Случайный свидетель

Глава Двадцать Вторая

На следующее утро я схожу с ума от беспокойства — из-за всего моего собственного дерьма и из-за того факта, что, насколько я могу судить, Винс так и не вернулся в постель прошлой ночью.

Я не знаю, где у него голова, но это не может быть хорошо. Я делаю все, что могу, чтобы проверить свой цикл, посмотреть, есть ли хоть какой-то шанс, что у меня вообще была овуляция, но я забыла отметить последнюю менструацию и не могу вспомнить, когда она была, глядя на календарь. Я уверена, что не о чем беспокоиться из-за одной оплошности, но я бы чувствовала себя лучше, если бы могла предложить ему что-то весомое.

— Ты выглядишь задумчивым, — замечает Матео.

Я смотрю на него, неуверенно прикусывая нижнюю губу. Думаю, я могла бы попросить его о помощи. Он же глава семьи, в конце концов.

— Вроде того. Эм, у вас, ребята, есть, типа… семейный врач, или…?

Ухмыляясь, он спрашивает: — Врач-мафиози?

— Нет, просто… Я имею в виду, может быть, если они смогут получить то же самое.

— Что тебе нужно?

Ерзая, я говорю: — Я бы лучше девушке рассказала. Я могу пойти к маме, но это займет больше времени, и у нас нет хорошей страховки — я не знаю.

Слегка нахмурившись, он спрашивает: — Что случилось?

— Я просто… Мне нужно — Боже, я не хочу тебя спрашивать. Пожалуйста, не заставляй меня спрашивать тебя. Франческа здесь? Шери? Буквально кто-нибудь с вагиной?

— Я видел их немало, если это поможет.

Скривившись, я говорю: — Ах, мерзость! Это не так. Нет. Боже.

— Мы все здесь взрослые, — твердо заявляет он.

Ну, не все , но я не спорю. — Мне нужны противозачаточные. И, возможно, таблетка на следующее утро.

Мертвая тишина.

Мое лицо может сгореть в настоящем пламени, и я не могу смотреть на него. Зачем, ну зачем я начала этот разговор с ним? Я имею в виду, мне больше не у кого спросить… Лена, наверное, могла бы дать мне таблетку на следующее утро, но мы толком не разговаривали, и это было бы унизительно — внезапно снова начать с ней разговаривать.

Через мгновение, взяв газету, он просто говорит: — Нет.

Проглотив чувство пустоты, я говорю: — Нет, у тебя нет никого, кто мог бы мне с этим помочь?

— Нет, тебе, возможно, не придется принимать противозачаточные средства или таблетки следующего дня, — поправляет он.

Расширяя глаза, я спрашиваю: — Почему?

Открыв газету, он встречается со мной взглядом и говорит без извинений: — Потому что я так сказал.

Я сижу там мгновение, в ужасе, ожидая, что он шутит, но, очевидно, он не шутит. Я не знаю, как на это реагировать. Не понимаю, почему он отказывает мне в чем-то столь элементарном — по крайней мере, в части контроля рождаемости. Учитывая их происхождение, они могут быть ленивыми католиками — я знаю, что они убивают и не ходят в церковь, но, возможно, они все еще выбирают традиции, которые хотят сохранить. Винс упоминал, что все женщины Морелли, как правило, имеют много детей, но… я не понимал, что это потому, что у них не было выбора.

Иисус Христос.

Что ж, мне придется удвоить свои пылкие надежды на то, что инцидент с порванным презервативом не разрушит мою жизнь, потому что, судя по всему, если я забеременею, Винс просто возненавидит меня навсегда.

О, и это еще до того, как он узнал о моем присутствии в кабинете.

Великолепно.

Просто охренительно.

Не сказав больше ни слова и, конечно же, не попрощавшись и не пожелав всем хорошего дня, я встаю из-за стола и ухожу.

Я выхожу на улицу, прежде чем понимаю, что меня никто не подвезет.

