-то зачем-то переводил стрелку.

— Конечно, такое не может не раздражать, Сильвия, — успокаивающе сказал Джон. — Но все может случиться. Человек бывает рассеянным от переутомления. Вот сегодня утром у меня будильник зазвонил на сорок минут позже, и я чуть не опоздал на работу.

— Это не одно и то же. Будильник срабатывает позже установленного времени из-за неисправности в электронной системе или из-за отключения в сети электроэнергии. Авария в сети не влияет, когда будильник трезвонит раньше времени.

— Возможно, что ты нажала не на ту кнопку, когда заводила его и не заметила. Не вижу ничего ужасного во всех, как ты называешь, «происшествиях», о которых ты Мне поведала. Стоит ли так расстраиваться из-за подобных пустяков и придавать им большое значение?

— Если бы я была невнимательной или рассеянной, то согласилась бы с тобой, — она посмотрела вниз. Руки у нее были крепко сжаты. — Слишком многое из происходящего не имеет никакого смысла. А так как я к этому не имею ни малейшего отношения, то за всем должен стоять кто-то еще. Я пыталась обдумать все трезво. Найти какую-то логику в событиях, происходящих у меня дома. За месяц передумала и предположила все, что только возможно. Но так и не смогла найти другого объяснения. Но почему кто-то специально пытается доказать мне, что я чокнутая, как ты соизволил изящно выразиться? Происходит слишком много странного, чтобы можно было принять все проделки за простое совпадение, случайность или отнести на счет моей рассеянности. Напрашивается единственный логический вывод: кто-то заинтересован в том, чтобы загнать меня в психушку. И довольно успешно. Это и есть ответ на твой вопрос.

— Какой вопрос?

— Что я чокнутая.

— Ты не сумасшедшая. Ты — параноик. Постоянное напряжение разительно меняет людей. Тебе не мешало бы хорошенько отдохнуть. Отключиться от работы, встряхнуться.

— Спасибо, что ты так серьезно и заинтересованно выслушал меня, — натянуто и недовольно отозвалась Сильвия.

— Скажи, чего ты хочешь? Только поконкретнее, — спросил он, уже не скрывая раздражения. Ему не терпелось избавиться от ее присутствия.

— Я ошиблась, надеясь получить от тебя серьезный и дельный совет. Ты мог бы воспользоваться опытом службы в полиции и помочь мне найти того, кто безобразничает в моей квартире. Поверь, это довольно глупые и жестокие развлечения, они причиняют мне достаточно беспокойств.

— Я не могу ничем помочь тебе, Сильвия, — решительно отрезал он.

Она посмотрела ему прямо в глаза, напряженно выпрямилась и тихо спросила:

— Не можешь или не хочешь?

— Пусть будет по-твоему, — он пожал плечами. — Советую тебе взять отпуск. После того, как немного отдохнешь, ты поймешь, что ничего страшного не происходит. Все встанет на свои места.

— Ты думаешь? — спросила она вкрадчиво. — Значит, ты считаешь, все, что я рассказала тебе, только мои болезненные фантазии? И не более того?

— Очень легко многое вообразить, когда ты перегружена работой, — он придвинул настольный блокнот, что-то написал на листке, вырвал его и протянул Сильвии. — Позвони этому парню, пока ты здесь. Я знаю его еще с тех времен, когда работал полицейским. Он, может быть, окажет тебе посильное содействие. А если не сможет помочь, то порекомендует кого-нибудь в Нью-Йорке.

Сильвия взглянула на листок. Почерк Джона был разборчивый и изящный. Она прочла и разочаровалась. Он все-таки продолжает считать, что у нее не все в порядке с головой.

— Доктор? — сложив листок в несколько раз, осторожно спросила она. — Ты решил отмахнуться от меня, порекомендовав обратиться к доктору, — она недобро усмехнулась. — Сейчас я угадаю, он, скорее всего, психиатр, — и остановилась, ожидая, что он станет отрицать.

Джон молча и спокойно смотрел на нее. Обиженно поджав губы, Сильвия с горечью сказала:

— Спасибо за все.

Джон не пошевелился, не сказал ни слова, не остановил ее. Она поднялась, прошла через кабинет, направляясь к дивану. Она собиралась уйти. Джон намеревался настоять на своем, но что-то внутри скребло, одолевали неясные сомнения.

— Он психолог. Мой хороший друг. Известный и очень уважаемый специалист. Он просто протестирует тебя и докажет, что ты не сумасшедшая. Вы просто побеседуете, и он тебя успокоит, а может быть, убедит, что пора хорошенько отдохнуть. Ты это хотела услышать?

Она резким движением схватила с дивана жакет и сумочку. Затем фыркнула, словно раздраженная кошка. Сумочка выпала у нее из рук, на ковер высыпалось содержимое. Сильвия сгребла все с пола, кое-как запихнула назад.

— Зачем зря тратить время доктора? Мне нечего у него делать. Верно, ты прав — я сумасшедшая. Потому что приперлась сюда за помощью.

Джон молча наблюдал, неподвижно сидя за столом. Она направилась к двери. Сильвия уходила. И ему вдруг стало жаль, что она уйдет. Пусть бы осталась здесь, побыла с ним еще немного. Он заботливо сказал вслед:

— Будь осторожна на автостраде, когда поедешь в Нью-Йорк.

Несколько секунд она молча смотрела на него. Глаза были зелеными и блестящими, словно у разъяренной кошки. Лицо же, наоборот, застыло, превратилось в маску. Открыв дверь, сдержанно попрощалась:

— До свидания, Джон.

Он приготовился к тому, что она хлопнет дверью. Вместо этого она тихо и осторожно прикрыла ее за собой.

Он должен был бы чувствовать себя довольным и свободным. Встреча с Сильвией прошла относительно спокойно. Он даже не выставил себя дураком, не наделал никаких глупостей, не потащил ее на диван и не подмял под себя. Его воображение не раз рисовало подобные картины. Увы, мечты были так далеки от действительности. Черт возьми, он очень хочет ее. И вынужден был сидеть за столом, чтобы она не заметила, как сильно возбуждает его. Ему не терпелось, когда же, наконец, она уйдет. Он снова напомнил себе об этом. Так лучше. Но почему он чувствует себя виноватым перед ней? Может быть, потому, что она посмотрела на него столь уничтожающе, когда прочла имя доктора? Было ощущение, будто он ее ударил. Он ожидал другого — вспышки гнева, раздражения, но не такой покорности, не той болезненной покорности, с какой она восприняла его поступок. Сильной и волевой Сильвии Найт он мог бы противостоять. Это было довольно непросто, но выполнимо. Он не был уверен, что сможет противостоять привлекательной и беспомощной женщине, какой она показалась ему сейчас.

Немного подумав, он решил, что поступил правильно. Несмотря на уверения в правдивости происходящего, она, по всей видимости, просто очень впечатлительна и вместе с тем крайне рассеянная. Нельзя подыгрывать ей или, не дай Бог, принимать всерьез этакие россказни. Разве мало у него забот и обязанностей?

Заботиться о ком-нибудь, пустить кого-то в свою жизнь, в душу? Привязанность и благие порывы, в конце концов, приносят только боль и разочарование. Он слишком хорошо усвоил горькие уроки жизни. Стоя над гробом напарника, который к тому же был сыном близкого человека, Джон поклялся, что отныне станет вести жизнь свободную от ответственности и обязательств перед кем бы то ни было. Вторжение Сильвии, забота о ее безопасности может поставить под угрозу выполнение данной клятвы. А Джону не хотелось испытывать новой боли и новых разочарований.

Неподвижно сидя за столом, он смотрел на дверь, словно бы надеясь, что девушка вернется. Его охватили противоречивые чувства. Он сожалел, что вел себя столь бесцеремонно. А вдруг она ничего не выдумывает? Если действительно кто-то пытается убедить ее в том, что она сумасшедшая? Или, хуже того, попытается расправиться, когда убедится, что у Сильвии достаточно крепкая психика? Он прекрасно понимал, каким опасным может быть перенаселенный Нью-Йорк. Будучи полицейским, не раз сталкивался с жестокостью и бесчеловечностью. Неудивительно, что какой-нибудь сумасшедший преследует Сильвию, делая ее жизнь невыносимой.

Джон выругался. Сильвия не имела права обращаться в первую очередь к нему. У нее есть братья. Вне сомнения, в Нью-Йорке имеются друзья. Могла бы обратиться к ним. Он давно не полицейский и не обязан никого защищать. Но, к сожалению, он продолжает сходить с ума из-за этой женщины, хоть постоянно твердит себе, что обязан забыть ее. Образ Сильвии назойливо преследует его и днем и ночью. Слушать рассказы Кинга о ней было для Джона сущей пыткой. Когда же она присутствовала на совещаниях в роли доверенного лица владельца компании, Джон не мог всерьез сосредоточиться на обсуждаемых вопросах. Ему приходилось прилагать огромные усилия, с трудом вникать в то, что говорят окружающие, даже если Сильвия сидела на другом конце огромного стола.