Но я не вернусь. Я подсчитываю, сколько времени мне понадобится, чтобы дойти и насколько поздно я буду, когда увижу Адриана на подъездной дорожке.

— Эй, — импульсивно кричу я.

Он поворачивается ко мне, но не говорит.

— Ты не мог бы подвезти меня до школы?

— Ты говорила с Винсом? — переспрашивает он.

Я качаю головой, убирая выбившуюся прядь волос за ухо. — Нет, с прошлой ночи.

Адриан кивает, смотрит на дорогу, потом снова на меня. — Он все еще у Джоуи. Не думаю, что он пойдет. Почему бы тебе сегодня не остаться дома, Миа.

Я хмурюсь, качаю головой и иду к нему. — У меня контрольная — подожди. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он все еще у Джоуи? Он вчера вечером вернулся домой.

Губы Адриана сжимаются в твердую линию, но его лицо не выдает его мыслей. — Нет, он этого не сделал.

— Да, он это сделал, — отвечаю я, приподняв брови.

Адриан делает шаг вперед, оказываясь прямо перед моим лицом. — Нет. Он этого не сделал.

Я снова застыла, не в силах пошевелиться. Даже в ужасающие моменты после встречи с Матео, когда он повалил меня на землю перед собой, приставив пистолет к моему лбу, я никогда не чувствовала, что время остановилось, до этого момента. Моя жизнь могла бы закончиться тогда, а секунды все равно тикали, затем минуты, затем часы.

Но теперь мир больше не вращается.

Мой мозг отключился. Информация летит, запутанная информация, ничего не могу понять. Ничего.

Пока не утвердится одна уверенность.

Если бы Винс не вернулся домой вчера вечером, я бы не смогла заняться с ним сексом.

Но у меня был секс с кем-то.

Я одновременно чувствую, будто вешу 1000 фунтов и невесома, падаю сквозь время и пространство и жду, когда упаду на твердую землю.

Колени превращаются в желе, но я каким-то образом остаюсь на ногах. Все дрожит — или мне так кажется. Я не могу сказать, я не чувствую физических вещей прямо сейчас — ни ветра, хлещущего мое лицо, ни руки Адриана на моей руке. Думаю, я могла бы взять метательную звезду сестры Матео и воткнуть ее себе в грудь прямо сейчас, и я бы ничего не почувствовала.

Задыхаясь, возвращаясь к жизни, я разворачиваюсь на каблуках и иду обратно в дом. Я не бегу. Я иду, медленно, впечатленный своей способностью даже это сделать.

Я возвращаюсь в столовую, но к тому времени, как я туда добираюсь, его уже нет. Я знаю, что его нет в кабинете, потому что я бы его увидел.

Элиза стоит у стола, убирает беспорядок, который я оставила, и чашку кофе Матео.

— Где он? — слышу я свой вопрос.

Элиза обернулась, удивленная, увидев меня. — Кто, Винс?

— Матео.

— О, я не знаю. Он был здесь несколько минут назад, вы с ним просто разминулись.

Впервые, чудовищность этого чертового дома становится помехой. Моя кровь бежит по моим венам с такой силой, что я слышу, как бьется мое сердце во всем теле. Я не знаю, как долго адреналин будет поддерживать меня. Но я хочу найти его и расцарапать его чертово лицо, прежде чем я разобьюсь.

После того, как он, блядь, признается в том, что сделал. Я хочу услышать это в первую очередь.

Но я понятия не имею, где искать. Я не хочу идти в его спальню, и я вообще не знаю, зачем ему туда возвращаться; он уже проснулся и был одет в свой чертов идеальный костюм и галстук.

Следующим человеком, которого я вижу, становится Мария, и я останавливаю ее. — Ты знаешь, где Матео?

Я редко общался с ней за пределами кухни, но Мария внимательно изучает мое лицо, а затем советует: — Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не отдохнуть немного.

— Ты знаешь , где Матео?

— Ты, кажется, сердишься. Лучше иди в свою комнату.