Наконец пришлось сознаться, что чувства никуда не исчезают, не ослабевают. И он не может по собственной команде забыть девушку. Желание быть рядом с Сильвией Найт было сравнимо со стремлением достать с неба звезду. Сильвия была красивой, умной и недосягаемой.

Джон всегда жадно всматривался в нее, где бы они ни встречались. Старался запомнить ее улыбку, движения, жесты, звуки голоса, выражение глаз. Понятно было одно — он никогда не сможет ее забыть. Убедившись в этом, Джон не представлял и не понимал, что делать дальше со своими чувствами.

Он заставил себя вернуться к текущим делам компании и принялся разбирать кипу бумаг, лежащих на рабочем столе.

Через два часа Джон резко отодвинул кресло и поднялся. Слава Богу, временная секретарша, кажется, поняла, как пользоваться новой кофеваркой, на покупке которой настояла Олив. Он неплохо поработал и может позволить себе немного отдохнуть и выпить чашечку крепкого кофе.

Но не успел отойти от стола, как зазвонил телефон. Повернувшись, Джон с удивлением обнаружил, что звонит аппарат его личной линии. Не так уж много людей знают этот номер. В первый момент подумал, что Сильвия решила его доконать. Вполне возможно, она пытается связаться с ним по телефону и доказать, что ей необходима помощь. Она никогда не сдавалась сразу. Джон снял трубку. Низкий мужской голос звучал так, будто говорящий находился в соседней комнате, а не на другом берегу Атлантического океана.

— Рад, что застал тебя на месте, Джон, — проворчал Кинг Найт.

— А где я могу быть в рабочее время?

— Я никогда не уверен, что верно высчитал разницу во времени. Ты мог бы еще находиться дома и похрапывать в теплой постели, Джон.

— Я не храплю.

— Откуда ты знаешь? Ежели твои постельные подружки не жалуются, то это еще ничего не означает. Вполне возможно, ты так храпишь, что содрогаются оконные стекла.

Джон не стал утруждать себя объяснением, что не провел еще полностью ни одной ночи ни с одной женщиной. Фактически, у него было не очень много женщин. Ни одной из них он еще не предложил остаться у него в спальне до утра. Спать с женщиной под одним одеялом он считал более интимным действием, чем вступать в половую близость.

— Ты позвонил только затем, чтобы узнать о моих постельных привычках, Кинг? Или тебе нужно что-то еще?

Игривость моментально улетучилась из голоса Кинга. Он заговорил озабоченно и серьезно:

— Я беспокоюсь о моей маленькой девочке, Джон. Что-то непонятное происходит с ней. А что, не могу понять. Она не отвечает на телефонные звонки. Это очень не похоже на нее. Я связался с фирмой, где она работает. Мне сообщили, что она взяла несколько выходных дней. Джон, мне кажется, она попала в какую-то неприятную историю, но не хочет меня волновать. Я не знаю, где она в данный момент находится.

Джона охватило ощущение вины и непоправимости содеянного. Неужели старик не мог позвонить на пару часов раньше? Может быть, тогда он говорил бы с Сильвией иначе?

— Она здесь, Кинг. Пару часов назад была у меня в кабинете.

Последовала пауза, словно Кинг переваривал сообщение. Потом старик спросил, как чувствует себя его дочь.

— С ней все в порядке, Кинг. По крайней мере, она в хорошей физической форме. Хотя есть кое-какие сложности. Она просила меня помочь. Но это не телефонный разговор…

Кинг не дал договорить.

— Не вижу необходимости вдаваться в детали, Джон. Поскольку она с тобой, нет причин для серьезной тревоги. Верю в тебя, мой мальчик, — оживился он и уверенно добавил: — Ты позаботишься о ней, что бы ни случилось.

— Кинг…

— Я больше не буду беспокоиться и волноваться. Искренне благодарен тебе. Ты снял с моей души камень. Уверен, что ты никому не позволишь ее обидеть.

Знал бы Кинг, что натворил Джон, не рассыпался бы в благодарности. Джон попытался сменить тему разговора, спросив о заказах на портреты лошадей. Кинг решился сделать то, о чем мечтают многие, но отваживаются только единицы. Он снял золотые запонки бизнесмена, сменил деловой костюм на блузу и посвятил все время тому, о чем мечтал многие годы, — рисованию портретов породистых коней. И его произведения пользовались большой популярностью у лошадников.

Кинг Найт мог вполне обоснованно считать себя счастливым человеком. Он никогда не сожалел о том, что решил оставить пост главного исполнительного директора «Найт Энтерпрайсез» и передал его в руки Джона Ломакса. Конечно, Кинг все еще тосковал о своей жене Мейре, которая умерла три года назад. Да, в житейском плане он был счастливым и удачливым человеком. Однако он очень хотел стать дедушкой. Ему было уже семьдесят лет, а взрослые и самостоятельные отпрыски продолжали вести холостяцкую жизнь, не спешили с ней расставаться и менять свободу на семейные радости.

Джон и Кинг поговорили еще о разных пустяках. А на прощанье Кинг, не без намека, выдал:

— Надеюсь, ты хорошо позаботишься о малышке, Джон. Пойми одно, я вовсе не возражаю, если она вскорости одарит меня внуком или внучкой.

Намек явно не понравился Джону. Он насторожился.

— Не фантазируй и не мечтай, Кинг. Между мной и твоей дочерью ничего нет и не будет. Если ты положил глаз на меня, не спеши покупать пинетки.

— Я очень люблю природные явления, Джон. Такие, как ураганы, землетрясения. Ты и Сильвия похожи на вулканы, готовые к извержению. Особенно хорошо это заметно, когда вы встречаетесь. Я прожил достаточно долго, чтобы не замечать подобного. Мне осталось только ждать взрыва.

— Кинг…

— Не пропадай, Джон, — аппарат отключился. Джон несколько секунд смотрел на трубку, словно на змею, приготовившуюся к броску. Потом осторожно положил ее на рычаг. Ему не очень понравилось замечание Кинга о закипающем вулкане, но он понимал, что в сущности старик прав.

Находясь рядом с Сильвией, он чувствовал, что его кровь, действительно, словно превращается в раскаленную лаву, готовую снести все на своем пути.

Джон быстро встал и решительно направился к двери. Проходя мимо дивана, поддел что-то ногой. Наклонившись, поднял тяжелый ключ от номера. Настоящие дверные ключи выдавались постояльцам только в «Посольском отеле» Рэллея. Во всех остальных гостиницах города использовались пластиковые карточки. И только в старом величественном «Посольском отеле», принадлежащем «Найт Энтерпрайсез» — тяжелые металлические ключи с бирками. На пластиковой бирке золотом выбиты название отеля и номер комнаты.

Должно быть, ключ выпал из сумочки Сильвии. Девушка всегда останавливалась в этом отеле, когда приезжала в Рэллей. Джон сунул ключ в карман и вернулся к столу.

Дежурный клерк в «Посольском отеле» быстро ответил на звонок. Джон попросил соединить его с номером Сильвии. Несколькими минутами позже клерк извинился и сообщил, что номер мисс Найт не отвечает.

Джон набрал номер приемной своего друга-психолога. Регистратор доктора Питера Мантуско ответила, что мисс Найт на прием не записывалась.

Положив трубку, Джон задумчиво уставился в пространство. Сильвия не записалась на прием. Ее нет в гостинице. То, что она не пошла к доктору, вовсе не удивительно. Может быть, решила сразу же вернуться в Нью-Йорк. Но такое маловероятно. Понятно, что на прием к психологу она и не собиралась записываться. Она привыкла справляться с трудностями сама. Джон уже не на шутку забеспокоился. Куда она могла направиться в Рэллее? Номер в отеле не сдан, значит, Сильвия находится в городе, где-то поблизости. Но где и с кем? Если она не сдаст номер в течение двух последующих часов, скорее всего, не уедет назад сегодня вообще. Если взять в расчет, что она вела машину из Нью-Йорка без остановки, то очень устала. И, наверное, покинет Рэллей только следующим утром. Ей необходимо хорошенько отдохнуть перед дорогой.

Он вышел из кабинета и остановился возле секретарши. Эдна Поул смотрела на него испуганным и преданным взглядом. Карие глаза, увеличенные толстенными стеклами очков, казались огромными. Она была похожа на кролика, который замер, увидев перед носом хищного орла.

— Мисс Найт не звонила? Не справлялась о ключе от номера, который потеряла в кабинете?

Эдна посмотрела на него отсутствующим взглядом.

— Нет, сэр.

— Меня не будет около часа, мисс Поул. Записывайте имена, телефонные номера, все сообщения. Когда вернусь, я разберусь во всем. Хорошо?

— Да, сэр.

О Господи! Она записывает все, что он ей сказал. Джон изумленно наблюдал за карандашом в ее руке. Карандаш стремительно бегал по страничке записной книжки, стенографируя каждое его слово. Пока она записывала, он добавил:

— Закажите цветы и пошлите их миссис Бренг с пожеланием скорейшего выздоровления, домашний адрес узнайте в отделе кадров.