— О, Боже, — говорю я, сдаваясь и уходя от нее.

Прорвавшись через половину дома, я прихожу в самое большое крыло — хозяйские апартаменты. Я стою в центре трех отдельных залов, все из которых ведут в его комнаты.

Здравый смысл подсказывает мне повернуть назад. Его здесь нет, а если и есть… Я не хочу туда идти.

Но я слишком зла, чтобы слушать.

Я хочу поджечь его.

Мне нужно знать, что это сделал он. Это должен был быть он, но мне нужно знать .

Но это не было частью экскурсии Винса, так что я даже не знаю, в какой зал идти. Один — спальня, другой, вероятно, гостиная… может, третий — огромная ванная? Я не знаю.

Я иду налево.

Это гостиная, и внутри никого нет. Мое сердце бьется быстрее — не знаю, от облегчения ли, что я его не нашла, или от того, что одна дверь вниз означает, что осталось всего две.

Далее я иду к средней двери, так как подхожу к ней первой.

Это спальня, но явно не используемая, и, возможно, для детей? Вокруг разбросано несколько коробок, на одной из них розовый блестящий свитер.

Нахмурившись, я отказываюсь от этой идеи.

Я как раз собираюсь попробовать третью дверь, когда чувствую его . Не физически, не касается меня, но он достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его присутствие.

Затем он говорит, его голос хриплый от ожидания. — Ищешь меня?

Внезапно мое тело дрожит, и я чувствую это по всему позвоночнику. Мой живот сжимается, когда я медленно оборачиваюсь и вижу его стоящим там, у входа в зал, где я была всего пару минут назад.

Мои слова внезапно иссякли, и, к моему ужасу, на глаза навернулись слезы.

Матео идет ко мне, в его глазах хищный блеск.

Я должна была бы противостоять ему, но внезапно меня осенило, когда он приблизился, стал быстрее, не извиняясь, не отступая, не раскаиваясь, а… преследуя меня.

Я преследовала своего насильника до его спальни.

Оттолкнувшись от стены, я собираюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку, его хватка грубая, а не легкая, как обычно.

— Уберите от меня руки, — говорю я, и мой голос дрожит на каждом слоге.

— О, но тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, — говорит он, и на его губах играет озорная улыбка.

— Нет, не нравится, — говорю я, чувствуя себя так, словно он только что дал мне пощечину.

— Конечно, ты говоришь это, — говорит он, используя свое тело, чтобы отодвинуть меня назад. — Тебе нравились мои руки, когда они играли на твоей киске, как на скрипке, заставляя тебя кричать от удовольствия. Тебе нравился мой рот, когда я пожирал тебя, как свой любимый десерт. Тебе определенно нравился мой член, когда я трахал тебя в постели Винса.

У меня вырывается беззвучный всхлип, когда я ударяюсь спиной о стену, а он прижимается своим телом к моему.

— Я нравлюсь тебе гораздо больше, чем ты показываешь, не так ли, Миа?

Я пытаюсь вырвать свою руку, но он держит ее слишком крепко. Я поднимаю другую руку, чтобы ударить его, но его рефлексы слишком быстры, и он ловит меня, закидывая обе руки мне за голову и прижимая меня к стене.

Я могу только качать головой, пытаясь подобрать слова, которые не приходят мне на ум, и задыхаясь, когда кажется, что моя грудь вот-вот разорвется.

У него даже нет совести стыдиться. Он спокойно смотрит мне прямо в глаза, и в них что-то пляшет. Развлечение?

— Ты чудовище, — шепчу я.

Он наклоняет голову, словно размышляя, затем пожимает плечами.

Мои слова наконец возвращаются. — Ты изнасиловал меня.

— Ты была весьма охотна, — говорит он мне.

— Я думала, ты кто-то другой!

— Да. Сделав лицо, которое, казалось бы, должно было означать «это неловко», он вдыхает сквозь зубы. — Я бы, наверное, не согласился. Мне кажется, Винс был бы не очень доволен, что ты не можешь отличить, когда занимаешься сексом с ним, а когда со мной.