— Да, сэр, — словно испорченная пластинка, пробормотала Эдна, очевидно, совершенно не заметив двойного смысла поручения.

Джон наградил ее слабой улыбкой и покинул офис.

Он подумал о том, что надо бы позвонить в отдел кадров и отказаться от услуг Эдны Поул. Вполне возможно, мисс Поул прекрасная секретарша, но слишком застенчива. И, скорее всего, не сможет привыкнуть к его грубоватому обращению и резким манерам.

Тучи в небе развеялись. Дождь прекратился. Над городом ярко светило солнце. Джон решил, что необходимо отправиться в отель и отыскать Сильвию. Или хотя бы попытаться выяснить, где она может находиться в данный момент, и убедиться в ее безопасности. Кинг взвалил на него непомерно тяжкий груз, поручив позаботиться о Сильвии. Вряд ли можно было сыскать более неподходящую работенку для Джона.

Джон мог придумать тысячу причин, чтобы оправдать свое поведение. Он отмахнулся от Сильвии и ее забот, потому что пытался защититься от ее вторжения, отгородиться. Теперь его переполняло чувство вины. Оно усиливалось по мере приближения к отелю. Вполне возможно, он обидел девушку незаслуженно. Он допускал, что она попала в беду. Однако выслушал столь рассеянно, что с трудом припоминал историю о бензобаке и продуктах, которых она не заказывала.

Почему он так невнимательно отнесся к ней? Фактически, вытолкал из кабинета, вместо того, чтобы встревожиться за ее жизнь и спокойствие.

Джон выругался, понимая, что изо всех сил оберегает собственную независимость от чьих бы то ни было посягательств. Теперь необходимо действовать быстро и решительно.

Он вел себя не как зрелый мужчина, а словно разочарованный подросток. Слишком сосредоточился на личных ощущениях и неисполнимых желаниях. Конечно, необходимо выяснить, что происходит у нее в квартире, и разобраться во всем. Если не ради нее, то хотя бы ради спокойствия Кинга. А там…

Его размышления были прерваны воем сирены пожарной машины. Движение на главной улице было приостановлено. Автомобили двигались с черепашьей скоростью. Джон занервничал. Мимо промчалась вторая пожарная машина. Сирена ревела. Ее скрипучий, нудный вой, казалось, ввинчивался в уши, предупреждая водителей и пешеходов, чтобы они были предельно осторожными и держались подальше.

Наконец автомобиль Джона дополз до поворота к «Посольскому отелю». Площадка перед входом была запружена пожарными машинами, полицейскими патрульными автомобилями, машинами скорой помощи. Длинная пожарная лестница упиралась в окно на четвертом этаже. Стекла были выдавлены, из оконного проема клубами валил черный дым. Джон выхватил из кармана ключ от номера. Почувствовал, как по спине побежали мурашки, Вне сомнения, номер Сильвии находился на четвертом этаже.

Оставив автомобиль прямо на дороге, Джон выскочил и помчался мимо машины скорой помощи, двух полицейских и пожарной, пытаясь прорваться к главному входу. Ему было совершенно все равно, что он бросил машину, нарушив правила уличного движения.

— Сюда нельзя, — предупредил его здоровенный полицейский.

Джон уже собирался рвануться к боковому входу, когда в дверях показались санитары с носилками. В первый миг он различил черные блестящие волосы, обрамлявшие бледное женское лицо. Щеки выпачканы сажей. Рот и нос закрыты кислородной маской. Женщина была накрыта белым покрывалом, из-под которого выглядывал мыс ярко-розовой туфельки.

Джон замер. Глаза Сильвии были закрыты. Она лежала неподвижно. Он задрожал. Вполне возможно, она сильно ранена или потеряла сознание? Острая боль сдавила грудь. Может быть, умерла? Нет. Этого не должно случиться. Джон смотрел беспомощно и затравленно. Нет. Она не должна умереть. Нет. Такого не может случиться. С того момента, как она ушла из его кабинета… Вернее, с того момента, когда он выставил ее из кабинета, прошло не более трех часов. Что может случиться за столь короткий срок? Она не имеет права умирать!

— Сильвия, — пробормотал он и нырнул под руку полицейского. Когда санитары приблизились, потребовал, чтобы ему сообщили о состоянии здоровья Сильвии.

— Что с ней? Я близкий друг семьи. С мисс Найт все будет хорошо?