— У меня не было с тобой секса, — говорю я, дергая руками, взбешенная его словами. — Это был не секс. Ты манипулировал мной. Ты обманул меня. Ты пробрался в постель моего парня среди ночи, когда я спала, черт возьми. Почему я должна думать, что это был кто-то другой, а не он?

— Ну, он же тебя предупреждал, — отмечает Матео.

Это словно еще одна пощечина, и я физически отшатываюсь от ее силы.

— И… Шери. И… ну, все, не так ли?

Он позволяет этому приземлиться, давая мне достаточно времени, чтобы полностью осознать истинность этого заявления. Чтобы заново пережить себя, сражающегося с Винсом, говоря ему, как мне надоело, что меня предупредили о Матео. Сказав ему, что он параноик.

— Даже я говорил тебе, что я не хороший парень, — добавляет он, на этот раз выглядя немного виновато. — Я имею в виду, ты просто не хотела верить во все это. У меня есть этот прекрасный дом, я покупал тебе красивые платья и чертовы истории о том, как добро побеждает зло — это не так, я мог бы тебе это сказать, но… тебя предупреждали, Миа. И ты все еще стоишь здесь, в нескольких футах от моей спальни.

Я чувствую себя самой большой дурой во всем мире. Унижение поглощает меня целиком, когда я вспоминаю, как сочувствовала ему, чувствовала грусть, потому что он, казалось, вел совершенно одинокое существование.

Но он заслуживает быть одиноким. Он заслуживает того, чтобы у него никого не было.

А я, может быть, черт возьми, заслужила это, потому что он прав, каждый, кто его знает, пытался меня предупредить, но я не хотела слушать.

Не имея больше гордости, я разрыдалась прямо перед ним. Сквозь рыдания я спрашиваю: — За что? Я была к тебе добра .

Тяжело вздохнув, он говорит: — Ты права, ты была права. Это не твоя вина. Ты просто увидела то, чего не должна была видеть. Это просто невезение, и мне искренне жаль. Я не знаю, восхищаюсь ли я или жалею твою способность видеть хорошее в людях там, где его на самом деле нет, но я не хочу вытравить это из тебя. Я даже не хотел тебя знать — на самом деле, это вина Винса. Я мог бы быстро покончить с этим, это было бы безболезненно, мы все могли бы жить дальше.

— Ты сказал, что не причинишь мне вреда, — напоминаю я ему, хотя и понимаю, насколько глупо напоминать ему о чем-то из сказанного им, как будто это имеет хоть какой-то вес.

— Я сказал, пока Винс хочет тебя, — отвечает он, поправляя меня. — Если он больше не хочет… ну, тогда твоя судьба в моих руках, не так ли?

Очень стыдно, что я так ошибалась в ком-то, но еще хуже то, что Винс оказался настолько прав, а я была так чертовски уверена в себе.

— Ты ведь все это время планировал убить меня, не так ли? Для тебя это была просто игра.

— Я не собираюсь тебя убивать, — отвечает он. — Пока нет, даже если Винс придет сегодня домой и захочет убить тебя сам.

— Зачем ему…?

— Он знает. Маленькая пташка рассказала ему кое-что, так что… ну, это будет не самое веселое время для тебя.

Я больше не могу стоять. Мои ноги шатаются, и я пытаюсь опуститься по стене, но он все еще держит меня за руки, поэтому я не могу.

— Почему бы тебе просто не сделать это сейчас и не покончить с этим? — шепчу я, и слезы текут по моему лицу.

Он перехватывает меня, прижимая мои руки к запястью, чтобы освободить руку. Затем он проводит ею по линии моего подбородка жестом, который был бы нежным, если бы не исходил от него. — Потому что я еще не закончил с тобой.

Я могу только смотреть на него, пустого, сломленного, одинокого.

Затем он добавляет: — Не говоря уже о том, что ты можешь вынашивать моего ребенка.