Санитар спокойно кивнул.

— Похоже, она здорово наглоталась дыма. Но ожогов нет. Мы доставим ее в больницу, чтобы обследовать более тщательно. Но я думаю, что лечиться долго ей не придется.

Джон пошел рядом с носилками. Он схватил руку Сильвии. Боль в груди ослабела, но в душе по-прежнему скребли кошки. Это он во всем виноват. Почему не поверил ей? Почему не защитил? Почему не удержал возле себя? Сильвия дышала медленно и глубоко. Рука была теплой, но безвольно поникшей.

— Сильвия? Это — Джон. Джон Ломакс. Сильвия, пожалуйста, открой глаза, — голос звучал просительно и даже умоляюще.

Сильвия услышала и открыла глаза. Взгляд был отсутствующий, бесстрастный. Она словно отгородилась от него, не хотела больше знать. Не хотела говорить ни о чем серьезном. Смотрела, как смотрят на незнакомого человека.

Он хотел услышать хоть что-нибудь. Пусть бы она даже обругала его. Хотелось схватить ее, обнять, прижать к себе, защитить, спасти.

— Что случилось? — спросил он и не узнал своего голоса. Он был хриплым, словно Джон изрядно наглотался дыма или сильно простыл. Сильвия подняла маску и хрипловато сказала:

— Мое воображение снова разыгралось, Джон.

Он растерянно посмотрел ей в глаза, когда понял, что она имела в виду. В ее номере что-то загорелось. Но она вовсе не думает, что он поверит.

Они подошли к машине скорой помощи, и Джону пришлось отпустить руку Сильвии. Носилки задвинули в салон машины, Сильвия снова закрыла глаза, словно отгородившись от всего, что происходит вокруг нее.

Спросив санитаров, в какую больницу они повезут ее, Джон отступил. Дверца захлопнулась, и машина, фыркнув, мягко покатила вперед, лавируя между автомобилями и любопытствующими зеваками. Джон смотрел вслед. На крыше машины мигал красный свет, но, слава Богу, сирена молчала.

Джон повернулся и направился в отель. Он должен выяснить, что же произошло в номере Сильвии.

Через два часа Джон вошел в одноместную палату больницы скорой помощи. Сильвия сидела на краю кушетки и застегивала пуговицы на ярко-розовой блузке. Блузка была испачкана сажей. В палате пахло дымом. Больничная сорочка бесформенным комком лежала на кушетке рядом.

Сильвия подняла голову. В глазах ничего не отразилось, когда она увидела Джона. На лице застыло отсутствующе-вежливое выражение, каким встречают нежданных посетителей. Она тут же снова опустила глаза и старательно сосредоточилась на застегивании очередной пуговицы, пальцы подрагивали.

— Я только что говорил с доктором. Он сказал, что тебе нет необходимости оставаться здесь.

Сильвия заправила блузку под ремень, но так и не посмотрела на него.

— Мне он сообщил то же самое. Если ты здесь, чтобы отвезти меня в отель, то напрасно беспокоился. Пожалей свое время. Я уже попросила сестру вызвать мне такси.

— Я только что отправил машину назад.

Она подняла глаза и спокойно посмотрела на него.

— Зачем? — пожала плечами. — Теперь мне снова придется вызывать такси.

Он тоже пожал плечами.

— Давай. Я снова отправлю машину назад.

— Успокойся, Джон. Угрызения совести чересчур отягощают существование. Тебе они ни к чему. Ты отвечаешь только за бизнес моего отца, но не за безопасность его дочери.

— Не собираюсь спорить, Сильвия. Я забрал твои вещи из отеля. Они у меня в машине. Ты будешь жить у меня до отъезда в Нью-Йорк.

— Ни за что.

— Меня никто не просил об этом, Сильвия, уверяю тебя. Я поговорил с начальником пожарной команды. Дым пошел из-за неисправности проводки в ванной комнате. Ты могла задохнуться, хотя огонь не сразу бы проник в жилую комнату. В номере невозможно жить. А другого, подходящего для тебя, нет.

— Хочу убедиться во всем сама, — Сильвия упрямо пыталась настоять на своем. — Ты веришь управляющему, начальнику пожарной команды. Всем, кроме меня. Не веришь, когда я пытаюсь убедить тебя, что происходящее не простая случайность. Теперь я точно уверена, что все обстоит гораздо хуже, чем предполагала. Попахивает паленым, Джон. Так же явно, как от моей одежды сейчас.

— Я верю тебе, Сильвия. Пойми, я не намерен связываться с тобой даже на короткое время.

— Ты поступаешь так, как тебе того хочется. И вовсе не надо ввязываться в мои дела, решать мои проблемы. Ты слишком рассудителен. И не будешь относиться ко мне лучше. Продолжай в том же духе.

— Сильвия!

— Я собираюсь вернуться в Нью-Йорк. Возьму свою машину и отправлюсь сразу же. Мне здесь нечего делать. Пожалуйста, оставь мой чемодан возле справочной. Я вызову такси и заберу его.

Джон не представлял, как объяснить, что она не может сейчас поехать. Она пережила достаточно потрясений для одного дня. Но он хорошо знал, что она не сможет сейчас ехать. Она ничего не понимает и не хочет понимать, а он просто-напросто не позволит ей ехать. Он подошел поближе, помог надеть жакет.

— Сильвия, невозможно, чтобы ты отправилась в Нью-Йорк прямо сейчас. Тебе нельзя садиться за руль, ты расстроена, возбуждена. Остынь.

Она надела жакет, все время отводя глаза в сторону.

— Почему же? Если меня отпустили из больницы, значит, я совершенно здорова. Я уже дала показания полиции, объяснилась с начальником пожарной команды. Но, думаю, они почти ничего не поняли.

— Но ты не сказала мне, что случилось.

— А почему, собственно говоря, я должна расшибаться, убеждая тебя, если ты все равно не веришь ни единому моему слову.

— Не огрызайся, Сильвия, иначе я тоже начну грубить.

Она вздохнула и натянуто сказала:

— Я лежала на кровати и почувствовала запах дыма.

— Ты не спала?

Она рассмеялась коротко и невесело.

— Я не железная, чтобы заснуть после такого разговора. Я была готова поколотить кого-нибудь или разбить что-то. Короче говоря, очень зла.

— Радуйся, что я тебя так разозлил. Ты не могла заснуть. И, возможно, это состояние спасло тебе жизнь. Что ты сделала, когда почувствовала запах дыма?

— Встала и увидела, что дым просачивается из-под двери ванной комнаты. Позвонила дежурному клерку и открыла дверь, чтобы взглянуть, нельзя ли погасить огонь.

— Не очень умное решение, — вздохнул Джон. Он представил себе, как Сильвия безжизненно лежала на носилках, и вздрогнул. — Даже пятилетние дети знают, что нельзя открывать дверь, если из-под нее идет дым.

— Я же не в себе, параноик, — она скривила губы. — За последнее время сделала столько глупостей, что еще одна глупость ничего не убавит и ничего не прибавит к моей чокнутости.

Он не стал вдаваться в обсуждение глупостей, которые она совершила, понимая, что самым дурацким поступком она считает визит к нему в офис.

— Возвращение в Нью-Йорк сегодня будет еще одним глупым поступком. Ты не в состоянии проделать такую длинную дорогу одна. Даже если бы у тебя была машина…

Она заинтересованно посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду? Даже если бы у меня была машина. Я говорила тебе, что совершенно здорова. Правда, от меня тянет, словно от сгоревшей кастрюли, но легкие чисты. Их провентилировали кислородом через дыхательный аппарат. Я совершенно не пострадала от огня и больше ничего не могу добавить к сказанному, чтобы помочь следствию. Не вижу причин, из-за которых следовало бы задерживаться.

Джон повернул Сильвию лицом к себе. Она напряглась, попыталась вырваться. Он вздохнул, подавил в себе прилив раздражения и крепко сжал ее плечи.

— Ты не можешь поехать еще и потому, что у тебя нет машины.

У Сильвии расширились зрачки. Она смотрела на Джона с опаской, словно решила, что он потерял рассудок, и это — безнадежно.

— У меня есть машина. Она стоит возле отеля.

И вдруг все поняла, поникла, угрюмо сжала губы. Опершись на столик, стоявший возле кушетки, тихо и устало спросила:

— Что случилось с машиной?

— Повреждена вместе с четырьмя соседними, припаркованными в том же ряду. Служащий, присматривающий за стоянкой, сообщил, что они устали от воровства и вандализма. Теперь им придется взять на пару месяцев дополнительную охрану. Нет никаких доказательств, что основной целью была именно твоя машина. Возможно, это случайность, которая позже покажется тебе обыкновенным невезением.

— Случайность, опять случайность или моя рассеянность, — криво усмехнувшись, пробормотала Сильвия. — Она сильно покорежена?

— Я отбуксировал ее в мастерскую своего механика. Он все проверит. Но ты не сможешь поехать, пока ее не отремонтируют. Перерезан бензопровод и провода распределителя зажигания. И еще механику кажется, что в бензобак насыпан сахар. Точно все прояснится при более тщательном осмотре.

Джону хотелось так и стоять рядом, держа руки на плечах Сильвии. Но он знал, что его прикосновения ей неприятны. Она выглядела унылой, беспомощной, затравленной, загнанной в угол.

Но уже через несколько минут от этого впечатления не осталось и следа. Сильвия гордо выпрямилась, встряхнулась и отпустила язвительное замечание:

— Видимо, по рассеянности я сыпнула сахар в бензобак, — она мягко, но решительно сняла его руки, быстро закатала рукава жакета, словно приготовилась к бою.

— Пришли мне счет за ремонт машины. Завтра я позвоню твоей секретарше и сообщу адрес, по которому можно будет связаться.

— В этом нет необходимости. Секретарша знает, где я живу, — он посмотрел на нее сверху вниз. — Ты уже готова?

— Я не собираюсь ехать к тебе, Джон, — твердо отказалась она. — Мой приезд в Кентукки — полнейшая глупость. Пора поумнеть. Я уезжаю.

— Разве ты не поняла, что случилось с твоей машиной? Сейчас ты не можешь на ней поехать.

— Но пока еще никто не отменил самолеты, машины напрокат, наконец, автобусы, — Сильвия быстро оглядела комнату, взяла со стола сумочку. Не обращая внимания, что сумочка перепачкана сажей, перекинула ремешок через плечо и направилась к выходу.

— Ты сможешь снова упрятать совесть в темный чулан. Туда, где обычно держишь ее. Кинг не имеет права обвинять тебя за то, что происходит со мной. Не волнуйся, я не собираюсь докладывать ему или кому бы то ни было о своих глупых и безрассудных поступках. Тем более, что пожар тоже… — она испуганно вскрикнула, потому что он крепко схватил ее за руку. — Отпусти, ты делаешь мне больно.

Не обращая внимания на возмущение Сильвии, Джон повел ее из больничной палаты.

— Не отпущу ни за что на свете, — тихо, но твердо сказал он. — Советую тебе не сопротивляться, не привлекать внимание окружающих. Не скандаль, Сильвия. Не возмущайся.

Она снова попыталась вырваться, но он был сильнее.

— Я никогда не подозревала, что, ко всему прочему, ты еще и глухой, Ломакс. Черт возьми! Ты дашь мне уйти, в конце концов! Отпусти!

Они уже были в оживленном вестибюле больницы. Персонал и пациенты заинтересованно уставились на них.

Понизив голос, Сильвия зло прошипела:

— Я не останусь у тебя, Ломакс. Кажется, я выражаюсь достаточно ясно.

— Похоже, ты все еще уверена, что у тебя есть выбор. Но сейчас решаю я.

В приемную вслед за ними вышла медсестра и прервала дальнейший спор. Сильвия подписала необходимые бумаги, засвидетельствовав официальную выписку из больницы. Сложив копии формуляров, небрежно засунула их в сумочку, настороженно косясь на Джона. Она растерялась и не знала, как ей избавиться от такого жесткого покровительства, догадываясь, чувствуя, что он находится здесь рядом не ради нее. Он был здесь ради спокойствия Кинга.

Она задумалась, пытаясь взвесить возможные варианты дальнейших действий. Если все обстоит так, как описал Джон, поехать на своей машине она не может. Да и мысль о том, чтобы снова проделать столь утомительное путешествие, вовсе не радовала. Поэтому она отказалась от возможности взять машину напрокат. Одежда пропиталась запахом гари. Вещи из отеля он забрал. И тогда она решила поехать к нему на квартиру, чтобы принять душ и переодеться. А уж потом думать, что делать дальше.

Она решительно встряхнула головой, поправила ремень сумочки, гордо вздернула подбородок и заявила:

— Хорошо.

— Что хорошо? — подозрительно посмотрел на нее Джон.

— Я принимаю твое предложение.

Он вздохнул с облегчением, только сейчас осознав, что ждал ответа, затаив дыхание, и пробормотал:

— Как будто ты можешь сейчас выбирать.

Крепко держа Сильвию за руку, Джон вывел ее на улицу. Хотелось бы знать, с чего это она смирилась и приняла предложение? Но сейчас Сильвия не могла бы ответить на этот вопрос вразумительно. Он был доволен тем, что она добровольно согласилась ехать.

Он даже слегка растерялся от ее неожиданной покорности, так как готовился нести Сильвию к машине на руках.